"Ой, мамочки" - читать интересную книгу автора (Кэннелл Дороти)

Глава третья

— Милая наша Элли! — Сестрицы, как по команде, вскочили с дивана, когда я ввалилась в гостиную. — Ах, до чего же у вас изможденный вид! Такая бледненькая! Такая худенькая!

Я повеселела. Через открытые окна доносилась симфония ароматов уходящего лета. Как же приятно, когда вокруг тебя суетятся! Подхватив под локотки, Гиацинта и Примула отконвоировали меня к обитому светлой парчой диванчику, будто я была невероятно ценным и хрупким созданием. Я и забыла, как люблю их: Примулу, с ее серебристыми кудряшками, морщинистым приветливым личиком и голубыми пуговицами-глазками, и Гиацинту — та повыше и побледнее, с иссиня-черными волосами, собранными в пучок, и черными птичьими глазами. Ясное дело, сестры прибыли не просто так, со всей очевидностью им не терпелось что-то со мной обсудить. Не так давно я оказала помощь «Цветам-детективам» в одном расследовании. Группа энергичных дамочек постановила, что убийство — лучшее решение личных проблем, и принялась орудовать в наших краях. Вот вам еще одна причина, почему я недолюбливаю всяческие организации. Кто знает, чем занимаются члены Общества Кулинаров в свободное время? Как говаривал мой дядюшка Морис: "Общее дело плодит фанатиков и маньяков".

— Милое дитя, надеюсь, вам помогли спуститься вниз? — Примула подложила мне под голову подушку, после чего достала из сумочки знакомый пузырек с нюхательной солью.

Ее английский шерстяной костюм был призван создать строгий и неприступный образ, но впечатление портили пуговицы с Утенком Дональдом, которые, правда, очень мило сочетались с огромными наручными часами, украшенными реалистическим портретом Микки-Мауса. Что же до атласных бантиков, коими были перевязаны кудряшки Примулы, то они казались чуточку неуместными — но только до тех пор, пока хорошенько не рассмотришь вторую сестру. Гиацинта нарядилась в штаны-шаровары и алую блузку с обвисшими рукавами. Медные серьги в форме птичьих клеток свисали чуть ли не до плеч. При каждом движении Гиацинты крошечные канарейки в клетках мило щебетали.

Взгляд мой невольно устремился к портрету Абигайль — матери дядюшки Мерлина, — висевшему над камином. Ее простое честное лицо и добрые глаза сами по себе создали бы уют даже в монашеской келье. Мне показалось или Абигайль и в самом деле едва заметно подмигнула?

— Право же, не надо вокруг меня суетиться, — пробормотала я голосом утомленной жизнью развалины. Сестры уселись по бокам от меня, и каждая завладела одной из моих рук. — Бен собирается в ресторан, но перед уходом заскочит поздороваться. Он ни за что на свете не отказался бы от удовольствия с вами повидаться. А Доркас обещала принести кофе, когда мы вдоволь наговоримся.

— Бен по-прежнему ходит на работу? — Гиацинта нахмурилась. — Мог бы подыскать кого-нибудь себе на смену, а сам бы был рядом с вами в эти трудные времена.

— Вы же знаете мужчин! — развела я руками.

— Да, — с грустью кивнула Гиацинта, и канарейки жалобно пискнули. — Но лично я горжусь тем, что наш родитель никогда не увлекался работой, пока матушка ждала нас.

— Да и когда не ждала — тоже, — вставила Примула. — Обязанности, которые он выполнял в своем клубе, были весьма обременительны; к тому же во времена нашей юности не было принято, чтобы оба родителя работали, если, конечно, нужда не заставляла. — Она сжала мою ладонь. — Полагаю, ваш папочка придерживается этих же правил.

— О, разумеется! — Я энергично кивнула. — Он по-прежнему обитает в травяной хижине на тропическом острове Кивикки, питается подогретым кокосовым молоком и организует местное празднество — конкурс на звание Мисс Голубая Лагуна.

— Фу ты ну ты! — проворчала Примула, но я заметила, как блеснули ее фиалковые глаза. Может, в душе ее поселилась чарующая фантазия: мой папочка, вырядившийся как Тарзан, влетает верхом на канате в открытое окно, когда тетушке случится посетить этот богом забытый островок?

— Помнишь, Гиацинта, как наш милый папочка поселил нас на две недели в палатке под открытым небом, чтобы мы постигли, как живет простой народ? И как обозлились слуги, которым приходилось сновать взад-вперед с едой и посудой!

— Еще бы! — Гиацинта тряхнула головой. — Но не будем тратить время на воспоминания. Пора нам объяснить причину своего визита.

— Да-да, конечно, — нервно заламывая пальцы, взволнованно вклинилась Примула, — но, может быть, лучше подождать, пока Доркас принесет кофе?.. Наш дорогой папочка любил повторять, что не бывает скучных тем, а бывают сухие глотки. Вероятно, он сожалел об отсутствии портвей… — Она смущенно затеребила свое жемчужное ожерелье. — Элли, дорогая, у вас новая скамеечка для ног, да? До чего же уютная комнатка! Мы вот думаем, не затянуть ли таким же кремовым шелком стены у нас в "Кельях".

Гиацинта насупилась.

— Примула, эта твоя тактика увиливания только сделает нашу миссию еще болезненнее. — Она стиснула мои ладони; ее ярко накрашенные ногти сияли точно раскаленные угли. — Милая наша подруга, мы явились к вам в столь несуразный час, потому что не на шутку встревожены.

К этому моменту я слегка сомлела, но ее слова мигом взбодрили меня, не хуже ушата холодной воды. Что же, по мнению сестер-сыщиц, угрожает моему мирному существованию? И тут меня осенило! Беременность, даже протекающая самым нормальным образом, видится сестрам Трамвелл делом жизни и смерти. Бодро выпрямившись, я с трудом удержалась от улыбки при мысли, что они заявились сюда со скоростью курьерской почты, дабы уговорить меня оставшиеся шесть месяцев провести в постели.

— Прошу вас, не надо обо мне беспокоиться. Если не считать неизбежной тошноты по утрам, я чувствую себя замечательно, честное слово!

Гиацинта фыркнула:

— Поймите, Элли, мы с Прим вовсе не против того, что вы ждете ребенка. Более того, мы с радостью встретили известие об этом грядущем событии. Мы просто обожаем малышей.

— И побаиваемся их совсем капельку, — добавила Примула с робкой улыбкой.

Тут Гиацинта помрачнела.

— Без сомнения, Элли, ребенок сделает вашу жизнь с Бентли еще счастливее — как только оправитесь от бессонных ночей, переломанных костей и неудачных увлечении дитяти. Мы даже позвонили нашей местной акушерке — мудрой сестре Пончикс, и она заверила нас, что роды нынче ничего общего не имеют с муками прошлого. Однако… Должно быть, я старая дура, но ничто не убедит меня в том, что трансляция родов по телевизору — достойная развлекательная программа, а улыбки рожениц натуральные. — Она перевела дух.

— Моя дорогая Гиацинта… — Примула принялась теребить бантики в волосах, — не слишком ли окольный маршрут ты выбрала, чтобы подойти к сути?

Гиацинта кивнула.

— Надеюсь, дитя мое, вы верите в парапсихологию?

— В данном вопросе я скорее агностик: доверяю только своему опыту.

Черные глаза Гиацинты не мигая уставились на меня, а канарейки в клетках-сережках перестали чирикать.

— Вчера утром мы с Примулой сидели в столовой и завтракали. Я как раз показывала ей шерстяное пальтишко, которое вяжу для вашего младенца, когда вошла Шанталь с подставкой для гренков.

— Это наша служанка, — вставила Примула, — чудесная девушка-цыганка.

Гиацинта взглядом заставила сестру умолкнуть.

— В свободное от работы время Шанталь корпит над ученой степенью в университете. «Кельи» для нее идеальное место, поскольку она специализируется на монашеских традициях и траволечении. Помните, Примула как-то послала вам средство от нервов? Так вот, Шанталь случайно наткнулась на него, наводя порядок в буфете, который не открывали несколько веков.

Примула постучала по своим часам с Микки-Маусом.

— Да-да, и мы искренне надеемся, Элли, что вы найдете эту микстуру полезной — как в свое время Анна Болейн[2] и незабвенный сэр Уолтер Рэйли,[3] прибегшие к этому средству в свой трудный час.

Гиацинта закрыла глаза.

— Короче говоря, судьбе было угодно, чтобы я нечаянно выронила клубок белой трехслойной пряжи, а Шанталь подняла его с пола.

— Шанталь всегда такая предупредительная, — чирикнула Примула.

— Шанталь — необычайно одаренная ясновидящая, — заявила Гиацинта.

— Милое дитя, — встряла Примула, — вы можете обвинить нас в чрезмерном увлечении сентиментальными романами, но мы с Гиацинтой своими глазами видели, как Шанталь застыла будто вкопанная с этим самым клубком в руках. Глаза ее превратились в самые настоящие омуты ужаса. Темные волосы упали на белое как полотно лицо. Пальцы судорожно вцепились в клубок шерсти. — Примула перевела дух. — А когда она наконец заговорила, голос ее, казалось, доносился из всех щелей комнаты, только не из ее одеревеневших губ. И сказала Шанталь, дорогая Элли… — Примула поправила подушку под моей головой, — …следующее: "Я вижу дом с множеством башенок, окруженный водой…"

— Ров в Мерлин-корте! Куда уж яснее! — вставила Гиацинта.

Хрупкие ладони ее сестры принялись теребить жемчуга, обвивавшие морщинистую шею, пока те не застучали как зубы. Голос Примулы превратился в призрачный шелест:

— "Сейчас я нахожусь в доме с башенками. Стены его красные. А красный цвет означает злобу. Воздух, которым я дышу, пропитан ревностью и страхом. Готовится взрыв, напряжение все нарастает… а потом — пуф! Огромные облачные массы прорвутся в кромешную черноту над крышей… И взрыв этот грозит уничтожить чаяния и мечты всех обитателей. Берегитесь черного облака!"

Примула умолкла. Тобиас проник в комнату, будто ходячее дурное знамение, повертел головой и бросился наутек. В зияющем дверном проеме возник Бен. Приложив руку ко лбу, он замер в оцепенении. Я медленно сползла с диванчика. Гиацинта тычком вернула меня на место. Ее атласная блузка отливала кроваво-красным. Интересно, эти милые сестрицы соображают, что они со мной творят? Руки мои инстинктивно устремились к животу, защищая младенца.

Тут Примулу снова понесло:

— Дыхание бедной Шанталь затрепетало, точно крылья выбившейся из сил птицы. "Дом этот окутан тенью… Адские муки… Беда в Северной башне… И начертано не на стене… Ручка, куда ужаснее меча… Миссис Хаскелл должна отыскать правду в самой себе".

Примула деловито ткнула мне под нос склянку с нюхательной солью.

— Моя милая Элли, голос Шанталь снизился до срывающегося шепота, что вынудило нас с Гиацинтой потянуться за теплыми шалями. Немудрено, что вы так потрясены. Мы-то управляем детективным агентством, а потому обязаны иметь стальные нервы.

Голова моя лично мне напоминала ружье, готовое вот-вот выстрелить.

— Мерлин-корт, конечно, замок с прошлым, однако сейчас здесь не наблюдается никаких волнений и бурь. — Я повысила голос: — Бен и Джонас порой меня раздражают, но мужчины ведь навсегда остаются мальчишками. Что же касается Доркас, так она вовсе не ревнива.

Мне вдруг почудилось, будто где-то вдалеке засвистел чайник, — оказалось, это Доркас, не совладав с волнением, дунула в свою свистульку. Вместе с Джонасом она присоединилась к Бену и теперь таращилась из дверного проема.

Тобиас, круживший подле диванчика, также не успокаивал нервы.

— Милочка, я совершенно уверена, — проворковала Примула, — что никто из нынешних обитателей замка не может быть источником опасности. Но, возможно, в один прекрасный день раздастся стук в дверь…

Моя левая нога конвульсивно подскочила и приземлилась аккурат на хвост Тобиаса. Он подпрыгнул на три фута ввысь, истошно мяуча и насылая на мою голову кошачьи проклятия.

— А что-нибудь еще Шанталь сказала? — слабо прошелестела я.

Гиацинта сурово покачала головой, и канарейки застрекотали как заведенные.

— Если бы мы попытались на нее давить, это привело бы только к тому, что она лишилась бы сил и не смогла бы прибраться в Лавандовой спальне. Весь вчерашний день мы с Примулой размышляли, как лучше поступить. Отошли ко сну мы рано, по-прежнему в тяжких сомнениях, а утром проснулись в полной ясности и спокойствии. Сели в наш старый добрый катафалк и вихрем примчались сюда, чтобы убедить вас как можно скорее покинуть эти места, прежде чем случится беда.

Я бы с радостью грохнулась в обморок — ежели была бы в состоянии.

— Уехать отсюда?! Великолепная идея! — Бен шагнул из дверного проема, до остолбенения напоминая оживший портрет. Пока мой милый шел к дивану, мне казалось, будто он топчется по моим мозгам. Дверь теперь была широко распахнута, а Джонас и Доркас исчезли. Неужто уже пакуют наверху вещички?

Якобы целуя меня в макушку, Бен прошептал:

— Проклятие цыганки с глазищами точно озера! Зловещие черные тучи! От всего этого меня так и подмывает вновь засесть за сочинение дешевых любовных романов. — Выпрямившись, он обменялся чинными рукопожатиями с сестрицами Трамвелл. — Как я рад видеть вас обеих! — Мой законный супруг опустился в одно из кресел эпохи королевы Анны, глаза его сияли будто краденые алмазы. — Простите за подслушивание, но разговоры о таинствах так завораживают! Я прямо-таки рукой-ногой не мог пошевелить.

Сестры Трамвелл воспитывались в те времена, когда мужчин прощали по определению, причем чаще всего — за прегрешения пикантного свойства. Примула залилась румянцем — в тон своей алой блузке. Гиацинта коснулась огненно-красным ногтем своего пучка на голове и возвестила:

— Ваши извинения принимаются, дорогой Бентли. Полагаю, вы не подумали, будто мы с Примулой излишне драматизируем предсказания Шанталь.

Переставив кресло, так чтобы лицо его оказалось в тени, Бен с чувством откликнулся:

— Что вы, что вы! Напротив, я опасаюсь, что вы могли недооценить серьезность положения. Мы с Элли в неоплатном долгу перед вами. Едва вы произнесли слова «ревность», "злоба" и «страх» — я тотчас понял, какого рода опасность нас подстерегает. К нам собрались с визитом родственники.

Само собой, он имел в виду моих родственников, и оскорбление это я встретила с радостью — вцепилась в него как в спасательный круг. Дядюшка Морис, должно быть, бегает от своих кредиторов. Тетушка Аулу, очевидно, нуждается в передышке от тяжкого труда магазинной воровки. Я успокаивающе похлопала себя по животу: все нормально, малыш! Радость переполняла меня. Господь Бог решил не наказывать меня за то, что забываю принимать таблетки с повышенным содержанием железа два раза в неделю.

— А ты что скажешь, солнышко? — с дегенеративной вкрадчивостью поинтересовался Бен. — Куда бы нам сбежать, подальше от Черного Облака? — Приложив палец ко лбу, он закрыл глаза. — Как насчет Америки?

— По-моему, это слишком близко, милый. — Счастье имеет обыкновение действовать на меня, как шампанское. — Разве не безопаснее была бы Австралия? Только подумай, какие деликатесы ты смог бы приготовить из кенгуру! Эти милые зверушки наверняка ужасно вкусные, а главное — их так легко фаршировать!

— Австралия? Вы уверены, милочка? — Крашеные черные брови Гиацинты сошлись воедино. — Признаться, меня одолевают сомнения: вряд ли страна, где времена года шиворот-навыворот, достаточно цивилизованна.

Бен заложил руки за голову, скрестил ноги и одарил меня улыбкой турецкого султана.

— Милая Элли, — зачастила Примула, тряся серебристыми кудельками, — на мой взгляд, Америка куда как предпочтительнее. В том ничтожно вероятном случае, если зловещие предсказания Шанталь не сбудутся, мы с Гиацинтой страшно огорчимся, что вынудили вас совершить путешествие в мир-антипод — а попросту в преисподнюю! К тому же мы хотим сделать приятное Бентли, верно, Гиацинта?

— Ну да… по мере сил.

— У нас есть сестра, Фиалка, — поспешила продолжить Примула, — она живет в Детройте — одном из самых цветущих садоводческих районов Штатов. Ее фамилия по мужу — Уилкинсон, супруг Фиалки вместе с сыновьями держит погребальную контору. Так что нет нужды тревожиться: когда пробьет час нашей дорогой Фи, о ней хорошо позаботятся. Молю вас, навестите ее, если будет время, и расскажите, как мы с Ги поживаем, — она поправила один из бантиков. — И будьте любезны, успокойте нашу дорогую сестричку, скажите, что, по мнению нашего доктора, мы выглядим совсем девчушками.

— Думаю, мы можем твердо обещать, что позвоним ей, правда, дорогая? — встрял этот коз… в смысле, мой ненаглядный.

Бен читает меня как открытую книгу для младших дошкольников. Он прекрасно знает: я отправлюсь на край земли, если заподозрю хоть в малейшей степени, что Черное Облако — это моя омерзительно прекрасная кузина Ванесса, которая заявится в Мерлин-корт с продолжительным визитом. На днях Ванесса по телефону промурлыкала: "Дорогая, я уверена, что беременность тебе к лицу. Ведь лишний вес настолько в твоей природе!" Ничто не доставит ей большего удовольствия, чем пощеголять своей осиной талией передо мной и Беном… можно подумать, он обратит внимание!..

Я уловила скрытый намек в его голосе, когда он заверял сестер Трамвелл, что мы непременно будем слать открытки из далекой Америки.

Стоит ли продолжать борьбу? Когда судьба взяла тебя за шкирку, дрыгаться бесполезно. К тому же я уже просрочила свой "тихий час", а Бен опоздал в «Абигайль». Пускай только Кулинары сообщат нам свой пароль, и мы тотчас тронемся в путь. Украдкой покосившись на книжный шкаф, я утвердилась в своем решении. Альбомы для вырезок, которые Доркас и Джонас завели во время вояжа в Америке, как будто сочетались браком и дали приплод, устрашающими темпами оккупируя книжные полки. Нет уж, лучше самой познакомиться с Новым Светом, чем с помощью еженедельного выпуска "Географического вестника" да парочки бывших путешественников.

К действительности меня вернул голос Бена: — Ну вот и Доркас с чаем. А с Джонасом вы, полагаю, уже знакомы.

— М-да, — промычал Джонас, тряся косматой головой, — имели такое счастьице. — Он щелкнул подтяжками, удерживавшими его видавшие виды штаны. Что за ужасный тип! Даже не снял сапоги. Седые усы Джонаса насмешливо дернулись, когда он плюхнул на колени Примулы тарелку с кексами.

Доркас взяла свой свисток на изготовку (Бен занялся распределением чая, дабы ускорить процесс и поскорее отчалить в "Абигайль"), но Джонас и ухом не повел. Он ухватил кекс и громогласно изрек:

— Мисс Примула, я рискую получить отставку, но чтоб мне язык проглотить, ежели я вру: вы… ну просто вылитая кинозвезда!

От столь чарующей прямоты бедняжка Примула расплескала свой чай. Лицо Гиацинты окаменело.

— Какая радость, милая Примула, для того, кто одолжил тебе свою блузку, — процедила она. — Как ты помнишь, меня неоднократно сравнивали со знаменитой Теолой Фейт в ее лучшие годы. И кстати… — ухватив сестрицу под локоток, Гиацинта стремительно увлекла ее в вертикальное положение, — нам пора! — Канарейки в клетках угрожающе засвиристели.

— Так скоро? — Бен в два глотка осушил обе чашки, которые держал в руках.

Гиацинта подхватила свою сумку.

— Боюсь, что да. По пути домой мы должны посетить собрание Уорвикского отделения фэн-клуба Теолы Фейт. Ее дочь — полное ничтожество, до недавнего времени никто и не знал о ее существовании — накропала о Теоле какую-то клеветническую книжонку. Мы намерены пикетировать здание библиотеки.

Имя кинодивы пробудило во мне воспоминания. Теола Фейт была секс-богиней своей эпохи; ее обожали миллионы. Моя матушка, когда мне было лет девять-десять, сыграла маленькую танцевальную роль в одном из фильмов Теолы — "Печальном доме". Но сейчас не время хвастаться. Я обратила свои мысли в будущее. Любопытно, есть ли среди Кулинаров женщины? Впрочем, какая разница? Высокий белый поварской колпак совершенно не идет даже самым вдохновенным особям женского пола.

В отличие от Шанталь, я напрочь лишена экстрасенсорных способностей. Даже с самой заурядной интуицией у меня проблемы. Более того, я попросту не вижу того, что происходит у меня под носом, — например Тобиаса, который в данный момент кружил по дивану, плотоядно поглядывая на клетки с пичужками в ушах Гиацинты. Даже если бы в комнате внезапно стемнело и воцарился арктический холод, я бы и тогда не дотумкала, что, убегая со всех ног от пресловутого Черного Облака, мы с Беном на самом деле спешим прямиком в его зловещие объятия.

Итак, мы собрались в Америку.