"Одна лишь ты" - читать интересную книгу автора (Валенти Джастин)

Глава 2

Патрик взял Дженнифер за руки, и она поднялась из-за стола.

— Дженни! Ну наконец-то! Как живешь?

Патрик наклонился, поцеловал Дженнифер в щеку и, отступив на несколько шагов, оглядел ее. Она смущенно улыбалась, а ее сердце билось так часто и гулко, что, казалось, всем посетителям кафе слышен этот стук.

— Как живу? Прекрасно, — чуть слышно отозвалась Дженнифер.

Ее вдруг охватила слабость, колени задрожали, и она ухватилась за край стола.

— Ты замечательно выглядишь, Дженни, и совсем не изменилась! — искренне воскликнул Патрик. — Вот только волосы покрасила в другой цвет. Но мне нравится! Неужели ранняя седина? — шутливо добавил он.

— Старость не радость! — в тон ему ответила Дженнифер и, улыбнувшись, отвела взгляд.

Две крошечные слезинки появились в уголках ее глаз, и она испугалась, что Патрик заметит их.

Патрик… Он по-прежнему был красив. Только пшеничного цвета волосы теперь были аккуратно подстрижены. Патрик выглядел очень молодо, лишь возле глаз и в уголках губ появились маленькие, едва заметные морщинки. Он не пополнел: остался таким же стройным, хорошо сложенным, широкоплечим. Дженнифер показалось, что Патрик стал даже выше ростом: это впечатление создавали со вкусом подобранный серый в елочку твидовый пиджак, темно-серые брюки и черный шерстяной свитер с высоким воротом. Патрик был без пальто. Поверх пиджака он набросил шарф, когда-то подаренный ею на Рождество. Возможно, Патрик уже и не помнил, откуда у него этот шарф.

— Присядем? Или так и будем стоять? — улыбнувшись, предложила Дженнифер.

— Конечно!

Дженнифер успела заметить, что на нем кожаные туфли от де Пальма, с их характерной деталью — пряжкой сверху. Она усмехнулась, вспомнив, что Мередит всегда придавала большое значение обуви и другим аксессуарам одежды.

— Как поживает Мередит? — спросила она.

— Прекрасно! Шлет тебе большой привет и надеется на встречу с тобой и… твоим мужем.

Патрик с улыбкой коснулся обручального кольца Дженнифер.

— Прими мои поздравления!

— Спасибо, но наш медовый месяц давно закончился. Я замужем уже семь лет. Мой муж — Тони де Пальма. Ты наверняка слышал о его кожаных изделиях.

Патрик с таким удивлением и нескрываемым интересом смотрел на Дженнифер, что она невольно рассмеялась и почувствовала, как внутреннее напряжение спало.

— Ты не слышал о бутиках де Пальма? А ведь носишь его обувь!

— Я? — Патрик уставился на свои туфли. — Я плохо разбираюсь в одежде, — наконец признался он, — и придаю мало значения своей внешности. Мередит всегда с трудом удается вытащить меня в магазин и заставить что-нибудь купить. Но хорошую обувь люблю и предпочитаю дорогую и удобную. А эти туфли… да, они великолепны! Так, значит, ты замужем за де Пальма и счастлива в браке… Конечно, счастлива, у тебя такой цветущий вид!

— Да, очень счастлива! — отозвалась Дженнифер, возможно, более поспешно, чем следовало.

Но ведь она действительно счастлива! Ее муж — замечательный человек, а воспоминания о былой любви давно пора навсегда вычеркнуть из памяти!

— Давно ли ты в Нью-Йорке, Дженни?

— Около двух лет.

— Два года? — удивился Патрик. — И за это время ни разу не позвонила…

Уловив в его голосе явный упрек, Дженнифер быстро сказала:

— Я много раз собиралась это сделать, Патрик, но все откладывала. То одно, то другое. Время так незаметно летит. Мы с Тони много путешествуем, я часто сопровождаю его в деловых поездках.

— Значит, два года, — мрачно повторил Патрик. — А я-то думал, ты приехала в Нью-Йорк по делам, возможно, ставишь новый спектакль… Ладно, все в порядке, забудем. Главное, я отыскал тебя и на сей раз не позволю исчезнуть. — Он снова улыбнулся. — Мередит очень хочет встретиться с тобой, и Лисса тоже мечтает познакомиться. Лиссе почти семь лет, и она очаровательный ребенок. Нет, правда, не думай, что во мне говорят лишь отцовские чувства! Лисса — это чудо! Я счастлив, что она у меня есть. А у тебя…

— Ее зовут Лисса?

— Да, Мелисса. Это Мередит называет ее сокращенно Лисса. А у тебя есть дети, Дженни?

К горлу Дженнифер подступил комок, в глазах блеснули слезы. Она покачала головой и потупилась. Заметив ее реакцию, Патрик перевел разговор на другую тему.

— Как приятно снова видеть тебя, сидеть в этом кафе и нить капуччино! Вспоминать о юных годах… Дженни, по-моему, нашу с тобой долгожданную встречу надо отметить не кофе, а чем-нибудь покрепче. Например, виски.

Дженнифер кивнула. Глоток спиртного — это именно то, что сейчас ей необходимо. Они сделали заказ, официант принес бокалы с виски, и Патрик произнес короткий тост:

— За встречу старых друзей!

— За старую дружбу. — Сделав несколько глотков, Дженнифер задумчиво посмотрела на Патрика. — Чем вы с Мередит занимаетесь?

— В последний год — ничем особенным. — Он пожал плечами. — А до этого поставили «Камею». Это наш первый мюзикл на Бродвее, но он продержался не более двух месяцев. Ты вряд ли видела его, если много путешествуешь и редко бываешь дома.

— Я смотрела «Камею».

— Правда? — обрадовался Патрик. — Дженни, а ты не хотела бы снова окунуться в театральную жизнь, сочинять либретто?

— Даже не знаю. Я не думала об этом.

— Тебе что, наскучила театральная жизнь? Ты в ней разочаровалась?

— Нет, что ты! Кстати, в том твоем мюзикле Мередит была просто великолепна!

— Однако это не спасло спектакль. Два месяца — и все! И музыку я сочинил дурацкую.

— Патрик, ты несправедлив к себе! — возразила Дженнифер. — Музыку ты написал неплохую, но мог бы и лучше. А что касается самого спектакля, то…

— Дженни, только не утешай меня. Давай смотреть правде в глаза: «Камея» продержалась на сцене незаслуженно долго! И все дело в малопрофессиональном, скучном либретто!

Патрик продолжал горячо говорить о недостатках текста. Дженнифер, внимательно слушая его, ощущала нечто вроде злорадства. Неужели только через восемь лет Патрик наконец понял, что Дженнифер Райленд была для него идеальным соавтором? Она-то знала об этом с самого начала!

— …а что касается той твоей постановки «Вчера утром», то я от нее тоже не в Восторге, — продолжал Патрик. — Музыка — вторичная, как будто я слышал ее уже много раз, эклектичная, да и «Прошлогодние песни» — тоже избитые и заезженные. Именно прошлогодние!

— Ты прав, — согласилась Дженнифер. — Кажется, что один музыкальный кусок позаимствован у Портера, кое-что взято у Дика Роджерса.

— Точно! Потом добавили отрывки из Бернстайна и Сондхайма, перемешали… украли целые музыкальные фразы у Эндрю Ллойда Уэббера.

— И еще раз все хорошенько перемешали и слепили в одно целое.

— Дженни, как ты умеешь находить точные слова! Меня всегда это восхищало в тебе… да и многое другое.

Патрик так грустно усмехнулся, что у Дженнифер вдруг задрожали руки. Она спрятала их под стол и сжала в кулаки. Почему ее так поразили слова Патрика о многом другом? Он не имел в виду ничего особенного и ни на что не намекал.

— Дженни, а ты стала взрослой дамой! Элегантной, изысканной! Настоящая герцогиня де Пальма!

Его искреннее восхищение болью отозвалось в сердце Дженнифер.

— Ты решил встретиться со мной просто по старой дружбе или хочешь поговорить о чем-то конкретном? — спросила она.

Наверное, подобный вопрос был бы уместнее для деловой женщины, но Дженнифер сознательно его задала. Хватит этих дрожащих рук и внезапных приступов тоски!

Патрик удивленно посмотрел на нее.

— Да, я хочу, чтобы мы снова работали вместе, Дженни. Как теперь выясняется, творческий союз Латтимора и Новака оказался неудачным, а содружество Латтимора с Томасом несостоятельно. Подозреваю, что ни один соавтор, кроме тебя, никогда не принесет мне настоящего успеха.

Дженнифер много раз представляла себе, как встретится с Патриком и он произнесет эти слова. Тем не менее они оказались для нее неожиданными.

— А перед «Камеей» мы поставили мюзикл «Я — Тарзан», — рассказывал Патрик. — Господи, какие надежды мы возлагали на него, хотя он шел не на Бродвее! Семьдесят семь представлений — это, конечно, не так уж мало, но…

Дженнифер кивнула. Она тогда находилась в Калифорнии, но постоянно следила за театральными нью-йоркскими новинками и, когда «Тарзан» прекратил свою сценическую жизнь, даже позлорадствовала.

— Бедная Мередит, она одна, буквально па своих плечах, вытягивала этот спектакль, — продолжал Патрик. — Может, тебе все это скучно и неинтересно, но признаюсь: проблемы с «Тарзаном» возникали постоянно. Начать с того, что исполнитель роли Тарзана на вторую же неделю показа сломал ногу. Представляешь? — Патрик вздохнул. — Но главная проблема спектакля заключалась совсем в ином. Как изволил выразиться один критик: «…музыке Латтимора не удалось подняться над банальным, скучным либретто и сгладить его недостатки!»

Дженнифер снова охватило волнение.

— Если я правильно поняла, идея поставить «Тарзана» у тебя появилась тогда… когда мы в последний раз разговаривали по телефону?

Патрик кивнул и печально усмехнулся.

— Дженни, вот если бы мы с тобой сделали «Тарзана»! Убежден, у него была бы долгая счастливая сценическая судьба! У меня никогда не было сомнений в том, что я как композитор и ты как поэт-либреттист созданы друг для друга.

В голосе Патрика послышалась обида. Да как он смеет говорить это после… всего случившегося?

— Скажи, почему после смерти деда ты осталась в Сан-Франциско? — вдруг спросил он.

Дженнифер с недоумением взглянула на него. Неужели Патрик издевается над ней? Нет, не похоже. Он вполне серьезен и ждет от нее ответа.

— Ты тогда предложил сотрудничество другому автору, и я решила, что… — Она оборвала себя на полуслове, почувствовав, как задрожал голос.

— Я обратился к другому автору? — изумился Патрик. — Дженни, о чем ты говоришь? Я так долго ждал твоего возвращения и, только поняв, что ты не приедешь, подыскал себе другого поэта-либреттиста!

Дженнифер усмехнулась. Она видела ту ситуацию иначе и имела свою версию их творческого разрыва. Но пускаться сейчас в долгие объяснения, что-либо доказывать, настаивать на своей правоте Дженнифер не сочла нужным.

— Знаешь, Дженни, я сейчас подумал… Ведь в то время ты, должно быть, уже познакомилась с де Пальма?

— Да, ты прав.

— И его бизнес постоянно требовал твоего присутствия.

— Верно.

Патрик некоторое время задумчиво молчал, а потом грустно продолжил:

— Дженни, я понимаю: ты вышла замуж, у тебя началась новая жизнь. Я также могу понять, почему ты отказалась от дальнейшего сотрудничества со мной. Но вот что у меня никак не укладывается в голове, да и Мередит до сих пор удивляет: почему ты, прислав нам свадебный подарок, так внезапно исчезла? Объясни, пожалуйста. Я много раз пытался дозвониться тебе, но у тебя изменился номер телефона. Я узнавал, не переехала ли ты… Затем написал тебе письмо, рассчитывая, что почтовая связь надежнее телефонной. И все без толку! Ты не давала о себе знать, а, оказывается, уже два года снова живешь здесь! Дженни, объясни же, что все это значит? Почему ты прервала с нами всяческие контакты?

Дженнифер опустила голову, не желая встречаться взглядом с Патриком. Что ему объяснить? Признаться, как сильно ее задело… нет, даже не женитьба Патрика на Мередит, а то, что он предложил соавторство кому-то другому?

Что изменило бы в их отношениях письмо Патрика? Ведь она твердо решила покончить с прошлым и начать новую жизнь с Тони де Пальма. И к тому времени, о котором сейчас шла речь, ей удалось убедить себя: Патрик Латтимор не единственный композитор в мире, и она легко найдет себе другого соавтора.

— На протяжении всего этого времени я не переставал думать о том, почему ты отказалась от своей заветной мечты прославиться на Бродвее и все бросила! — горячо признался Патрик.

Дженнифер молчала. Что ему ответить? Что она никогда не расставалась с мечтой о том, чтобы ее талант признали в театральном мире, но с годами наивного идеализма и оптимизма заметно поубавилось и виноват в этом не кто иной, как Патрик? Что он заставил ее распрощаться с иллюзиями и взглянуть на мир трезво? Да, Патрик виноват во многом, но существовала и еще одна важная причина, в корне изменившая ее жизнь. Мелисса — дочь Дженнифер и Тони.

При воспоминании о Мелиссе губы ее задрожали, а в глазах блеснули слезы.

— У нас… была дочь, — с трудом вымолвила она. — Она погибла в результате несчастного случая. Ей было всего два года. После ее смерти… я не могла снова взяться за работу. Была не способна ничего сочинять. Ни одна поэтическая строчка не приходила на ум. Дочь умерла четыре года назад, а я до сих пор так и не оправилась. И сейчас… — Дженнифер замолчала, и две слезинки выкатились из ее глаз.

— Дженни… Господи, прости меня… — прошептал Патрик. — Я не знал… — Он ласково коснулся ее руки.

Дженнифер, промокнув бумажной салфеткой глаза, кивнула. Она поняла, что Патрик не станет расспрашивать ее о подробностях смерти Мелиссы, и была признательна ему за это. Наступила долгая пауза. Патрик первый прервал молчание:

— Прочитав в газетах, что либретто к спектаклю «Вчера утром» написала Дженнифер Райленд, я немедленно помчался в театр. И знаешь, увидев его, снова убедился, что ты — идеальный для меня соавтор.

Если бы он признался в этом тогда, несколько лет назад! Но Патрик, очевидно, и не предполагал, как много значили для Дженнифер его слова. Вдруг он начал напевать какую-то мелодию, и Дженнифер в который раз поразилась его таланту сочинять музыку на ходу, в самой неподходящей обстановке.

— Мне нравится взять несколько фраз и импровизировать с ними. Как тебе эта мелодия?

— Красивая, но…

Патрик приложил палец к ее губам, и Дженнифер вздрогнула.

— «Елена Троянская», — пояснил он.

— Этот мюзикл, кажется, был поставлен… — Дженнифер наморщила лоб, пытаясь вспомнить, — …перед «Золотыми яблоками»?

— Да, но ты говоришь о «Золотых яблоках» в редакции начала века.

— По-моему, и в современной постановке было несколько удачных номеров.

— Да, хотя в целом идея оказалась банальной, и получилось, что спектакль просто адаптировали для массового зрителя. Та, первоначальная постановка была гораздо интереснее. Знаешь, что мне пришло в голову? Я хочу заимствовать этот старый сюжет о Троянской войне и поставить новый мюзикл.

— Неплохая мысль, но для удачной постановки хорошо известного сюжета требуется…

— Дженни! — перебил ее Патрик. — Если ты напишешь либретто, а Мередит исполнит главную роль, успех нам обеспечен! — И, немного помолчав, тихо добавил: — Дженни, ты нам очень нужна.

— И Мередит так считает? — усмехнувшись, спросила Дженнифер.

— Разумеется! Понимаешь, я просто мечтаю сочинить для нее что-нибудь стоящее. Хочу, чтобы спектакль, где она будет исполнять главную роль, стал хитом сезона. Мередит заслужила это. Дженни, прошу тебя, не отвергай мое предложение! Только представь, какое грандиозное зрелище у нас получится: троянский конь, красочные костюмы, большой хор…

Дженнифер с замиранием сердца слушала Патрика, и ей казалось, что не было этих долгих восьми лет. Они по-прежнему работают вместе, полны энергии и плодотворных идей. И музыка, сочиненная Патриком, так прекрасна, мелодична, нежна.

«Елена, Елена, прекрасное создание, похищена троянским негодяем…» — тихо запела Дженнифер.

В глазах Патрика блеснул огонь.

— Вот! Вот так мы и назовем наш мюзикл — «Елена! Елена!» Итак, Дженни, с этой минуты мы приступаем к работе! Нет, молчи, не возражай и слушай меня! — Патрик спел несколько музыкальных фраз. — Вот… Это подойдет к арии Афродиты… когда она впервые рассказывает Парису о Елене. Так… Давай, Дженни, помогай мне.

— Напой еще раз!

Патрик повторил мелодию, и перед мысленным взором Дженнифер отчетливо проплыла дивная картина: летнее нежно-голубое небо, залитое солнечным светом. Именно такое небо она видела во время поездки по Греции. Удивительно чистое, почти прозрачное. Такой оттенок непросто передать в декорациях.

Патрик снова начал тихо напевать, а в голове Дженнифер мгновенно рождались поэтические строки. Казалось, они давно жили в ней и лини, ждали, когда она вспомнит о них и произнесет.

— Дженни, твое вдохновенное лицо убеждает меня в том, что ты уже включилась в творческий процесс! — улыбаясь, воскликнул Патрик. — Ну, прочти же, что у тебя получилось.

— А ты смотри не па мое лицо, а представляй прекрасный лик Елены!

Она достала из сумочки авторучку и, набросав несколько строк на бумажной салфетке, передала ее Патрику.

— Вот, взгляни!

Патрик, напевая музыкальные фразы, старался, чтобы они совпали с ритмом стихотворных строк.

— Так… так… — бормотал он с воодушевлением. — О'кей… А если…

Через несколько минут они вместе тихо спели только что родившийся отрывок из будущей арии, а потом замолчали, глядя друг на друга. Неужели прошло восемь лет? Невероятно, непостижимо! Кажется, они все еще студенты, сидят, склонив головы над клавишами фортепиано, и сочиняют, придумывают, творят.

— Ну что ж, мы с тобой наметили верный путь, — наконец промолвил Патрик.

— И теперь перед нами — непочатый край работы, — улыбнувшись, добавила Дженнифер.

— Это будет необыкновенный спектакль!

Внезапно она нахмурилась.

— Знаешь, Патрик, мне надо все основательно обдумать.

— Дженни, о чем ты собираешься думать?

— Ну, видишь ли… Я должна посоветоваться с Тони. Работа над спектаклем будет отнимать все мое время, а ведь у меня много других дел и обязанностей. Я помогаю Тони нести бизнес, часто присутствую на встречах с клиентами. Мы ходим на презентации, устраиваем вечера.

— Черт возьми! — так гневно выкрикнул Патрик, что Дженнифер даже вздрогнула. — Не смей зарывать свой талант в землю! А для этих так называемых" дел пусть твой муж наймет секретарей и помощников! — Он долго молчал, а потом уже мягко и сочувственно произнес: — Я понимаю, ты пережила страшную трагедию, Дженни. Я сам отец и не представляю, что со мной было бы, если бы моя Мелисса… Но, Дженни, для того чтобы рана на сердце затянулась, необходимо работать. Только это отвлечет тебя от горьких мыслей и печальных воспоминаний. И твоя работа над «Вчера утром» убедительно доказывает, что ты в отличной творческой форме. Даже сейчас, за каких-то пять минут, сочинила прекрасные стихи. Мы трое — ты, я и Мередит — создадим фантастическое зрелище. Наша «Елена» станет хитом на Бродвее. Мы докажем всем, на что способны!

Слушая Патрика, Дженнифер чувствовала, что заражается его энтузиазмом и вдохновением. В голове снова поплыли поэтические строки. Патрик начал напевать тихую, минорную мелодию.

— Парис впервые встречает Елену? Я угадала? — улыбнулась Дженнифер.

— Угадала! Ты — чудо! Я тебя люблю!

«Я тебя люблю», — мысленно повторила она.

Простые, обыденные слова, но какой огромный смысл они таят в себе. И признание в любви, и дружеское расположение, и неподдельное восхищение, и… опасность. В словах, так легко сорвавшихся с губ Патрика, таилась опасность и непредсказуемость их будущего сотрудничества.

— Дженни, давай начнем работать немедленно, пока вдохновение не покинуло нас! Ты ведь знаешь, как это бывает: сегодня тебе работается легко, словно сам Господь Бог водит твоими руками по клавишам, а завтра не в состоянии написать ни одной музыкальной фразы.

— Патрик, я правда еще ничего не решила. — Дженнифер замялась. — Все это так неожиданно. Я должна подумать.

— Дженни, ты подрезаешь мне крылья! Если откажешься, наш будущий мюзикл погиб! Я так долго носился с этой идеей, и вот теперь, когда понял, что и как нужно делать, ты хочешь отказаться! Поверь, ты для меня — источник вдохновения, твои стихи идеально ложатся на мою музыку — легко, изящно. Так и должно быть! Вспомни, например, «Все хором!».

— Ты привел неудачный пример, Патрик. И музыка там была неоригинальная, и стихи банальные и скучные.

— Ладно, пусть это неудачный пример! А «Энни»?

— Вот «Энни» была намного лучше. Строуз и Чармин профессионально выполнили свою работу.

— «Как прекрасно, когда старые друзья могут договориться!» — пропел Патрик, перефразируя текст из мюзикла «Любите друг друга, но не воюйте!».

Но разве их прошлое сотрудничество было столь гладким и они во всем неизменно соглашались друг с другом? Нет, Дженнифер и Патрик в порыве вдохновения спорили до хрипоты, постоянно перебивали друг друга, что-то доказывали, предлагали, отвергали. И всегда с восхищением и белой завистью следили за блестящими творческими союзами авторов, создавших такие хиты, как «Кошки», «Эвита», «Девушки мечты» и «Одна-единственная».

— Господи, какое было прекрасное время! — продолжал Патрик. — Латтимор и Райленд — авторы, подающие большие надежды! Дженни, — он пристально посмотрел ей в глаза, — я же вижу, ты хочешь работать над спектаклем. Прошу тебя, поговори с мужем, объясни ему все. Ну, хочешь, я сам с ним поговорю?

— Нет, не надо.

— Хорошо, тогда уговаривай, упрашивай, хоть тряпочкой протирай его новую партию обуви, но обязательно добейся согласия!

— Патрик, прошу тебя, перестань шутить!

Дженнифер давно так много и весело не смеялась. Однако думала о том, что этот несмолкаемый сегодняшний смех скорее напоминает легкую истерику. Патрик боится, что Тони не разрешит ей работать? Ерунда, просто Дженнифер ссылается на мужа, пока не решила сама, следует ли ей возобновлять отношения с Патриком.

— Вот что, — проговорила она. — Я обдумаю твое предложение и сообщу о своем решении.

— Когда позвонишь?

— На следующей неделе.

— Как долго ждать! Если не позвонишь в понедельник, я приду к твоему мужу… или нет, я сделаю иначе: поселюсь у вас на лестнице! Учти это! — И Патрик весело рассмеялся.

— Не запугивай меня, лучше продиктуй номер своего телефона. Кстати, откуда ты узнал мой?

— А я всегда знал! Ладно, шучу. Мне сообщила его Рени Смит.

В свое время Рени Смит работала костюмером-дизайнером в мюзикле «Вчера утром».

— Мы с ней старые друзья, но сначала она не хотела назвать номер твоего телефона, и мне пришлось применить шантаж и угрозы.

— И чем же ты шантажировал бедную Рени? — смеясь, спросила Дженнифер.

— Пообещал, что украду все ее новые костюмы накануне премьеры! Она, конечно, испугалась и назвала заветные цифры. — Патрик взглянул на часы и с досадой воскликнул: — Вот черт, так и знал, что опоздаю! У меня в половине мятого назначена встреча. О Господи!..

Неужели они с Патриком провели в кафе два часа? Дженнифер не верилось, что так незаметно пролетело время. Они поднялись и направились к выходу. Помогая Дженнифер надеть пальто, Патрик вдруг обнял ее за плечи и поцеловал.

— Как же я соскучился по тебе, Дженни!

Почувствовав щекой шероховатую поверхность его твидового пиджака, Дженнифер вздрогнула, и ее сердце заколотилось. Патрик отстранился и с улыбкой взглянул на нее. А улыбка его не изменилась — такая же лукавая, доброжелательная.

— Если в понедельник ты мне не позвонишь, знай: я… сотворю что-нибудь ужасное! — шутливо воскликнул он. — И вообще, мы должны дружить домами — все вчетвером. Нет, впятером. Я мечтаю познакомить тебя с нашей Лиссой.

— Да, обязательно, — пробормотала Дженнифер. — Я непременно позвоню в понедельник. Пока!

Она вышла из «Борджиа» и остановилась в такой растерянности, словно забыла, куда надо идти и что делать. Вышел Патрик и, встав рядом с Дженнифер, положил руку ей на плечо. Другой рукой он махнул проезжающему мимо такси.

— Если нам с тобой по пути, буду рад подвезти тебя, Дженни!

Сдержанно поблагодарив его, она отказалась.

Незаметно сгущались сумерки, становилось прохладно. Почувствовав легкий озноб, Дженнифер поежилась. Почему она не надела норковое манто? Она вдруг вспомнила, как Тони часто посмеивался над ней, говоря, что она предпочитает простые недорогие вещи роскошным нарядам, например, норковому манто, висевшему в гардеробе без дела.

Патрик… Тони… Мысли ее смешались. Впрочем, одна, главная, мысль не покидала Дженнифер ни на минуту: она мечтала работать вместе с Патриком над новым спектаклем. Ничего Дженнифер так страстно не желала, как снова окунуться в сладостный, а порой мучительный процесс творчества. Совместного с Патриком.

Дженнифер вдруг подумала о том, что сегодня впервые за несколько лет почти не вспоминала свою Мелиссу. Идея нового мюзикла так взволновала и захватила ее, что она вспомнила об умершей дочери всего один раз: когда вкратце рассказала Патрику о ее трагической смерти. Как странно. До сегодняшнего дня Дженнифер думала о ней постоянно, боль утраты была так же сильна, как в первое время, почти неотделима от нее.

Теперь Дженнифер казалось, что открывается новая, яркая, исполненная глубокого смысла страница ее жизни, и думать об этом было очень радостно и тревожно. Правда, кое-что смутно волновало ее — ведь совместная работа с Патриком означала, что они снова будут проводить вместе много времени. Как отнесется Мередит к возобновлению их отношений? И хватит ли сил и выдержки у самой Дженнифер спокойно и отстраненно взирать на счастливую семейную жизнь Патрика? Любящие супруги, их обожаемая дочь Мелисса… А неожиданное предложение Патрика дружить вчетвером? Как воспримет его Тони? Захочет ли он этой «дружбы»?

«Прочь все сомнения и страхи! — мысленно сказала себе Дженнифер. — Мередит, Тони, Патрик…»

Однако главный вопрос оставался нерешенным и требовал самого тщательного анализа. Как сложатся их дальнейшие отношения с Патриком? Как он будет относиться к Дженнифер? Как к хорошему другу и творческому партнеру? Очевидно, так все и будет. Но вот сможет ли она относиться к Патрику только как к соавтору? В этом она сильно сомневалась. Их сегодняшняя встреча всколыхнула в ее душе бурю чувств, оживив воспоминания и заронив искру надежды.

Погруженная в свои мысли, Дженнифер быстро шла по улице. Опомнившись, она с удивлением обнаружила, что далеко позади остались и Бликер-стрит, и Парк-авеню. Поймав такси, Дженнифер опустилась на заднее сиденье, закрыла глаза и попыталась привести в порядок мысли.

Она любит Тони, и они счастливо живут в браке целых семь лет. С чего это вдруг встреча с Патриком Латтимором так взволновала ее? Да, она почти согласилась сотрудничать с ним, но это вовсе не означает, что она снова подпадет под влияние Патрика и будет с обожанием взирать на него, ловя каждое слово и каждый взгляд. Прошло восемь лет, Дженни Райленд превратилась во взрослую разумную женщину, и возврата к прошлому быть не может.

Правда, теперь, после встречи с Патриком, она ни в чем уже не была уверена. А главное, в самой себе.