"Сладкий запах крови" - читать интересную книгу автора (Маклеод Сьюзан)

ГЛАВА ВТОРАЯ

На поверку чары оказались упорными и липучими, хотя с виду они, обернутые вокруг ручки холодильника, выглядели невинно, что твоя сахарная вата. Только вот сахарная вата вряд ли будет мерцать и пульсировать ядовито-зеленым светом — она вообще никак себя не ведет и смотрится куда безобиднее. Я зажала тоненькую ниточку псевдоваты в пальцах и осторожно потянула. В нос и даже в горло мне ударила острая вонь тухлых яиц, так что меня замутило. Я на миг ослабила магическую хватку, и чары опять сгустились и обвились вокруг ручки холодильника.

— Ах ты, мерзкий домовой! — пробормотала я и сделала вторую попытку, сосредоточившись еще старательнее.

На этот раз чары отцепились, и мне удалось выгнать их восвояси.

Вообще-то, предполагалось, что эта работа в модном кенсингтонском бистро — дело плевое, однако по вине Алана Хинкли, с его мольбой о помощи, я все время отвлекалась, и в мозгу у меня один за другим возникали вопросы без ответа. Например, какую пакость задумал братец Сиобан? И впрямь ли требование исходило именно от него? Или, скажем, не раскрыл ли Бобби, он же Роберто, он же мистер Март, ненароком какой-то чужой секрет и не попытался ли применить его в свою пользу?

Я покосилась на свой телефон, но он пока тоже никаких ответов не предлагал. Я положила мобильник у входной двери, на безопасном расстоянии от чар, но он удручающе безмолвствовал, хотя я успела отправить кучу сообщений. Так что, поскольку получить отсрочку мне не удалось, как я ни старалась, теперь мне предстояло встретиться с Аланом позже, в морге.

Я пробралась между столиков обратно к тому месту, где раньше были чары. Кондиционер жужжал, как потревоженный улей, но дело свое делал: в помещении было холодно и даже промозгло, точно в пещере. Я с трудом подавила дрожь. Пригашенный свет позволял легче различить чары магическим зрением, а Финн (мой коллега и, если верить слухам, будущий начальник) перед моим появлением успел закрыть жалюзи. Я бы лично предпочла солнечный свет.

Ухватившись за край мраморного столика, я присела на корточки и всмотрелась в пол, выискивая, не мерцают ли там какие красноречивые следы чар. Чисто, просто черно-белые плитки, никаких отростков чар и никаких мышей — обычно, попав под действие чар и оказавшись в ловушке, мыши в панике носятся кругами.

Я перевела взгляд на потолок и всмотрелась в лепнину, особенно в тени по углам. Тоже чисто. Теперь можно вздохнуть с облегчением. Так, застекленная витрина вдоль стены пуста, никаких замысловатых тортов с кремовыми вензелями, никаких пирожных системы «прощай, фигура» и никаких плесневелых объедков. Порча или что-то подобное.

Дверь из кухни распахнулась, и стремительно вошел Финн, так что моя магическая концентрация опять нарушилась.

— Дьяволовы рога, ну и бардак у них на кухне! — воскликнул он, сунув руки в карманы. — Управляющий утверждает, будто какой-то посетитель, недовольный обслуживанием, вместо чаевых из вредности оставил тут чары... ну, по крайности, так заявила здешняя домовая. А ей управляющий верит.

Я подавила горячий всплеск радости, которую всегда испытывала при виде Финна, — нечего, нечего, не время и не место — и отозвалась:

— А почему бы и не поверить? Версия не хуже других. Этот ресторан — семейный бизнес, домовая при них, наверное, состоит уже не первый десяток лет. Странно, правда, что от нее столько неприятностей. — Я побарабанила по столу. — Если только... если только управляющий чем-нибудь ее не рассердил, а теперь не хочет признать свою вину.

Финн пожал плечами, затем сцепил руки над головой и грациозно потянулся.

Каждый раз при виде Финна я старательно сдерживаюсь, чтобы не представить его без штанов. Виной тому его рожки, наши конторские сплетни и мое неукротимое либидо. Финн — фавн, он из волшебного народа, сродни нам, феям. Когда-то древние греки почитали его прародителя, получеловека-полукозла Пана, как божество. В одетом виде нижняя часть Финна выглядит вполне по-человечески, ни малейшего признака хвоста или мохнатых ляжек, и за все три месяца его работы у нас в «Античаре» никому не удалось ни опровергнуть, ни подтвердить соответствие мифологическому образцу. Но у меня все равно фантазия разыгрывается.

— Ну как ты тут справляешься, Джен? — Финн почесал рог.

Рожки у него премилые — цвета сухого папоротника, острые и на добрый дюйм торчат из курчавой белокурой шевелюры. С лица Финн просто плакатный красавец, мечта рекламщика, но только вот незадача: из-за рожек он по рекламным меркам недостаточно похож на человека, чтобы что-то втюхивать публике. Не иначе, он носит какие-то приукрашивающие чары, которые меняют внешность, но мне пока что не удалось различить, что за ними скрывается.

— Уф! Сняла чары со всего, кроме кофеварки, — сообщила я.

— Когда закончишь, не откажусь от помощи на кухне. — Финн приглашающе улыбнулся. — Ты не против?

В ответ я посмотрела на него так, как смотрела в последнее время, стоило Финну начать подбивать клинья: со слегка удивленной, но терпеливой улыбкой. Мол, не надейся, что я приму твои ухаживания всерьез. Ни за какие коврижки. После чего с трудом подавила вздох и отвернулась.

Я подошла к стойке и сосредоточила свои усилия на кофеварке. О-о-о, как все запущено! Магическое зрение показало, что этот промышленных размеров агрегат излучает чары так, что на стены ложится нездорово-оранжевый отсвет. Хуже всего дело обстояло с рычагами. Конечно, взломать такие чары — минутное дело, гораздо проще, чем аккуратно снять. Но при взломе неизбежен выброс магии, вернее, взрыв, а тогда взрывается и сам заколдованный предмет. Сопутствующие разрушения мне ни к чему — клиенты в таких случаях, понятное дело, сильно возражают. Поэтому я ухватила чары за кончик нити и начала разматывать. Руки мне ошпарило горячим паром. Зар-ра-за! Я чуть не вскрикнула, но прикусила губу и встряхнула кистями, чтобы избавиться от чар. Боль была подлинной, пар — нет, так что ожогов не останется, просто неприятный выплеск энергии.

— Ох! Больно, да? — сочувственно спросил Финн. — Ну да, так всегда и бывает, если слишком гонишь.

— А то я не знаю! — огрызнулась я.

Он улыбнулся до ушей:

— Конечно знаешь, но эта домовая просто чокнулась. Наше счастье, что она не на нас взъелась!

Я осторожно потыкала в чары.

— Похоже, у тебя богатый опыт, — предположила я.

— Не то слово, целый месяц возился. — Финн сморщился от воспоминаний. — Открываешь банку с медом — оттуда вжик пчела и сразу — тяп! В рот что ни возьми, все на вкус пригорелое. И еще моя домовая спрятала все левые носки!

— Левых носков не бывает, они одинаковые. — Не сводя глаз с кофеварки, я продолжала потихонечку разматывать чары.

— Еще как бывают! — рассмеялся Финн. — Неужели не понятно? Носок сперва всегда надеваешь на правую ногу, остается какой? Левый!

— Ха-ха.

Чары распались у меня под пальцами на отдельные мелкие волоконца и наконец рассосались.

— А чем ты так разозлил свою домовую? Ты вел себя как обычно или выкинул нечто особенное?

Финн небрежно пожал плечами:

— Сейчас уже не помню. По-моему, я больше разозлил одну ведьму, чем домовую, а уж она спустила на меня домовую.

Ну да, как же в такой истории без ведьм, никак! Наши конторские ведьмы прямо вцепились в Финна — точь-в-точь в лотерею разыгрывали, и все они так и тянули ручонки — поскорее посмотреть, кому же выпал счастливый билетик. Финн вовсе не возражал против того, чтобы быть счастливым билетиком, щедро и поровну оделяя всех своим галантным вниманием. Меня тоже склоняли поучаствовать во всеобщей игре, но от этого я была вынуждена отказаться.

Не то чтобы Финн мне не нравился. Нравился, и еще как! Добавьте к этому внятный голос волшебной крови — магия стремилась во что бы то ни стало подтолкнуть нас друг к другу, чтобы окончательно все запутать. Закавыка была в чрезмерной, избыточной притягательности белокурого фавна. Мне все отчаяннее хотелось поддаться его обаянию, а это не дело, совсем не дело. Поэтому я, подавив разочарование, неимоверным усилием воли держала Финна на расстоянии.

Финн легонько тронул мою руку — там, где ее ошпарил призрачный пар.

— Может, расскажешь, что тебя тревожит?

Я подняла взгляд и поразилась, как сочувственно он на меня смотрит.

— Ничего особенного.

— Да неужели? Обычно ты обращаешься с магией куда осторожнее.

Финн попал в точку. Вообще-то, я перестраховщица.

— День неудачный, — отговорилась я, — ну, знаешь, сначала пикси разгоняла, потом умудрилась грохнуть кристалл в мобильнике.

— М-да. — Мгновение-другое Финн задумчиво созерцал меня, затем улыбнулся. — Что ж, тогда проблема решена. Я как раз нашел отличное местечко в Сити, где торгуют кристаллами. Цены вменяемые, так что скажу Тони — пусть обеспечит тебе один на пробу.

Ах, какого соблазнительного троянского коня мне выкатили! Но я притворилась, что не понимаю намека.

— Отлично, спасибо, — откликнулась я.

Финн как бы между прочим приобнял меня за плечи:

— Слышала свеженькую сплетню? Стелла ускакала с работы очень рано, якобы на Совет, но Тони утверждает — на свидание. — (Теплое дыхание фавна щекотало мне ухо.) — Этот таинственный тип с утра успел позвонить раза три и ни разу не назвался — сказал, Стелла знает, кто звонит. — (Меня обволокло слабым запахом черники.) — А Тони сказала, что она узнала голос!

Я вывернулась из рук Финна, прежде чем мне стало уютно в его объятиях. Еще чего не хватало!

Если Стелла на заседании Ведьминского совета, ясно, почему она не отвечает на сообщения. А уж кого имеет в виду Тони, наша администраторша, и дураку понятно.

Финн прислонился к стойке и подмигнул:

— Тони убеждена: это тот журналист, что брал у Стеллы интервью. Высокий, темноволосый, симпатичный. Ты-то его ведь не видела?

Я кокетливо прищурилась:

— Опасаешься, что в твой гаремчик проник коварный конкурент?

Финн хмыкнул:

— Да ну тебя, Джен, какой он мне, к лешему, конкурент, он же человек. — Он хулигански усмехнулся. — Просто интересно: у тебя тоже слабость к высоким темноволосым симпатягам или только у Стеллы?

— Разведка? Тебе ничего не светит.

— Не волнуйся, я знаю свое место. — Финн взял мою руку в свои и нежно провел пальцем по моей ладони. — Да полно тебе, Джен, уж и удочку закинуть нельзя. Я, как-никак, отпрыск божества плодородия. — Палец скользнул мне на запястье, и кровь у меня в венах запульсировала быстрее. — А ты сида, тебе без страсти как без воздуха. Ты только представь, какую музыку мы с тобой выдали бы, — Моцарт обзавидуется.

Рассмеявшись, я высвободила руку и брезгливо скривилась:

— О-о-о, завел шарманку! Меня этим не возьмешь!

Финн снова улыбнулся до ушей, сверкнув белыми зубами на загорелом лице:

— Прямо-таки и не возьмешь?

— Даже и не мечтай. Какая пошлятина. И что, твои многочисленные поклонницы на это ведутся?

Финн распростер руки:

— Что сказать? Я ведь божество секса!

— Ха! — Я легонько пихнула его в грудь. — Мечтать не вредно.

Финн посерьезнел:

— А один вопросик можно?

— Ну?.. — нетерпеливо спросила я.

Он наклонился и прошептал мне в ухо:

— А ты когда-нибудь ворожила в полнолуние и плясала при свете звезд?

У меня перехватило дыхание. Вот паршивец, он слишком близко. Все мое тело откликнулось, меня обдало жаром, я едва ли не чувствовала на языке вкус черники.

Финн отодвинулся ровно настолько, чтобы видеть мое лицо. Мшисто-зеленые глаза воззрились на меня с непередаваемым мужским превосходством.

— Джен, одну-единственную ночь, а?

Я прикусила губу с такой силой, что рот наполнился медным привкусом крови.

— Не дразни меня, Финн.

— Буду. Не отстану. — И он заправил выбившуюся прядь волос мне за ушко.

Я заставила себя отодвинуться и рассмеялась, чтобы отогнать слишком серьезное настроение.

— Знаешь, что говорится насчет желаний?

— Погоди-ка, погоди... — Он коварно усмехнулся и поднял палец: мол, дай сказать. — Вспомнил: стоит желанию исполниться — и уже слишком поздно.

Я кивнула:

— Вот и не забывай об этом.

— А я не загадывал желание, Джен. — Он погрозил мне пальцем. — Я дал тебе слово. — Палец крутанулся в воздухе, словно удочка, на которую фавн вытягивал меня. — Желание то ли исполнится, то ли нет.

Я ощутила, как в груди что-то дернулось, будто меня и впрямь поймали на крючок.

— Слово — совсем другое дело. — Не сводя с меня глаз, Финн поцеловал собственную ладонь. — Когда его даешь, то даешь наверняка. — Он послал мне воздушный поцелуй.

«Вот ведь поганец, — подумала я, — пропади он пропадом». А вслух сказала:

— Не зарекайся.

Финн улыбнулся, но глаза его остались серьезными.

— Поздно.

За спиной, а точнее, за затылком у меня что-то хлопнуло и кто-то раздраженно заперхал.

— Слушьте, коли покончили любезничать, может, и я словечко вставлю?

Домовая сидела на кофеварке, как нарядная кукла. Из-под цветастого платья торчали кожаные башмаки. Лицо цвета песчаника, каштановые волосы торчат сердитыми пучками, а карие глазища сердито буравят нас.

Рассудочная часть моего «я» была весьма признательна ей за вмешательство.

— По-моему, она с тобой хочет потолковать, — пробормотал Финн. — Если что, я на кухне. — Он кивнул домовой и ретировался быстрее тролля, столкнувшегося с разъяренным котом.

Круглая физиономия домовой неодобрительно скривилась, отчего носик-пуговка почти пропал в многочисленных морщинах.

— И пущай к моему дитятку не суется, а то не только клятого носка недосчитается. — Она спрыгнула с автомата на стойку — взъерошенная и боевитая нянюшка двух футов ростом. — А ты, серденько, товось, гляди оберегайся, сторожко с ним, это тебе его выбирать положено да обхаживать, а не насупротив!

Я вполне понимала ее шотландский выговор: серденько — сердечко, сторожко — осторожно... Недаром в детстве, когда мне было лет девять, я год прожила в тех краях. Ну, если ее «дитятко» женского пола, вышло из детского возраста и привлекательно, то вот оно, Финн уже нашел что искал. А что касается обхаживания, то есть ухаживания, то Финну от меня никаких поощрений и не требуется.

Тут-то мои подозрения оформились и выстроились в четкую схему. Я пытливо заглянула в морщинистое личико:

— Ты ведь это нарочно устроила? А могла бы просто позвонить!

Домовая уперла руки в бока:

— Не верю я энтим механизьмам. Ан по-моему вышло, ты, сударыня, как есть туточки. — И она торжествующе улыбнулась.

Не поспоришь.

— Так в чем дело?

Домовая соскочила с прилавка, платьице ее раздулось, как парашют. Благополучно приземлившись на черно-белые плитки, она протянула мне сморщенную лапку:

— Агата Браун, сударыня.

Я пожала эту лапку, и меня обволокло знакомым уютом и покоем, будто я холодной зимней ночью свернулась клубочком под теплым одеялом. Я присела на корточки и спросила:

— Мы знакомы?

Розовый бутончик губ разомкнулся в задумчивом вздохе.

— Коли домовой до кого коснется, то как печать останется. Вдругорядь тот в беду попадет, ан другой домовой почует и на подмогу подоспеет. — Она покачала головой. — А если б не я, так кто из моих сестриц подсобил бы, верно говорю.

Она погладила меня по щеке, и я тотчас все вспомнила. Мне шесть лет, и надо мной стоит последняя из моих нянь, вся багровая, и едва не плюется от гнева.

Да, мы тогда переехали в старинную усадьбу, а в ней был настоящий ледник — запасы хранить: дыра в каменном полу, а сверху тяжеленная дубовая крышка. В леднике оказалось темно и холодно. Когда я перестала визжать и начала слушать, то различила какие-то шорохи и царапанье. Я надеялась, что меня освободят — папа или кто-нибудь из его клана, но днем они все спали как мертвые. А потом моей руки коснулась сухонькая маленькая ручка, и мне полегчало. С тех пор я никогда не боялась темноты.

Агата покачала головой. В глазах ее отразились сочувствие и гнев — она прочла мои воспоминания. Я быстро поднялась на ноги, прерывая связь.

Эта нянька повадилась запирать меня в подполе чуть ли не ежедневно, но тамошняя домовая всегда оказывалась рядом и утешала меня своим присутствием. Конечно однажды нянька не рассчитала и продержала меня в подполе до темноты. И меня нашел отец, и той же ночью мы опять переехали. Мы только и делали, что переезжали.

Гораздо позже я поняла, что няньку он наверняка убил.

Впрочем, когда дело касалось сохранности его тайн, он всегда вел себя как очень практичная сволочь.

Я ответила Агате улыбкой: мол, понимаю, ты прочитала мои мысли и я вашим кое-что должна. А вслух спросила:

— Так зачем же я здесь понадобилась?

Старушка встревоженно наморщила лобик:

— Дак ведь, серденько мое, уж так ей худо, уж так несмогает...

В кухне что-то с грохотом разбилось, прервав Агату Браун на полуслове, и она метнулась на шум, а я за ней. В кухне мы обнаружили Финна и управляющего, в молчании уставившихся на груду осколков — все, что осталось от стопки тарелок.

Тьфу, пропасть! Похоже, Финн все-таки попытался взломать чары, вместо того чтобы постепенно их расколдовать. И вот результат.

— Мистер Андрос, нанимая сотрудников вашей фирмы, я рассчитывал не на это. — Управляющий ткнул в осколки носком начищенного ботинка. — А рассчитывал я на то, что вы четко, быстро и организованно наведете порядок. Ваша фирма гарантирует именно такие услуги. — Он демонстративно глянул на часы. — Меньше чем через час появятся посетители.

Финн злобно покосился на Агату, та фыркнула и направилась к приоткрытой двери, ведущей из кухни куда-то еще.

Я предоставила Финну извиняться самому. Какие бы чары ни опутали ресторан, их не удастся снять, пока Агата не добьется своего.

Выяснилось, что дверь вела в тесную комнатку для персонала: тут помещался стол, два потрепанных стула и ряд шкафчиков. Агата, стиснув на груди ручки, озабоченно смотрела на молодую особу, которая сидела за столом, неуклюже уронив лицо на руки.

— Вот она, серденько мое, Холли.

На Холли была обычная униформа официантки — черная юбка с белой блузкой. Туфли валялись на полу поодаль. А лицо было не разглядеть — его закрывали вьющиеся спутанные кудри, расстелившиеся по столу, как плющ.

— Уйди, Агги, — невнятно отозвалась Холли. — Все нормально. Оставь меня в покое.

— Сама пришла, голубка моя.

— Никого не желаю видеть! — проскулила Холли.

Агги робко погладила ее по вздрагивающему плечику.

— Холли, серденько мое, детонька! — взмолилась она.

Холли вскинулась — лицо у нее распухло от рыданий.

— Пошла вон, Агги! — зарычала она на старушку, ощерив треугольные зеленые зубки. — Только и умеешь, что все портить!

Агата упрямо насупилась, схватила свою подопечную за руку и, вывернув запястье, показала его мне.

— Артачится, до лекаря итить не хочет! Как во вторник с ней беда-то приключилась, так я вся извелась — от вестей дурных и того пуще!

Холли выдернула руку и разразилась рыданиями, но я успела различить не до конца заживший укус вампира.

Ну что же, это многое объясняет. Теперь понятно, зачем Агата буквально опутала весь ресторан чарами: укус — не магическая проблема, а такая, с которыми я сталкиваюсь в клинике «Надежда» еженедельно. В последнее время у молодежи стало писком моды отмечать совершеннолетие Укусом. А в результате к нам пачками поступает молодняк — чаще всего детишек притаскивают родители, осознавшие, где, с кем и как их отпрыск прогулял всю ночку. Я кивнула Агате:

— Ты не могла бы оставить нас наедине?

Старушка облегченно вздохнула и, уже не такая взъерошенная, с легким хлопком исчезла.

Холли сердито уставилась в пустоту.

— И смотри мне, Агги, чтоб не смела подслушивать! — взвизгнула она.