"Цетаганда" - читать интересную книгу автора (Буджолд Лоис Макмастер)Глава 16Майлз очнулся от запоздалой, тяжелой дремы и обнаружил, что Айвен осторожно трясет его за плечо. Он опять закрыл глаза, защищаясь от тусклой освещенности своих апартаментов и своего кузена: — Проваливай!.. — Он попытался натянуть одеяло обратно поверх головы. Айвен возобновил — Теперь-то я знаю, что это было задание, — заметил он. — У тебя твоя обычная после заданий хандра. — Я не хандрю. Я — Знаешь, вид у тебя ужасный. Тот головорез своим электрошокером оставил тебе с одной стороны физиономии здоровенный синяк. Расплылся до самого глаза. Видать за сотню метров. Тебе стоит подняться и глянуть в зеркало. — Ненавижу бодрых по утрам людей. Сколько времени? Ты почему на ногах? — Гем-полковник Бенин едет сюда, чтобы тебя забрать. На имперском ленд-крейсере в полквартала длиной. Цетагандийцы хотят, чтобы ты бы церемонии кремации за час до начала. — Что? — Посол Форобьев тоже хотел бы знать. Он послал меня немедленно тебя растолкать, насколько это возможно. — Айвен подталкивал Майлза в сторону ванной. — Начинай снимать щетину, я принес твой мундир и сапоги из посольской прачечной. В любом случае, если цетагандийцы хотят тебя убрать, едва ли они станут делать это здесь. Они бы впрыснули тебе под кожу что-нибудь неприметное, что шесть месяцев не станет себя проявлять, а потом свалит тебя таинственным и необъяснимым образом на месте. — Какая обнадеживающая мысль. — Майлз потер затылок, тайком ощупывая его в поисках шишек. — Готов поспорить, в Звездных Яслях какое-то страшно смертельное заболевание. Но я клянусь, Смирившись, Майлз позволил Айвену изображать из себя денщика, в «режиме ускоренного просмотра», если можно так сказать. Но он простил своему кузену все грехи — прошлые, настоящие и будущие — за кружку кофе, которую Айвен сунул ему в руку. Он глотнул из чашки и уставился в зеркало на свое лицо над не застегнутым черным кителем. Ушиб от удара электрошокером поперек его левой щеки действительно отличался впечатляющей полихромией и был увенчан иссиня-черным кругом под глазом. Последствия двух других ударов были не такими страшными, поскольку одежда обеспечила ему хоть какую-то защиту. Он по-прежнему предпочел бы провести весь день постели. В своей каюте на борту скачкового корабля дальнего следования Имперской безопасности, направляющегося домой так быстро, как только позволяют законы физики. Когда они прибыли в вестибюль посольства, то обнаружили не Бенина, но Миа Маз в ее строгом траурном черно-белом платье. Прошлой ночью, когда они втащились в посольство — точнее этим утром — она была в компании Форобьева и вряд ли смогла выспаться лучше, чем Майлз. Однако вид у нее был необыкновенно свежий, даже бодрый. Она улыбнулась Майлзу и Айвену. Айвен улыбнулся в ответ. Майлз покосился. — Форобьева пока нет? — Он спустится, как только оденется, — заверила его Маз. — Вы… едете со мной? — с надеждой спросил Майлз. — О… нет. Полагаю, вы должны быть с вашей собственной делегацией. Это ведь большой финал и все такое… — Я буду сопровождать посла Форобьева. — Улыбка Маз расплылась, и она, как бурундучок, обнажила зубки, на щеках появились ямочки. — Постоянно. Сегодня ночью он сделал мне предложение. Полагаю, это было следствием его общей взволнованности. В приступе мимолетного помешательства я сказала «да». «Если ты не можешь нанять помощника…» Что ж, это на этом поиски Форобьева женщины-эксперта в штат посольства закончатся. Не говоря уже о счетах за все эти бомбардировки шоколадом и приглашениями. — Мои поздравления, — справился с удивлением Майлз. Хотя — Я все еще чувствую себя довольно странно, — призналась Маз. — В смысле, Леди Форобьева. Как с этим справилась ваша мать, лорд Форкосиган? — Вы имеете в виду, будучи бетанской поборницей равноправия и все остальное? Без проблем. Она говорит, что приверженцы равноправия запросто свыкаются с аристократией, если только сами становятся аристократами. — Надеюсь когда когда-нибудь с ней познакомиться. — Вы и сами прославитесь, — с уверенностью предсказал Майлз. Форобьев, все еще застегивающий свой черный китель, появился почти одновременно с гем-полковником Бенином, которого проводили в внутрь охранники посольства. Поправочка. Гем-генералом Бенином. Майлз ухмыльнулся про себя на блеск новых знаков различия на кроваво-красном мундире Бенина. «На счет этого я был прав, разве нет?» — Могу я поинтересоваться, в чем все-таки дело, гем-генерал? — Нового назначения Форобьев не упустил. Бенин отвесил полупоклон: — Мой Небесный Господин просит в этот час присутствия лорда Форкосигана. А-а… мы — Вы даете ваше слово? Для посольства будет серьезным затруднением, если его не вернут на место… опять. — Форобьеву удавалось строго обращаться к Бенину и одновременно держать на своем локте руку Маз и украдкой ее поглаживать. — Даю вам свое слово, посол, — пообещал Бенин. На неохотно дающий разрешение кивок со стороны Форобьева, он вывел Майлза на улицу. Майлз оглянулся через свое плечо, заскучав по Айвену, Маз или кому-нибудь, кто мог быть рядом с ним. Автомобиль хоть и не был длинною в полквартала, но представлял собой воистину отличное транспортное средство, и не военного образца. Цетагандийские солдаты четко отсалютовали Бенину и усадили его и его гостя в заднее отделение. Когда они отъехали от посольства, ощущение было такое, будто они едут в доме. — Могу ли Выражение лица у Бенина было почти… крокодилье. — Согласно полученным мною инструкциям, объяснения должны подождать, пока вы не прибудете в Небесный Сад. Это займет всего несколько минут вашего времени, и ничего более. Сначала я подумал, что вам это понравится, однако по зрелом размышлении, мне кажется, вы это возненавидите. В любом случае вы это заслужили. — Постарайтесь, чтобы растущая репутация деликатного человека не ударила вам в голову, — буркнул Майлз. Бенин только улыбнулся. Это явно был кабинет императорских аудиенций, а не палата совещаний, поскольку была маленькой в отличие от вчерашней комнаты. В нем было только одно кресло, и в нем уже сидел Флетчир Джияджа. Белые одежды, в которые он был облачен этим утром, были настолько великолепны и причудливы, что отчасти обездвиживали его, и, когда он вновь поднялся, два слуги-ба ждали, чтобы помочь ему с ними. На его лицо словно вновь была прилеплена иконоподобная маска, оно было так бесстрастно, что напоминало фарфор. По левую руку от него бесшумно парили три белых шара. Еще один слуга-ба принес Бенину, который стоял справа от императора, маленький плоский футляр. — Вы можете приблизиться к моему Небесному Господину, лорд Форкосиган, — сообщил ему Бенин. Майлз шагнул вперед, решив не преклонять колен. Он стоял перед хаутом Флетчиром Джияджей, и они смотрели друг другу почти глаза в глаза. Бенин передал футляр Императору, и тот открыл его. — Вы знаете, что это, лорд Форкосиган? — спросил Джияджа. Майлз оглядел медальон ордена «За заслуги» на цветной ленте, сиявший на бархатном ложе. — Да, сир. Это свинцовый груз, пригодный для того, чтобы топить мелких врагов. Вы намерены зашить меня в шелковый мешок вместе с ним, прежде чем бросить за борт? Джияджа поднял взгляд на Бенина, который ответил пожатием плеч, как бы говоря: «Разве я вам не говорил?» — Склоните вашу голову, лорд Форкосиган, — твердо велел ему Джияджа, — даже если поступать так, быть может, вам непривычно. Не Райан ли в одном из этих шаров? Майлз недолго разглядывал свои начищенные до зеркального блеска сапоги, пока Джияджа через голову надевал ему ленту. Он отступил на полшага назад и, как ни старался, не смог удержаться от того, чтобы не дотронуться рукой до холодного металла. Чести он отдавать не стал. — Я… отказываюсь от этой чести, сэр. — Нет, не отказываетесь, — отстранено произнес Джияджа, пристально наблюдая за ним. — Мои самые проницательные информаторы дали мне понять, что вы страстно жаждете признания. Это… — «Это слабость, которую можно использовать…» — … понятное качество, которое во многом напоминает мне наших гемов. Что ж, это лучше, чем если бы его сравнили с другими полуродичами хаутов — с ба. Которые на поверку не столько дворцовые евнухи, какими кажутся, сколько своего рода бесценные внутренние научные проекты — покойное ба Лура, возможно, было ближе к самому Джиядже, чем его единокровный брат, откуда Майлз мог знать. Скажем, на шестьдесят восемь процентов общий хромосомный набор. Именно так. В итоге Майлз решил, что ему стоило бы с большим уважением, не говоря уже об осторожности, относиться к молчаливо передвигающимся ба. Все они были вовлечены в дела хаутов, все вместе: мнимые слуги и их мнимые господа. Неудивительно, что Император воспринял убийство Лура так серьезно. — Как бы далеко признание не шло, сэр, едва ли это нечто, что я смогу показывать дома. Скорее уж, спрячу на дне самого глубокого ящика, что у меня есть. — Отлично, — ровно произнес Флетчир Джияджа. — если только вы заодно уложите туда все, о чем он напоминает. Ах, вот в чем вся соль. Взятка за — За прошедшие две недели не много было такого, о чем я буду вспоминать с удовольствием, сэр. — Вспоминайте все, что пожелаете, до тех пор, пока не излагаете подробностей. — Не публично. Но я обязан составить рапорт. — Ваши секретные военные донесения меня не беспокоят. — Я… — он покосился на белый шар Райан, паривший рядом — согласен. Принимая согласие, Джияджа опустил свои бледные веки. Майлз чувствовал себя очень странно. И вообще, можно ли считать взяткой награду за совершение в точности того, что он и так намеревался совершить (или не совершить)? Хотя если подумать… Могут ли его родные барраярцы решить, что он заключил своего рода сделку? Истинная причина того, зачем он был задержан прошлой ночью для болтовни без свидетелей с Императором, наконец-то забрезжила в его растерявшем остатки сна мозгу. «Они, конечно же, не смогут себе представить, что Джияджа мог подкупить меня за двадцатиминутный разговор? Или смогут?» — Вы будете меня сопровождать, — продолжил Джияджа. — По левую руку. Пора идти. — При помощи ба, которые подобрали его мантию, он поднялся. В молчаливом отчаянии Майлз оглядел парящие шары. Его последний шанс… — Могу я поговорить с вами еще раз, хаут Райан? — Обратился он к ним ко всем, не зная, который из них был ему нужен. Джияджа обернулся через плечо и поднял свою руку с длинными пальцами в дозволяющем жесте, хотя сам продолжил шествие чинным шагом, на который его вынуждал костюм. Один шар последовал за ним, другие два задержались, а Бенин просто встал на часы с той стороны открытой двери. Не совсем приватный момент. Что ж, все в порядке. В любом случае, в этом отношении вслух Майлз хотел произнести очень немногое. Майлз неуверенно смотрел то на одну, то на другую мерцающую бледным светом сферу. Одна исчезла, и там сидела Райан, почти такая же, какой он увидел ее в первый раз, — застывшие белые покрывала, скрытые водопадом чернил блестящих волос. От нее у него до сих пор захватывало дух. Она подплыла ближе, протянула тонкую руку и прикоснулась к его левой щеке. Они соприкоснулись в первый раз. Но если бы она спросила «Болит?», он был готов поклясться, он бы ее укусил. Дурочкой Райан не была. — Я так много брала у вас, — тихо заговорила она, — и ничего не давала. — Так поступает хаут, разве нет? — горько сказал Майлз. — Я не знаю, как иначе. «Дилемма узника…» Она извлекла из рукава темное блестящее кольцо, похожее на браслет. Маленький моточек шелковых волос, очень длинных, свернутых в кольцо раз, и другой, и казалось, им нет конца. Она протянула их ему: — Вот. Это все, что я смогла придумать. «Это потому, что это все, что есть у вас истинно своего, миледи. Все остальное было бы даром вашего созвездия, или Звездных Яслей, или хаутов, или вашего императора. Вы живете в зазоре коммунального мира, богатство которого превосходит любые алчные сны, не имея… ничего своего. Даже своих собственных хромосом». Майлз взял у нее кольцо волос. В его руке оно было прохладным и мягким. — Что это означает? Для вас? — Я… по правде, я не знаю, — призналась она. «Честная до конца. Знает ли эта женщина вообще, как надо лгать?» — Тогда я буду хранить его, миледи. На память. Схороненную очень глубоко. — Да. Пожалуйста. — Как вы будете помнить меня? — У него с собой не было абсолютно ничего, что он мог бы отдать ей прямо сейчас, сообразил он, если не считать каких-нибудь ниток, что посольская прачечная оставила на дне его карманов. — Или вам было бы приятней забыть? Ее голубые глаза сверкнули, подобно отражению солнца в леднике. — Это не грозит. Вы сами увидите. — Она плавно отодвинулась от него. Вокруг нее медленно соткался силовой экран, и ее образ истончился, словно запах духов. Два шара поплыли следом за Императором, чтобы занять свои места. По планировке долина была схожа с той, где проходила декламация элегической поэзии, только больше: широкая пологая чаша открывалась в искусственное небо купола. Шары хаут-леди, хаут- и гем-лорды в белом заполняли ее стенки. Тысяча или около того галактических делегатов, все в своих приглушенных нарядах, толпились на окружности. В центре, окруженном с почтением не занятым людьми поясом травы и цветов, стоял еще один круглый силовой купол с дюжину или более метров в диаметре. Призрачно сквозь его туманную поверхность Майлз мог видеть груду предметов, высоко сложенных вокруг ложа, на котором покоилась закованная в белое фигура хаута Лизбет Дегтиар. Майлз прищурился, пытаясь понять, сможет ли он различить полированный кленовый футляр — дар барраярской делегации, но меч Дорки был похоронен где-то, где его не было видно. Впрочем, едва ли это имело значение. Зато теперь ему предстоит занять место в первом ряду, и у него будет почти императорский обзор всего происходящего. Финальное шествие вниз по алее, ведущей к центру чаши, было организовано в лоскутном обратном порядке: восемь планетарных консортов и Прислужница в их девяти шарах, затем семь — сосчитайте-ка, ребята — семь хаут-губернаторов, и затем сам Император со своей почетной охраной. Бенин легко влился на прежнее место гем-генерала Нару. Майлз ковылял в свите Джияджи, чувствуя себя крайне неловко. Должно быть, он представлял собой изумительное зрелище: хрупкий, низкорослый, мрачный и с такой физиономией, будто прошлой ночью проиграл драку в баре космопорта. Цетагандийский орден «За заслуги» явил великолепное зрелище на фоне черного мундира его Дома, не заметить его было совершенно невозможно. Майлз решил, что Джияджа использует его, чтобы послать своим хаут-губернаторам некий сигнал, причем жутко недружелюбный. Поскольку Джияджа явно не планировал разглашения подробностей о событиях последних двух недель, Майлз мог лишь придти к заключению, что это относится к вещам из разряда «если сможешь — угадай» и имеет целью действовать на нервы не столько фактами, сколько неопределенностью — высшей степени деликатная разновидность террора «Ага. Пусть они призадумаются». Ну, не «Спасибо тебе, братишка, за твой голос доверия». Майлз и сам на мгновение уставился, когда заметил Лорда Иэнаро в последнем ряду гем-лордов. Иэнаро был одет в пурпурно-белый костюм гем-пажа Небесного Сада десятого разряда, шестой степени — низший чин. Низший из высших, поправился Майлз. «Похоже, он все-таки заполучил ту работу ассистентом парфюмера». Итак, хаут Флетчир Джияджа взял под контроль еще одно свободное орудие. Гладко. Они все заняли отведенные им места возле центра чаши. Процессия из молодых гем-девушек возложила со всех сторон силового шара в центре цветы, как последний дар. Запел хор. Майлз поймал себя на том, что пытается подсчитать стоимость одних лишь трудозатрат, применявшихся в течение целого месяца церемоний, если оплатить время всех вовлеченных в процесс по неким минимальным ставкам заработный платы. Сумма выходила… небесная. Он все сильнее осознавал, что напрасно не позавтракал, и кофе выпил маловато. «Я не упаду в обморок. Я не буду чесать нос или и задницу. Я не стану…» Белый шар выплыл вперед и остановился перед Императором. Рядом с ним шагало знакомое, невысокое ба, которое несло разделенный на секции поднос. Из шара донесся голос Райан, произносивший церемониальные слова; ба возложило поднос к ногам Джияджи. Майлз, стоя слева от Джияджи, заглянул вниз в секции, и кисло улыбнулся. Великий Ключ, Великая Печать и все остальные регалии Лизбет были возвращены к истокам своего происхождения. Ба и шар отступили. Майлз с легкой скукой ждал, когда Джияджа вызовет свою новую императрицу откуда-то из толпы парящих хаут-шаров. Император подозвал жестом Райан и ее ба, чтобы они снова приблизились к нему. Вновь последовали официальные формулировки, закрученные так, что Майлзу потребовалась долгая минута, чтобы вникнуть в их значение. Ба поклонилось и забрало поднос обратно от имени своей госпожи. Скука Майлза испарилась от взрывного шока, приглушенного сильнейшим потрясением. Впервые, ему захотелось, чтобы он был еще ниже ростом, или обладал талантом Айвена казаться невидимкой, или был способен волшебным образом куда-нибудь телепортироваться, куда угодно, лишь бы прочь отсюда. Волнение любопытства, и даже изумления, пробежало сквозь аудиторию хаутов и гемов. Члены созвездия Дегтиаров казались вполне довольными. Члены других созвездий… вежливо наблюдали. Хаут Райан Дегтиар взяла предметы Звездных Яслей уже как новая Императрица Цетаганды, четвертая Мать-Императрица, избранная Флетчиром Джияджей, но теперь первая по старшинству в силу своей ответственности за геном. Ее первым генетическим долгом будет состряпать собственного сына — императорского принца. Боже. Счастлива ли она там, в своем пузыре? Ее новый… не муж — партнер, император — возможно, никогда не прикоснется к ней. Или они могут стать любовниками. В конце концов, Джияджа может пожелать подчеркнуть свое обладание ею. Хотя, если быть честным, Райан должна была бы знать о том, что это готовится, еще до церемонии, но тогда по ней нельзя было сказать, что она возражала. Майлз сглотнул, чувствуя, что ему нехорошо и что он жутко устал. Мало сахара в крови, вне всякого сомнения… «Удачи вам, миледи. Удачи… прощайте». А контроль Джияджи становился обширней, мягко, как туман… Император поднял руку, и ожидавшие этого сигнала императорские инженеры торжественно пришли в движение возле своей силовой установки. Внутри большого центрального силового шара возникло темно-оранжевое свечение, потом оно стало красным, потом желтым, потом бело-голубым. Предметы внутри купола наклонялись, падали, затем опять мутнели, их очертания разлагались на молекулярную плазму. Императорским инженерам вместе с Имперской безопасностью, бесспорно, выдалась напряженная ночка, и пришлось попотеть, когда они готовили погребальный костер Императрицы Лизбет с особой тщательностью. Если этот пузырь сейчас лопнет, тепловой эффект будет напоминать результат взрыва небольшой водородной бомбы. Это действительно длилось не очень долго, возможно, минут десять на все. В сером, пасмурном куполе над их головами возникло круглое отверстие, открывшее голубое небо. Эффект был чрезвычайно странным, словно окно в другое измерение. На много меньшее по размеру отверстие раскрылось на вершине силовой полусферы. Белый огонь бил в небеса, пока опустошалась полусфера. Майлз рассчитывал, что воздушное пространство над центром столицы закрыли для всего движения, хотя пар рассеивался легким облачком дыма довольно быстро. Затем купол вновь закрылся, легкий искусственный ветерок погнал прочь искусственные облака, свет засиял ярче и веселее. Полусфера растворилась в никуда, оставив после себя лишь пустой круг не пострадавшей травы. Не осталось даже пепла. Ожидавший слуга-ба подал Императору цветную накидку. Джияджа скинул верхние белые покровы своего одеяния, и надел новый предмет одежды. Император поднял палец, и его почетная охрана вновь окружила его, и императорская процессия развернулась, чтобы покинуть чашу. Когда последняя из значимых фигур покинула границы чаши, скорбящие издали коллективный вздох, и тишина и жесткий узор были разрушены сонмом голосов и толкотней движения. На вершине долины большой гравикар ожидал Императора, чтобы отвезти его… в общем, туда, куда отправляются цетагандийские императоры, когда вечеринка окончена. Выпьет ли Джияджа какого-нибудь добротного крепкого напитка и скинет ли туфли? Вероятно, нет. Ба-помощник поправило Императорское облачение и село за панель управления. Майлз обнаружил, что остался стоять возле кара, уже приподнявшегося над землей. Джияджа посмотрел на него и удостоил микроскопическим поклоном. — Прощайте, лорд Форкосиган. — Пока мы не встретимся вновь, — низко поклонился Майлз. — Уверен, что не скоро, — сухо пробормотал Джияджа и улетел, сопровождаемый вереницей силовых шаров, излучавших теперь все цвета радуги. Ни один не задержался, чтобы оглянуться… Гем-генерал Бенин, стоявшей у локтя Майлза, почти позволил себе какую-то эмоцию… Смех? — Идемте, лорд Форкосиган. Я провожу вас назад к вашей делегации. Поскольку я лично дал слово вашему послу, что верну вас, то должен лично же, как вы, барраярцы, говорите, — М-м… больше в медицинском смысле. Как во временном дарении жизненно важного органа. — Сердца и обещания, все вернулось сегодня. — А-а. Они подошли к Форобьеву и его группе, оглядывающихся по сторонам, тогда как галактические посланники погружались в гравикары для поездки на последнюю фантастическую трапезу. За последний час белый шелк обивки кресел в карах был заменен разнообразием цветных шелков, подтверждая окончание официального траура. Без всякого видимого сигнала один гравикар сразу приблизился к Бенину. Ждать своей очереди им не придется. — Если мы уедем сейчас, — заметил Майлз Айвену, — то уже через час можем быть на орбите. — Но… На банкете могут быть гем-леди, — возразил Айвен. — Знаешь, женщины любят поесть… Майлз умирал от голода. — В таком случае, мы определенно уезжаем прямо сейчас, — твердо сказал он. Бенин, вероятно поминая последний толстый намек своего Небесного Господина, ласково поддержал это заявление: — Похоже, это верное решение, лорд Форкосиган. Форобьев поджал губы; Айвен слегка понурил плечи. Форриди с огоньком загадочного подозрения в глазах кивнул Майлзу на шею: — А Майлз ощупал шелковистую ленту на воротнике с закрепленным на ней цетагандийским имперским орденом «За заслуги»: — Моя награда. И мое наказание. Похоже, у хаута Флетчира Джияджи непритязательный вкус к высокой иронии. Маз, явно еще не посвященная во все тонкости, чтобы отследить весь подтекст ситуации, запротестовала против — Но это ведь выдающаяся честь, лорд Форкосиган! Найдутся цетагандийские гем-офицеры, которые с радостью умрут ради такого. Форобьев спокойно объяснил: — Но сплетни об этом едва ли сделают его популярным дома, любовь моя. Расползутся, как им и положено, в особенности при отсутствии реальных объяснений. И особо в свете того факта, что военная служба лорда Форкосигана проходит в Барраярской Имперской Безопасности. С барраярской точки зрения это выглядит… ну, выглядит Майлз вздохнул. К нему опять возвращалась головная боль. — Я знаю. Может, мне удастся уговорить Иллиана засекретить это. — Но его уже видели около трех тысяч людей! — заявил Айвен. — Это твоя вина, — вскинулся Майлз. — Моя! — Ну да. Если бы ты принес мне сегодня утром не одну, а две или три чашки кофе, у меня, может быть, мозги подключились, и я бы быстренько пригнулся и избежал бы этого. Реакция ни к черту. Последствия до сих пор для меня проясняются. «Например: если бы он Брови Форриди дернулись. — Да… — произнес он. — О чем вы и цетагандийцы — Ни о чем. Они ни разу больше ни о чем меня не спросили, — мрачно ухмыльнулся Майлз. — Само собой, в этом-то вся прелесть. Давайте посмотрим, как После долгой паузы Форриди медленно кивнул: — Понятно. — Спасибо вам за это, сэр, — выдохнул Майлз. Бенин проводил их всех до Южных Врат и там в последний раз простился с ними. Планета Эта Кита исчезала вдалеке, хотя и не так быстро, чтобы это устроило бы Майлза. В своей койке на борту курьерского судна СБ он отключил монитор и улегся на спину, чтобы еще немного погрызть простую плитку сухого пайка, надеясь уснуть. На нем была свободная и мятая черная форма, и абсолютно никаких сапог. Он пошевелил пальцами ног, которые отвыкли от свободы. Если он все сделает правильно, то, возможно, сумеет изловчиться, чтобы на все время двухнедельной поездки домой оставаться босиком. Цетагандийский орден „За Заслуги“ висел у него над головой, слегка покачиваясь на своей цветной ленте, и блестел в мягком свете. Он задумчиво на него нахмурился. В дверь его каюты знакомым образом дважды постучали, и на секунду ему жутко захотелось притвориться спящим. Вместо этого он вздохнул и приподнялся, взвалившись на локоть. — Заходи, Айвен. Айвен также при первой же возможности скинул парадную форму и уже влез в простую. И надел шлепанцы, ха. В руке он держал кипу разноцветных бумажек. — Просто подумал, что могу поделиться ими с тобой, — сказал Айвен. — Клерк Форриди сунул их мне как раз, когда мы покидали посольство. Все, что мы пропустим сегодня и на следующей неделе. — Он включил встроенный в стену мусорный утилизатор Майлза. Желтая бумажка. — Леди Бенелло. — Он опустил ее в утилизатор; она со свистом умчалась в страну забвения. Зеленая. — Леди Арвин. — Фьють. — Заманчиво бирюзовый; даже с койки Майлз услышал аромат духов. — Неоценимая Веда. — Фьють… — Я понял намек, Айвен, — проворчал Майлз. — И еда, — вздохнул Айвен. — — Мне хотелось чего-нибудь попроще. — Несварение, да? Опять желудок барахлит? Надеюсь, кровяного затека нет. — Только в мозг. Слушай, ты зачем пришел? — Всего лишь хотел разделить с тобой целомудренное избавление моей жизни от упадочной цетагандийской роскоши, — чопорно произнес Айвен. — Что-то вроде того, чтобы обрить свою голову и стать монахом. На две следующие недели, так или иначе. — Его взгляд упал на орден „За заслуги“, медленно вращающегося на ленте. — Хочешь, я за одно и его пихну в утилизатор? Ладно, избавлюсь от него ради тебя… — Он потянулся, чтобы его схватить. Майлз вскочил с койки, как росомаха из своей норы, и принял защитную позицию: — Ты уберешься отсюда или нет? — Ха! Я Майлз сунул орден с глаз долой и прочь от рук к себе под матрац. — Я чертов орден заслужил. Можно сказать, кровью. Айвен ухмыльнулся, прекратил хищно кружить, чтобы камнем броситься на собственность Майлза, и уселся на располагавшийся в каюте стульчик. — Знаешь, я ведь думал об этом, — продолжал Майлз. — На что это будет похоже лет через десять или пятнадцать, если я когда-нибудь выберусь из тайных операций в реальную цепочку командования. У меня будет больше практического опыта, чем у любого барраярского солдата моего поколения, и все это будет совершенно сокрыто от моих коллег офицеров. Засекречено. Они все будут думать, что я провел последние десять лет, летая на скачковых кораблях и кушая конфетки. Как я намерен удержать авторитет над кучкой деревенских болванов-переростков… вроде тебя? Они же живьем меня съедят. — Ну, — Айвен озорно сверкнул глазами, — они попытаются, можно не сомневаться. Надеюсь, что буду неподалеку, чтобы на это посмотреть. В глубине души Майлз тоже на это надеялся, но он скорее дал бы выдернуть себе ногти клещами в старомодной манере ведения допросов Имперской безопасностью пару поколений назад, чем признался бы в этом вслух. Айвен испустил тяжелый вздох: — Я все равно буду скучать по гем-леди и угощениям. — Дома тоже есть леди и угощения, Айвен. — Верно. — Айвен слегка просветлел лицом. — Забавно. — Майлз откинулся на свою койку, подпихнув подушку под плечи, чтобы полу сидя было на что опереться. — Если бы покойный Небесный Отец Флетчира Джияджи послал покорять Барраяр хаут-женщин вместо гем-лордов, думаю, Цетаганда уже давно обладала бы нашей планетой. — Гем-лорды были грубиянами, и ничего более, — заявил Айвен. — Но мы оказались грубее. — Он уставился в потолок. — Как ты думаешь, сколько еще поколений сменится, прежде чем мы не сможем считать хаут-лордов людьми? — Мне кажется, куда эффективней ставить вопрос так: сколько еще поколений сменится, прежде чем хаут-лорды перестанут рассматривать как людей Айвен поморщился: — Верно. Как твой почтенный покойный дедушка, бывало, рассказывал нам в кровавых подробностях. — Однако если… гемы последовательно будут терпеть военные поражения в течение следующего поколения, или около того… если их маленькие экспансионистские приключения по прежнему будут причиной для стыда и будут столь же дороги, как разгром верванского вторжения, то возможно хауты в своем крестовом походе к совершенству переключатся с военных путей развития на другие сферы. Возможно, даже мирные. Возможно, такие, что мы едва можем их себе представить. — Удачи, — фыркнул Айвен. — Удача — это нечто, что ты делаешь для себя сам, если этого хочешь. — „А я хочу, хочу еще, о да“. Приглядывая одним глазом за кузеном, чтобы тот не делал резких движений, Майлз повесил медальон обратно. — Ты собираешься его носить? Я бы не посмел. — Нет. Пока мне когда-нибудь не понадобиться казаться особенно гадким. — Но ты намерен его сохранить? — О, да. Айвен уставился в пространство, точнее в стену каюты, и в пространство за ней, судя по последовавшему выводу: — Сеть червоточин — это большое место, и оно постоянно становится больше. Даже хаутам составит труда заполонить ее всю, я… — Надеюсь, что так. Монокультуры скучны и уязвимы. Лизбет об этом знала. Айвен хихикнул: — А ты не слишком низкорослый, чтобы думать о перепланировке Вселенной? — Айвен, — Майлз сделал так, что его голос стал неожиданно холоден, — С чего это Флетчир Джияджа решил, что ему нужно быть со мной любезным? Или ты Айвен первым отвел взгляд. — Ты чертов псих, ты знаешь об этом? После минута неуютной тишины, он поднялся со стула Майлза, и побрел прочь, бормоча что-то насчет поисков какой-нибудь настоящий еды на этой лодке. Майлз откинулся назад, сощурив глаза, и стал наблюдать, как сияющие круги кружатся подобно планетам. |
||
|