"Смерть на горячем ветру" - читать интересную книгу автора (Уорнер Дуглас)

Глава тринадцатая

Следующие несколько минут были самыми черными за этот черный день. И потом были плохие, жуткие, страшные моменты, когда я думал, что сойду с ума, но ни в один из них я не чувствовал себя таким беспомощным. Казалось, я окружен со всех сторон непреодолимыми стенами. Потом последовала нормальная реакция человека на отчаяние и беспомощность. Со всей силой неправедного гнева я обрушился на невинную и отсутствующую жертву, на Уолли Марша. Тем легче мне это было, что и в лучшие времена он меня раздражал, не говоря о худших. Работник он прекрасный, успешно переводит научную абракадабру на нормальный газетный язык, но можно сойти с ума от его нерешительности.

— Черти бы разодрали этого безмозглого негодяя! Где этот идиот бродит?

— Спокойно, Иэн, спокойно! — откликнулся Холт. — Тебе не в чем обвинять Уолла. Я следовал инструкциям: никто за порогом этой комнаты не знает о кризисе. Все нормально работают, хотя некоторые начинают догадываться, что пахнет большим делом. Ты же знаешь, атмосфера…

Это было справедливо. Ситуация не прояснилась, но я достаточно оклемался, чтобы сообразить, что единственное спасение в деятельности — в любой деятельности — или я сойду с ума.

— Спасибо, Джон. — Я обратился по селектору к Валери. — Мне необходим Уолли Марш, Вал. Обзвони все места в Лондоне, где он только может быть. — Я повернулся к Маргарет: — Мэгги, положи лед на голову и попробуй вспомнить, где ты встречалась с Колстоном. Любая мелочь может помочь нам. Любая. Поднимись в мою квартиру — там тише.

Она кивнула и вышла. Я хватался за соломинки, но даже соломинки лучше в такой ситуации, чем сидение сложа руки:

— Давай сведем все воедино, может быть, из этого что-то и выйдет.

— С чего начнем?

— Бог его знает!

— Но не скажет, — вымученно улыбнулся Джон.

— Что-нибудь произошло, пока я отсутствовал?

— Не многое. В добавление к Барнсу позвонили Фримен и Сандра Мартин по поводу ветра.

— Они могут подкрепить наши доводы. Мы можем их всех собрать и использовать как делегацию?

— Боском, Хэйнес и Фримен еще позвонят. Что касается Сандры и Барнса, то на них рассчитывать не приходится. Сандра не собирается подъезжать к району любого землетрясения ближе, чем на сто миль. Барнс вернулся в Арминстер.

— Хэйнес, Фримен, Боском и, конечно, Маргарет. Четверо. Как мы их можем использовать? Пока Рэйнхэм выступает против самой идеи, а любой сейсмолог от Пекина до Вашингтона убежден в том, что теория Колстона пустой звук — мы в безвыходном положении.

— Предположим, мы смогли бы обойти Рэйнхэма, — предложил Холт. — Или как-то нейтрализовать его. Если бы могли доказать, что он лично был вовлечен в это дело и прикрывал…

— Только не со стороны продажи акций. У него есть прекрасный ответ: наш собственный совет вкладчикам продавать их.

— Ах ты, черт, и впрямь! — вспомнил Холт.

— И все равно, — продолжил я, — Рэйнхэм действительно лично запутан в дело. Я убежден в этом, хотя мне было бы трудно четко объяснить, почему. Думается, потому, что он везде возникает. Я знаю, его вездесущность можно легко объяснить. Он — член парламента от округа, в который входит Арминстер. Он был лишь одним из десятков вкладчиков в Арминстере. Он исполняет обязанности премьер-министра, именно к нему и должен был прорваться неистовый Колстон. Но все равно, я не могу отделаться от мысли, что здесь дурно пахнет!

— А ты уверен, что не впутываешь сюда личные взаимоотношения, а? — извиняющимся тоном спросил Холт.

— Не думаю, — искренне ответил я. — Надеюсь, я достаточно умен, чтобы отделить человека от его политики. Давай попробуем ретроспекцию, Джон. Не знаю, как это нам поможет, но попробуем.

— Откуда начнем?

— Мы знаем, что произошло в Арминстере. Незадолго до землетрясения Колстон вернулся в Англию, увидел признаки — какими бы они ни были — и примчался предупредить о нем. Никто его не слушал, и…

— Кроме Хэджеса, а его заставили замолчать, — заметил Холт. — Это мне напомнило: сюда заходил Морган, когда ты поехал к Рэйнхэму, и я ему вдруг, по наитию, рассказал о том, что мне сообщил Фримен. Ну, о том, что двое детективов из уголовного розыска Арминстера предупреждали Колстона, что если он не прекратит распространяться на эти темы, его арестуют за нарушение Закона о государственной тайне.

— Мы не придали этому значения, потому что это выглядит чушью. Мы еще решили, что Фримен ошибается. А что сказал Морган?

— То же самое: то, что сказал Фримен — чепуха. Местная полиция не вмешивается в дела о национальной безопасности. Кроме того, нельзя предостерегать человека от нарушения этого Закона, как нельзя предупредить взломщика, чтобы он не шея на дело во вторник на будущей неделе. Вы либо нарушили закон, либо нет. Все же он этим заинтересовался и обещал посмотреть. Пока что не звонил.

— Не знаю, чем это нам поможет, — пессимистично заметил я. — Давай прыгнем на пять лет назад и восстановим события вчерашнего дня. Может быть, передвижения Колстона по городу дадут нам ключ.

— Ты же знаешь, я мало что выяснил. Полиция отказалась прокомментировать эти события. Колстон сбежал. Сандра Мартин, когда мне все-таки удалось добиться беседы с ней с глазу на глаз, отрицала, что помогла Колстону бежать — она это повторит, где угодно, — и не имела понятия, где его искать. Но она сказала, что во вчерашних вечерних газетах он заметил что-то такое, что поразило и взволновало его.

— Давай здесь остановимся, Джон. — Я поднялся и взял, со шкафа подшивку последних номеров газеты. — Мы знаем, что Колстон увидел «Телеграм» значительно позже — где-то ночью, наверное, когда редакция была закрыта — значит, он что-то прочитал в «Стандарт» или в «Ньюс».

Мы сличили первые страницы двух номеров. Заголовки были на одни и те же темы: старик «Ф.Л.», премьер-министр, слег от удара, и исполнять обязанности премьера, пока к ним не сможет приступить Ф.Л., поручено Рэйнхэму; драка в Сохо, один человек получил ранения, защищая женщину от бандитов; погода, в Лондоне тридцать пятый день стоит жара.

Тут я запнулся.

— Вот что его поразило! — взволнованно воскликнул я. — Должны же быть другие признаки надвигающегося землетрясения до этого проклятого ветра. Тридцать пять дней высокой температуры, температуры выше среднего. Они были в Лондоне. Они были в Арминстере — у тебя об этом упомянуто. Должно быть, это что-то вроде инкубационного периода. Это его и ужаснуло.

— Уже шаг вперед, — воодушевился Холт. — Небольшой, но здесь и маленькие полезны. Температурные данные Арминстера сохранились. Я позвоню в библиотеку и попрошу их сравнить Арминстер и Лондон.

Пока он звонил, я рассматривал копию теории Колстона. У меня было такое ощущение, что моя судьба заперта в сейф, от которого утеряна комбинация цифр.

— Продолжим, — сказал я отошедшему от телефона Холту. — Колстон исчез из Сохо, появился в Ист-Энде, где купил шляпу, чтобы прикрыть повязку на голове, а потом о нем не было ни слуху, ни духу несколько часов.

— Примерно в половине седьмого вечера, — подхватил Холт, — он опять появился в пригороде, уже с пистолетом, и взял на мушку человека, сидевшего на террасе пивной, — а этого парня, между прочим, охранял телохранитель из полиции. Говорит о железных нервах!

— Какой такой телохранитель? — поразился я.

— Разве ты не знал? — удивился Холт. — Мы это уже не напечатали, было слишком поздно, но все утренние газеты опубликовали.

— Я их не читал, и так дел хватало.

— Зовут его Клифф Уотчетт, — медленно проговорил Холт, о чем-то думая. — Чиновник. Вот и все, что мы о нем знаем. Полиция не дала о нем сведений.

— Но почему к Уотчетту прикрепили телохранителя до нападения? Как могла полиция предсказать этот шаг Колстона?

— Наверное, им сказал Уотчетт…

— Это означает, — я почувствовал, как во мне зашевелилась надежда, — что должна быть связь между таинственным чиновником и Колстоном. Несомненно, что-то, похороненное в прошлом. Но что?

— Что-то, — вступил Холт, — из-за чего Уотчетт ожидал мести со стороны Колстона. Иэн, а может, этим и объясняется такое быстрое появление полиции у дверей Колстона? Например, так: Уотчетт увидел «Телеграм» со статьей «Флэша Эдди». Он узнал Колстона, которого уже пять лет как считал мертвым. И позвонил в полицию.

— Сообщить им, что Колстона разыскивают за нарушение Закона о государственной тайне?

— Я не совсем понимаю, откуда здесь появилась национальная безопасность.

— Если бы мы могли ответить на этот вопрос, — пророчески сказал я, — мы бы знали все.

— Уотчетт — это ключ, Иэн. — Холт вскочил со стула. — Теперь, когда Колстон мертв, ему ничего не угрожает, и до него можно добраться. Я пойду к нему и буду его трясти. пока…

Зазвонил внутренний телефон. Голос Маргарет дрожал от возбуждения.

— Я вспомнила, Иэн! Где я встречала Колстона. Я так долго вспоминала, что у меня заболела голова, и я решила немного отдохнуть и послушать запись Санджорджи «88 ключей от Рима до Парижа». И тут меня осенило! Париж, аэропорт Орли и полет на самолете БЕАК[1] в Лондон. Я сидела рядом с Робертом Колстоном.

Зазвонил второй телефон.

— Спускайся, Мэгги, — сказал я и взял трубку.

— Я нашла Уолли, мистер Кэртис. Он едет сюда.

— Слава богу! — воскликнул я.

— А старший инспектор Морган хотел бы с вами поговорить, — добавила Вал.

— Соединяй. — Я жестом указал нетерпеливому Холту на стул. — Это Морган.

— Вы не позвонили мне, мистер Кэртис, — послышался укоризненный голос.

— Я ничего не добился, — коротко ответил я.

— При полном отсутствии указаний сверху я добился не большего.

— Лично вы можете что-нибудь сделать?

— Я поговорил наедине с помощником начальника уголовной полиции. Он счел, что я рехнулся. Между прочим, я узнал, что пока меня не было в Скотланд-Ярде, наши мальчики получили известие о письме Колстона, и вы его отдали.

— Учитывая, что мне грозили тюрьмой, если я хотя бы прикоснусь к нему, надо признать, что мне не из чего было выбирать.

— Я думаю, — согласился Морган, но в его голосе прозвучало разочарование. — Впрочем, я звоню не по этому поводу. Я тут кое-что разузнал об этой истории с мнимым предостережением, будто бы сделанным Колстону Специальной Службой, о котором упомянул Холт.

Вошла Маргарет, вся сияя от своих новостей.

— Я думаю, вам не стоит принимать это во внимание, мистер Кэртис. Оно было совершенно необосновано. По-моему, это было делом рук людей Барнса. Он чувствовал себя настолько «Владыкой», что мог использовать это как оружие против Колстона и Хэджеса.

— Но чтобы оно было эффективным, — возразил я, — а оно таковым было в случае Хэджеса, — его оно запугало, — в нем должна была быть доля правды.

— Она и была. Я выяснил кое-что еще, но если вы когда-нибудь сошлетесь на источник информации, я на вас сфабрикую дело и засажу лет на двадцать.

— Я нем как рыба.

— Тем лучше! Ну, ладно. Итак, ордер на арест Роберта Колстона за нарушение Закона о государственной тайне был подписан в начале марта пять лет назад, в год Арминстера. В это время Колстона не было в Англии, и во все порты и аэропорты были посланы соответствующие сообщения. В момент, когда он вступил бы на английскую землю, его бы арестовали.

— Понял, — сказал я, делая себе заметки.

— Затем, первого мая ордер был ликвидирован, а его имя вычеркнуто из списка разыскиваемых.

— Почему?

— Без понятия.

— А потом?

— Еще один ордер был подписан двадцать четыре часа спустя.

— А между этими датами?

— На Колстона ничего нет.

Последовала долгая пауза, во время которой я безуспешно пытался переварить полученную информацию.

— Не понимаю, — наконец сказал я, — но все равно спасибо.

— Я тоже не понимаю, а вы попробуйте расколоть орешек. Если что-нибудь получится, сообщите, пожалуйста, мне.

— Единственный совет, который я могу вам дать, — мрачно произнес я, — так это взять билет на первый же поезд до Абердина.

— Где я, по-видимому, должен буду навестить всех подозреваемых и занести расходы на счет нашей Службы, — сухо ответил Морган и повесил трубку.

Я взглянул на Джона и Маргарет, немного подумал и предложил:

— Теперь твоя очередь, Маргарет. Посмотрим, можно ли будет как-нибудь привязать сюда твои факты.

— Как я уже сказала, я возвращалась из Парижа. Я сидела рядом с Колстоном, и его поведение заинтриговало меня с самого взлета. Конечно, я не знала его имени, и одной из причин, почему я его запомнила, явилось его странное поведение и внешность. Его лицо было очень худым, а кожа на шее и щеках отвисла, как будто он резко похудел. Кроме того, он был очень загорелым — куда темнее, чем это возможно под европейским солнцем. Но особенно удивила меня его нервозность. Он сидел на краешке сидения, постоянно выглядывал в иллюминатор и четыре раза спросил стюардессу, не опаздывает ли самолет.

— Ты думаешь, он боялся летать?

— Отнюдь. Он вел себя, как ребенок, в первый раз попавший на самолет, — но с другой стороны, было видно, что он опытный путешественник. В этом невозможно ошибиться.

— Понятно. Продолжай.

— Случайно завязался сумбурный разговор. Просто перебросились несколькими словами, но когда он в пятый раз спросил стюардессу, не опаздываем ли мы, я пошутила по поводу его беспокойства. Он засмеялся и сказал: «Я думаю, это из-за того, что я еще не привык быть знаменитостью». Я пошире раскрыла уши, думая, что наткнулась на материал, но он не стал откровенничать со мной. «Не надо спешить, — сказал он. — В аэропорту меня встретит целая ватага ваших парней с телевидения, Би-Би-Си и все остальные».

Чувство замешательства, как будто я ощупью пробираюсь сквозь заросли, несколько раз возникшее у меня за тот день и частично рассеявшееся, когда мы пытались реконструировать прошлое, вернулось. Я пораженно смотрел на Маргарет.

— Когда мы проходили все формальности, я стояла довольно близко к нему, но его задержали при прохождении иммиграционной службы, и я прошла в зал отдыха для прибывающих. Я сразу увидела, что никаких приготовлений для встречи знаменитости не было, и поэтому не стала ждать. Помнится, я его пожалела. Очевидно, человек думал, что сделал что-то, потрясшее мир, а мир не захотел потрясаться.

— Когда именно это было? — спросил я, предчувствуя ответ.

— За десять дней до свадьбы. «Уорлд» послал меня в Париж с заданием, и я получила возможность сделать кое-какие покупки для моего приданого. Я купила поистине очаровательную шляпку.

— Но это же с каждой минутой становится все более и более бессмысленным, — с раздражением воскликнул я. — Если память тебе не изменяет, Мэгги…

— Не изменяет.

— … тогда ты встретила Колстона в середине августа. Очевидно, что он говорил о своей теории. Но он не мог в августе считать себя знаменитостью! Он прочел свой доклад в Лондоне в апреле и видел, как ото слушатели покидали зал.

— Быть может, это не так нелепо, как выглядит с первого взгляда, — предположил Холт. — Он отправился в Конго, чтобы собрать данные о землетрясении, происшедшем в Рифт Валди в мае. И это могло предоставить в его распоряжение факты, доказывающие правоту его теории. Если так, то он, конечно, послал информацию в Англию, не правда ли?

— Кому послал? — спросил я. — Первым в голову приходит Ятс, которого он так подвел. Но Ятс по-прежнему считает его сумасшедшим.

— Тут есть еще одна странность, — неожиданно вмешалась Маргарет. — Посмотрите на числа. Первый ордер на арест датирован началом марта и отменен первого мая, — по-видимому, потому, что Колстона считали погибшим в Конго. Но Колстон был в Лондоне на Пасху, — которая приходилась в тот год на конец марта, — чтобы прочесть доклад. Тогда почему его не арестовали?

— Может быть, он проскользнул сквозь сети, — предположил Холт неуверенным голосом после недоуменного молчания: нельзя было обойти тот факт, что Колстон обращался к публике под своим именем.

В полной растерянности мы сидели, уставясь друг на друга, когда раздался стук в дверь, и Уолли Марш ворвался в комнату. Его волосы, выглядевшие как клок шерсти, стояли дыбом, круглое лицо сияло, а обычная болтливость изливалась из него потоком слов.

— Здорово, Иэн! Узнал, что ты меня разыскивал. В чем дело? — Он продолжал, прежде чем я смог вставить слово: — Экстраординарная штука, да? Я говорю о том, что бедный Боб Колстон был еще жив, когда мы вчера днем говорили о нем. А потом позволил себя укокошить.

Я уставился на этого ненормального, и перед моими глазами встала картина: сокрушающийся Уолли и я стоим над экземпляром «Телеграм» с фотографией Колстона, он же Флэш Эдди, напечатанной в треть листа.

— Черт тебя раздери, Уолли! — взбешенно закричал я. — Ты знал это еще вчера! Какого черта ты мне не сказал, что Флэш Эдди и Роберт Колстон — одно и то же лицо, проклятый дурак?!

— Спокойно, дружище, не падай на меня, как тонна кирпичей! — печально проговорил Уолли. — Откуда мне было знать это? Я никогда не видел Роберта Колстона.

Бывают моменты, когда рассудок садится на мель, как нагруженная лодка во время отлива. Это был один из таких моментов. Я схватил собеседника и притянул к себе.

— Послушай, Уолли, — произнес я, тщательно выговаривая слова и разделяя их паузами, как учитель дикции, — вчера ты мне сказал, что присутствовал на международной сейсмологической конференции, на которой выступил Колстон со своим докладом.

— Но Колстон не читал доклада. — Тут он понял смысл своих слов. — О, ну да! Разве я это не объяснял?

Я готов был его задушить.

— Он должен был, но в последний момент не смог, — затараторил Уолли. — Отправился в Конго или еще куда-то и поручил приятелю прочесть его за себя. Как звали того парня? Какой-то странный специалист-консультант из министерства обороны.

Пытаясь вспомнить, он вцепился в волосы, а когда это не помогло, стиснул пальцы.

— Вспомнил! — просиял Марш. — Этого парня звали Уотчетт. Клифф Уотчетт. Старый знакомый Колстона. Этот тип и прочитал за него доклад.

В этот момент я ощутил себя близким родственником всех убийц в истории. Я мог бодро задушить Уолли и станцевать на его трупе канкан! Один простой, элементарный факт: будь он в моих руках двадцать четыре часа назад, и ход событий принял бы другой оборот.

Не стоило обвинять Уолли за оговорку. В любом случае было слишком поздно для взаимных упреков. Моя задача была почти выполнена. Оставалось собрать несколько фактов, чтобы быть абсолютно уверенным. Нужно было заставить Уотчетта подписать признание. Тогда я отправлю сэра Гая Рэйнхэма туда, куда он хотел: на канаты, в глухой нокаут.