НАБЕГ И ПОХОД В ОБРЕЧЬЕ

Давно известно: стоит дать слово не делать чего-нибудь, как моментально захочется сделать именно это. Говорят, что у людей с сильной волей так не бывает. В таком случае, у Саньки воли не было ни на грош. Шея у него сама поворачивала голову в сторону Кати. Глаза то и дело косились на нее.

Санька с утра рыл силосную траншею вместе со всеми ребятами и пытался разобраться в совершенно новых для него ощущениях.

Подумать только! В городе этих девчонок - табуны! И хоть бы раз он снизошел до мало-мальски дружеских отношений с одной из них! Он разговаривал с ними лишь на пионерских сборах, да и то снисходительным тоном. А в обычные дни Санька воспринимал девчонок как неизбежное, но совершенно ненужное окружение.

«Это все из-за Гришки! - думал Санька. - Если бы не он, я и не взглянул бы на Катьку! Очень она мне нужна! Просто обидно! Что я - хуже Гришки?…»

- Санька! Послушай-ка!

Но Санька, занятый своими мыслями, не слушал. Тогда Вовка похлопал его по спине и прошептал на ухо:

Может, сгоняем вечером в Обречье? Помнишь? К учительнице!

Санька помолчал, хотел сказать: «Нет!» - а сказал неожиданно для себя:

- Ладно!

Почему он согласился? Зачем? Кто знает! Может быть, потому, что не отказался в первый раз - во время болезни. А может быть, потому, что это предложение застало его врасплох.

Опасная вечерняя вылазка в Обречье отвлекла мысли. Предстоящую операцию требовалось обдумать со всех сторон. Уж если совершить набег, то красиво, без неприятных последствий! И Санька стал разрабатывать подробный план. Он постарался предусмотреть любую неожиданность. Конечно, остались неясными кое-какие мелочи, но уточнить их можно было только на месте. Например, овчарка. Вовка клялся и божился, что она и не тявкнет.

- Я же две кости ей принес! - уверял он. - Она теперь что кошка - замурлычет от радости, когда меня учует!

- А меня? - спросил Санька.

- Ты ж со мной!… Она не дура! Поймет! Овчарки - самые умные собаки!

- Посмотрим! - сказал Санька. - Если она не узнает тебя, я один приемчик применю! Живо успокоится!

Вовка навострил уши, но Санька не стал объяснять. Слышал он когда-то, что надо стоять спокойно и смотреть в глаза собаке, тогда она не залает и не укусит. Но как это сделать в темноте? Глаз-то не видно! Потому Санька и решил не вдаваться в подробности.

После работы усачи обычно уходили домой, а потом собирались в штабе. Но сегодня Санька заявил, что не придет в штаб.

- Отец просил помочь в одном деле, - серьезно сказал он.

- А мне велели печку побелить! - тотчас добавил Вовка.

Мишук распустил звено до завтра. И - странное дело - как только мальчишки стали расходиться, Санька испытал что-то похожее на сожаление. Это чувство усилилось, когда он вспомнил, что так и не успел расспросить об автомате. Все некогда было: то мост, то еще что-нибудь. А ведь Гришка дал понять, что автомат починен.

- Гриша-а! Подожди! - крикнул Санька. По деревенской улице они пошли вместе.

- Что ты тогда подмигивал? - спросил Санька. - Починил?

- Очистил от грязи, смазал - пружина и заработала!

- И… стреляет?

- Как пулемет! Только… Мишук зажал патроны и не дает ни штуки! Говорит: «Разорвет - отвечай за тебя!» Грозился председателю сказать, чтобы он забрал оружие!

- Трус несчастный! - выпалил Санька.

- Да не трус он! - возразил Гриша. - Мозги у него вывернуты, и думает он не как все мальчишки! Но меня ему не перехитрить! Я знаешь что сделал?

- Что?

- Перепрятал автомат!

- Куда?

Гриша не торопился отвечать.

- Ты что - мне не веришь?! - воскликнул Санька.

- Тебе скажу! Но без меня не трогай! - предупредил Гриша.

- И ты тоже! - поспешно вставил Санька.- Давай договоримся: пусть автомат будет нашим - твоим и моим, моим и твоим! И больше чтоб никто! А патроны мы выудим у Мишука!…

- Согласен! - ответил Гриша.

- Ну? Где ж ты его спрятал?

- Под полом в штабе… Под третьей от окна доской… Не проговорись!

- Ты сам не проговорись! Особенно этой… Катьке!

Гриша остановился и подозрительно посмотрел на Саньку.

- При чем тут она?

- Очень уж ты с ней… это… самое! - Санька повертел в воздухе пальцами.

- А что ты так беспокоишься? - прищурившись, спросил Гриша. - Влопался в нее, что ли?

Санька громко расхохотался. Пожалуй, слишком громко.

- Нашел что сказать! Мне они надоели вот так! - Санька провел ребром ладони поперек горла. - В городе их - как травы! Так под ногами и снуют! Ходить мешают!

- Тогда и вспоминать о ней нечего! - сказал Гриша. - Мне она тоже… как… дождь на сенокосе!

- А про гажу узнал? - вспомнил Санька.

- Ой, забыл!

- Узнай! - буркнул Санька. - Это что-то деревенское.

И они разошлись не очень довольные друг другом.

В сумерках на чердак к Саньке забрался Вовка, одетый во все темное.

- Так незаметнее! - пояснил он. - Пошли!

- Подожди! - шепотом ответил Санька. - Мои заснут - тогда! Сиди тихо!

Вовка устроился на полу, а Санька потушил лампу и сел на кровать.

- Ты лег, Саня? - послышалось снизу.

- Лег, мам! - крикнул Санька.

- Спокойной ночи, сынок!

- Спокночи, мам!… Спокночи, пап!

- Спи, спи! - ответил отец.

Санька поерзал на кровати, чтобы родители услышали скрип железной сетки, и замер. Вовка терпеливо ждал.

Потом они крадучись спустились по лесенке, выбрались за околицу и растворились в темноте.

До Обречья было два километра. Когда мальчишки прошли больше половины, Санька спросил:

- Кость взял?

- С собой…

Еще минут десять они молча двигались по дороге. Нагретая за день пыль скрадывала шаги. Впереди пролаяла собака.

- Это не та?

- Может, и та, - сказал Вовка, - От нечего делать… Сидит, караулит и тявкает!

- Что она караулит? - насмешливо спросил Санька. - Может, в огороде, кроме крапивы, ничего нет!

- А вдруг там клубника! - вкрадчиво произнес Вовка.- Тебе хочется ягод?

Санька подумал. Нет, ему не хотелось клубники!

- Не очень! - сказал он.

- И мне! - признался Вовка. - Я бы в этот огород и не полез! Из-за собаки все! Интересно, когда сторожат, а когда открыто, тогда и пачкаться не хочется!

Санька не ответил. Он рассуждал. В самом деле, какая сила тащит их в огород к учительнице? Усмехнулся Санька в темноте, удивленный странностью своего и Вовкиного характера. Он даже попытался подвести под эту странность научную базу. «Так жили в доисторические времена! - подумал он. - Мужской инстинкт охотника и воина. Совершается обычный набег на соседнее племя!» Саньке стало беспричинно весело, и он быстрее зашлепал босыми ногами по мягкой пыли.

Домик Марии Петровны стоял пятым слева от дороги, сразу же за колхозным клубом. Окна в доме, да и почти во всей деревне не светились. Только из клуба доносился шумок, слышалась музыка - там еще был народ. За клубом тарахтел движок.

- Картину крутят! - сказал Вовка. - Давай поскорей! Проскочить надо, пока сеанс не кончился!

Но проскочить не удалось. Двери клуба распахнулись, и люди стали выходить на улицу. Вовка потащил Саньку в какой-то узенький проулок. Там они и присели под забором в темном углу.

По дороге к Усачам прошли два человека.

- Переждем! - шепнул Вовка.

Но остальные не торопились расходиться. У многих были фонарики. Веселые огоньки бегали туда и сюда по улице точно играли в пятнашки. Слышались крики ребятишек.

- Мальчики! Девочки! Спать пора! - раздался у клуба властный голос.

- Она! - шепнул Вовка.

- Кто? - спросил Санька.

- Да учительница! Не понимаешь! Мария Петровна! Теперь долго ждать придется - пока она не уляжется!

Голоса притихли. Санька понял, что учительницу уважают и побаиваются.

На дороге показался мальчишка с фонариком. Светлый зайчик метнулся вперед - мимо проулка, в котором прятались Санька и Вовка. Потом, описав широкую дугу, луч умчался назад - к клубу. Мальчишка остановился, похлопал себя по ноге и крикнул:

- Шарик! Шарик!… Домой!

Откуда- то из придорожной канавы выкатился темный клубок и побежал следом за хозяином. Был пес обычной дворняжкой, но все же уловил косматым ухом подозрительный шорох и, повернув голову к проулку, повел носом.

- Никак заметил! - шепнул Вовка.

- Молчи! - тоже шепотом произнес Санька.

- У тебя же… приемчик! - ответил Вовка. - Попробуй! А?…

- Тихо! - Санька зажал ему рот. - Приемчик! Понимать надо! Он на таких собак не рассчитан! Это же дворняга! Глупая как пробка! Ты ей смотришь в глаза, а она тебя - за ногу!

Шарик ощетинил шерсть на загривке и с лаем бросился в проулок. За ним заскользил по земле светлый зайчик фонарика. Когда он коснулся Вовкиных ног, Санька понял, что им не отсидеться. Он вскочил и пнул подбежавшую собаку. Лучик фонарика переметнулся с Вовки на Саньку и на мгновение ослепил его.

- Усачи! - удивленно воскликнул обреченский мальчишка.

Санька по голосу признал в нем одного из тех, с кем подрался у силосной ямы.

- Ребята-а-а! - заорал мальчишка. - Я усачей поймал! Сюда! Ко мне!…

- Где? Держи-и-и! - долетело от клуба.

- Бежим! Не отставай! - крикнул Санька и кинулся прямо на мальчишку.

Шарик, заливавшийся лаем, шарахнулся в сторону. Его хозяин отчаянно завопил:

- Скорей! Скорей! Уходят!

Но Санька был уже рядом. Он ударил кулаком по выставленному вперед фонарику, вышиб его из рук мальчишки.

- Направо! - крикнул Вовка.

Санька повернул направо и помчался по дороге к Усачам.

Пронзительно орали мальчишки. Кто-то свистел, Саньке показалось, что проснулась и высыпала на улицу вся деревня. Потом прозвучал уже знакомый властный голос учительницы:

- Что происходит? Что за свист? Свистеть и кричать перестали.

- Жми! Жми! - сдавленно шептал сзади Вовка.- У них велосипеды есть! Могут догнать!

Довод был веский, и Санька быстрей заработал ногами. Больше мальчишки не услышали ничего - в Обречье стало тихо. Но они продолжали бежать, пока из-под дуба, одиноко росшего на обочине дороги, их не окликнули:

- Вы куда бежите, мальчики?

Санька и Вовка испуганными зайцами перемахнули через канаву на противоположную обочину. И только здесь, поскользнувшись и свалившись в густую траву, Санька осознал, что ничего страшного не произошло, что спрашивала женщина.

- Г-г-гнались за нами! - ответил Вовка и добавил, обращаясь к Саньке: - Вставай! Это не они!

Возле дуба раздался веселый задорный смех. Саньку обдало жаром: смеялась Катя.

- Я думала, вы смелые! - долетело до Саньки.

- Ну, хватит! - произнесла Катина мама. - Посмеялась и довольно!

Но Катя успокоилась не сразу.

- Идите к нам, трусишки! - сквозь смех сказала она.- Мы вас проводим до дому!

- Сама, смотри, не заблудись! - зло выкрикнул Санька и, перескочив через канаву, побежал по дороге.

Его гнал уже не страх. Стыд и обида несли его вперед. «Подожди! - думал он. - Я покажу тебе трусишку! Ты еще увидишь! Узнаешь!…»

- Отдохнем! - взмолился Вовка. - Ты как с цепи сорвался! Плевать на них!… Эта косастая смеется, а сама небось испугалась! Знаешь зачем они под дуб забрались? Услышали, как мы бежим, и струсили!

Санька перешел на шаг, но до самых Усачей оглядывался и ворчал какие-то угрозы.

Показалась силосная траншея.

- Дома! - произнес Вовка, словно вернулся в деревню после кругосветного путешествия. - Повезло нам: не попались! Обреченских учительница задержала! Слышал, как ее боятся? Ее и взрослые слушаются!

- Почему? - спросил Санька.

- По привычке! Они ведь тоже у нее учились! Говорят, она еще до войны сюда приехала. В колхозе полно ее учеников! Старая, а злющая! Минус вместо плюса поставишь - все: пара обеспечена!

Санька повернулся к Вовке.

- До войны?

- Чего? - не понял Вовка.

- До войны она приехала?

- Говорят… Я не видел! А в войну она на Урале жила, сама рассказывала…

- И больше в колхозе школ нет?

- А куда их? Одной хватает.

- Поздравляю! - насмешливо произнес Санька. - Лопухи вы все до одного! И не простые, а развесистые! И ты - лопух!

Вовка остановился, пораженный тем, что произошло с Санькой: то молчал всю дорогу и ничего не слушал, то вдруг ругаться начал! А Санька возбужденно сказал:

- Завтра же пойдем к учительнице! Все пойдем! Вместе!

- Так тебе Мишук и пойдет! Скажи спасибо, если он про нас не узнает! - усмехнулся Вовка. - Да и глупо! Такую ораву любой заметит! А овчарка лопнет от злости и всю деревню переполошит!

- Иди ты со своей овчаркой! - добродушно ругнулся Санька. - Дела есть поважнее! Если она приехала еще до войны, то должна знать Димку Большакова! Дошло? А про огород забудь! Нашел к кому лазать!

Санька, посвистывая, пошел к дому. Вовка как стоял, так и остался посреди дороги напротив силосной траншеи.

На следующее утро Вовка и Санька выкинули фокус. Мальчишки ничего не понимали, когда увидели смешную пару. Взявшись под руки, Санька и Вовка торжественно подошли к траншее.

- Внимание! - важно произнес Санька. - Когда будете качать, не поломайте нам ноги: они пригодятся. Вчера мы выяснили, что в колхозе есть еще один человек, который хорошо знает Диму Большакова! - Затем Санька небрежно добавил:- А теперь можете качать.

- Кто? Кто? - закричали ребята.

- Кто? - заинтересованно спросила Катя и подошла поближе.

Но Санька игнорировал слова Кати полностью. Он и бровью не повел в ее сторону. Он обращался только к мальчишкам:

- Ваша учительница - Мария Петровна!

- В войну ее тут не было! - после короткого замешательства возразил Гриша.

- А перед войной? - спросил Санька.

- Ах, вот зачем вы в Обречье ходили! - воскликнула Катя. - Неужели учительница так вас напугала? Бежали, как от волков!

Санька предвидел этот коварный вопрос и по дороге к траншее научил Вовку, как ответить на него.

Вовка, подражая Саньке, тоже не взглянул на Катю и сказал мальчишкам;

- На нас все обреченцы навалились! Собак даже натравили! А мы чуть их клуб не разворотили! Дрались н-на смерть! Я двоих…

Видя, что Вовка увлекается и, завравшись, может испортить все, Санька прервал его:

- В общем, есть такое предложение: сегодня после работы пойдем всем звеном в Обречье - к учительнице! Как, Мишук, поведешь?

- Конечно! Это по-моему! - ответил Мишук.

Выполнив дневную норму, усачи выступили в поход.

Шли той же дорогой, по которой бежали вчера Вовка и Санька.

Сегодня ночные происшествия казались не столько страшными, сколько смешными. «Хорошо, что нам помешали забраться в огород! - мелькнуло у Саньки в голове. - А что Катька трусом обозвала - ничего! Я ей покажу, какой я трус!»

Слева от дороги зеленел лужок. От него шел пряный медовый аромат. Пчелы деда Евсея густо летали над цветами. В воздухе висел легкий гул, словно высоко-высоко в безоблачном небе летел невидимый самолет.

Катя шла по обочине впереди мальчишек и собирала цветы. Она остановилась у дуба, окунула лицо в душистый букет, большой, как сноп, и крикнула, прислонившись к стволу дерева:

- Мальчики! Как жаль, что у вас нет фотоаппарата!

- Очень жаль! - насмешливо сказал Вовка, подделываясь под ее восторженный тон. - Я просто плачу! Волосы на себе рву! Такая картина - и не снять… Ужас…

Вспомнил Вовка, что как раз около этого дуба ночью произошла неприятная история, потому и нагрубил Кате.

Но та не осталась в долгу.

- Конечно, жаль! - повторила она. - Фотоаппарат и вчера бы пригодился! Отличная была картинка!

Катя рассмеялась, стрельнув глазами в сторону Саньки. Вовка не нашел, что сказать. Но Санька не мог оставить без ответа этот выпад.

- Помолчала бы лучше, глупая! - холодно произнес он. - Не понимаешь! Заваруха была серьезная! Догнали б нас, так и тебе заодно всыпали!

Катя выскочила из-под дуба, подбежала к мальчишкам и с поклоном протянула букет Саньке.

- Герою-защитнику! От меня и моей мамы!

Санька отшвырнул букет в канаву. Катя взглянула на рассыпавшиеся цветы. Глаза у нее потемнели, но потом в них снова забегали озорные огоньки. Она опустила голову и посмотрела на Санькины ноги. Лицо стало озабоченным и немного испуганным.

- Ой! Что это у тебя? - произнесла она и указала пальцем вниз.

Все посмотрели туда же. Санька невольно переступил с ноги на ногу.

- На левой! На левой! - тревожно сказала Катя. Санька растерянно приподнял левую ногу.

- А-а-а! - разочарованно воскликнула Катя. - Да это душа! Она у тебя так и сидит со вчерашнего дня в пятке!

Мальчишки рассмеялись.

Санька сначала похолодел, а в следующую секунду сжал кулаки. Сема на всякий случай вышел вперед и заслонил Катю, а Мишук строго сказал ей:

- Еще такую штуку выкинешь - исключим из звена! Это тебе - первое предупреждение!

- Не буду! - тотчас согласилась Катя.

Она уже поняла, что ее шутка получилась очень злой и обидной. Озорные огоньки в ее глазах превратились в теплые искорки.

- Давай мириться! - предложила она Саньке и протянула руку.

Санька обжег Катю презрительным взглядом и пошел вперед.

- У-у! Косастая! - прошипел Вовка и зашагал за Санькой.

За ними потянулись и другие ребята. Гриша и Катя остались на дороге вдвоем.

- Ты не обижайся! - сказал Гриша. - Он парень ничего, только гордый больно и задавала!

У самого въезда в деревню Обречье стоял председательский газик. Около машины Павел Николаевич разговаривал с Санькиной мамой.

Увидев ребят, он дал пронзительный гудок и строго спросил:

- Почему не на работе?

- Норма выполнена! - ответил Мишук. - А сюда мы по своим делам!

- Проверю! - пригрозил председатель и сказал Дарье Петровне: - Видала, свои дела завелись! Мост без спроса разломали!

- Мост?… - Она взглянула на сына.

- Ну да… Гнилой, старый… На телегах опасались ездить! - пояснил председатель. - А построили - хоть на танке кати!

- Чем же ты недоволен! - спросила она.

- А кто недоволен? - удивился председатель и засмеялся.

Они сели в машину и помчались по дороге на ферму. Дарья Петровна приветливо помахала ребятам рукой.

Миновав клуб, пионеры подошли к светлому нарядному домику с невысоким редким забором. Между реек высунулась большая собачья голова с умными глазами.

- Плюс! - крикнул Вовка.

Пес присел, без разбега перескочил через забор и с достоинством подошел к Вовке.

- Видал? - спросил тот у Саньки. - По-омнит! Он днем шелковый, а ночью - не знаю!

- А ты узнай! - предложил Мишук.

Вовка замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее.

Плюс обнюхал ребят и затрусил к калитке. Там он тявкнул пару раз. Открылось окно. Выглянула старая, седая, но еще крепкая женщина.

- Здравствуйте, Мария Петровна! - нестройным хором произнесли ребята.

- Здравствуйте, дети! Если ко мне, - заходите!

- К вам! - ответил Мишук.

- Заходите! - повторила учительница и отошла от окна.

- Дети! - проворчал Санька.

Ребята поднялись на крыльцо и по одному прошли в дом. Мария Петровна усадила их за стол. Наступила неловкая тишина. Комната чем-то неуловимым напоминала класс, и Санька поежился, как перед контрольной работой.

- У вас новенькие? - спросила учительница.

- Да! - ответил Мишук. - Один насовсем. С нами учиться будет. А другая - на лето только… К осени уедет.

Мария Петровна повернулась к Саньке.

- Как тебя звать?

- Санька!

- Такого имени не знаю!

- Александр Крыльев! - поправился Санька и встал, как на уроке.

- Класс?

- Шестой окончил!

- Математику любишь?

- Люблю! - соврал Санька.

- Сколько будет, если разделить единицу на ноль?

- Ничего! - выпалил Санька, и уточнил: - Ничего - в смысле ноль!

- Не любишь! - определила учительница. - Но полюбишь! Это я обещаю твердо! Садись!

Мария Петровна посмотрела на Катю. Не ожидая, когда ее спросят, девочка встала и сказала:

- Катя Иванова.

Ей повезло: Мария Петровна не задала ни одного вопроса. Она велела ей сесть и вызвала Гришу Лещука.

- Может быть, ты разделишь единицу на ноль?

- Будет бесконечно большое число! - уверенно ответил Гриша.

- Докажи!

- Один разделим на одну десятую - будет десять, на одну тысячную - будет тысяча… Чем меньше делитель, тем больше частное. Если делить на ноль, частное будет бесконечно большим.

Мария Петровна удовлетворенно кивнула головой.

- Сейчас меня! - шепнул Вовка.

- Владимир Груздев!

Вовка вскочил.

- Как твои задачи, которые ты обещал решить летом?

- Решаю, Мария Петровна! Честное слово, решаю!

- Покажи правую руку.

Вовка растопырил пальцы. На среднем сбоку, в том месте, куда ложится перо, виднелось чернильное пятно.

- У меня больше вопросов нет, - произнесла Мария Петровна,- Я готова ответить на ваши.

Ребята облегченно вздохнули. Теперь можно было приступить к самому главному. И Мишук прямо спросил учительницу, знает ли она что-нибудь о Диме.

Мария Петровна помнила всех своих учеников, где бы они ни находились.

- Славный был мальчик! - сказала она. - А в отношении слухов, я уверена - ложь! Кто знал Дмитрия, тот не поверит этой клевете!…

Учительница надела на нос старомодное пенсне и посмотрела в окно, припоминая далекие довоенные годы.

- Дмитрий был не в ладах с математикой… Мы не раз с ним ссорились, прежде чем он оценил ее по достоинству. И с вами мира не будет, пока вы не почувствуете вкус к математике! В наше время…

Мария Петровна села на своего конька и могла бы говорить о математике до самого утра, но, заметив, как поникли ребята, она понимающе улыбнулась.

- Ладно, не буду. Каникулы еще не кончились… Только один пример - с тем же Большаковым.

Это вполне устраивало ребят. И перед ними раскрылась маленькая страничка из биографии Димы.

Большаков был из тех мальчишек, которые с ранних лет определяют свою будущую профессию. Он хорошо играл на гармошке, потом на баяне, но стать музыкантом не собирался. Дима твердо верил, что будет мелиоратором. В колхозе до войны не многие знали, что скрывается за этим словом. А из всех возможных мелиоративных сооружений в деревнях встречалось одно - канава. Почему у Большакова появилась тяга к этой профессии, никто не мог объяснить.

Дима строил запруды на Болотнянке, делал стоки у коровников, установил на чердаке бак для дождевой воды и провел трубу к умывальнику. И еще он любил географию, а математику и физику учил кое-как: думал по-наивности, что эти науки мелиоратору не нужны. Мария Петровна не прощала пренебрежения к своему предмету и упорно воевала с Димой.

Он постоянно носился с какими-то картами, а в седьмом классе удивил учителя географии подробным планом болота за Усачами. Географ похвалил Диму и поинтересовался, почему тот выбрал именно болото.

Разговор происходил после уроков рядом с учительской комнатой. Подошла Мария Петровна, а Большаков горячо, убежденно доказывал, что болото можно осушить. Для этого он и чертил карту.

- Как ты думаешь, сколько в болоте воды? - спросила Мария Петровна.

- А это неважно! - ответил Дима. - Надо расширить и углубить русло Болотнянки - и вода сама вытечет постепенно!

- На сколько углубить и расширить?

- Чем больше, тем лучше! Скорее осушится!

- Значит, ты хочешь работать вслепую! Как крот! - жестко сказала Мария Петровна. - Я предполагала, что ты задумал серьезное дело! Можно было бы в правлении поговорить - земли колхозам очень нужны!… А у тебя - пустая фантазия! Маниловщина! Цифры, цифры давай!

И Мария Петровна отошла.

- Ничего не скажешь - правильное требование! - произнес учитель географии. - Дело серьезное, и подход серьезный должен быть!

Дима обиделся, но обида не заслонила главное. А оно заключалось в том, чтобы подкрепить свою мысль математическими расчетами. Задача непосильная для самого блестящего ученика седьмого класса, а тем более для Димы. Но он был настойчив и засел за учебники по геометрии и алгебре.

В восьмом классе Большаков догнал ребят и даже ушел вперед - стал заглядывать в программу девятого и десятого классов. А на весенних экзаменах Дима второпях вместо квадратного корня написал на листке контрольной работы знак интеграла. Мария Петровна поняла, что ее ученик добрался до высшей математики, и в порыве радости вывела жирную пятерку с плюсом…

- Верю, - сказала учительница усачам, - если бы не война, Дмитрий сделал бы расчеты по осушению болота!

- А той карты… не сохранилось? - спросил Санька. - Иль, может, тетради какие?

- Карты у меня не могло быть, а тетради… - Мария Петровна посмотрела куда-то вверх. - Возможно… На чердаке. Там архив всякий… Давно надо бы разобраться!

Ребята повскакали со скамеек.

- Разрешите, мы вам поможем! - воскликнула Катя.

- Тихо, дети! Тихо! Я понимаю ваше нетерпение! Сейчас подымусь наверх и посмотрю, а вы пока идите в сад - погуляйте.

- А Плюс? - спросил Вовка.

- Плюс верит людям и никогда на них не набрасывается.

- И ночью?

- Ночью он спит у моей кровати.

Вовка и Санька смущенно переглянулись.

Весь приусадебный участок Мария Петровна заняла под цветы. Особенно много было роз: красных, белых, черных - всяких.

Ребята разбрелись по саду. А Плюс, как радушный хозяин, расхаживал между клумбами и будто показывал, где растут самые редкие сорта роз. Но цветы сейчас не привлекали ребят. Найдет учительница что-нибудь или не найдет - эта мысль волновала каждого.

Ждать пришлось недолго. Архив у Марии Петровны был в порядке. Тетради учеников, устаревшие учебники, письма - все это хранилось в большом сундуке, который стоял на чердаке с довоенного времени. Слой за слоем из года в год накапливались здесь всякие бумаги. На дне, среди пожелтевших тетрадей, Мария Петровна нашла контрольную работу Димы с жирной пятеркой и пару его тетрадок с домашними заданиями.

Не трудно понять, с каким чувством прикоснулись ребята к этим тетрадям. На одной из них было написано: «Дмитрий Большаков, ученик 7-го класса Обреченской школы» Надпись на другой отличалась только классом - Дима перешел в восьмой класс. Но внутри это были совершенно разные тетради. Первая пестрела поправками, сделанными твердой рукой Марии Петровны. Отметки не превышали тройки. Вторая отличалась чистотой. Помарки встречались редко, а к концу они совсем исчезли.

Ребята больше рассматривали тетрадь восьмого класса. Она переходила из рук в руки. А вторая тетрадь, с двойками и тройками, осталась у Саньки. Он перелистал ее до конца и на последней странице увидел странные знаки. В нижнем углу была нарисована ладонь с пятью пальцами, чуть выше - крутая горка с елками, еще выше - что-то вроде дерева с большим кольцевым наростом на стволе. Все три значка соединялись пунктирной линией, которая тянулась до верхнего обреза страницы. Вдоль пунктира выше дерева было написано незнакомое слово: «белоус».

У Саньки захватило дух. Кто-кто, а уж он-то в таких делах ошибиться не мог! Он сразу догадался, что это не простые рисунки. Пунктир - это тропа, а пальцы, горка и дерево с наростом - ориентиры.

Санька захлопнул тетрадь и присоединился к остальным ребятам, которые рассматривали контрольную работу с жирной пятеркой.

- Это и есть интеграл? - спросил Гриша, указав на завитушку, отдаленно напоминающую знак параграфа.

Учительница что-то ответила, но Санька не слышал. Он думал о своем открытии. Убедившись, что никто на него не смотрит, Санька вырвал страницу с рисунками и спрятал в карман. Он решил пока никому не рассказывать о находке.

Случайно рядом с Санькой очутилась Катя. Он с вызовом посмотрел на ее косы, отошел в сторону и подумал: «Ты узнаешь, где у меня душа: в пятках или… где ей положено!»