Михаил Харитонов Свет

Михаил Харитонов Свет

То был совсем юный мир — пронизанный мягким сиянием, загадочный, влекущий.

В долине царила предутренняя тишина, полнящаяся сладким шорохом растущей травы. Деревья стремили к небу стройные ветви, в ожидании близящейся зари. Скоро, совсем скоро настанет пора цветения, когда воссияют долы.

У самого горизонта виднелась гряда невысоких гор. Меж двумя вершинами сияла, как драгоценность, огромная звезда.

Эарендиль гордо расправил крылья навстречу небесному оку, ловя драгоценные капли чистого Света.

Он двигался — плавно и невесомо, но притом стремительно, как подобает высокородному — по шелестящей траве, наслаждаясь ранней свежестью. Ночь покидала дол, наступало время утреннего непокоя.

Да, тут всё было молодо. Звёздный народ пришёл сюда недавно — если мерить часами вечности, ходом светил. Всего сто двадцать тысяч оборотов назад над этим миром, как и над мириадами иных, раздралась Тёмная Завеса, и пращуры Эарендиля низошли в сумрачные обители, не знавшие Света. Иные были вовсе необитаемы, иные — отмечены печатью странной, уродливой жизни. Некоторые нуждалась лишь в прикосновении Света, чтобы расцвести. Другие потребовали труда — тяжёлые планеты, окутанные ядовитыми облаками, неприветливо встречали посланцев Сердца Мира. Некоторые же склонились под руку звёздных насельников лишь после жестоких сражений с тёмной нежитью, скрывавшейся доселе под Завесой.

Но ныне все миры были свободны и безопасны. Вольный странник ничего не боялся. Он восторженно озирал незнакомый простор, стремясь запечатлеть его в памяти — ибо вряд ли когда его ещё занесёт в края, столь далёкие от Срединных пределов обитаемой Вселенной.

Эарендиль знал: пройдёт время странствий. Он окрепнет телом и духом, станет сильным и мудрым. Несомненно, его ждёт блестящее будущее — там, в цитадели, в Сердце Миров, откуда звёздный народ начал своё восхождение. Принадлежавший по праву рождения к избранным, к славнейшему роду Сияющих, он полон был решимости завоевать достойное место в чреде знаменитых предков. Он ждал, когда наступит его черёд, без страха и нетерпения, как дерево, ждущее плода.

Покамест же он путешествовал по Вселенной, влекомый желанием видеть многое — и вечной спутницей избытка сил, тоской по несбыточному.

Что-то остановило его. Равнинную гладь нарушало нечто чужеродное. То, чему не должно быть места здесь, в царстве покоя.

Присмотревшись внимательнее, путешественник понял, что смутило его.

Покойную гладь травяного моря нарушала неуместно правильная линия. Средь зарослей чернел широкий круг, уже почти стёршийся, но всё ещё сохранивший первоначальные очертания.

Руины, напомнил себе Эарендиль странное слово. Древние руины.

Когда-то, — быть может, в незапамятные времена, — здесь возвышались чертоги Тёмных. Сокрушённые, но всё же не до конца стёртые с лика этой земли.

Тёмные… О войнах с нежитью Эарендиль знал только по легендам и рассказам старших. Говорили об этом неохотно, ибо в тех битвах звёздный народ стяжал мало чести.

Напрягая память, звёздный путешественник вспомнил немногое.

Судя по легендам, смутным и неясным, Тёмные были отвратительными полупрозрачными тварями. Обитали они среди плесени и испарений. Сутью их жалкого и страшного бытия было убийство: они непрерывно истребляли друг друга, в основном — из-за каких-то различий между собой.

Нападали они и на первых Светлых, явившихся в их миры, и поначалу им даже сопутствовала удача. Но когда звёздный народ обнажил оружие, нежить оказалась не столь уж опасным противником. Дети тьмы, они не выносили Света — самого обычного Света звёзд Сердца Мира. Он как бы пронзал их мерзкие тела насквозь, до самых глубин — а этого они вынести не могли. Поэтому они прятались в подземных укрывищах, но Свет настигал их повсюду, и по мере того, как застарелая тьма рассеивалась, Тёмные вымирали.

Ныне Тёмных и вовсе не осталось. Некоторые об этом сожалели: ходили слухи, что обитатели тьмы владели ценными тайнами — в том числе и умением продлевать себе жизнь сверх всяких пределов. Поговаривали и о какой-то волшбе, которую нежить пыталась обращать против Света, и не всегда безуспешно.

Всё это было путано и непонятно. Зато повсеместным было отвращение к этим существам, низким и подлым.

Неудивительно, что первым желанием Эарендиля было — поскорее свернуть в сторону от нечистого места.

Но потом его охватило любопытство. В развалинах могли скрываться какие-то секреты. Загадочные надписи и предметы, находимые в таких местах, ценились знатоками древностей, и он мог отыскать их. Так или иначе, пройти мимо было бы слишком просто. И что с того, если он подарит этому месту немного времени — которого у него вдосталь?

Звёздный гость сосредоточился и напряг проницающую силу сердца.

Небо изогнулось, открываясь внутрь и обретая глубину. Далёкие холмы оборотились тенями, обнажая глубокие корни свои, подтачиваемые подним огнём. Под ногами поплыла земля, сделавшись полупрозрачной, разверзая тёмную бездну. В ней тянулись каменные жилы, серебрились рудные нити, пересекающие полупрозрачные бездны пустой породы.

И среди этих переплетений темнел разрез — прямой и длинный, уходящий вниз, в самые глубины.

— Здравствуй, незнакомец, — прошелестело откуда-то снизу.

Голос был как бы бесплотен и очень тих — тише шороха растущей травы, но Эарендиль его слышал явственно, как будто он раздавался внутри его существа.

— Не пугайся, — дохнуло из глубин. — Мы не можем причинить вреда.

— Кто вы? — спросил звёздный странник, пытаясь уловить путь голоса. — Назовите себя и покажитесь мне… если не боитесь, — добавил он, выпрямляя крылья.

— Сожалею, но мы не способны этого сделать, — ответил всё тот же бесплотный голос, говорящий как бы изнутри. — Мы не можем выйти на поверхность.

Тёмная волна страха ударила в сердце Эарендиля — и откатилась прочь, сметённая жаркой волной гнева.

— Не вы ли — твари, боящиеся Света? — переспросил он презрительно и гордо. — Я думал, этот мир чист.

— Скорее всего ты прав, — ответило бесплотное нечто. — Наверху уже очень давно нет нам подобных, а другие убежища разрушены. Нас всего двое. Один из нас умирает, а другой тоже скоро умрёт, вслед за первым.

— Где вы прячетесь? — переспросил звёздный гость, напрягая зрение сердца.

— Внизу под тобой, очень глубоко, — отозвался голос. — То, что снаружи — это остатки входа. Отсюда вниз идёт путь к убежищу. Но мы не можем подняться к тебе — а ты не можешь спуститься к нам. Для тебя этот проход слишком узок. К тому же, — в голосе было что-то непонятное, как будто слова имели двойной смысл, — тут несколько неуютно и очень темно.

— Как вы видите меня? — удивился Эарендиль. — И как вы разговариваете со мной, если и в самом деле прячетесь внизу?

— У нас… прости, но в твоём уме нет соответствующего понятия, — запнулся голос. — Скажем так: у нас есть некий орган, но не живой, а созданный трудом, как дом или дорога. Он позволяет читать мысли и передавать их вовне. На самом деле мы не разговариваем. Я передаю тебе то, что я думаю, и гляжу в твою душу, в то место, где рождаются слова. При помощи другого орудия я вижу то, что происходит на поверхности.

— Что за вещи и как они действуют? — гость снова почувствовал любопытство. — Я слышал о тайнах, которые скрывают Тёмные. Это одна из них?

— Я и сам не знаю, как это устроено. Но даже если бы знал, — в бесплотном голосе послышалось искренняя печаль, — то не смог бы тебе объяснить, ибо тебе нечем понять это. У вашего народа нет таких вещей. Насколько нам известно, вы не любите сложные вещи, и у вас нет стремления их делать. Наши знания для вас бесполезны. Как и ваши для нас. Спроси о чём-нибудь другом.

— Стоит ли тратить на вас время? — бросил раздосадованный путешественник.

— Не знаю, — в доносящемся из ниоткуда голосе послышалось нечто вроде усталого сожаления. — Во всяком случае, вряд ли я порадую тебя свежими новостями. Ты — первый, кто посетил эти места с незапамятных времён. У нас уже десять тысяч оборотов не было собеседников…

— Десять тысяч оборотов? — у поражённого Эарендиля это вырывалось помимо воли. — Вы всю жизнь провели в этой норе?

— Примерно так, — ответили снизу. — Я, — тот, кто говорит с тобой, — родился здесь, в убежище. Другой когда-то жил на поверхности, но очень давно ушёл вниз. Я нашёл его здесь случайно, и с тех пор это мой единственный друг. К сожалению, мы редко общаемся в последнее время. Он очень стар и нуждается в отдыхе.

— Что, один из вас жил на поверхности? — не понял звёздный странник. — Но вы же боитесь Света?

— Да. Просто… — опять запинка, — он появился на свет очень, очень давно. Сам я живу тридцать семь тысяч оборотов, но моя жизнь уже на исходе. Зато он живёт вот уже пятьсот тысяч оборотов, и мог бы ещё, но его жизнь во мне. Когда я умру, он недолго протянет.

Поражённый Эарендиль замолчал. Слухи, похоже, оказались правдой — Тёмные и в самом деле владели секретом долгожительства. Но вряд ли они поделятся со своим врагом, с горечью подумал он.

— Расскажи о себе, — попросил голос. — Кто ты? Что делаешь здесь?

— Я — сын звёздного народа, — гордо сказал звёздный гость, — родом из Сердца Мира. Моё имя — Эарендиль, что значит Сияющая Звезда, — он приободрился, говоря о себе, — и я одиннадцатый потомок основателя рода. Как то подобает в моём возрасте, я путешествую, чтобы наполнить ум впечатлениями. Я уже прожил три тысячи оборотов, — добавил он гордо.

— Действительно, цветущий возраст, — в далёком голосе опять послышалось непонятное, как будто бы сказанное означало не совсем то, что оно значило. — Прости, но у нас это считалось ранним детством. Но вы быстро взрослеете, дети звёзд. Правда, и рано уходите.

— Если вы и впрямь сожалеете об этом, сообщите нам секрет долгой жизни, — сказал Эарендиль.

— При всём уважении к вашей замечательной расе, — и опять в уме возникло то же ощущение, будто слова не совпадали сами с собой и как бы указывают на что-то другое, не на то, что сказано, — никто из вас не может жить долго. Ибо вас убивает то же, что и нас, только медленнее.

— Что? — Эарендиль напомнил себе, что верить нежити не следует, ибо Темные отличались лживостью и коварством.

— Я хотел бы тебе объяснить, но не могу, — на этот раз в голосе не было ничего двойственного, только досада, — в твоём уме нет ничего, что могло бы помочь. Если же я просто назову причину, ты не поверишь.

— Я и не должен верить, — сказал Эарендиль. — тьма скрывает обман. Вы, Тёмные, хитры, и доверять вам не следует.

— Да, мы крайне несовершенны, — тут слова так расходились со смыслом, что звёздный странник почувствовал почти невыносимое напряжение в душе, — и вы нам это доказали, истребив наш народ. Хотя мы погибли бы и сами, без ваших усилий.

— Вы первыми напали на нас, — напомнил странник.

— Это была ошибка, — прошептал голос с сожалением, и это было искренне. — Когда вы появились, мы подумали, что это вы направили на нас Свет.

— Завеса разорвалась сама, когда погибли звёзды, — сказал Эарендиль.

— Да. Потом мы поняли. Но когда началась катастрофа, а потом появились вы — нетрудно было перепутать причину и следствие. Всё же мы не нанесли вам большого вреда. Хотя могли бы. Наше оружие разрушительнее, чем вы думаете. Просто мы вовремя поняли, что бороться со Светом невозможно. И решили уйти достойно. Или, по крайней мере, — тихо.

— Когда небо открылось и Свет проник в эту часть мира, мы пришли вместе с ним и принесли жизнь… — начал было Эарендиль, но голос в голове невежливо перебил:

— Давай не будем об этом. Скоро наступит ваш день, и та вещь, которой я разговариваю с тобой, не сможет воспринимать твои мысли. Её работе мешает Свет… Расскажи, что происходит во Вселенной? Не то чтобы меня интересовали светские новости, но всё-таки хочется знать, как там существует мир… без нас.

— Сердце Миров бьётся, как прежде, — Эарендиль сложил крылья в знак уважения, — и звёздный народ благоденствует. Род Сияющих процветает. Беды ушли в прошлое. Всюду мир и справедливость. Как может быть иначе?

— И в самом деле. Что ж, я понял. А, вот ещё: скажи, остались ли ещё области мира, не затронутые Светом?

— Нет, — звёздный путешественник подумал и добавил, — разве что, быть может, за пределами нашего мира, за великой пустотой, осталось что-то подобное. Мы пока не можем туда проникнуть.

— Как вы путешествуете между звёзд? — спросил голос из-под земли. — Мы так и не научились этому.

— С помощью стремления, — не понял вопроса Эарендиль, — и силы, что в крыльях. Как это можно рассказать?

— То есть, — уточнил голос, — это для вас как еда или дыхание?

— Конечно, — удивился звёздный странник. — Это… — он напряг ум, подыскивая подходящие слова, — это природная способность нашего народа. Я не знаю, как сказать об этом яснее.

— Значит, вы не можете объяснить, — прошелестел голос тихо и печально. — Жаль, я хотел напоследок узнать тайну межзвёздных путешествий. Нам нечего дать друг другу. Кроме, пожалуй, одного. Передай своему народу, что Тёмные сожалеют о напрасных жертвах. Та нелепая война была ошибкой. Наверное, нашей. Мы прощаем вас.

— Нам это неинтересно, — прямо сказал звёздный гость — Хотя бы запомните. Потом, когда-нибудь, когда наступит и ваш черёд… хотя нет, — говорящий передумал. — В самом деле, это бессмысленно. Прощай, странник: уже рассвет.

— Нет, подожди, — вспомнил Эарендиль. — Ты говорил, что знаешь причину, по которой мы живём недолго?

— Да. И это ты даже сможешь понять, но не поверишь. Скажи, что даёт тебе силы?

— Конечно, Свет, — удивился звёздный странник вопросу. — Что же ещё может дать силы, кроме Света?

— Не обязательно, но допустим, — голос запнулся. — Но тот же самый Свет разрушает твоё тело. Оно, конечно, гораздо крепче моего. Меня бы Свет убил за несколько мгновений. А вы живёте до десяти тысяч оборотов. Но в конце концов Свет убивает и вас тоже. И с этим ничего не поделаешь — так вы устроены.

— А откуда берёте силы вы? — Эарендиль решил пока не думать о сказанном, а узнать побольше подробностей. — Я слышал, что вы убиваете других существ, чтобы жить. Поэтому вы живёте долго?

— Отчасти так, — признал голос из-под земли. — Мы черпаем жизнь из чужой жизни. Наверное, для тебя это звучит ужасно. Но пойми: речь идёт о существах, с которыми можно было так поступать. Они не разумны… прости, в твоём уме опять не хватает слов. В общем, они не такие, как мы. Забрать их жизненную силу допустимо, и в этом нет ничего плохого. Ну… почти ничего, — добавил голос. — Хотя и этот способ несовершенен, ибо он тоже губителен. Жаль, мы узнали об этом слишком поздно… — голос звучал всё тише и тише, временами пропадая совсем.

— Вы отвратительны, — не сдержался Эарендиль. — И я не верю тому, что вы говорите. Вы хотите меня запутать и научить каким-то мерзостям. Надо бы выжечь ваше укрывище, — решил он. — Когда я стану главой Сияющих…

Тут он ощутил, что голос в голове пропал совсем. Подземные существа замолчали — и, кажется, уже не слышали его.

Тогда он с силой развернул крылья, очищаясь и приветствуя Свет.

Старик с сожалением оторвался от монитора. Посмотрел на запылённый экран маленького компьютера.

— Вот и поговорили, — сказал он, ни к кому не обращаясь.

— С кем? — раздался голос из темноты.

— У меня сегодня насыщенный день, — усмехнулся старик, осторожно снимая со лба обруч телепатического приёмопередатчика. — Сначала появился этот, а теперь проснулся ты. Я думал, уже не дождусь.

— Скоро я засну, — сказал голос — почти без сожаления. — Что там наверху? Восход?

— Можно сказать и так, — вздохнул старик, снимая с лысого черепа присоски ментального передатчика. — Восходит Ядро.

На экране отображалась поверхность Земли: чёрная, сожжённая равнина, покрытая металлическими кристаллами. Сталагмиты поднимали к небу голые ветви.

Огромная рогатая тварь, похожая на железную гусеницу, ползла по крошащимся кристаллам, извиваясь колючим телом.

А в угольном провале неба, перечёркнутого полосой Млечного Пути, поднималось бесформенное, похожее на раковую опухоль пятно — Ядро Галактики.

Тварь выгнулась, раздвинула огромные чёрные перепонки и завибрировала.

— Что это там движется? — спросил голос из темноты.

— Ты видишь оттуда? Его зовут Эарендиль, — сказал старик, отодвигаясь от экрана. — Он из рода Сияющих. Кажется, местный аристократ. Путешествует от скуки. Почтил своим присутствием нашу маленькую планету. Кажется, я ему не понравился.

— Я не могу разобрать, что он делает. Экран холодный.

— Они так питаются, — объяснил старик. — Эти органы улавливают рентген и гамма-излучение. Их раса не нуждается в пище телесной, — усмехнулся он. — Они жрут жёсткую радиацию.

— Свет, — сказал тот, кто прятался в темноте. — Они называют это Светом.

— Да, — согласился старик. — Свет. В конце концов, это тоже свет, только длина волны несколько меньше. Наш — сотни нанометров, а их — тысячные доли. Но всё это электромагнитное излучение, в конце-то концов…

— Нас погубила меньшая разница, — сказал невидимый.

— Ну да. Вас убивает ультрафиолет и слепит видимый свет, зато вы хорошо видите в инфракрасном диапазоне. И, согласитесь, вы всё-таки протянули несколько дольше. И довольно долго пили нашу кровь.

— Я тысячу раз говорил тебе, человек: у нас не было выбора. Наша экосистема погибла во время потопа… Так всё же, как они питаются? Ты мне когда-то объяснял, но я не помню.

— И не поймёшь, извини. Да и мы тоже не очень-то понимаем, как у них там что. В моих записях — только гипотезы. Кажется, это что-то вроде прямого фотосинтеза кремниевых соединений. Хотя такого потока даже кремний не выдерживает. Они живут лет двадцать от силы. Совсем дети.

— Вы тоже живёте недолго, — донеслось из темноты.

— По сравнению с вами — да. Нас тоже разрушала наша пища. Кто же знал, что причина старения — несовершенство пищеварительной системы и отравление шлаками? Кажется, я тебе говорил, что в моём родном языке слова «еда» и «яд» очень близки?

— То, что делает нас сильнее, нас же и убивает, — из темноты послышался вздох. — Кстати, я голоден. Если ты можешь…

— Подожди немного, — сказал старик. — Мне тоже надо поесть.

Он ещё раз проверил показания приборов. Бросил последний взгляд на монитор, который показывал белую дыру в небе — пылающий Центр. Когда-то Землю загораживала пылевая туманность, но потом её разметал взрыв Сверхновой — и потоки жёсткой радиации, исходящей из центральных областей Галактики, сожгли планету.

Старик сунул руку в медицинский сканер. Через минуту прибор, тихо звякнув, выдал результат. Он был здоров, — рождённый в стерильном воздухе атомного убежища, он не страдал никакими болезнями, — но очень и очень стар. Медицинское оборудование честно предупреждало, что уровень генетических нарушений в его клетках на двадцать четыре процента превышает критический.

— Мне осталось немного, — констатировал он, доставая из холодильника контейнер с белковой смесью.

— Сколько? — поинтересовался голос.

— Года два-три, если я не буду тебя кормить, — вздохнул старик. — И полгода, если буду. У меня очень плохая кровь. Прости, друг, у меня нет другой.

— Я знаю. Благодарю тебя, друг.

Старик ещё раз посмотрел на экран. Тот почернел — потоки радиации глушили показания приборов. Отвернулся и пошёл в темноту.

Там стоял гранитный саркофаг, испещрённый странными символами.

Когда-то его обнаружили последние обитатели атомного убежища — когда пытались освоить пещеры. Те оказались непригодны для жизни, но в одной из них они обнаружили древнее захоронение, логово спящего. Они побоялись будить это существо, но последний выживший, оставшись в одиночестве, всё-таки сделал это — и теперь был связан с ним нерушимой и прочной связью, самой крепкой из известных живущим.

Крышка саркофага была чуть отодвинута — ровно настолько, чтобы можно было опустить руку.

— Постарайся сразу попасть в вену, — попросил старик. — Твои укусы плохо заживают.

— Прости, — донеслось из саркофага, — ты же знаешь, у меня шатаются клыки. И больные дёсны. Последствия солнечных ожогов. Проклятый ультрафиолет. О, если бы не потоп…

— Кажется, ты появился на свет позже? — сказал старик, массируя руку, чтобы разогнать кровь.

— Да, я не видел жёлтого неба, — донеслось из саркофага. — Я последний из своего рода. Как и ты… Мы думали, что это сделали люди.

— Я же рассказал тебе, — устало вздохнул человек, — это был объективный процесс. Атмосфера Земли постепенно насыщалась кислородом, выделяемым растениями. В какой-то момент она уже не могла удерживать в себе влагу. Ну да, случился потоп. После этого состав воздуха качественно изменился. Небо стало голубым…

— Какое оно для тебя сейчас? — спросил лежащий. — То, что ты видишь через свои приборы?

— Как сказать. Что-то вроде пылающей темноты, — сказал старик, массируя кисть, — Невесёлое зрелище, но не лишённое известного величия.

— Таким его видели и мы, это ваше небо, — отозвался лежащий в гробнице. — Когда для вас оно было… как ты говоришь? Голубым? Жаль, что я не могу понять ваши цвета…

— Это да. То, что для тебя — свет, я просто не вижу. А то, что свет для меня, жжёт твои глаза. В этом смысле нам трудно понять друг друга.

— Кажется, я рассказывал тебе: мы ведь тоже когда-то воевали с тёмными. Теми, кто жили на Земле до нас. И они говорили, что всякий свет мерзок, потому что он рождается от насилия энергии над веществом. Они-то ещё помнили другой свет, рождающийся от любви…

— Любовь, — грустно усмехнулся человек. — Ну да, конечно, любовь. Мы все так на неё надеялись.

Он опустил руку в отверстие. Кровь еле-еле тянулась по артерии — из последних сил.

— Я надеюсь, — сказал он, чувствуя, как клыки вампира ищут его плоть, — когда-нибудь в мир придёт Свет такой силы, что сожжёт звёзды. И с ним непременно явятся какие-нибудь ангелы, бессмысленные и беспощадные… Кусай.

Старик дёрнулся от резкой боли.

— Ну что? Тебе удобно? Пей, друг.