— Глава 6. Мальчик —

Мы быстро нашли кафедру, которой заведовал Симаков. Нам пришлось его ждать, потому что как раз в тот момент, когда мы пришли, у него были посетители. Лишь через полчаса он освободился и смог с нами поговорить. Симаков оказался высоким, слегка полноватым мужчиной лет пятидесяти. Меня поразили его массивные брови, они нависали над глазами, и это придавало его взгляду излишнюю суровость. Не хотела бы я стоять перед ним на экзамене. Профессор был не очень доволен нашим визитом, видно было, что у него и без нас дел по горло. Но когда Алекс сказал ему, что он внук Свиридова, и мы пришли поговорить о нем, Симаков тут же просиял. Он с радостью пожал его руку и вежливо предложил мне стул.

— Как приятно увидеть тебя, Александр. Я помню тебя еще совсем мальчиком. А теперь передо мной взрослый мужчина. Ты, конечно, тоже занимаешься историей, — он сказал это так, как будто нисколько в этом не сомневался.

— Нет, я работаю переводчиком.

— Как жаль! — Симаков был явно огорчен. — Он должен был передать свое великое дело в надежные руки. Как жаль!

— А что это было за дело. Мы как раз хотим это узнать.

— А почему ты об этом спрашиваешь? — недоверчиво спросил он.

Алекс вкратце рассказал о пожаре и о том, что возможно это было делом рук грабителей. Он, правда, ничего не стал говорить о себе самом и о своей недавней болезни. Симакову это было не обязательно знать.

Профессор огорчился, услышав о случившемся.

— Мы часто с женой приходили в его квартиру. Они всегда были очень гостеприимными хозяевами. Сколько тем мы обсудили за столиком в их гостиной! Там было много фотографий. На стенах, на комоде, на тумбочках. Твой дед очень любил окружать себя лицами близких людей. Видно, он очень скучал по ним в своих бесконечных экспедициях. Очень жаль! Как много он еще не успел сделать, а ведь он был близок к научному открытию.

— Что это было за открытие? — спросил Алекс.

Наконец-то мы нашли человека, кто знал о нем.

— Признаюсь честно, я всегда несколько скептически относился к его работе. Он был уверен, что нашел основу всех религий мира — высшую расу, которая правит на земле с начала времен. Я не буду вдаваться в подробности, пока нет доказательств — это только лишь теория. Он был уверен, что скоро сможет убедить в этом весь научный мир, но не успел. А дело вот в чем: путешествуя по Востоку, Свиридов наткнулся на некоторые письменные свидетельства существования людей, обладающих сверхчеловеческими способностями. Их описания у разных народов различны, но суть остается единой. Всесильны, способны творить чудо, обладающие безграничной властью над людьми. С древних времен, как только человек получил возможность пользоваться бумагой и чернилами, он на протяжении всей своей истории неуклонно подтверждал эту теорию, оставляя все новые и новые факты их существования. Свиридов собирал их и анализировал. Он был уверен, что представителей высшей расы, кем бы они ни были, следует искать на Востоке, в Тибете. Именно туда вели все нити его исследований.

Он как-то сказал: 'Я не знаю, Боги это или люди, но я точно уверен, что они знают ВСЕ о нашем мире'.

Этот рассказ не был для меня новостью. Я вспомнила, что Дэвид говорил мне нечто похожее о равновесии в мире, которое поддерживают какие-то люди высшей расы. Несомненно, они говорили об одном и том же. Миф это или реальность? Кажется, сейчас я больше склонялась ко второму. Да, за последнюю неделю я услышала больше загадок, чем за всю свою жизнь.

— Извините, ребята, у меня сейчас туго со временем, — Симаков нетерпеливо взглянул на часы. — Об этом можно говорить часами, но что толку, Свиридова нет, и теперь некому продолжать его работу. Научное сообщество не собирается вести исследования, считая эту идею бредом. Остается надеяться, что все же найдется какой-нибудь энтузиаст, который посвятит этому делу всю свою жизнь так же, как Свиридов.

Профессор с укоризной посмотрел на Алекса, как бы обвиняя его в том, что тот не встал на путь своего деда.

Мы поблагодарили Симакова, что тот уделил нам свое драгоценное время и вышли из кабинета.

— Ну что ты обо всем этом думаешь? — спросил Алекс, когда мы оказались на улице.

— Мне кажется, что все это не лишено смысла, — ответила я и увидела, как на его лице появилось удивленное выражение.

— Я не думал, что ты так серьезно к этому отнесешься. По-моему все это чушь. Боги, высшая раса — как-то отдает фантастикой.

Я пожала в ответ плечами. Просто он не слышал рассказов Дэвида.

— Все, что с нами случилось, отдает фантастикой, — напомнила я ему.

Алекс задумался. Через минуту он произнес:

— Пойдем, я провожу тебя домой. Мы и так долго сегодня задержались. Твоя учеба не будет ждать.

— А что будешь делать ты? — спросила я.

— Мне надо подумать. Попробую найти какие-то записи в его дневниках в музее. Там еще кое-что сохранилось.

— Обещай, что если найдешь что-то интересное, обязательно позвонишь.

— Конечно, — он шел, погрузившись в свои мысли. Одной рукой он обнял меня за плечи, так мы и шли, молча чеканя шаг по асфальтовой мостовой. Мне казалось, что прохожие девушки с завистью смотрят на нас. Алекс всегда притягивал женские взгляды. Он умел хорошо выглядеть. Одевался со вкусом, никогда не позволял себе мятой одежды или грязных ботинок, и его волосы всегда лежали безукоризненно. Мне иногда даже становилось неловко рядом с ним — я частенько грешила простенькими джинсами и обычной футболкой. Конечно, не буду прибедняться, что не могла себе позволить купить что-то более экстравагантное. Нет. Мой отец неплохо зарабатывал и никогда ни в чем мне не отказывал, поэтому в моем гардеробе водились хорошие вещи. Но иногда мне не хотелось наряжаться, я любила простоту в одежде, хотя часто себя за это ругала. 'Пора бы уже вырасти из своих детских вкусов'. Сейчас я именно об этом и подумала, когда, сравнивая себя с Алексом, поняла, что нужно что-то в себе изменить.

Некоторое время мы шли пешком, потом Алекс поймал такси, и оно довезло нас до набережной. Мне жутко не хотелось садиться за книги, и я уговорила Александра пройтись пару кварталов пешком, чтобы потянуть время. Мы шли вдоль реки, изредка останавливаясь, чтобы посмотреть на проплывающие мимо катера. Вот впереди показалась дворцовая пристань. Помню, как здесь мы с Алексом гуляли прошлой зимой. Я вспомнила наши первые встречи под кружившим в те дни снегопадом. Как это было романтично! Сейчас мы шли мимо пристани, по обеим сторонам которой стояли массивные бронзовые львы, охраняя покой города. Здесь всегда было много людей, вот и сейчас туристы то собирались в шумные стайки, то прогуливались по парочкам вдоль набережной. Под присмотром строгих мам бегали дети, восторженно встречая проходящие мимо прогулочные теплоходы. Один, видно самый непослушный сорванец, забрался на тумбу, где стоял лев и сидел там, облокотившись о его бронзовую ногу. И куда только смотрят родители!

Сейчас мне хотелось, чтобы мой дом был как можно дальше. Солнце уже потихоньку скатывалось к горизонту и висело над городом огромным пылающим шаром. Откуда-то с противоположного берега ветер принес аромат цветущих деревьев, и у меня от этого весеннего запаха закружилась голова. Алекс стоял рядом, и его рука обвивала мою талию. Я почувствовала, как он прикоснулся губами к моим волосам. И от этого чуть заметный румянец заиграл на моих щеках.

— У тебя удивительные волосы, — прошептал он мне на ухо, — такие мягкие и пахнут весной.

Я повернула голову, чтобы взглянуть на него, и натолкнулась щекой на его мягкие губы. Я вздрогнула. Он почувствовал мою реакцию и улыбнулся, еще крепче сомкнув руки за моей спиной. Я не видела ничего кроме Алекса, и мне было понятно, что сейчас он меня поцелует в первый раз. За столько месяцев у нас ни разу не было повода сделать это, но сейчас я ждала его больше всего на свете.

Откуда-то издалека до меня донесся крик женщины, в котором сквозил такой ужас, что мы с Александром тут же вернулись в реальность. Я обернулась, чтобы посмотреть, что случилось. Вокруг нас творилось что-то невообразимое. Люди метались в панике, сталкиваясь и падая прямо на асфальт. И во всем этом хаосе я увидела то, от чего просто остолбенела. Бронзовые львы, еще недавно спокойно возвышавшиеся над своими постаментами, сейчас, словно монстры из ночного кошмара, носились по набережной, разгоняя толпу! Когда-то в детстве я ужасно боялась, что они оживут, и вот, много лет спустя, мои страхи оправдались. Это было безумие! От каждого их шага дрожала земля, а асфальт разлетался мелкой крошкой в разные стороны от удара их титанических ног, осыпая людей острыми осколками.

— Что происходит?! — завопила я, вцепившись в куртку Алекса. — Это же бронзовые львы! Они не могут ожить!!!

— Бежим! — скомандовал он, не дав мне впасть в истерику.

Я постаралась взять себя в руки, но ноги мои просто отказывались мне служить. Я сделала шаг и оступилась.

— Алекс! — я беспомощно повисла на его руке.

— Надо уходить! — он настойчиво тянул меня за собой прочь от набережной.

Я последовала за ним. Мой рассудок был в полном смятении, страх просто переполнял меня. Я успела подумать, что даже в лесу наедине с волками мне не было так страшно. А вокруг метались люди. Где-то рядом плакал ребенок. Он звал свою мать, но та лежала на земле рядом с ним, не двигаясь.

— Мы должны помочь ему! — закричала я. Алекс не услышал меня в общем шуме.

Я вырвала свою руку и побежала к ребенку, собираясь увести его с собой подальше от толпы. Вдруг мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Я почти физически почувствовала этот тяжелый взгляд, он прожигал дыру в моем сознании. Я подняла глаза и увидела там, на постаменте, где еще недавно возвышались львы, того мальчика-мужчину, который преследовал меня вчера в городе. Он стоял, опустив одно калено на камень в позе бегуна, готовящегося к решающему рывку. Подавшись всем телом в мою сторону, он смотрел мне прямо в глаза, а я не в силах была оторвать он него взгляд. Новая волна бессознательного страха прокатилось по мне.

Боковым зрением я увидела, как бронзовые львы со всех ног бегут в нашу сторону. Еще немного и они растопчут меня, но я не могла пошевелиться. Вокруг никого не было, и я поняла, что осталась одна, лишь ребенок во весь голос плакал где-то за моей спиной. Я постаралась двинуться, чтобы хоть как-то заслонить его от бегущих на нас громадин, но не смогла. Мои ноги подкосились, и я упала на колени. Сильно кружилась голова, к горлу с каждой секундой все сильнее подступала тошнота. Сознание стало расслаиваться, и в этом полубреду я вдруг увидела какие-то неясные образы. Они сменялись, словно кадры в кинофильме, очень быстро и почти незаметно. Мимо меня проносились чьи-то лица: мужчины и женщины, старики и дети. Они были одеты то в современные одежды, то в древние наряды, то совсем в лохмотья. Словно калейдоскоп, они кружились перед моими глазами. Какие-то города, где я никогда не была, море, которого я никогда в жизни не видела, скалы, упирающиеся в облака своими вершинами.

Потом я увидела горную долину, утопающую в темноте. На фоне чуть светлого неба причудливый храм с двухъярусным рядом колонн и с двойной изящной остроконечной крышей, похожей на китайскую пагоду. Эти крыши как будто образовывали ложе подо что-то огромное и круглое. Нестерпимо пахло цветущей лавандой. И над этим всем висела огромная луна. В наших широтах такой луны не увидишь никогда. Она была яркой, желтой с прожилками замысловатых линий и кратеров. Потом картинка опять сменилась, и я увидела себя со стороны, там, в автобусе, когда ехала вчера в университет, и снова незнакомые мне лица и города. Я не знаю, сколько это длилось: может часы, а может доли секунды. Вдруг все это прекратилось так же внезапно, как и началось. Я снова почувствовала боль в коленях — оказывается, они упирались в жесткий асфальт. Туман немного рассеялся и передо мной снова был тот ужасный мальчик на постаменте, только теперь в его глазах я увидела страх. Еще секунду он постоял, застыв в своей напряженной позе, потом резко встал и спрыгнул на землю. В тот же миг возможность двигаться снова вернулась ко мне, и я обессилено рухнула на мостовую и закрыла глаза.

Где-то вдали слышались чьи-то голоса, то наплывая, то снова отдаляясь. Кто-то тормошил меня за плечи, больно царапая по моей ране, но у меня не хватало сил, чтобы открыть глаза. Я чувствовала огромную усталость, она растекалась по моему телу, словно вязкая смола, не давая возможности даже пошевелиться. Кажется, я слышала голос Алекса. Он звал меня по имени, и я попыталась открыть глаза. Мне это удалось не сразу. Наконец я увидела какие-то размытые фигуры. На миг мне показалось, что я вновь вижу силуэт Дэвида, какое-то неясное чувство шевельнулось во мне: мне стало спокойно и хорошо. 'Теперь я в безопасности!' Кажется, я прошептала его имя, но в ответ услышала испуганный голос Алекса.

— Саша, очнись, Это я — Алекс. Что с тобой?

Я медленно открыла глаза

— Слава богу! — выдохнул он. — Я потерял тебя в толпе. Зачем ты от меня убежала?

— Там плакал ребенок, — мой голос звучал очень хрипло, я сама себя не узнала.

Алекс помог мне подняться на ноги, и я оглянулась вокруг. Бронзовые львы стояли, как и раньше на своем месте, на постаменте у причала. Никаких последствий и разрушений вокруг я не увидела, асфальт, был абсолютно ровным и без каких-либо повреждений. Лишь люди испуганно озирались вокруг и помогали подняться тем, кто лежал на земле. Я поискала глазами ребенка, который плакал рядом со мной. Его мать уже пришла в себя и, сидя на тротуаре, пыталась успокоить рыдающего сына. Отовсюду к нам бежали люди, где-то вдалеке уже слышался вой сирены. Из близлежащих зданий из окон и с балконов высовывались встревоженные лица.

Вокруг слышались недоуменные голоса.

— Что здесь произошло?

Какой-то парень с камерой подбежал к нам и, схватив Алекса за локоть, забросал нас вопросами.

— Вы видели, что здесь было? Расскажите мне. Это был теракт? Что случилось с твоей девушкой?

Он направил на меня камеру, но Алекс набросился на него с возмущением.

— Снимай в другом месте! Мы не будем ничего рассказывать, где 'скорая'?

Он оглянулся вокруг, и, увидев, как из-за угла появилась машина с красным крестом, поднял меня на руки и понес в ее сторону.

Я вяло запротестовала, что могу и сама идти, но он даже не обратил внимания на мои протесты. Он тоже находился в шоке после всего произошедшего, как и все окружающие люди. К скорой помощи стали стягиваться люди. Кто-то с царапинами, ссадинами, а кого-то даже принесли в бессознательном состоянии. Паника постепенно улеглась. Никто ничего не понимал. Как выяснилось, оживших львов видела одна я. Другие люди говорили о чем угодно: о торнадо, об огромных пауках величиной с дом, о самолете, упавшем прямо на набережную, о грузовике, вылетевшем на пешеходную дорожку и о многом другом. Алексу показалось, что на берег накатывается огромная волна, готовая смести весь город.

Все это выглядело как массовый бред. Подъехали представители милиции, администрации, пожарные, еще какие-то люди в штатском с суровыми взглядами. Все задавали нам вопросы, записывали в блокноты, снимали на камеры. Пока все это длилось, медики померили мне давление, дали успокоительное и помазали зеленкой разбитые коленки, в общем, оказали посильную помощь. В целом я была здорова, от госпитализации отказалась, поэтому меня отпустили, взяв с меня слово, показаться завтра в участковую поликлинику. Я всем говорила, что чувствую себя прекрасно, но на самом деле слабость сбивала меня с ног, как только я пыталась встать. Но я ни в коем случае не собиралась валяться на больничной койке и поэтому заставила себя выглядеть более или менее здоровой.

Алекс был не согласен со мной.

— Тебе нужно в больницу!

— Конечно, а экзамены кто будет за меня сдавать? — прошептала я в ответ.

— Какие экзамены, Саша?! — он явно был в недоумении. — Речь идет о твоем здоровье! Еще не известно, что это было и чем обернется!

— Алекс! Твою болезнь лечили полгода и даже не смогли поставить диагноз. Ты хочешь, чтобы я повторила твою историю? — парировала я его нападки.

— Ну, хорошо, но если тебе завтра не станет лучше — сам отвезу тебя в больницу. Идет?

Он строго посмотрел на меня.

— Идет! — неуверенно отозвалась я, а про себя подумала: 'Завтра решим!'

Пока мы отвечали на вопросы, наступил вечер. Стало свежо. Все устали. Как оказалось, никто серьезно не пострадал. Люди отделались ушибами, обмороками и шоковым состоянием. По крайней мере, все остались живы, и то хорошо!

Впереди еще предстояло расследование причин всего случившегося, и потому нас попросили не покидать город до окончания следствия, на случай, если еще понадобятся наши показания. К Алексу правоохранительные органы относились еще более щепетильно: он был подданным другого государства, и международные скандалы им были не нужны. Майор, беседовавший с нами, пообещал, что надолго ему не придется задерживаться в стране, и скоро он будет абсолютно свободен в передвижениях. Мне до смерти хотелось домой. Когда нас, наконец, отпустили, тот майор, разговаривавший с нами раньше, предложил подвести нас до дома. Чем было вызвано такое внимание? Наверно, иностранным происхождением Александра. Нас высадили у самой моего подъезда, и мы с Алексом медленно побрели на четвертый этаж.

В итоге ему пришлось взять меня на руки, потому что я засыпала на ходу. Как хорошо, что я не увидела лица мамы, открывшей нам дверь. Я этого не помню, потому что в тот момент уже спала. Как потом мне рассказали, Алекс отнес меня в мою комнату и положил на кровать. После ему пришлось иметь долгий разговор с моей мамой. Сидя на кухне, он рассказал ей обо всем, что с нами произошло сегодняшним вечером и, стараясь ее успокоить, прокомментировал, что мое состояние связано с шоком, который я испытала.

— Врачи не нашли у Саши никаких серьезных травм, кроме психологической. Ей нужно хорошенько выспаться. Завтра обязательно станет лучше.

Маму это немного успокоило.

— Но если нет, мы обязательно отвезем ее в больницу, — продолжал Алекс. — Вы должны мне в помочь, если она начнет упираться.

На этом Алекс попрощался и ушел. Ему тоже досталось. Слишком многое произошло за один сегодняшний день.

Следующее утро выдалось пасмурное. Когда я проснулась, по стеклу барабанил дождь. В комнате было сумрачно. Голова гудела. Я попыталась встать и пошатнулась. Мне было конечно лучше, чем вчера, но слабость все же осталась. Мама была дома. Наверно, она отпросилась сегодня с работы, чтобы побыть со мной. В ее взгляде я увидела тревогу. Нам нужно было поговорить, но сначала я должна принять горячую ванну. Я надеялась, что она мне поможет. Действительно, когда я вышла оттуда, мне стало гораздо лучше. По крайней мере, исчезла дрожь в ногах. Мы молча позавтракали. Наконец, мама не выдержала и спросила.

— Мне кажется, что в последнее время с тобой случается что-то странное. С тех пор, как появился Алекс. Ты не находишь?

Я знала, что однажды она это скажет, и приготовилась защищаться.

— Это могло случиться с кем угодно. Вчера на набережной было полно народу. Все они тоже видели это.

— Да, но и вы оказались именно там и именно в этот момент!

— Ты преувеличиваешь, мама, — я устало улыбнулась, подумав, что она еще не все знает. Честно говоря, я уже и сама об этом думала. За последнее время я действительно постоянно попадаю в какие-то немыслимые, необъяснимые ситуации.

— Ладно, лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — она решила оставить эту тему.

— Нормально, немного кружится голова. В больницу я ложиться не буду! — заранее предупредила я.

— Тебе надо взять больничный в поликлинике и побыть дома.

— Я не могу. У меня завтра зачет по физике, если я не приду, мне придется потом одной сдавать его. Это намного сложней, чем с общим потоком. Я не уверена, что смогу хорошо подготовиться к нему. Света — мой единственный шанс. Она мне подскажет.

— Ты слишком легкомысленно относишься к себе. Последствия шока бывают непредсказуемые.

— Ну что вы все меня пугаете. Подумаешь, шок! Я всего лишь сильно понервничала вчера. От этого еще никто не умирал!

Мама только развела руками.

— Ты невыносима. Тебе нужно научиться в первую очередь думать о себе. А не об Алексе или каких-то там экзаменах. Нельзя постоянно приносить себя чему-то в жертву.

— Я не приношу себя в жертву, — ее слова задели меня.

На этой неприятной ноте закончился наш разговор. Я скрылась у себя в комнате, а мама зазвенела посудой на кухне. Оставшись одна, я, наконец, постаралась обдумать все, что случилось вчера. Музей, рассказ Симакова, потом львы. А еще Алекс почти поцеловал меня! Это воспоминание на минуту затмило все другие. Но опять же 'почти'. Этого так и не случилось, прямо невезенье какое-то. Я снова вспомнила его потемневшие глаза, прикосновение губ к моим волосам и грустно вздохнула. Нашим отношениям всегда что-то мешает!

Я снова как будто перенеслась на несколько часов назад. Мне вспомнился ужас на лицах людей и огромные монстры, несущиеся на меня со всех ног. И тот кошмарный мальчик на постаменте у пристани. Я почти была уверена, что именно он каким-то образом управлял всем этим хаосом, который царил вокруг нас. В нем было что-то демоническое, а главное, его глаза — они как будто пожирали меня. И вчера ему нужна была я. Не Алекс, не кто-то другой. А именно я!

Я вздрогнула от этой мысли. По спине побежали мурашки. Я не знала, чего он добивался, он как будто выпивал из меня мои жизненные силы. Ну конечно, Алекс пострадал из-за того, что кто-то копался в его воспоминаниях. Так сказал мне Дэвид. Вот и я вчера, взглянув в глаза этому существу в образе мальчика, потеряла контроль над собой.

Но что-то случилось потом. Я отчетливо вспомнила те образы, увиденные мной прошлым вечером. Что это было? Я никогда не бывала в тех местах и не встречала тех людей. Это не могли быть моими воспоминаниями. Это были ЧУЖИЕ воспоминания! Это объяснение оказалось таким простым, но таким страшным. Ну конечно, я запомнила, как в глазах этого человека в теле ребенка отразились недоумение и ужас. Он понял, что пока он копается в моей памяти — я читаю его. Именно поэтому он не довел свое дело до конца! Мне повезло, иначе вряд ли бы я сегодня смогла подняться на ноги.

Я вдруг поняла, что очень боюсь. Ему что-то нужно от меня! И он теперь не отступиться! Я вскочила и от волнения начала ходить по комнате. Что делать? Как я теперь буду выходить на улицу. Да, о чем я говорю? Дэвид рассказывал, что этим людям не помешают никакие преграды, чтобы сделать то, что им надо. Я теперь не буду в безопасности ни дома, ни на улице, ни где бы то ни было еще. Но ведь и он боится меня. Я отчетливо прочитала это в его глазах. Все-таки Алексу повезло больше — он не знал тогда, что с ним происходит. Знать и понимать, что ничего нельзя изменить-намного страшней!

Я постаралась успокоиться. Паника сейчас ни к чему не приведет. Самое плохое, что никто не сможет мне ничего посоветовать. Маме я не могу всего этого рассказать, она скорей всего подумает, что это последствия шока и точно отвезет меня в больницу (хорошо еще, если в обычную!). Алекс, конечно, выслушает меня, но не уверена, что поверит. Тоже сошлется на вчерашнее потрясение. Но попробовать надо. Единственный, кто выслушал бы меня, это Дэвид, но о нем нечего было даже думать! Я вдруг поняла, что мне очень не хватает его сейчас.

Мои мысли хороводом вертелись в голове. Что-то не давало мне покоя. Почему бросив Алекса, этот монстр переключился на меня. Я почему-то была уверена, что все это как-то касалось работы Свиридова. Мальчик-мужчина искал что-то связанное с его жизнью или его исследованиями. Но он умер, возможно, даже не своей смертью. Теперь я уже ничему не удивлюсь. Неизвестно, чем был вызван его сердечный приступ. Может, кто-то тоже пытался увидеть его память? Потом сразу за ним умирает его жена. А еще эта таинственная кража янтарных фигурок. Все одно к одному, только как связать все это воедино, я не понимала. Надо поговорить с Алексом. Кстати, слишком много пересечений было в наших с ним жизнях. Оказывается, я тоже знала его деда, также не раз бывала в музее, нас даже звали одинаково! Все это сводило меня с ума. А мне надо было готовиться к экзаменам. Вот в этой обстановке!

Но я честно взяла в руки книгу и даже постаралась вникнуть в ее содержание. Лишь с третьего раза мне это удалось. Я постоянно отвлекалась, снова погружаясь в свои мысли, но каждый раз заставляла себя продолжить учебу. Так прошел весь день. Звонил Алекс, но по телефону я не стала ничего ему говорить. Он тоже старался не вспоминать о вчерашнем. Мы решили встретиться завтра и поговорить с глазу на глаз. Потом я снова засела за книги и хмурый день, наконец, подошел к концу. Усталая я выползла из своей комнаты в надежде помириться с мамой и поужинать.

— Ну, как продвигается твоя подготовка? — спросила она.

— Нормально, — ответила я, — мне действительно уже лучше. Просто немного хочется спать.

Мама кивнула на телевизор, который стоял у нас в кухне.

— Сегодня в новостях целый день только и говорят, что о случившемся.

— Что-то прояснилось? — с сомнением спросила я.

— Пока нет официальной версии. Одни говорят, что это было какое-то психотропное оружие. Другие — что массовый гипноз. Кто-то называет это терактом, кто-то хулиганством. В общем, пока никто ничего не знает. Но ты стала звездой телеэкрана.

Я удивленно вытаращила на нее глаза.

— Я?

— Какой-то журналист снял тебя крупным планом, так что твои преподаватели уже в курсе, что ты не приготовишься, как следует, к экзаменам. Хоть какая-то польза от телевидения!

— Ты и в правду так думаешь? — я была озадачена.

— Надеюсь… — ответила она.

В этот момент начался очередной выпуск новостей. Мне не пришлось долго ждать. Почти сразу диктор перешел к основной сенсации вчерашнего вечера. На экране появилось изображение набережной Невы с неподвижными статуями бронзовых львов на заднем плане. Я непроизвольно вздрогнула — теперь они навсегда останутся для меня напоминанием об том ужасе, который мне пришлось пережить. И тут я увидела себя. Кошмар! Я была похожа на приведение — не удивительно, что мама говорила о послаблении со стороны преподавателей. Увидев такое, я бы тоже на их месте не устояла. Весь мой облик просто кричал о сострадании. Я не выдержала и отвернулась. Надо же было так неудачно 'прославиться'. Но вдруг мне пришла в голову совсем другая мысль:

— Мама, — я вдруг осознала увиденное, — теперь все узнают, что я была там. Папа будет просто в шоке. Он еще не звонил?

— Еще нет, я сама ему звонила. Его телефон не доступен, наверно он в командировке. Но думаю, это всего лишь дело времени. Так что, жди звонка!

Словно в ответ на ее слова в комнате заиграл мой мобильный. Я взяла трубку — это была Света. Оказывается, она тоже посмотрела новости. Полчаса мне пришлось убеждать ее в том, что со мной все нормально и что я обязательно расскажу ей все завтра перед зачетом.

Папа позвонил чуть позже, когда я уже собиралась спать. Он действительно был в командировке в Москве, но телевизор в гостиничном номере представил ему полный отчет о моих вчерашних похождениях. Мы долго разговаривали, я рассказала подробно о случившемся, но в качестве объяснения позаимствовала версию у телерепортеров. Мне больше понравилась теория о массовом гипнозе-она больше соответствовала реальности. Я отключила свой сотовый, чтобы больше никто меня не доставал своими вопросами. Кто-то еще звонил нам на домашний телефон, наверно мамины подруги, увидевшие вечером новости с моим измученным лицом на первом плане. Я устала за сегодняшний день больше, чем за последние несколько недель. Общее недомогание сказывалось на моем состоянии, и я решила пораньше лечь спать. Те открытия, которые я сегодня сделала относительно своей участи, были слишком серьезным испытанием для моей оптимистической натуры. Сейчас мне казалось, что моя жизнь кончилась. А надоедливый дождь за окном только способствовал этим упадническим настроениям.