"Ультраглаз (сборник)" - читать интересную книгу автора (Сапарин Виктор Степанович)

Лунная рапсодия

Везувий был на ремонте. Это сообщил словоохотливый гид, который, слегка прихрамывая, вел группу туристов по обзорной площадке, вырубленной в скалах. Можно было подумать, что он обрадовался собеседникам, так он накинулся на нас со своими разговорами.

Он рассказывал о самых элементарных вещах с таким важным видом, точно мы были школьниками, а он впервые раскрывал перед нами ухищрения человечества в области вулканологии. Так, он счел нужным объяснить нам, что вулканы используются вместе с глубинными скважинами для постоянного наблюдения за всякой чертовщиной; происходящей в недрах Земли, и что они представляют собой одно из звеньев системы предупреждения о назревающих землетрясениях. Что порой извержения вызывают нарочно — по особому расписанию. А для предупреждения землетрясений применяются глубинные взрывы. Вулканы поэтому приходится содержать в порядке, расчищать кратер от застывшей лавы и накопившегося пепла.

Время от времени наш гид хрипло кашлял, а когда приходилось подниматься в гору, кряхтел.

Одним словом, он возбудил во мне антипатию. Тем более странную, что был-то он всего-навсего машиной, роботом.

Кто-то задал вопрос, почему он хромает.

В задачу говорящего чучела в дни его молодости входило шествовать на своих шарнирных ногах в пятидесяти шагах впереди человека, приближающегося к вулкану, и сигнализировать о внезапных и опасных изменениях обстановки. Однажды поток лавы, лившийся по склону кратера, дал боковую струю. Ручеек кинулся прямо на вулканологов. Робот успел подать сигнал тревоги. Вся энергия его батарей ушла в тот миг на спасательный сигнал, а когда долю секунды спустя, подчиняясь двигательным импульсам, он отдернул ногу, было уже поздно. Лава обожгла ему ступню.

Робот потерял подвижность, и его хотели выбросить на свалку. Но кому-то из туристского бюро пришло в голову, что видавшего виды «вулканолога» можно использовать в качестве отличного гида. Эти мальчики из экскурсионных бюро развлекаются тем, что стараются придавать своим справочным машинам самый разный облик. Бывшему работяге «приделали» кашель и кряхтение, начинили его всякими сведениями и научили рассказывать свою историю, копируя какого-то знаменитого актера. Фокус удался. В любой группе туристов кто-нибудь обязательно спрашивал гида, отчего он хромает. Реле срабатывало, и туристы становились свидетелями небольшого спектакля.

Старик разыграл его сегодня как по нотам. Он демонстрировал, как он шел, как предупредил об опасности, как пытался вытащить ногу из вязкой лавы и как не смог этого сделать.

Несмотря на то, что история носила чуть сентиментальный привкус, я уже иными глазами смотрел теперь на эту старую рухлядь, похожую на средневекового рыцаря с бронированной кирасой на груди, круглыми шарнирами на месте коленных чашек и покоробленной ступней, на которой сохранились цвета побежалости от страшного ожога.

Пока ходячий патефон вещал о Везувии, я думал о Наташе. С волнением оглядывал я место ее работы.

Мы стояли на площадке у обрыва. Внизу нежно голубело море. Наверху виднелся вулкан. Туча пепла и сажи вилась над его куполом. Десяток дождевальных машин окроплял ее сверху, чтобы пепел не разносило ветром. Из кратера вылетали обломки скал, кучи пепла и пемзы, слышалось громкое ворчание, словно невидимый огромный зверь рылся там внутри, отбрасывая комья лапами. Смоченный пепел оседал на склонах и сползал грязными потоками. Картина в общем создавалась неприглядная. Но ремонт — всегда ремонт, даже если дело касается вулкана.

Старик поведал еще несколько историй из жизни вулканологов. Я почувствовал, что еще один такой рассказ — и я начну подумывать, не сменить ли профессию. Я стал понимать, чем привлекает Наташу тектоника. Но мне не хотелось думать, что Наташа сидит сейчас в жерле вулкана и какой-нибудь усовершенствованной кочергой соскребает шлак со стенок.

— Где работают ремонтники? — спросил я.

— В круглом здании, — выдал ответ гид.

Я вздохнул с облегчением. Здание находилось дальше от вулкана, чем туристская обзорная площадка.

Оно напоминало гриб на высокой ножке; куполообразная толстенная крыша могла, вероятно, защитить ремонтников от любых вулканических бомб.

— Да здравствует телеуправление! — возликовал я.

Полкилометра по узкой асфальтированной дорожке — и я в доме ремонтников.

В центре маленького полукруглого зала находилось небольшое возвышение с пультом в виде подковы. За пультом сидел высокий сухощавый человек с энергичным лицом. Мне показалось, что на темных щеках вулканолога поблескивает загар от глубинного тепла планеты. Он смотрел на табло, отдавал короткие распоряжения. С полдюжины ассистентов, сидящих за столами или стоящих у приборов, назначение которых я не мог угадать, подавали в ответ короткие реплики.

Табло изображало вулкан, каким он выглядит, если смотреть на него снаружи, и одновременно показывало тектоническую «печку» в разрезе. Приглядевшись, я понял, что передо мной не схема, а телевизионное изображение настоящего, «живого» вулкана, передаваемое несколькими камерами.

— Среднюю полость, — сказал бригадир ремонтников, — в южном направлении.

И вулкан на табло словно повернули вокруг оси, показав среднюю полость.

— Грот Чернецова, — произнес человек с темным лицом. И в жерле вулкана вдруг возникла опухоль. Осветился подземный зал, примыкающий к главному ходу лавы.

В жерле работало что-то вроде гигантской шарошки, похожей на те смешные штуки, которыми оснащались старинные бормашины. Шарошка крутилась на конце гибкого шланга, действиями которого, как я догадался, управлял человек с вулканическим загаром.

«Хирургическая операция, — подумал я. — Пломбируют зуб крокодилу».

Я оказался недалек от истины.

— Асбобетон, — скомандовал главный «хирург».

Один из ассистентов, маленький, черненький, со стриженной под машинку головой, стал делать какие-то расчеты на машине, управляя своей группой механизмов.

На экране появилась вторая гибкая механическая рука: вместо шарошки у нее была металлическая пятерня, похожая на ковш экскаватора. Она несла ком асбобетона. Ком за комом — и грот Чернецова перестал существовать.

Один из ассистентов оглянулся и увидел меня.

— Мне Наташу, — прошептал я, готовый провалиться сквозь землю.

— Наташу? — он рассеянно поглядел по сторонам. Но я и сам видел, что в зале сидит только одна девушка и она не Наташа.

— Наташа на Талиабу, — сказал он наконец. И тут же забыл обо мне.

— Продувание, — распорядился главный ремонтник.

Юноша, с которым я только что разговаривал, взял в руки какую-то грушу. Столб пепла вырвался из кратера.

Осторожно, на цыпочках, я выбрался из зала.

Но как это похоже на Наташу! Ни весточки, ни слова. Уехала на Талиабу, а я ищу ее у Везувия. Где он, этот Талиабу?

Проходя по коридору, я увидел раскрытую дверь. В узкой комнате-кабине сидел молодой человек и с помощью самого обыкновенного паяльника ставил на место клемму. Одного взгляда на панели для меня было достаточно, чтобы понять, что передо мной дежурный техник, который обеспечивает бесперебойное телеуправление всеми этими металлическими руками, шарящими в глотке вулкана.

— Где находится Талиабу? — обратился я к технику.

Он повернулся в кресле.

— На Тихом океане. Вы тоже туда?

— А что там? Ремонт?

— Как, вы не знаете? — техник удивился. — Ага… вы не тектоник, догадался он. — Так там нарушитель объявился.

Должно быть, мой взгляд напоминал бараний.

— Непонятно? На дне океана забил самодеятельный вулкан. Представляете, какая сенсация! Незапрограммированное выступление стихийных сил природы. Кто свободен — все туда.

— А что могут сделать тектоники, если на дне?

— Тектоники-то! Они полезут хоть к центру Земли. Что им несколько километров обыкновенной морской воды!

Техник-весельчак, видимо, не прочь был еще поболтать со мной, но я извинился и сказал, что очень тороплюсь.

— Я так и знал, — сказал он. — Вы, наверное, по скафандрам?

— Нет, — пробормотал я. — Одно личное дело…

Я представил себе Наташу в скафандре, подплывающую среди свежесваренных рыб к клокочущему вулкану, и мне захотелось поскорее на Талиабу.

…Робот-справочник вел новую группу туристов. Как раз кто-то задал вопрос, почему он хромает, и ветеран тектонической службы приготовился к обстоятельному рассказу. Но я грубо вмешался. Задыхаясь от быстрой; ходьбы, я воскликнул:

— Как проехать на Талиабу?

— Талиабу? — это слово сразу переключило его внимание. Казалось, он забыл о своих слушателях. — От Джакарты ходят туристские вертолеты.

Он даже закряхтел как-то особенно, точно жалел, что не может лететь тотчас же вместе со мной к месту такого удивительного происшествия.

Если бы машины могли испытывать чувства, этот робот, наверное, и на самом деле предпочел бы лезть в пар и пламя, вместо того чтобы рассказывать в пятнадцатый раз за сегодняшний день азбучные истины о тектонике и одни и те же байки из жизни вулканологов.

— Я ищу Наташу, — сказал я и тут же спохватился: «Что ему Наташа? Разве что есть вулкан под таким названием! Тогда он начнет сыпать справочные данные».

Едва услышав слово «Наташа», старикан преобразился. Он тихо захихикал, потом стал в позу, как если бы держал гитару под плащом, и, задрав голову кверху, запел дребезжащим голосом сентиментальный старинный романс. Там упоминались «луна», «он», «она» и шесть раз повторялось слово «любовь».

Туристы оторопели. Некоторые заулыбались, думая, что романсы входят в программу.

«Проницательный старик! — чуть не воскликнул я — Здорово меня поддел!»

Но, как инженер, я быстро понял секрет его догадливости. Робот в дни своего славного прошлого немало походил с молодыми вулканологами и, надо думать, наслышался и навидался всяких шуток и сценок, все это записывалось в кристаллах его памяти, а сейчас сработал какой-нибудь все еще действующий ассоциативный контакт и включил запись.

— Любовь вечна, — сказал мне робот на прощание. — Иди ищи, не теряй времени…

Я не стал вспоминать, Шекспир это или другой автор и в каком переводе, — с помощью блока-универсала связался с ближайшим транспортным агентством. Справочная машина в несколько секунд рассчитала для меня самый лучший маршрут к Джакарте.

…Джакарта встретила меня зноем, шелестом пальмовых листьев и плеском океанского прибоя у новой многокилометровой набережной. Первый же пассажирский вертолет понес меня к Талиабу.

Вокруг мелькали летательные аппараты — от многоместных вибролетов с несколькими парами быстро машущих прозрачных крыльев, гудящих на низкой басовитой ноте, до маленьких вихролетов, проносящихся с таким воем, что не происходи дело в просторах океана, никто бы не примирился с таким шумом.

Глубокое разочарование овладело мною, когда внизу показался вулкан. Впрочем, никакого вулкана я, собственно, не увидел. Все так же от горизонта к горизонту бежали волны. Лишь в одном месте с поверхности моря поднимался пар или дым, да изредка из глубины выплывали и лопались, разбрасывая брызги, большие пузыри. Слишком глубоко под водой спрятался «нарушитель».

Туристам предоставлялось наблюдать телепередачу с океанского дна.

Я смотрел на экран во все глаза. Где-то тут должна находиться Наташа. Временами экран заволакивала серая мгла, озаряемая отсветами пламени. Но когда течение относило муть в сторону, на заднем плане вырисовывалось нечто похожее на высовывающийся из дна кончик огромного огурца (да простят мне вулканологи подобное сравнение!) с какими-то западинами и выступами, похожими на бородавки. Потом облако грязи вылетало из кратера и окутывало склоны. В полосатой мути виднелись силуэты подводных кораблей, которые вели наблюдение. Одни из них стояли на месте, словно привязанные, другие как-то суматошно двигались, все время меняя позиции. Мощные прожекторы поливали гору струями света. Картина в целом оставалась расплывчатой, с нечеткими контурами и беспрестанной сменой света и мрака.

Я оторвал взгляд от экрана и посмотрел в окно. Три исследовательских судна дрейфовали вокруг того места, где с поверхности моря поднимались клубы пара и дыма.

Совершенно неожиданно я вдруг потребовал, чтобы меня срочно, немедленно соединили с начальником экспедиции.

На экране возникло худощавое лицо. Седые брови, голубые глаза. Начальник экспедиции посмотрел на меня взглядом человека, оторванного от поглощавшего его внимание дела. Вероятно, я представлялся ему нереальным видением, туманом, заслонившим что-то важное.

— Где Наташа? — выпалил я, прежде чем начальник успел опомниться.

В голубых глазах начальника, рассеянно взиравших на мою физиономию, мелькнула вдруг искра интереса. Он взглянул на меня изучающе. На какую-то секунду он забыл о волнующем опыте, который поставила природа на дне Тихого океана.

— Наташа на Луне, — сказал он спокойно и тут же исчез с экрана.

Собственно, особых причин для того, чтобы немедленно разыскивать Наташу, у меня не было. Если не считать одной, о которой «знал» только старик робот. К тому же для полета на Луну у меня не оставалось времени.

Через два дня я должен вернуться в свою лабораторию. У меня было всего два свободных дня, и я хотел встретиться с Наташей. Если говорить откровенно, то для решительного объяснения.

Но природа развила вулканическую деятельность на Земле и на Луне в самое неудобное для меня время.

Я бестолково метался по планете: из Новосибирска помчался к Везувию, оттуда к Талиабу, а теперь, сидя на набережной в Джакарте, издали любовался Луной, которая светилась в вечернем небе. Конечно, не я первый гляжу на Луну с такой тоской. Судя по произведениям поэтов и старинным романсам, у меня было немало предшественников. Но мой интерес к спутнику Земли сегодня имел более конкретный характер.

Внезапно мой блок-универсал просигналил, что кто-то хочет со мной срочно поговорить. Я нажал кнопку.

На экране, к моему удивлению, появился робот-вулканолог из окрестностей Везувия. Он внимательно вглядывался, словно желая убедиться, что это я.

— Вы ищете Наташу? — он закашлялся. — Сегодня банкет будет… По случаю установления новой линии межпланетной телесвязи. Во Владивостоке. Там и Наташа должна быть. Вулканологов с Луны приглашали. Их на Луне трое. А девушка всего одна.

Он поморгал глазами: дескать, сам соображай, кого пригласят связисты.

— Постойте, — прошептал я в некотором смятении, — ведь не могла же Наташа из-за какого-то там банкета бросить…

Но робот уже отключился.

Я просидел минут пять, соображая, что все это может значить. Очевидно, начальник экспедиции на Талиабу, которого я так бесцеремонно оторвал от его занятий, поручил кому-нибудь связаться с другими вулканологическими организациями и сообщить, что один из туристов по какому-то личному делу разыскивает Наташу. Что это за дело, вулканолог, судя по выражению его лица, догадался сразу. Мой ровесник из группы ремонтников, закончив продувание кратера Везувия, тоже занялся проблемой: я и Наташа.

Поскольку путь к зданию ремонтников шел через туристскую площадку, где хозяйничал гид, вулканологи «расспросили» робота. На слово «Наташа» он сработал: воспроизвел наш разговор и обрисовал мой облик, который он запечатлел запоминающим зрительным устройством, сохранившимся у него еще с той поры, когда он был «впереди шагающим».

Хорошо, что я нечаянно сказал ему тогда про Наташу! После рассказа робота меня без всякого труда мог опознать тот техник-весельчак, которого я спрашивал, где находится Талиабу, и он поручил разыскать меня в срочном порядке тому же роботу-гиду. Слова техника робот и повторил мне.

Так я попал на банкет.

Очутись на моем месте человек прошлого, он подумал бы, конечно, что имеет дело с привидениями. Даже я чувствовал себя сначала как-то не в своей тарелке.

Теперь все ученые заседания и театральные просмотры, за редкими исключениями, осуществляются таким образом, что в самом зале находятся только немногие участники обсуждения. Многомиллионный митинг можно организовать на нашей планете в течение нескольких минут. Часто мы даже забываем, что, в сущности, находимся в разных местах, когда горячо спорим о чем-либо на таких встречах или конференциях. И все же ваш собеседник не может налить лимонада из бутылки, которую он держит в руках, в ваш стакан.

Возможно, что именно по этой причине никто до сих пор не устраивал заочных банкетов. Тот, в котором я принял участие, был первым экспериментом.

Банкет устроили по случаю установления видеосвязи в системе Земля-Луна-Марс. Правда, пока Марс периодически выключался, когда он и Земля располагались так, что Солнце оказывалось между ними. Солнце не пропускало радиоволн, а обходная линия еще не вступила в действие: радиотрансляционную станцию на Венере только еще проектировали. Но сегодня линия действовала отлично.

Посредине банкетного зала тянулся длинный, разделенный на три отсека стол. Первый отсек находился здесь, на Земле, другой — на Луне, в ресторане космопорта, а третий — на Марсе, в одном из помещений постоянно действующей научной станции. Однако определить, где проходят границы отсеков, не было никакой возможности. Вокруг стола сгруппировались гости, вошедшие, как мне показалось, в один общий зал через три одинаковые двери.

За столом началась непринужденная беседа. Каждый мог обмениваться репликами со знакомыми по другую сторону стола или в противоположном его конце. Отличить «живого» человека от «привидения» не сумели бы, вероятно, сами устроители банкета.

— Советую попробовать, — сказал мой сосед, показывая на нечто светло-розовое, украшенное белыми узорами, лежащее на блюде перед ним. Я подумал, что сейчас он попросит меня передать блюдо дальше — своим друзьям на Луну, и в растерянности соображал, как же я, сумею пригласить «лунатиков» отведать окорок. Но организаторы банкета решили эту проблему просто: во всех отсеках стола ассортимент блюд повторялся.

Особо внимательно я оглядывал лунный отсек. Там я насчитал семь женщин, но ни одна даже отдаленно не походила на Наташу. Может быть, опоздала? Мне оставалось только ждать.

После того как первые тосты были произнесены, собрание стало приобретать все более непринужденный характер. Многие отходили от стола и разгуливали по залу или, объединившись в небольшие группы, беседовали с бокалами в руках.

Я тоже решил пройтись, так сказать, по разным планетам. Оказалось, что в любую зону — марсианскую или лунную — можно проходить беспрепятственно, и скоро общество основательно перемешалось.

Тут со мной и начали происходить недоразумения. Сначала на меня чуть не налетели двое каких-то чудаков. Увлеченные спором или разговором, они шагали, не замечая мена, и я не успел отойти. В следующее мгновенье двое спорщиков прошли сквозь меня, или скорее я процедился сквозь них. На какой-то миг мир вокруг меня закрыла радужная пленка, а затем я увидел, что те двое продолжают идти дальше, даже не заметив «столкновения». Оба оказались с другой планеты.

В следующий момент какой-то толстяк двинулся на меня спиной. Я уже не стал сторониться. Внушительный толчок в плечо заставил меня признать в нем землянина.

Задумавшись, я вдруг обнаружил, что очутился посредине стола. Из моего живота торчал рыбий хвост, а сам я по пояс был погружен в огромное блюдо. Машинально я схватился за блюдо руками и поймал воздух. Я сообразил, что залез не в свою зону, и поспешил выбраться из изображения стола.

Потом я два раза ловил рукой воздух, прежде чем сумел взять настоящее яблоко из вазы.

— Видите ли, — сказал распорядитель, к которому я обратился с предложением сделать посуду неодинаковой в разных секторах, чтобы легче было ориентироваться, — сегодняшний вечер не просто встреча друзей с разных планет, но и своеобразное развлечение. Трюки входят в программу.

Празднество было еще в полном разгаре, когда я направился к выходу. Входов, как я уже говорил, было три. На миг у меня возникла дикая мысль, что если я перепутаю двери и выйду через лунный вход, то окажусь на Луне! Не помню, в какой я находился зоне, когда вдруг заметил знакомый тонкий силуэт и светлые волосы, зачесанные на затылке кверху.

Наташа стояла в уголке зала и разговаривала с долговязым юношей, у которого был страшно смущенный вид.

Я поспешил к ним и, только протянув руку, вспомнил, что никакого рукопожатия быть не может: современная техника еще не дошла до этого. Поэтому сильно вздрогнул, когда ощутил тепло пальчиков Наташи, их нежное прикосновение. Долговязый парень смотрел на меня внимательно.

— Ты?! — слова застряли у меня в горле.

— Я пришла сюда специально ради тебя, — сказала Наташа. — Ну, что ты смотришь на меня так, словно я сейчас растаю? Познакомься! Борис Кедров. Очень способный вулканолог.

Я с готовностью протянул руку очень способному вулканологу. После такой рекомендации Наташи он уже не казался мне неуклюжим: парень с отличной спортивной фигурой и к тому же очень скромно держится.

Я взглянул ему в лицо. Он застенчиво улыбнулся.

— Он же на Луне, — сказала Наташа. Похоже, ситуация ее забавляла.

— Приятно познакомиться, — сказал я застенчивому вулканологу. — Знаешь что? — обратился я к Наташе. — Вселенная слишком огромна. Может быть, пойдем в парк? Здесь чудесный парк.

— До свидания, Борис. — Наташа бросила на вулканолога лучистый взгляд. Вулканолог покраснел. — Мы поговорим обо всем завтра.

Мы вышли.

Я не знал, что сказать. Ветви каштанов с белеющими люстрами цветов протягивались навстречу из полутьмы. На звездном небе низко висела Луна, где находился несчастный вулканолог. Впрочем, несчастный ли? Эти застенчивые долговязые парни очень опасны.

— Как ты узнала, что я тут? — задаю я вопрос, который меньше всего меня сейчас занимал.

— Ты взбудоражил весь вулканический мир, — смеется Наташа, и носик ее морщится. — Чуть было ни затмил извержение Талиабу.

Я с ужасом думаю: какого обо мне теперь мнения Наташины вулканологи? Конечно, я поразил их своей чудовищной невоспитанностью! Бедная Наташа…

— Но мне сказали, что ты на Луне, — я все время говорю не то, что хочу сказать.

— Ты думаешь, я одна Наташа в вулканологии?

Я останавливаюсь и хлопаю себя по лбу. Только сейчас я соображаю, что справлялся все время о Наташе, называя ее просто по имени.

Наташа не сердится. Наоборот, она чем-то даже довольна. Она поправляет свою прическу. Мне невмоготу больше выяснять третьестепенные вопросы.

— Наташа… — восклицаю я в отчаянии.

С Луны, почти касающейся лапчатой ветви сосны, некто смотрит на нас, застенчиво моргая ресницами.

— Я люблю тебя! — кричу я на весь мир.

Мы стоим на краю обрыва. Внизу промелькнул огонек — проехало что-то по нижнему шоссе. В небе прочертила след падающая звезда. Больше ничего нет. Марс смотрит на нас — красноватая сияющая точка на синем фоне. Смотрит и не видит. «Марсиане» резвятся сейчас в банкетном зале.

Мы идем по аллее.

Я стараюсь не оглядываться на Луну, где сидит в бронированном каземате долговязый вулканолог, вернувшийся, наверное, в свою лабораторию.

Я чувствую себя эгоистом. В то же время радость заливает мне грудь.

— А он ничего, этот Борис, — говорю я.

— Ничего? — возмущается Наташа. — Отличный товарищ!

— А ты не собираешься… на Луну?

— Завтра, — сообщает Наташа, — завтра вылетаю.

— Опасная работа?

— Видишь ли. Тебе я должна сказать все! На Луне, сам понимаешь, нет таких устройств, какие ты видел у Везувия. Все приходится делать самим. Мне предстоит спуститься в кратер.

— Лава? Температура?

— Там — газы. Скафандры, разумеется, самой совершенной конструкции. И легкость передвижения тоже в мою пользу. Но много неизведанного.

— А Борис?

— Он дублер: будет дежурить наверху. Дублер придет на помощь, разумеется, если успеет. Но спуск совершается поодиночке. Там иначе нельзя.

«Борис, конечно, надежный парень. Но что он может при такой технике? думаю я. — Неуютно на Луне. Отсталый участок».

— А ты, — спрашивает вдруг Наташа с беспокойством. — Этот ваш эксперимент?

Я смеюсь. Наш эксперимент! Мы просто запишем некоторые токи человеческого мозга, возникающие при крайних напряжениях в организме, при резкой перемене условий, например при неожиданной аварии. Исследование пригодится для тренировки тех, кто будет изучать другие планеты. Мы разрабатывали аппаратуру для записи и напросились испытать ее впервые на нас. Никто из испытываемых не знает, что именно произойдет с ним. «Потерпевших», конечно, будут спасать по всем правилам современной техники.

— Ты все-таки поосторожнее, — говорит она.

Я смеюсь. Потом целую ее.

— Знаешь, что я придумал? Возьми с собой на Луну робота. Ну, гида с Везувия. Испытанный телохранитель! Хромает немножко, но ведь на Луне притяжение гораздо меньше.

— Даже лучше, что хромает, — говорит Наташа. — Он-то уж не увлечется прыжками… Как же про него все забыли?! Списали в гиды — и из памяти вон. Ведь сейчас таких телохранителей уже не выпускают, — добавляет она. — На Земле давно обходятся без них. На Луне, конечно, другое дело…

— Ему даже не нужен лунный скафандр, — горячо подхватываю я. — Чуть что не так, он сразу просигнализирует.

— По вулканам он полазил, — соглашается Наташа. — Лучшего не сделают и через месяц даже по специальному заказу.

Я очень рад. Этому металлическому Дон-Кихоту на старости лет будет, наконец, подходящая работенка: почище, чем на Талиабу.

Луна поднялась и светит во весь свой диск.

Я с надеждой гляжу на Луну.

Впрочем, судя по произведениям поэтов, у меня были предшественники.