"Павлик Морозов (пьеса)" - читать интересную книгу автора (Губарев Виталий Георгиевич)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ВТОРАЯ

Сельсовет. У стола сидит Дымов.

Учительница (открывая дверь). Можно, Николай Николаевич?

Дымов. Да-да, конечно!

Учительница. Я к вам по очень важному делу.

Дымов. Садитесь, рассказывайте, что у вас стряслось?

Учительница. Вы подумайте, Николай Николаевич, до нового учебного года осталось два месяца, а ремонт школы еще не начинался.

Дымов. Почему?

Учительница. Морозов говорит - в смете не предусмотрено.

Дымов. Ошибается Морозов.

Учительница. Я ему тоже так говорила!

Дымов. Вы не горячитесь, Зоя Александровна...

Учительница. Да как же мне не горячиться!

Дымов. Школу вам отремонтируют. Это я вам обещаю.

Учительница. Спасибо, Николай Николаевич.

Дымов. Ну, а еще что? Говорите, говорите, Зоя Александровна. Ведь есть что сказать?

В открытое окно влетел камень.

Дымов. Это еще что? (Убегает и возвращается.) Убежал, дьявол! Кажется, какой-то гостинец... (Разворачивает привязанную записку.) «Ты, Зойка, подлюга, запомни...» Обращение-то не очень вежливое, Зоя Александровна, а? «...Если не перестанешь ты за колхоз агитировать и народ мутить, не дожить тебе до осени! Готовь себе гроб! И для приезжего у нас топор припасен, так ему и передай!»

Учительница. Это уже не в первый раз, Николай Николаевич.

Дымов. И раньше бывало?

Учительница. Зимой два раза дома у меня окна били.

Дымов. Да... Одна вы здесь... Страшно, наверно?

Учительница. Ну, что вы, Николай Николаевич, меня, как маленькую, жалеете!.. Не боюсь я... (Заплакала.)

Дымов. Зоя! Ну, не надо, не надо!

Учительница. Не буду, Николай Николаевич, простите...

Дымов. Ну, ничего! Этим нас не запугаешь!

Учительница. Да, да, конечно...

Входит Павел.

Павел (на пороге, нерешительно). Можно?

Дымов. Входи, входи.

Павел. Зоя Александровна, там ребята уже собрались. Мы ждем... эти, лозунги...

Учительница. Хорошо, Павлик, иди к ребятам. Я приду скоро.

Павел убегает.

Это сын Морозова - Павлик.

Дымов. Да-да. У него есть братишка... Федя, кажется?

Учительница. Да, Федя... А знаете, Николай Николаевич, ведь я в Герасимовке осталась, пожалуй, благодаря этому мальчику... Павлику.

Дымов. Благодаря Павлику? Не понимаю.

Учительница. Приехала я сюда в августе прошлого года. Посмотрела кругом - и заныло у меня сердце. Ведь только подумать - двадцать лет прожила в Ленинграде и вдруг - тайга, болото... комары, как туча! Пришла в школу... двор бурьяном зарос, всюду грязь, паутина, стекла выбиты... Такой мрак от всего этого у меня в сердце поднялся, что и передать нельзя!.. А ребятишки услышали, что приехала новая учительница, и сбежались. Я им говорю: «Приходите, дети, утром, будем бурьян во дворе полоть». А сама чуть не плачу. Ночью темнота - керосину не завезли в кооператив. Лежу я, кусаю губы, чтобы не разреветься, и думаю: нет, здесь я не останусь, завтра же пойду пешком в район и скажу, что возвращаюсь в Ленинград...

Дымов (с улыбкой). Утром собрала чемоданчик...

Учительница. Да, утром уложила вещи и вдруг слышу под окошком детский голос: «Здравствуйте, Зоя Александровна!» Выглянула, смотрю - тот самый черненький мальчик стоит - Павлик Морозов. «Что тебе, мальчик?» - «А вы говорили, чтобы мы пришли бурьян полоть, вот я и пришел».

Дымов. И вы?..

Учительница. И я стала полоть бурьян!

Дымов. Здорово! Честное слово, здорово! Это даже звучит символически - полоть бурьян!

Входит крестьянин Иванов.

Дымов. Вы ко мне, товарищ?

Иванов. К вам.

Дымов. Входите, входите. (Учительнице.) Так вы пришлите ко мне на квартиру своих пионеров, я приготовлю текст для лозунгов. А может, и вы с ребятами зайдете? Я хотел еще поговорить с вами о стенгазете. Да и вообще надо поговорить.

Учительница. Обязательно зайду, Николай Николаевич.

Дымов. Очень хорошо, буду ждать.

Учительница уходит.

Садитесь, товарищ.

Иванов. Ничего, мы постоим... Потому как вы человек партийный, я, значица, спросить хочу...

Дымов. Спрашивайте, товарищ. Вот знакомо мне ваше лицо, а фамилию не припомню...

Иванов. Иванов... Федор Тихонович.

Дымов. А-а! Месяц назад вы с вашей женой в район приезжали. Ксения Петровна ее зовут?

Иванов. Ее весь район знает, товарищ Дымов... Только толку мне от нее мало.

Дымов. Почему же вы так против жены настроены? Да вы садитесь!

Иванов. Так я не то, что настроенный. Я спросить хочу: могу я с ней, значица, разойтись законным образом и кому надо заявление давать?

Дымов. Федор Тихонович, зачем же расходиться-то?

Иванов. Могу сказать... Мне скрывать нечего... Ввиду разногласия.

Дымов. По какому же вопросу разногласия?

Иванов. Да вы-то, как я думаю, ее сторону примете, ну, а мне оттого не легче... Вы, верно, знаете, что она, Ксеня-то, активисткой считается.

Дымов. Знаю, знаю.

Иванов. Женотдел! Ну, ладно! Это еще полбеды... хотя, конечно, дому от этого женотдела прибыли нету. Однако пусть своими делами занимается - обчественными - раз она ликбез кончила и грамоте научилась. Я не возражаю... Детей у нас нету, не дал бог, так что времени у нее хватает. Это так. Но когда, значица, речь про наши домашние дела заходит, то уж тут ты слушай мужа. Это тоже так! Это тебе не изба-читальня!

Дымов. Да о чем у вас спор идет?

Иванов. Да все о том же, о чем теперь все люди спорят.

Дымов. О колхозе?

Иванов. О колхозе.

Дымов. Понятно. Она за колхоз, а вы...

Иванов. А я против! Ни в какой колхоз не пойду, как вы меня ни агитируйте! А силом никто заставить не может!

Дымов. Никто, никто!

Иванов. Сами посудите, товарищ Дымов... Всю жизнь я голоштанным мужичонком был - ни кола, ни двора своего не было... Все по людям с женой мыкались, батрачили. Только стал на ноги становиться, лошадку завел... на тебе - колхоз... Землица у меня, правда, неважнецкая, да все ж хлеб родит... И вот, значица, брось все это к лешему!

Дымов (смеется). Зачем же к лешему? Колхозы для того, чтобы люди лучше, богаче жили!

Иванов. Слыхал я уж это, товарищ Дымов! И учительница наша и жена всей деревне уши колхозом прожужжали. Не верю! Вот что хотите делайте - не верю! И с ней жить не буду, раз согласия нету! Вы скажите, товарищ Дымов, как мне с ней развод сделать?

Дымов. Не знаю.

Иванов. Это как же «не знаю»?

Дымов. Честное слово, не знаю, Федор Тихонович. Сам-то я не разводился... Вернусь в район, специально для вас узнаю.

Иванов. Спасибо, товарищ Дымов! А то у нас не житье, а мука. Спасибо! (Пошел к двери.)

Дымов. Федор Тихонович!

Иванов возвращается.

А сколько лет вы с ней мучаетесь?

Иванов. Да уж восемнадцатый пошел.

Дымов. Значит, всю жизнь вместе?

Иванов. Вместе.

Дымов. А теперь порознь?

Иванов. Порознь.

Дымов. Нескладно получается, Федор Тихонович!

Иванов. Нескладно.

Дымов. А вдруг она права?

Иванов. Ксеня-то? Она кого хошь уговорит. Только не меня! Разведусь! (Быстро уходит.)

Дымов. Федор Тихонович! Разговор-то мы не кончили... Ушел. Горяч... горяч...

Входит Трофим.

Трофим. Все сделал, как вы говорили, товарищ Дымов. В избе-читальне актив собрался. Сам оповестил всех.

Дымов. У меня вопросы к вам есть, товарищ Морозов.

Трофим. Какие вопросы, товарищ Дымов?

Дымов. Я тут внимательно просмотрел список дворов. Честно говоря, странный список.

Трофим. А в чем странность, товарищ Дымов?

Дымов. Выходит, что у вас в Герасимовке кулаков нет? Что ни фамилия, то бедняк или середняк. А вот люди говорят другое.

Трофим. Да кто говорит-то, товарищ Дымов?

Дымов. Хотя бы Потупчик.

Трофим. Больной человек Потупчик этот, товарищ Дымов. Я вас предупредить позабыл...

Дымов. Не заметил я за ним ничего такого.

Трофим. Больной, больной! В умственном расстройстве... еще с гражданской!

Дымов. Ну, а учительница тоже «в умственном расстройстве»?

Трофим (роется в бумагах). Ага! (Спохватился.) Кто это? Зоя Александровна? Да ведь она, товарищ Дымов, без году неделя в Герасимовке живет. Где же ей знать всех? (Понижает голос.) А вообще я вам сказать должен, что заметил я за ней левацкие загибы! Не из троцкистов ли она, товарищ Дымов? Конечно, считается комсомолкой, да ведь Захаркин и того выше был - секретарь райкома партии! Не была ли связана с Захаркиным?

Дымов. Ну, уж это, вы меня простите, Морозов, глупость!

Трофим. Я не в смысле наговора. Я, товарищ Дымов, в порядке бдительности... Все-таки маскируются враги!

Дымов. Да, враги маскируются.

Трофим. А может, конечно, я и сам в чем не разобрался. Человек я не шибко ученый...

Входит Кулуканов.

Кулуканов. Разрешите присутствовать?

Трофим. Заходите, товарищ Кулуканов. Вот, товарищ Дымов, Арсений Игнатьевич Кулуканов - первый агитатор за колхоз! Да вы с ним знакомы... У меня встречались...

Кулуканов. Здравствуйте. Я с превеликим удовольствием в колхоз вступлю. За мной дело не станет. Только народ в Герасимовке у нас не шибко сознательный.

Дымов. Почему вы так думаете? Я со многими гражданами уже беседовал.

Трофим. Лукавят, товарищ Дымов, правду в лицо сказать боятся.

Дымов. Боятся? Не заметил. У вас люди прямые.

Трофим. Как сказать...

Дымов. Сегодня на активе поговорим, завтра на собрании. Вот они правду-то и скажут.

Кулуканов. На собрании-то скажут, а в душе против. Не все у нас до колхоза доросли.

Трофим. Я считаю, что товарища Кулуканова можно рекомендовать в инициативную группу по организации колхоза.

Кулуканов. Не возьмусь, Трофим Сергеевич, не возьмусь...

Дымов. А это не мы с вами будем решать, товарищ Морозов. Собрание решит.

За сценой голоса Иванова и Ксении. Входит Иванов.

Иванов. Я к вам опять, товарищ Дымов.

Дымов. Пожалуйста, Федор Тихонович!

Иванов (в дверь). Входи, входи!

Входит Ксения.

Иванов. Я домой только пришел, а она опять за свое!

Дымов. А-а, Ксения Петровна!

Ксения. Здравствуйте, Николай Николаевич...

Иванов. Вот скажите вы ей сами, товарищ Дымов, как Ленин-то насчет земли рассуждал?

Ксения. Я ж тебе толкую: он за колхозы был!

Иванов. Ты помолчи, помолчи! Тут пограмотнее тебя есть люди... Так как, товарищ Дымов? За колхозы был Ленин или против?

Дымов. За колхозы, Федор Тихонович! Владимир Ильич указывал, что мелким хозяйством из нужды не выйти!

Ксения (мужу). Вот видишь, я же говорила! Эх, ты!

Иванов. Да помолчи ты, Христа ради! А что ж раньше, при Ленине-то, коллективизации не было?

Дымов. Не время было. Для крупного хозяйства нужна техника. А какая у нас была техника? Вот скажите, Федор Тихонович, вам на фронте довелось быть?

Иванов. Да кто же не был? После гражданской, почитай, только в двадцать первом домой вернулся.

Дымов. Значит, вы помните, какой наша страна была после гражданской? Мрак! Щебенка кругом! Заводы стоят, окна выбиты, в цехах ветер гуляет!

Иванов. Верно, верно...

Дымов. Это надо было восстанавливать, Федор Тихонович! И не только восстанавливать - надо было строить новое! Надо было и такие заводы строить, которые дали бы деревне машины, тракторы. Есть теперь у нас такие заводы! И с каждым годом будет все больше! И вот теперь настал час объединить мелкие разрозненные крестьянские хозяйства в колхозы!

Ксения. Вот и я говорю...

Иванов. Цыц!

Кулуканов. Разрешите мне вопрос, товарищ Дымов?

Дымов. Да-да.

Кулуканов. Колхоз - это, конечно, дело очень даже хорошее. Но вот газеты-то пишут насчет добровольности, чтобы перегибов не было...

Иванов. А меня, Арсений Игнатьевич, сило'м в колхоз никто и не загоняет!

Дымов. Правильно, Федор Тихонович. Мы действуем не принуждением. Да вы сами скоро поймете, какая это силища - коллективное хозяйство! Разве на мелких наших делянках, товарищи, передовую технику применишь? А как разойдутся тракторы на колхозных землях! Какие хлеба зашумят!

Иванов. Машины да тракторы - оно вроде бы и не плохо, только не для наших мест. У нас ведь так: выедет мужик пахать, обопрется на соху, глядь - пень. Перенесет соху через пень - снова пень! Покуда полоску пройдет, рубаха до хребта прилипнет, и лошадь мокрые бока раздувает! Где же по нашим пням машинам ходить?

Трофим. Да-а...

Дымов. А мы с этих пней и начнем, Федор Тихонович! Поля раскорчуем, болота осушим! Машииы-то как раз и помогут!

Ксения (мужу). Видишь!

Дымов. Да что гадать, товарищи! Ведь есть уже тысячи колхозов и на Урале и в Сибири! Урожаи какие собирают!

Иванов. Вот такая башка у меня стала, товарищ Дымов.

Дымов (смеется). Распухла малость?

Иванов. Ох, распухла!

Дымов. Ничего, все войдет в норму. Я понимаю: к новому всегда трудно привыкать. Но другого выхода нет.

Иванов. Да, тут задумаешься...

Ксения. А тебе полезно подумать! Ну, чего уперся?

Входит Потупчик.

Потупчик. Актив собрался в избе-читальне, Николай Николаевич. Вас дожидаются.

Кулуканов. Пойдемте к народу, товарищ Дымов.

Потупчик (с внезапной, но сдержанной яростью). А что ты-то здесь делаешь, Арсений Игнатьевич?

Трофим. Ты не шуми, Потупчик, не шуми.

Потупчик. Не шуми. Кабы моя воля, я бы ему голову оторвал!

Трофим жестами старается дать Дымову понять, что Потупчик «в умственном расстройстве».

Дымов. Василий Иванович...

Потупчик. Цельный год я на него ни за что батрачил!

Кулуканов. Это еще доказать надо...

Дымов (резко). Подождите, Кулуканов. Работал он у вас?

Кулуканов. Да как вам сказать...

Ксения. Что там «сказать»? Вся деревня знает!

Иванов. Что было, то было! Ты, Арсений Игнатьевич, не отпирайся!

Дымов. Вот какие у вас середняки, Морозов!

Кулуканов. Да где записано, что батрачил? Никакого договора у нас не было!

Дымов. Довольно! Довольно, гражданин Кулуканов! Отдайте Потупчику все, что вы должны! А если не знаете, сколько отдавать, тогда мы сами посчитаем, сколько! Понятно? Вот, Морозов, а вы его еще первым агитатором за колхоз называете!

Иванов. Агитатор!..

Дымов. Ему колхоза, как своих ушей, не видать! Эх, Морозов, Морозов!

Потупчик (Кулуканову). За долгом я завтра приду. Больше людей грабить ты не будешь! Конец твоей силе!