"Трагедия и доблесть Афгана" - читать интересную книгу автора (Ляховский Александр Антонович)

Новая метла метет по-старому?

10 января 1980 г. состоялся пленум ЦК НДПА, объявивший состав руководящих органов республики. Новое правительство возглавил Бабрак Кармаль[11], который стал также Генеральным секретарем ЦК НДПА и председателем Революционного Совета. По существу, власть в стране и партии от одного крыла НДПА («Хальк») перешла к другому («Парчам»). Халькисты, которые фактически делали революцию, стали оттесняться с государственных и партийных постов на вторые роли или изгоняться вообще.

События после 27 декабря 1979 г. — свержение аминовского режима и приход к власти сил во главе с Б. Кармалем — получили название второго этапа Апрельской революции, то есть подтверждалась их преемственность.

Первые шаги обновленного руководства давали надежду на то, что оно будет конструктивно решать стоящие перед страной проблемы. Различными путями Б. Кармаль пытался сгладить последствия предпринятых Н. М. Тараки и X. Амином идеалистических шагов и устранить тот политический урон, который нанесли халькисты НДПА. В высших партийных эшелонах были оставлены несколько членов «Халька», чтобы создать видимость единства НДПА, на важные должности в правительстве были введены беспартийные министры и советники.

Однако к моменту образования в июне 1981 г. Национального отечественного фронта беспартийные от прямого участия в правительстве были отстранены.

Земельная реформа была приостановлена. Ряду крупных землевладельцев были возвращены или сохранены их имения, оказана поддержка со стороны правительства. Были приняты меры по ликвидации последствий террора и репрессий (освобождено 15 тыс. чел., возвращено имущество тем, кто утратил его в результате незаконной конфискации, и т. д.). Крестьянам предоставили семена и удобрения, выделили дополнительные кредиты на приобретение сельскохозяйственной техники и инвентаря.

На треть подняли закупочные цены на сельхозпродукцию. Стали укрепляться отношения правительства с национальными предпринимателями. В их руки возвратили торговлю рядом потребительских товаров, а также снизили таможенные тарифы. Поощрялись частные капиталовложения в промышленное производство.

В принятых НДПА «Тезисах ЦК НДПА ко второй годовщине Апрельской революции» и «Основных принципах Демократической Республики Афганистан» подтверждался курс на ликвидацию полуфеодальных пережитков в деревне, на проведение демократических аграрных преобразований, в первую очередь земельной реформы.

НДПА был объявлен принцип демократического решения национального вопроса, подчеркивалось стремление установить полное равенство всех национальностей и народностей Афганистана, покончив с угнетением национальных меньшинств. Племенам были возвращены традиционные привилегии и обещана поддержка тем, кто будет на стороне правительства.

Большое внимание стало уделяться распространению исламской религии, в результате чего многие муллы стали выступать в поддержку правительства. Поэтому школы и медресе («исповедующие ислам прокабульского толка») превратились в объекты для нападения моджахеддинов.

Через некоторое время Политбюро ЦК НДПА и Совет Министров ДРА приняли также постановление «О земельной реформе в Демократической Республике Афганистан», где декларировалось право крестьян на землю. Предусматривалось подготовить новые законодательные документы «О воде», «Об использовании воды в сельском хозяйстве», положения, регулирующие арендные отношения, и закон «О кооперации».

Б. Кармаль обещал разрешить деятельность «прогрессивных политических партий», а также предполагал опираться на Национальный Отечественный фронт (НОФ), «объединяющий рабочих, крестьян, ремесленников, кочевников, интеллигенцию, женщин, молодежь, представителей всех национальностей и племен, все прогрессивные и патриотические силы и общественно-политические организации страны под руководством НДПА на общей платформе строительства нового, демократического общества». Выполнение их обязательств было бы хорошей возможностью для расширения социальной базы режима.

Однако афганское руководство по большому счету все-таки не пошло дальше того, что уже начиналось делаться раньше.

Ведь оно опять отказалось от союза с другими политическими силами. В состав созданного НОФ вошли все те общественные организации, которые находились под абсолютным контролем НДПА, — профсоюзы, Демократическая организация молодежи Афганистана (ДОМА), Демократическая организация женщин Афганистана (ДОЖА), кооперативы, творческие союзы интеллигенции, а также представители различных социальных слоев, уже включенные в политическую систему через те или иные государственные органы.

К тому же и данный этап реформирования афганского общества ознаменовался новым обострением внутрипартийной борьбы. На этот раз инициатива исходила от парчамистов, поставивших перед собой задачу изгнать из партгосаппарата не только пособников и сторонников X. Амина, но и всех халькистов и добиться абсолютного превосходства в партийных и государственных органах власти. При этом парчамовские руководители стали решительно отмежевываться от событий так называемого первого этапа Саурской революции. Период до 27 декабря 1979 г., они называли «черным этапом ошибок и извращений». Все партийцы и служащие госаппарата подвергались проверке по принципу, что каждый из них делал на первом этапе? При малейшем подозрении в пособничестве Амину и нелояльности к новому режиму (или просто для профилактики) проводились чистки.

Приход к власти Б. Кармаля повлек за собой значительные перемещения кадров государственных служащих в верхнем, среднем и низшем звеньях управления. Решением Чрезвычайного революционного суда некоторые министры ДРА и ответственные работники НДПА — ярые сторонники X. Амина — были казнены. Начались неоправданные вытеснения с важных административных постов уцелевших халькистов.

Около ста руководящих деятелей партийно-государственного аппарата, включая нескольких министров (в том числе известных халькмстских, лидеров), были арестованы и длительное время находились в тюрьме. Другие содержались под домашним арестом или оказались не у дел. Часть халькистов спасаясь от расправы, эмигрировала из страны или перешла в лагерь оппозиции.

Такое развитие событий в партии и Афганском государстве обеспокоила ЦК КПСС. Через партийных советников, других советских представителей, а также в ходе личных бесед с Б. Кармалем руководители КПСС прилагали максимум усилий для того, чтобы ликвидировать фракционные устремления новых лидеров НДПА. В январе 1980 г. этому вопросу было посвящено специальное обращение ЦК КПСС.

В результате этой работы внутрипартийные разногласия внешне «уменьшились» и стали проявляться в завуалированной форме только при кадровых изменениях. До конца изжить их так и не удалось. Это отмечало командование 40-й армии в своих докладах в Москву: «Процесс нормализации обстановки осложняется отсутствием должного единства в рядах НДПА. Расстановка сил в партийных организациях характеризуется усилением фракционной борьбы. Представители фракции «Хальк», занимая выжидательную позицию или оказывая сопротивление, зачастую саботируют выполнение важнейших мероприятий партии и правительства Афганистана.

Линия на постепенное вытеснение халькистов с основных руководящих должностей, которую неофициально, но последовательно проводят парчамисты, могла бы иметь положительное значение в деле стабилизации положения в стране в случае соблюдения принципов законности и внутрипартийной демократии. Однако нередко действия парчамистов на местах приобретают негативный характер, выливаясь в сведение личных счетов, борьбу за руководящие посты и материальные выгоды…» (г. Кабул, 1981 г.).

Надо сказать, что и военно-политическая обстановка, вопреки надеждам, не улучшилась, а, наоборот, налицо была твердая тенденция к ее ухудшению. Шок первого месяца после ввода наших войск у оппозиции быстро прошел, и она начала действовать более активно.

Руководство ДРА во главе с Б. Кармалем находилось в состоянии эйфории, убежденности в скорой победе. Оно, равно как и советские советники, упустило время, не воспользовалось благоприятной ситуацией, сложившейся благодаря вводу ОКСВ, когда афганский народ тепло встречал наши войска.

Но с населением надо было работать еще в большей степени, чем до ввода войск. Ведь уже в феврале обнаружилось, что большая часть населения ДРА настроена если не агрессивно (а в последующие годы так и было), то достаточно жестко против наших войск (беспорядки в Кабуле). И хотя к этому времени был развернут институт советских советников (партийных, экономических, военных, при органах безопасности и МВД ДРА), который представлял из себя довольно многочисленный аппарат, располагавшийся практически во всех городах и в провинциях ДРА, его деятельность в силу различных причин оказалась малоэффективной.

Ввод советских войск в Афганистан, как быстро выяснилось, не привел к спаду вооруженного сопротивления оппозиции, на что надеялось руководство СССР. И это было не удивительно, ведь в оценках ситуации в ДРА преобладали европейские и субъективные подходы, а Афганистан — Азия с массой тонкостей и тысячелетних традиций.

Здесь еще раз следует отметить, что главной особенностью афганца является то, что он мусульманин и живет двойной жизнью — замкнутой (или интимной) и открытой (или официальной). Никто не вправе касаться его интимной жизни. Его семья, женщины и дети — замкнутый для окружающих мир. Здесь очень подходит выражение: «Мой дом — моя крепость». И действительно, дома у афганцев, как правило, обнесены высоким каменным или глинобитным забором, а все окна выходят во внутренний дворик. Если человек беден, то «его вторая половина» живет внутри хижины, но в закрытом углу. Если это знатный человек, то она живет в отдельном доме или сакле, отдельном помещении. Поэтому отношения с афганцами должны ограничиваться только общением с мужским населением. Нельзя даже поинтересоваться или делать попытки проникнуть на другую половину, более того, надо делать вид, что будто бы и не подозреваешь, что там живет «вторая часть рода человеческого». В бытовом отношении это играет большую роль. Считается неприличным, например, спрашивать у афганца, как поживает его жена, или передавать ей привет, а также поздравлять с днем рождения дочери (особенно оскорбительно это воспринимается, если в семье нет сыновей). Такая невежливость может обидеть афганца и как мужчину, и как представителя мусульманского мира.

При встрече, начиная разговор, никогда не переходя сразу к делу, а обычно долго и подробно расспрашивают о здоровье, самочувствии и т. д. За каждую услугу мало просто поблагодарить, а принято платить деньги или преподносить сувениры (бакшиш). Торговец останется недоволен, если у него покупают товар не торгуясь, пусть даже по высокой цене. Это расценивается как неуважение. Соблюдение традиций торга, где сам процесс продажи доставляет дуканщику удовольствие и возвышает его в собственных глазах, само по себе очень важно для афганца. И так во всем… При общении с ним надо было учитывать своеобразие Афганистана, но понимание этого пришло значительно позже.

Оказывая военную помощь афганским демократическим силам, советские руководители вопреки мнению военных экспертов переоценили возможное влияние самого фактора ввода в ДРА Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ). Они недостаточно учли и тот факт, что в результате многовековой борьбы с различными завоевателями в сознании каждого афганца прочно утвердилось представление, что иностранные войска, вошедшие в страну, пускай даже с «благими» намерениями, — это иноземные оккупанты, с которыми надо сражаться.

На протяжении тысячелетий пуштуны сохранили в неприкосновенности свои племенные структуры и традиции, унаследованные, как принято считать, от арийских прародителей, пришедших с севера. В их основе лежит господство племенного и феодального сепаратизма. В сущности, афганская система самоуправления имеет своей целью местную автономию при возможно меньшем вмешательстве со стороны национального правительства. При такой системе политические проблемы носят непосредственный и конкретный характер, а лояльность строится на личностной основе. Афганец может быть верным члену семьи, другу, деревенскому старейшине или даже иногда вождю племени, но это личная приверженность одного человека другому, а не верность какому-то абстрактному делу или идеологии. Однако такая поддержка никогда не будет оказываться чужакам, это требование непреложных кодексов религии и чести, которые каждый афганец усваивает и охотно соблюдает всю жизнь. Основной закон предков обязывает их защищать свою вотчину. Поэтому допустить оккупацию своей земли иностранцами означает для них полное бесчестие. Я уже давал характеристику войнам, которые велись пуштунами. Добавлю к этому, что каждая семья, каждое племя выделяло ополченцев («лашкара»), которые образовывали отряды от десятка до нескольких тысяч человек. Создавались также межплеменные формирования, куда входили самые опытные, сильные и смелые воины. Нередко они также выполняли роль простых наемников. Именно эти отряды племен стали ядром вооруженных формирований оппозиции в борьбе с регулярными частями афганских и советских войск. Действия вооруженных отрядов щедро оплачивали зарубежные покровители оппозиции, которые снабжали их всем необходимым.

В связи с экстренным доукомплектованием частей и соединений за счет людских ресурсов республик Средней Азии первоначально в составе мотострелковых войск, введенных в Афганистан, был большой процент (более 60 %) военнослужащих — узбеков, туркменов, таджиков и казахов. На первый взгляд, воины данных национальностей должны были найти большее понимание у родственных народностей Афганистана. Однако на деле это имело обратный эффект. Пуштунские племена, ставшие основой мятежного движения, исторически всегда враждовали с национальными меньшинствами севера в своей собственной стране. Появление же в Афганистане иностранных представителей этих национальностей явилось только дополнительным фактором возбуждения их шовинизма.

С вводом советских войск в ДРА главным объединяющим идеологическим и политическим лозунгом антиправительственных сил стал призыв к священной войне («джихад») с неверными. Следует признать, что этот призыв мулл нашел понимание многочисленной части афганского населения, чему способствовали вековые мусульманские традиции, а также деятельность исламских авторитетов.

Причем оппозиция умело играла на национальных и религиозных чувствах афганцев, заблаговременно готовя их к возможному вмешательству СССР во внутриафганский конфликт. В частности, еще при Н. М. Тараки, задолго до ввода советских войск в Афганистан, например, среди жителей Кандагара распространялись ложные слухи и листовки подобного содержания.

Советские воины на себе испытали мусульманский фанатизм афганцев. Первый командующий 40-й армией генерал Юрий Владимирович Тухаринов с сожалением вспоминал: «В Афганистане мы оказались в роли «неверных». На этом сыграли «непримиримые», подняв под свои знамена часть неграмотных афганцев. Даже детям внушалось, что мы изверги, готовые уничтожить все и всех. Кстати, процентов на восемьдесят афганцы неграмотны».

А потом появились и первые погибшие. В Афганистане же до сих пор силен закон кровной мести. Таким образом, противостояние обострялось.

Вспоминается такой эпизод. Первое время мы брали воду из тех же источников, что и местные жители, это позже стали бурить собственные скважины. Так вот, набирали наши солдаты воду. Рядом то же самое делали афганцы. Вдруг один из них из-под халата достал топор и неожиданно нанес «шурави» сокрушительный удар. Солдаты в упор расстреляли нападавшего.

Вот что такое фанатик, видимо, поклявшийся на Коране отомстить за смерть родственника. Прекрасно понимая, что и его ждет смерть, он все равно совершил «святую» месть, убил первого попавшегося под руку «неверного». Впрочем, так рассуждал не только командующий армией, а и большинство наших руководителей и солдат. Это говорит о том, что представление об исламе у нас было примитивным и невежественным. Кровная месть применялась не только в отношении советских солдат. Например, в качестве мести в 1980 г. на территории племени джадран был убит министр по делам границ ДРА Ф. Мухаммед, прибывший на переговоры. Эта акция была совершена в ответ на убийство группы авторитетов и старейшин племени, которые были приглашены X. Амином на переговоры в Гардез и затем расстреляны.