"Срывая маски" - читать интересную книгу автора (Мэй Сандра)

Глава 9 Катастрофа

Обед — или ужин? — Ник запомнил плохо.

Он вообще плоховато соображал с того момента, как услышал слова Аманды. Вряд ли он смог бы точно описать свои чувства. Радость, отчаяние, надежда, тоска — все это смешалось у него в груди и голове, и Ник только и мог смотреть на смеющуюся, разом похорошевшую еще больше Аманду и вспоминать вкус ее губ да тепло ее тела, когда она спала в грузовике, прижавшись к его боку.

После ужина все разошлись по своим делам, предварительно получив строгое указание от Карло Моретти — маленького седовласого человечка с большими усами — смотреть в оба, чужих не подпускать, а появится полиция — пудрить ей мозги и про Аманду со спутником ничего не говорить.

Сам Карло, Мамаша Жози, Аманда и Ник удалились в зеленый фургончик. Начался военный совет.

Аманда рассказала свою историю еще раз, потом Ник добавил к ее рассказу свою часть, а в конце заметил:

— У полиции есть только фотографии той женщины, Манон Дюпре. Аманда на нее очень похожа, но только в соответствующем антураже. Если она чуть изменит внешность, то никто ее и не заподозрит. У вас в цирке, как я понял, все стоят друг за друга, проблем с конспирацией не будет. Мне нужно неделю, не больше. За это время я переправлю ожерелье владельцу и все объясню властям. Я мог бы сделать это и здесь, но вы сами видите, сколько нелепых совпадений и несуразностей.

Карло кивнул и задумчиво протянул:

— В принципе, она могла бы даже немного побыть мальчиком…

Ник немедленно уставился на грудь Аманды, отчего та вспыхнула и заерзала на стуле.

Мамаша Жози решительно наклонилась вперед.

— Нет, Карло, нет. Прошло то время. Девочка выросла, разве ты не видишь? Будем выдавать ее за мальчика — только подозрения возбудим. Но ведь ей нельзя пока жить под своим именем, полиция ее ищет.

Ник кивнул.

— Попробуем решить эту проблему. У меня остались во Франции кое-какие связи… Впрочем, ими нельзя особенно гордиться, но насчет паспорта они могут поспособствовать. Сделаем так: завтра с утра я поеду в Амьен и постараюсь дозвониться до Парижа…

— Не надо вам в Париж.

Глухой и скорбный голос исходил, казалось, прямо из стены. Ник с недоумением посмотрел в ту сторону, откуда голос доносился, а Аманда взвизгнула:

— Ой, это же Тото! Он вернулся? Когда?

Карло сердито фыркнул.

— Через два дня после того, как ушел навсегда. Выгодный контракт, понимаешь ли. Он был весь синий от рома и тех синяков, которые выдали ему авансом. Заходи, ошибка природы!

Ник, знакомься, это наш клоун.

Ник вынужден был признать, что более тоскливого клоуна мир не видел уже долгие и долгие годы. Тото — в миру Шарль Тогу — был тощ, сутул, лысоват, угрюм и нескладен. Вдобавок к этому, в данный момент его лицо представляло собой палитру сине-желто-лиловых цветов: одни синяки уже почти прошли, другие были в расцвете сил, третьи только наливались. Один глаз заплыл, зато другой смотрел на этот мир с отвращением, свойственным только философам и клоунам.

Тото просочился в фургон, помахал Аманде и плюхнулся на стул. Мрачный глаз уставился на Ника.

— Я знаю, кто тебе нужен, браток. Такой человек есть в Амьене. Шлепает паспорта контрабандистам. Я его знаю, СЛУЧАЙНО. Но мне он не откажет. Деньги есть?

— У меня есть кредитка, но по ней меня тут же вычислят…

— Давай, сгодится. Наличные тоже нужны, а кредитку он прибережет на потом. Утром поедем в Амьен. Ты посидишь в машине за городом, а я схожу. Молодец я, девочка?

— Ты ангел, Тото.

Ночь была довольно прохладной, но Ник все равно решил спать на сене рядом с лошадьми.

Мамаша Жози снабдила его двумя одеялами и еще вязаным шерстяным платком странного желто-бурого цвета. Мамаша им явно гордилась.

— Это из Лори и Дори.

— ???

— Наши ламы. Лори и Дори. В шестьдесят пятом их подарили Карло на фестивале в Монтре.

Они выступали у нас лет десять, а потом в Тулузе случилась эпидемия ящура, и нас заставили их пристрелить, моих девочек. А шерсть — это я их вычесывала перед представлением, а потом связала эту страсть. На вид так себе, но тепло, как в печке. Не пожалеешь, сынок.

И вот теперь Ник лежал под звездным небом, вдыхая аромат сена и думая о том, что жизнь, в сущности, может быть прекрасна абсолютно в любом возрасте. А Аманда… Аманда забудет его со временем, и он ее тоже забудет, и все устроится, войдет в свою колею. Он вернется в Манчестер и только изредка станет вспоминать удивительную авантюру, в которую он ввязался.

Зашуршало сено, запахло жасмином и лавандой, и рядом с Ником Картером очутилось прекрасное видение. У видения были пушистые белокурые локоны, зеленые звезды-глаза и улыбка Лилит, той самой женщины, которая, как известно, была еще до Евы.

Аманда Моретти обвила руками шею Ника Картера и сказала страшным шепотом:

— Если ты посмеешь сказать хоть слово о том, что годишься мне в дедушки, я убью тебя.

— Аманда, я…

— Нет, послушай меня. Я испугана, я растеряна, я взбудоражена. Я впервые в жизни совсем не знаю, что со мной будет дальше. Я пришла на сеновал к мужчине, которого знаю всего несколько дней. Мне кажется, это достаточно трудная ситуация для молодой девушки.

— Аманда…

— Поэтому помоги мне, Ник. Просто помоги — и все. Молча.

И прежде, чем он успел разумно и серьезно объяснить ей ее ошибку, Аманда поцеловала его.

А потом было уже как-то не до объяснений.

Он вдруг выяснил, что у нее кожа горячая и гладкая, а волосы прохладные, что ее губы вкусом напоминают землянику, а когда ее дыхание щекочет его грудь, почему-то встают дыбом волоски на спине…

Он был огромным, неуклюжим и корявым, он все время боялся раздавить и сломать это хрупкое тело, он трогал ее так бережно, что она не всегда чувствовала эти прикосновения. А потом в какой-то момент ой прижал ее к себе чуть более страстно — и выяснил с облегчением и восторгом, что под обманчивой внешностью бестелесного эльфа скрывается гибкая лоза, стальной клинок, крепкое, тренированное тело акробатки. И мускулы играют под шелковой кожей, и хочется умереть от счастья, уткнувшись лицом в душистую прохладу этих волос, и чтобы никогда не наступало завтра, в котором он старый, хромой коп из Манчестера, чудовище, которое никогда не расколдует даже такая красавица, как Владычица Зеленых Холмов…

И темная буря, захлестнувшая его изнутри, поднялась огромным валом, накрыла мир вокруг, поглотила звезды и луну, осталось только хриплое, громкое, оглушительно громкое дыхание… да тихий стон, да всхлип и счастливый смех женщины… Осталась горечь от того, что все кончилось, и радость — потому что все только начиналось…

Она не знала, как это делают ПРАВИЛЬНО. Она вообще никогда в жизни не примеряла на себя отношения между мужчиной и женщиной, хотя в цирке все любовные истории всегда на виду, и цирковые дети, с малолетства присутствующие при всех важных событиях, никогда не купятся на такую чепуху, как капуста и аисты.

Она не умела и не знала, как ПРАВИЛЬНО…

Но сегодня ночью, когда схлынуло колоссальное напряжение последних часов, когда впервые за две недели она оказалась в привычной для себя обстановке, — сегодня она отчетливо поняла, что этот немолодой и не очень-то красивый мужчина с переломанным носом и изумленными серыми глазами ребенка ей нужен больше всего на свете.

Потому что с ним не страшно. Потому что его тепло действительно согревает. Потому что за скупостью движений прячется настоящая сила, та, что не напоказ.

И Аманда пошла к Нику. Кстати, еще и потому, что помимо теплых и пушистых мыслей — о нем и о них двоих — была еще одна, острая и холодная, как нож в спину.

Что, если эта ночь — последняя?

И Аманда пошла.

Дядюшка Карло спал у двери, охраняя свое сокровище, но что такое для акробатки вылезти в окно фургона, подтянуться на крышу, бесшумно пробежать и спрыгнуть в мягкую траву?

Мамаша Жози все видела и даже показала Аманде кулак, а потом тут же перекрестила ее.

Мамаша Жози Солейль… Ей ничего не надо было объяснять, хотя жаль, что нет времени. Уж мамаша-то точно знала, как ПРАВИЛЬНО…

Аманда упала рядом с Ником в сено, и последнее, что она запомнила из связных мыслей, — это веселый ужас и недоумение: неужели это тоже я?

И был жар и огонь, искры в ночи, безумная песня крови в ушах, странная слабость во всем теле, удивительное ощущение легкости, жажда быть вместе, стремление взлететь, смех, стон, боль, нежность, одно на двоих дыхание, одна на двоих темнота, и даже в самый последний миг — уверенность и доверие к этому человеку, чье сердце бьется сейчас так часто, словно вот-вот вылетит из груди…

Она утопила свой короткий и счастливый вскрик на груди Ника, впилась изо всех сил пальцами в каменные плечи, закрыла с облегчением глаза и беззвучно засмеялась.

Кто сказал, что нельзя умереть от счастья?..

Когда он проснулся, Аманды рядом не было.

Только запах ее волос, тонкий аромат жасмина и лаванды еще витал вокруг смятой и всклокоченной копны сена, да еще одежды на Нике не было никакой.

Он как раз натянул штаны, когда в рассветной дымке возникла качающаяся и горестная фигура, напоминавшая оглоблю в трауре. Клоун Тото. Он с кроткой завистью обозрел могучую грудь Ника, задержался взглядом на паре-тройке особенно живописных шрамов и заметил:

— Возможно, тебе досталось то, чего недополучил я. Удивительная вещь — Природа… Неужели тебе не холодно?

— Н-нет…

— Странно. Я трясся от холода всю ночь. Собственно, я всегда мерзну. Даже летом. Ну что, пойдем?

Ник торопливо натянул рубашку и спрыгнул со своего ложа.

Малолитражка Тото завелась с третьего раза, но ехала вполне сносно. На окраине Амьена Тото притормозил, напряженно оглядел окрестности, а затем принялся петлять по таким закоулкам, что Ник только диву давался, как печальный клоун вообще ухитряется здесь ориентироваться.

В одном из закоулков Тото остановил машину и велел Нику перебираться за руль.

— Возможно, придется удирать, так что лучше сиди наготове.

— Ты уверен, что мне не надо пойти с тобой?

— Ни в коем случае! Этот тип подозрителен — издержки профессии. Жди.

И Тото с трудом выбрался из машины.

Приблизительно через пятнадцать минут лимит везения, отпущенный им Судьбой, был исчерпан.

При звуке первого же выстрела, донесшемся из дома, Ник стал судорожно заводить почтенную малолитражку. На третьем выстреле из подъезда вывалился Тото. Вид клоуна был ужасен — кровь заливала его лицо, левая рука безвольно повисла. Однако он довольно резво запрыгнул на пассажирское сиденье и рявкнул:

— Гони!

Они вылетели на относительно широкую улицу, и Ник понял, что даже приблизительно не представляет, в какую сторону ехать. Он повернулся к Тото, больше всего боясь увидеть бездыханное тело своего проводника по преступному миру Амьена, но, к своему изумлению, увидел, что Тото, глупо хихикая, облизывает кровавые потеки со своих щек.

— Так ты не ранен?

— Я? Нет. Я контужен, это точнее. Благоверная моего друга как раз сегодня решила вернуть его в лоно добропорядочных жителей Амьена, а тут я со своими деньгами. Это варенье. Она разбила две банки об стену и по одной — об наши головы.

— Тьфу! Я думал, тебя убили…

— Сейчас направо. Теперь налево. До церкви и там тоже налево. Между прочим, получить банкой по голове не так уж и приятно.

— Я думаю! Значит, документов нет?

— Есть, но мало.

— Это как?

— Есть водительские права на женщину двадцати пяти лет, белую, уроженку Бордо.

— Не понял?

— Я успел схватить то, что лежало на столе.

Ему оставил твою кредитку. Наличные сэкономил. Разве я не молодец?

— А фотография Аманды?

— С этим сложнее. Придется вклеивать самим.

Нельзя сказать, что с этими документами она сможет путешествовать по миру, но для парома в Кале может и сойти.

— Тото, ты соображаешь? Там же таможня.

— Главное для вас — выбраться отсюда, не так ли? В Англии тебе скорее поверят, сам говорил.

— Да зачем мне тащить ее с собой!

Тото изумленно икнул.

— Как зачем? Она же в тебя втюрилась. А ты в нее, это сразу видно. И потом, если ее здесь оставить, полиция непременно ее зацапает.

— Тото, я планировал побыстрее добраться до Англии, но побыстрее — значит, в одиночку.

— Знаешь ли, дружок, я бы сказал, что в твоем возрасте не стоит отказываться от помощи такой девушки, как Аманда.

— Знаешь ли, дружок, сейчас один унылый клоун может получить по…

— Смотри! Ник, смотри, что это?!

За разговорами горе-заговорщики успели доехать до поворота к лагерю, и теперь Тото указывал на столб черного дыма, поднимавшийся над невысоким лесом. Как раз в той стороне, где цирк Моретти развернул свою стоянку.

Тото решительно вытолкнул Ника из машины.

— Беги лесом и будь осторожен. Я отвлеку врагов…

— Каких врагов, Тото, ты даже не знаешь, кто там.

— Возможно, я и дурак, но отнюдь не слабоумный. Вряд ли полиция примется жечь имущество бродячего цирка. До нас добрались нехорошие ребята, Ник, и ищут они Аманду, поэтому поспеши.

С этими словами Тото нажал на газ и уехал, а Ник чертыхнулся и бросился сквозь лес к лагерю.

Аманда и Мамаша Жози в буквальном смысле поймали его за ноги, когда он уже был готов вылететь из зарослей на поляну. Лицо Аманды было залито слезами, испачкано копотью, а Мамаша Жози выглядела на все свои семьдесят с лишним. Жестами обе женщины приказали ему молчать, и Ник послушно уселся на землю.

На поляне тем временем разворачивались не слишком веселые события. Цирковых согнали в центр поляны и усадили на землю зловещего вида молодые люди, вооруженные автоматами.

Лица некоторых из них были закрыты масками, прочие обходились без них. Командовал налетчиками маленький толстячок с бакенбардами и лицом гнома из сказки. Впрочем, выражение этого лица здорово портили холодные и жестокие глаза, наводившие на мысли об акулах Карибского моря.

Толстячок уселся на перевернутое ведро и спросил на удивление звучным и не лишенным приятности голосом:

— Так, значит, никто из вас не знает, где сейчас находится Аманда Моретти? Молчите?

Понимаю, вы напуганы и ошарашены. Вам трудно поверить, что люди, ворвавшиеся в ваш лагерь с автоматами ранним утром, хотят вам только добра. Тем не менее, это так. Мсье Моретти?

— Да. Это я. Как мне называть вас… благодетель вы наш?

— Зовите меня Жофре. И не иронизируйте, не надо. Дело в том, что у меня действительно нет причин вредить вашей труппе. Я хочу только одного: найти Аманду. Потому что ей угрожает опасность.

— И вы хотите ее спасти?

— Я же сказал, не нужно иронии. Просто девочка по недоразумению — или даже неведению — захватила одну вещь, которая ей не принадлежит. Более того, чем дольше эта самая вещь находится у малютки Аманды, тем большей опасности та себя подвергает.

— Послушайте, Жофре, или как вас там. Две с лишним недели назад Аманда нас покинула.

Уехала с каким-то типом, предложившим ей хорошую работу. Я его в глаза не видел, этого типа, и был против, но уже через несколько дней моя Аманда прислала нам деньги. Много денег. Мы смогли купить лошадей и новое оборудование, раздали долги — одним словом, дела пошли хорошо. Где Аманда сейчас, я просто не знаю. Мы не виделись, понимаете вы это?

— Понимать-то я понимаю, только вот в чем беда: один мужичок из деревни Аври-сюр-Нюа сказал нам, что буквально позавчера Аманда спрашивала у него, куда вы с цирком отправились. А вчера утром ее видели уже в Амьене. Уж если она так быстро добралась из Парижа до Амьена, то интересно, что могло задержать ее на последних семи километрах, разделяющих Амьен и вашу стоянку?

Карло Моретти гневно фыркнул.

— Ты можешь высчитывать ее маршруты по карте, гадать на кофейной гуще или корчить из себя Наполеона, но от этого суть дела не меняется. Аманды в лагере нет.

Жофре поднялся на ноги и отряхнул брюки.

— Что ж, жаль, очень жаль. Прежде всего жаль крошку Аманду. Знаешь ли, папаша, с ней вместе увязался один тип — по сравнению с ним мои ребята просто выпускники воскресной школы. Что, если он пристукнет твою девочку? Или, хе-хе, еще что-нибудь с ней сделает?

Карло уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент раздался пронзительный голос Тото:

— Где вы все?! Эгей! У вас же лошади разбегутся. Дядюшка Карло, я отвез заявление насчет кражи каната в полицию, они сейчас подъедут…

Тото появился на полянке слишком неожиданно. У одного из бандитов сдали нервы, и он нажал на курок.

Долговязый клоун упал, как подкошенный.

На груди расплывалось большое красное пятно, тут же завопил кто-то из женщин. Жофре злобно огляделся по сторонам и рявкнул своим парням:

— Уходим, идиоты! Кто приказывал стрелять?!

Затем он обернулся к Карло Моретти и прошипел:

— Я не прощаюсь, достойный друг мой. Полагаю, ваша птичка все же попытается вернуться в гнездышко. Лучше для нее и для вас — вас всех, я имею в виду, — немедленно известить об этом меня.

С этими словами Жофре стремительно покинул поляну. Послышался шум моторов, несколько машин отъехали, и вскоре все стихло.

Аманда, вся в слезах, вылетела из кустов, за ней спешила, прихрамывая, Мамаша Жози, позади шел Ник.

Тото лежал на траве, хрипло и часто дыша.

При каждом выдохе кровь толчками выплескивалась у него изо рта. Карло стоял возле клоуна на коленях, с другой стороны с размаху упала на колени Аманда. Ник встал у нее за спиной.

За двадцать пять лет службы он видел достаточно смертей, чтобы понять: рана Тото смертельна.

Аманда схватила клоуна за руку, прижала ее к груди.

— Тото! Миленький, потерпи, сейчас мы отвезем тебя в больницу…

— Нет… маленькая… поздно… ухожу… Ник, возьми права в кармане… не бросай ее… Ами, тебе хоть раз было смешно в репризе… про куклу?..

— Да, да, клянусь тебе, это же была замечательная реприза, просто я тебе никогда не говорила…

— Карло… спасибо тебе… за все, старый друг…

И прости…

— Тото, старый ты дурак! Это ты меня прости! Тото!

Окровавленная щека клоуна приникла к траве, взгляд потух, и тут же в голос заплакала Мамаша Жози, а вслед за ней и другие женщины.