"Монстр" - читать интересную книгу автора (Перетти Фрэнк)

Глава 1

Охотник, с винтовкой в руках следовавший по звериной тропе, резко остановился и застыл неподвижно, почти невидимый в густых зарослях ирги и сосен. Он что-то услышал.

Первые солнечные лучи пламенели над горной грядой на востоке, пробиваясь сквозь сплетения ветвей и прорезая утренний туман полупрозрачными клиньями, на фоне которых темнели крохотные галактики роящейся мошкары. Скоро нагретый воздух поднимется над лощиной и сосны зашепчут на лёгком ветерке, точно далёкий прибой, но сейчас, в короткий период затишья между ночной прохладой и дневным зноем, все звуки обрели удивительную чёткость в недвижном воздухе. Охотник слышал биение собственного сердца. Шуршание веток о рукава камуфляжной куртки казалось громким и резким, хруст веток под сапогами почти пугал.

Леденящий душу вой, донёсшийся до него с расстояния нескольких миль, слышался достаточно явственно сквозь щебет соек и трескотню белок.

Охотник ждал, затаив дыхание, пока вой не раздался снова: протяжный, тоскливый, он поднялся до высокой ноты, исполненной боли, почти предсмертной муки, и долго тянулся на ней, прежде чем оборваться.

Бровь Охотника изломилась под козырьком фуражки. Для волка вой слишком низкий и гортанный. Кугуар никогда не издаёт подобных звуков. Медведь? Вроде не похоже. Судя по вою, зверь расстроен.

Он находится далеко впереди.

Охотник двинулся дальше скорым шагом, подныривая под ветки, стреляя глазами по сторонам, быстро сокращая расстояние между собой и предполагаемой добычей.

Ещё не успев пройти по тропе очередную милю, он увидел брешь в зелёном хвойном пологе и освещённое утренним солнцем открытое пространство за деревьями. Он приближался к вырубке.

Он предусмотрительно замедлил шаг и нашёл укрытие за огромной поваленной елью.

Всего в нескольких ярдах от него находился участок лесозаготовительных работ, усыпанный щепками, ветками и утыканный пнями свежеспиленных деревьев. Через него тянулась грунтовая дорога, неподалёку высилась огромная, размером с дом, куча сучьев, подлежащих сожжению, а у дальней границы вырубки стоял громоздкий жёлтый бульдозер с выключенным двигателем и облепленными влажной землёй гусеницами. Возле дороги поднимался высоченный штабель аккуратно уложенных брёвен, приготовленных для лесовозов.

Охотник не заметил никакого движения, а тишину нарушало лишь тихое урчание пикапа, который стоял посреди участка с работающим на холостом ходу двигателем.

Он немного подождал, сидя на корточках за поваленным деревом, скользя напряжённым взглядом по вырубке в поисках людей, которые должны были находиться там. Но никто не появился, а двигатель пикапа всё продолжал урчать.

Охотник перевёл взгляд с пикапа на бульдозер, потом на штабель брёвен и снова на пикап, ибо его внимание привлёк какой-то предмет, торчащий из-под передних колёс. Он выхватил из кармана небольшой бинокль и посмотрел в него.

Предметом оказалась человеческая рука, неподвижная и измазанная красным.

Оглядевшись по сторонам, Охотник подождал ещё несколько секунд и, удостоверившись, что никого поблизости нет, перелез через ствол поваленной ели и крадучись вышел на вырубку, осторожно ступая с камня на пень, с пня на мшистую кочку, стараясь не оставлять следов на земле. Пикап утопал колёсами в рыхлой земле, недавно взрытой бульдозером, но с этой проблемой Охотнику предстояло разобраться позже. Сейчас он тщательно просчитывал каждый следующий шаг.

Достигнув автомобиля, он на несколько мгновений остановился, а потом осторожно обогнул его, вытянув шею, нисколько не расположенный к ужасным сюрпризам.

То, что он обнаружил с другой стороны пикапа, сюрпризом не оказалось, но представляло собой ужасное зрелище и определённо проблему. Чертыхнувшись, Охотник опёрся на капот, скользнул насторожённым взглядом по линии деревьев и лесовозной дороге и принялся обдумывать возможные варианты действий.

Лежащий на земле бездыханный мужчина явно был рабочим из бригады лесорубов, скорее всего бригадиром, который слишком задержался на участке один накануне вечером, судя по окоченению тела. Он лежал на животе в грязи, с переломанными костями, с засохшими струйками крови под носом и в углах рта, с неестественно вывернутой головой на сломанной шее. В нескольких футах от него валялась каска, а земля вокруг пикапа была усыпана кусками искромсанной металлической коробки для ланча и изжёванными пластиковыми обёртками.

«У меня нет времени для этого!»

Охотник быстро подавил гнев. Он должен всё продумать, просчитать и спланировать свои дальнейшие действия.

Он перевёл взгляд на штабель брёвен. Вот возможный вариант. Он может представить дело как несчастный случай, который объяснит ужасное состояние изуродованного тела погибшего.

Где ключи от бульдозера?

Оставив винтовку у пикапа, Охотник подбежал к бульдозеру, взобрался на массивную стальную гусеницу и залез в кабину. Он тяжело опустился на потёртое, изодранное водительское сиденье и пошарил по приборной доске в поисках ключа. Потом он хмыкнул, хлопнув себя по лбу: ну конечно! Здесь же не город, где сопливые хулиганы болтаются по улицам без дела, высматривая, что бы такое стянуть при удобном случае, а эта машина не предназначена для увеселительных поездок. Ключ торчал в замке зажигания.

Время, когда он работал в строительной бригаде на летних каникулах в колледже, осталось в далёком прошлом, но если эта махина хоть немного похожа на экскаватор, которым он управлял тогда…

Он повернул ключ в положение «предварительный прогрев», подождал немного и повернул в положение «пуск».

Бульдозер взревел, выпустив из выхлопной трубы клуб чёрного дыма.

Охотник продолжал напряжённо размышлять, по-прежнему прикидывая и просчитывая варианты, когда включил сцепление и привёл громадную машину в движение. Задним ходом она шла легко. Передним ещё легче. Осторожно манипулируя рычагами и педалями, он подогнал бульдозер к штабелю брёвен сзади и оставил там с работающим двигателем.

Волочить изуродованный труп по земле — дело неприятное, но другого выбора у него нет. Охотник схватил мужчину за кисти — правая рука у него осталась целой, но левая, сломанная над локтем, свободно изгибалась во все стороны, как резиновый шланг, — и поволок за собой по веткам, траве, камням и щепкам. Голова мужчины безжизненно болталась на свёрнутой шее и билась по земле. Подтащив окоченевшее тело к штабелю брёвен, Охотник отпустил руки и оно шлёпнулось в пыль.

Снова усевшись в бульдозер, он подал машину немного вперёд и подвёл нож под нижние брёвна. Тщательно выверенным движением он потянул на себя рычаг, потихоньку приподнимая нож, а вместе с ним брёвна — выше, ещё выше, — и наконец…

Штабель рассыпался. Брёвна с грохотом покатились вниз, подпрыгивая, сталкиваясь друг с другом, с глухим стуком ударяясь о землю, вздымая клубы пыли.

Мёртвое тело исчезло под грудой брёвен.

Нет времени, нет времени! Охотник задним ходом отогнал бульдозер на прежнее место, выключил двигатель и спрыгнул на землю. Он подбежал к пикапу, собрал и положил в карман все до единого куски рваного металла и клочья полиэтилена, какие только нашёл. А потом, перекинув винтовку через плечо, отыскал взглядом и схватил обломанную еловую лапу, затем широкими взмахами принялся торопливо заметать все следы, отступая шаг за шагом с вырубки в лес.

Как и следовало ожидать, издали донёсся постепенно усиливающийся шум автомобиля, который ехал по неровной лесовозной дороге, жутко воя на подъёмах, кренясь при переключении скоростей, громыхая по рытвинам и тарахтя по гравию.

Охотник пригнулся и бросился к деревьям, отшвырнув прочь еловую лапу. Едва он успел скрыться в лесу, грузовик выехал на вырубку с другой стороны. Охотник крадучись пробирался сквозь густые заросли, бесшумно ступая по мягкой, усыпанной хвоей земле. Хлопнули дверцы грузовика. Раздались громкие голоса, потом тревожные крики. Сегодня утро у лесорубов будет тяжёлым.

— Значит, три с половиной мили мы следуем по тропе Кейв-Лейк, а потом подходим к развилке, где от неё ответвляется тропа Лост-Крик… Бек? Ты меня слушаешь?

Ребекка Шелтон, двадцати восьми лет, подняла взгляд от зеркальца пудреницы, недовольная комковатой тушью на ресницах, но смиренно решившая оставить всё как есть.

— К-какая тропа?

Её муж Рид — здоровенный парень шести футов ростом, хорошо сознающий внушительность своих габаритов, — явно старался сохранять терпение. За шесть лет супружества она много раз видела это понимающее, но слегка раздражённое выражение лица. Он снова ткнул пальцем в расстеленную на капоте джипа «форд» карту с маршрутом, отмеченным ярким оранжевым маркером.

— Вот эта. Кейв-Лейк. Потом вот эта. Лост-Крик.

— М-м. Понятно.

Бек пыталась изображать заинтересованность и даже, по мере сил, энтузиазм в продолжение всей их долгой поездки или, как Рид называл данное предприятие, Вылазки в Зону Выживания. Поутру они устроили славный пикник — Предэкспедиционный приём пищи — на каком-то бревне, и даже сейчас — в ходе Финального инструктивного совещания у капота автомобиля — она изо всех сил старалась разделять взволнованное настроение Рида, но всё же её мало интересовало, сколько миль им предстоит пройти, сколько часов займёт поход, по каким тропам придётся следовать и сколько физической энергии потребуется затратить. Во-первых, идея этого путешествия принадлежала не им, но ему. Он страшно увлёкся этой дурацкой историей. Вытащил всё своё туристское снаряжение, сапоги, рюкзаки, карты, сушёные абрикосы и полуфабрикаты. Он позволил ей выбрать цвет рюкзака (синий), но модель рюкзака выбирал сам.

— Если делать в среднем по четыре мили в час, мы можем добраться туда… за три часа, — говорил муж. Ну вот, он снова затянул свою песню. Бек вздохнула, и Рид искоса взглянул на неё. — Гм… но с учётом пересечённой местности и подъёма на две тысячи футов, путь займёт у нас шесть часов, что означает, что мы в любом случае доберёмся туда до наступления темноты. Ты взяла свою флягу?

— Т-так т-точно. — Вообще-то «так точно» Бек намеревалась произнести хладнокровно, но она всегда заикалась на букве «т» — и особенно сильно сейчас, когда была расстроена.

— Только питьевая вода, помни. Обрабатывай любую воду, прежде чем пить.

— Б-бобровая лихорадка.

— Совершенно верно.

Бобровая лихорадка. По словам Рида, бобры испражняются и мочатся в ручьи, и потому воду из них пить нельзя — иначе они подхватят заразу, ужасную инфекцию, названия которой Ребекка даже не пыталась произнести.

— Бобровая лихорадка, — повторила она, просто ради удовольствия выговорить слова внятно. Буква «б» давалась ей без особого труда, особенно, когда она находилась наедине с Ридом. «В» и «с» представляли наибольшую сложность, особенно при посторонних или когда она волновалась. «Р» и твёрдое «к» заставляли её нервничать, вот почему она сократила своё имя до «Бек» — так ей не приходилось произносить «р», а с устранением твёрдого «к» проблема решалась окончательно.

— Итак, тебе потребуется как минимум две или три кварты воды в день, — сказал Рид. — Это в том случае, если ты не станешь перенапрягаться, поэтому расходуй силы экономно. И следи за количеством мочи. Оно должно составлять не меньше кварты в сутки.

— Р-р-рид! — Она не верила своим ушам.

— Послушай, надо же остерегаться обезвоживания организма. Если ты выделяешь достаточно жидкости, ты знаешь, что и употребляешь достаточно.

— Т-там что, не будет никаких т-туалетов? Рид весело улыбнулся.

— Золотко, а как ты думаешь, зачем тебе походные лопатки?

Ох, да. Эти маленькие складные лопатки, висящие на рюкзаках. Замечательно.

— Ты взяла туалетную бумагу, надеюсь? Бек невольно закатила глаза.

— Да. Один рулон у меня в рюкзаке и ещё немного в кармане.

Туалетную бумагу она упаковала в первую очередь и прихватила ещё малость, про запас. Она представлялась Бек последним следом благопристойной, цивилизованной, разумной жизни, от которой её отлучили, — если не считать складной расчёски и маленькой косметички.

— Хорошо. Листья и трава могут вызвать зуд.

За годы совместной жизни она в совершенстве научилась играть роль рассерженной жены и сейчас выступила в ней с блеском.

Но это не обескуражило Рида. Он рассмеялся и шутливо потрепал жену по плечу. Она немного расслабилась.

— Не беспокойся, дорогая. Как только ты поднимешься в горы и начнёшь осваивать искусство выживания, ты задашься вопросом, почему мы раньше никогда не делали этого.

— Я з-задаюсь вопросом, почему мы делаем это сейчас. Рид несколько мгновений вглядывался ей в лицо.

— Потому что это пойдёт нам на пользу. — Она хотела возразить, но он не дал. — Нет, просто нам это необходимо. Нам нужно провести неделю вдали от городской суеты, от телевизора и мобильников, от мелких проблем, которые мы сами себе создали.

— Тебе и Кэпу, возможно.

— Синг тоже идёт.

— Это развлечение для мужчин. Для вас с Кэпом. Признай это.

— Нет, ты признай. Тебе необходимо немного встряхнуться. Комфорт — штука опасная. Ты постоянно торчишь дома, где всё мирно и спокойно, где ничего никогда не меняется, и не успеваешь оглянуться, как начинаешь плыть по течению, жить по привычке, бросаешь учёбу, перестаёшь меняться, останавливаешься в своём развитии. — Рид указал рукой на горы впереди, могучие, высокие, меняющие цвет от ярко-зелёного до нежно-голубого в далёкой дали, со снежными шапками на скалистых вершинах. — Здесь ты найдёшь много нового. Новые впечатления, новые чувства, новые переживания тебе необходимы. Это стоит затраченных усилий. — Он многозначительно посмотрел на неё. — Иногда даже неприятности стоят затраченных усилий.

— Ты говоришь обо мне? Теперь Рид явно разозлился.

— Я говорю обо всех нас.

— Ладно. Обо всех нас. — Бек задумчиво посмотрела на горы, потом опустила глаза вниз, на своё походное снаряжение: грубые туристские башмаки, длинные носки, шорты цвета хаки со множеством карманов, предназначенных для самых разных вещей, потрясный рюкзак с миллионом молний, ремешков и клапанов, спальный мешок и крохотная туго скатанная палатка, которая раскатывалась и становилась достаточно большой для двух человек. Рид предварительно устроил три (не один и не два) коротких «пробных похода», чтобы проверить всё на практике: удобность одежды, вес рюкзаков, качество туристских башмаков, время установки палатки — в общем, всё. — Ну хорошо, я не дома и мне н-некомфортно, так что, полагаю, ты можешь быть д-доволен.

Рид улыбнулся.

— Неплохое начало.

Бек захотелось ударить мужа.

Он снова обратился к карте, и Бек попыталась сосредоточить внимание.

— Итак. Мы идём отсюда по тропе Кейв-Лейк до развилки, затем проходим по Лост-Крик ещё восемь с половиной миль и без особого труда добираемся до охотничьего домика засветло. Он находится здесь, прямо у ручья. Рэнди Томпсон будет ждать нас там.

— С обедом?

— Скорее всего, Рэнди научит нас разводить костёр без спичек и готовить обед из всякой всячины, которую можно найти в лесу.

— На это уйдёт вечность. Рид приподнял бровь.

— Рэнди может заварить чай из сосновой хвои за пару минут, через неделю мы научимся делать то же самое.

Бек состроила гримаску.

— Чай из сосновой хвои?

Рид пожал плечами — бестрепетный, жизнерадостный.

— Насколько я понял, он весьма неплох. Возможно, нам даже понравится.

— Он ведь не с-собирается к-кормить нас жуками и червями?

Весёлая улыбка ни на миг не сходила с лица Рида.

— М-м-м… возможно, тебе и они придутся по вкусу.

Бек набрала в грудь воздуха, собираясь сделать язвительное замечание.

— Пожалуй, нам пора трогаться. — Рид свернул карту и засунул в одно из многочисленных отделений рюкзака, снабжённых молнией, потом взвалил рюкзак на плечи и просунул руки под лямки.

Бек последовала примеру мужа. Рид держал рюкзак на весу, пока она, извиваясь, накидывала лямки на плечи. Рюкзак оказался не таким тяжёлым, как она ожидала, — но, с другой стороны, может, он просто поначалу кажется лёгким.

Рид двинулся через усыпанную гравием парковочную площадку к тропе. Бек последовала за ним, один раз оглянувшись на ходу с целью удостовериться, что она ничего не оставила позади, помимо своего здравого смысла. Джип одиноко стоял там, точно преданный пёс на дороге, провожающий взглядом уходящего хозяина.

— Ты запаришься в этой куртке, — заметил Рид.

Бек посмотрела на свою куртку из оленьей кожи, отделанную бахромой. Это был подарок отца, который тоже жить не мог без туристических походов. Она никогда не носила её раньше, но сочла подходящей для этой прогулки.

— Я хочу быть Д-даниелом Б-буном, ясно?

— Тебе придётся тащить её в руках.

— Беспокойтесь о себе, мистер Всезнайка.

Рид шёл лёгкой, пружинистой походкой, несмотря на тяжёлую ношу за плечами. Он казался таким довольным, что Бек почти не сомневалась, что у него поехала крыша.

— Да, это именно то, что нам нужно.

Ты хочешь сказать «то, что мне нужно»! Несомненно, в лучшее время она частично признала бы правоту мужа, но в данный момент решительно не желала этого делать.

Итак, момент настал. Чувствуя себя Нейлом Армстронгом, Бек устремилась за своим безрассудным мужем и сделала Один Маленький Шаг с парковочной площадки на тропу.

Затем последовали другие шаги. Она дважды оглянулась назад, прежде чем знакомый мир окончательно скрылся из виду за густыми зарослями леса.

Потом, уже больше не оглядываясь, она быстро зашагала вперёд, оставив один мир ради другого.

Дорога 228 летом «содержалась в хорошем состоянии», что на языке жителей штата Айдахо означало, что размытые дождями участки засыпают щебёнкой и вы можете ездить по ней, если не имеете ничего против выбоин, по которым с грохотом прыгает ваш автомобиль, пыльной завесы перед глазами, непрерывного оглушительного хруста гравия под колёсами и частого стука камешков о днище.

Доктор Майкл Капелла, приземистый темноволосый профессор колледжа тридцати с лишним лет, ехал по 228-й в «тойоте», напряжённо высматривая все неровности дороги, все кочки, все ухабы, поднимаясь всё выше в горы на скорости, близкой к опасной. Его жена Синг, очаровательная коренная американка, сидела рядом с выражением тревоги на лице, обеспокоенная лихой ездой мужа.

— Невероятные горы, — промолвила она, восхищаясь красотой пейзажа.

Кэп кивнул, крепко сжимая руль.

— Кэп, смотри, какой там живописный вид.

— Ты к чему клонишь?

— Сейчас ещё только начало пятого. Мы доберёмся до места задолго до условленного времени, так что расслабься. Сбрось скорость немного. Разве цель нашей поездки не отдых?

Он слегка отпустил педаль газа. Синг ничего не сказала, но едва заметная улыбка тронула её губы.

Кэп позволил себе бросить быстрый взгляд вправо, где сразу за краем дороги круто уходил вниз к реке Сент-Мари длинный откос, а над бездонной, лесистой долиной кружила одинокая скопа. Он глубоко вздохнул и немного расслабил руки, державшие руль.

— Нелегко отвлечься от проблем. Синг улыбнулась.

— Но вполне возможно. Они остались в прошлом.

Он на несколько мгновений задумался, всё ещё не в силах уразуметь смысл прозвучавших слов.

— Нет, они по-прежнему существуют, просто меня там нет. И я всё думаю, что мне следовало бы остаться, поскольку они остались.

Синг хихикнула.

— Ты и этот договор о неразглашении! Из-за него ты говоришь загадками — ты замечал когда-нибудь?

— Извини. Я знаю, это невежливо. Она дотронулась до его руки.

— Тебе не нужно ничего говорить и не нужно ничего доказывать — особенно мне. Я хорошо знаю человека, за которого вышла замуж.

Кэп медленно кивнул, чтобы избежать спора. Такого рода разговор повторялся не в первый раз, и жена была права, но ему всегда было трудно согласиться с ней. И сейчас тоже.

— Ну, в таком случае называй это отпуском. Отдыхом.

— Это отпуск. Это отдых. И Риду пришла в голову хорошая идея. — После паузы она добавила: — Мне так кажется.

Кэп переключил мысли на предстоящую неделю.

— Рид говорит, Рэнди Томпсон самый лучший. Кстати, он индеец.

— Что ж, значит, ещё не все наши вымерли.

— Рэнди уже там, готовит хижину к нашему приезду и запасается провизией. Он постоянно проводит такие курсы выживания — зимой ли, летом ли, не важно. Рид говорит, этого парня можно забросить в любой самый дикий уголок мира и он сумеет остаться в живых.

Синг еле слышно вздохнула и устремила взгляд в окно.

— Но чем ты занимаешься, пока живёшь? Борьба за выживание — славное дело, но нельзя же заниматься этим вечно. Значение имеет, как ты живёшь, пока живёшь.

Кэп ухмыльнулся.

— Мне следует приклеить бумажку с этим афоризмом к холодильнику.

— Я запишу его для тебя. — Синг повернулась к мужу и положила ему ладонь на плечо. — Кэп, ты поступил правильно. Я горжусь тобой.

— По крайней мере, за дом заплачено. — Он выдавил улыбку. — Куда мы двинемся дальше, вот что меня беспокоит.

Синг улыбнулась. Он чувствовал, что она принимает его таким, какой он есть, не пытаясь ничего изменить в нём.

— Мы отправимся в горы, научимся преодолевать трудности, услышим голос Бога. Пока этого достаточно.

С минуту он вёл машину в молчании, впервые обращая внимание на горные пики и водопады, потом взял руку жены и легонько пожал.

Через тридцать миль немилосердной тряски по гравийной дороге они достигли Эбни, некогда процветавшего шахтёрского городка, давно пришедшего в упадок и ныне плохо понимающего, зачем и для чего он тут.

— Что ж, атмосфера здесь своеобразная, — заметил Кэп, когда они на малой скорости ехали по главной улице мимо ветхих магазинчиков, потрёпанных автомобилей и шелудивых бродячих псов.

— Деревенская, — тактично уточнила Синг, выбором даже такого определения сильно польстив городку.

Они проехали мимо обшитого вагонкой заброшенного здания бара, мимо гаража, вокруг которого беспорядочно теснились полуразобранные легковушки и грузовики, мимо скобяной лавки, музея горной промышленности (примечательного своим новым крыльцом) и здания почты размером чуть больше телефонной будки. Они ещё не встретили ни одного человека.

— Не терпится увидеть отель, — саркастически заметила Синг.

— Я слышал, место что надо, богатое историческое наследие Айдахо.

Они достигли конца главной улицы, находившегося недалеко от начала, и обнаружили там большую бревенчатую хижину, к которой кто-то пристроил ещё один этаж, потом ещё одно крыло и мансарду, потом ещё одну спальню, а потом ещё четыре спальни, как в мотеле, а под конец привёл весь архитектурный ансамбль к единству, пустив по периметру здания длинную веранду, которая прыгала вверх-вниз, чтобы оставаться на уровне дверей всех многочисленных пристроек. Вывеска, болтавшаяся на цепи над подъездной дорогой, гласила: «Отель "Высокие сосны"«. На видавшем виды фанерном щите, приколоченном к редкой изгороди из жердей, имелась надпись «сдаются номера», а чуть выше её торчал ржавый гвоздь, предназначенный для таблички «номеров нет» — на случай, если когда-нибудь такой случай представится. Судя по малому количеству автомобилей на парковочной площадке, отель «Высокие сосны» в настоящее время не процветал.

Кэп поставил машину за двумя пикапами с надстроенными бортами кузовов (для перевозки дров) и микроавтобусом, из заднего окошка которого на них таращился грустный старый пёс — вероятно, прародитель всех прочих городских собак.

— Хм-м, — задумчиво протянул Кэп. — Рид говорил, что в это время года здесь жизнь бьёт ключом.

Вестибюль представлял собой тесную комнатёнку, зажатую между кафе и сувенирной лавкой, с лосиной, оленьей и медвежьей головами на стенах и одним огромным канделябром из ветвистых рогов, висевшим над регистрационной стойкой.

Седовласый морщинистый хозяин отеля, стоявший за стойкой, расплылся в улыбке, показав серебряные зубы.

— Вы, надо полагать… э-э… Кампанелла.

— Капелла. Это моя жена Синг.

Синг обменялась с хозяином рукопожатием. У него были мозолистые руки с шишковатыми пальцами, разрубившие на своём веку немало брёвен и выдубившие множество оленьих шкур.

— Синг, — недоумённо повторил старик. — Видать, какое-то сокращение.

«Поющая утром», — пояснила она. — Мои родители верны старым традициям. — Не то, чтобы она сама не хранила верность традициям: дом Кэпа гордился восхитительнейшими работами прикладного искусства, выполненными в индейском стиле, и она часто заплетала свои длинные чёрные волосы в традиционные косички, как сделала сегодня.

Серебряные зубы снова сверкнули.

— Имя вам очень подходит. — Он протянул руку Кэпу. Кэп крепко пожал её.

— Я Майкл, но друзья зовут меня Кэп.

— Арлен Пик, рад с вами познакомиться. Теперь мы с вами друзья, и я могу называть вас Кэпом.

— Как насчёт номера для нас?

Пик протянул регистрационную карточку, чтобы Кэп заполнил.

— Сто четвёртый, для вас с миссис.

Кэп принялся писать, еле заметно улыбаясь, впервые с момента, когда они покинули Спокан.

— Итак… — промолвил Пик, наблюдая за Кэпом. — Рэнди говорит, вы собираетесь провести неделю в горах.

— Да. Наши друзья уже, наверное, добрались до места. Мы отправимся в горы и присоединимся к ним завтра утром. Мы припозднились на день, но наверстаем упущенное время.

— Пришлось ждать, когда отпустят с работы, надо полагать.

— Синг пришлось.

Синг бросила на него любящий, но укоризненный взгляд, а потом нарушила молчание, задав вопрос:

— И что собой представляет эта хижина? Пик сконфуженно хихикнул.

— Ну, скажу прямо, это не «Хилтон», но она в хорошем состоянии. Я и мои друзья-охотники провели там небольшой ремонт недавно. Настелили новый пол, залатали крышу, в общем, привели всё в порядок. Вы ж понимаете, это просто пристанище для охотников. Там несколько коек, несколько полок, несколько крючков на стенах, чтобы вешать одежду, — но больше, собственно, ничего. Рэнди считает, так лучше. Так людям легче забыть о цивилизации и почувствовать себя наедине с девственной природой.

— Мы к этому готовы, — сказал Кэп, протягивая через стойку заполненную карточку.

— Ага. Рэнди отправился туда сегодня утром, так что он уже ждёт вас. — Пик на мгновение задумался. — Но вам нужно соблюдать осторожность. Смотрите в оба, держите ухо востро и… э-э… не задерживайтесь там, если… ну, если вам покажется, что пора сматываться.

Кэп и Синг смотрели на него, ожидая дальнейших пояснений.

Пик встретился с ними взглядом.

— В общем-то, мистер Капелла… Кэп… у нас тут никогда не происходило никаких неприятностей. Рэнди это знает и всегда так и говорит своим клиентам, но я вроде как пытался сказать ему, что сейчас здесь творится что-то неладное. Жаль, его не было в городе несколько часов назад, когда по улицам прямо средь бела дня пронеслось стадо оленей, словно спешащих покинуть наши края. Странная история. В это время года олени обычно ещё не спускаются с гор.

— О чём вы говорите? — спросил Кэп. И он, и Синг стояли неподвижно, устремив глаза на старика.

Казалось, он замялся на мгновение, прежде чем ответить.

— Я давно живу здесь, Кэп, вот здесь, в этом самом доме. А когда ты долго живёшь на одном месте, то знаешь, какие события и в какой последовательности должны происходить. — Пик перегнулся через стойку, чтобы выглянуть в выходящее на улицу окно. Он указал в него рукой и продолжил: — Я знаю, когда лосям время спускаться с гор в низины, и знаю, в какой час они каждый день будут переходить через эту дорогу, ведущую к реке. Я знаю, когда медведи начнут выходить на поиски пищи и совершать набеги на наши яблоневые сады. Я знаю, когда события идут своим чередом, а когда нет. — Тут он снова посмотрел на них и добавил: — Но вам придётся прожить здесь не один год, чтобы понять толком, о чём я говорю.

Кэп коротко пробарабанил пальцами по стойке.

— Что, существует какая-то особенная угроза, которой нам следует опасаться?

Пик немного подумал и ответил:

— Возможно, вы заметили, что на улицах здесь не особо много людей. Не скажу, что меня не интересуют их дела, они меня очень даже интересуют, но я говорю им то, что знаю; говорю, поскольку точно знаю, что знаю, и никто не скажет мне, что я говорю, чего не знаю. — Потом он кивком головы указал на пожелтевший от времени постер, прикреплённый кнопками к стене.

Кэп подумал, что он видел такое изображение раньше: размытая фигура огромного обезьянообразного существа, взятого общим планом. Оно шагало на двух ногах через реку, запруженную брёвнами. Внезапно всё напряжение с него как рукой сняло.

— Снежный человек? — спросила Синг.

Кэп понял, что она с трудом сдерживает улыбку.

— Не смейтесь.

— Нет, нет, я не смеюсь.

Взгляд Пика обрёл сосредоточенное выражение, когда он прислушался к звукам, слышным только ему одному, и погрузился в старые воспоминания.

— Однажды я слышал вой… восемь или девять лет назад. Он не походил на вой ни одного известного мне зверя. От него кровь стыла в жилах.

Синг подалась вперёд, явно заинтригованная серьёзным тоном старика.

— На что он был похож?

Он сморщил переносицу, продолжая напряжённо прислушиваться.

— Что-то среднее между волчьим воем и рычанием льва. Протяжный и раскатывающийся эхом. Жуткий.

Кэп не особенно старался подавить улыбку.

— Но это было девять лет назад?

Пик посмотрел прямо ему в глаза без тени улыбки на лице.

— Тогда я слышал вой в первый раз. Но я хотел сказать, что слышал его снова последние несколько ночей. Похоже, воет не одно существо, а несколько сразу, и они чем-то страшно расстроены.

Подобный вздор Кэп читал в бульварных газетёнках, вывешенных на фасадах бакалейных лавок. Он прислонился к стене и сложил руки на груди, лениво скользя взглядом по заставленным полкам за спиной старика.

— Девять лет ни звука, — настойчиво продолжал Пик, — а теперь они поднимают такой шум? Кэп, они же явно воют не на пустом месте. Здесь творится что-то неладное.

Кэп снова встретился с ним снисходительным взглядом.

— Возможно, это волк. Насколько я знаю, волков снова стали разводить на севере.

Хозяин отеля вскинул руки, уступая.

— Хорошо, думайте как вам угодно. Но только сделайте мне одну милость: соблюдайте осторожность.

Кэп кивнул.

— Мы постараемся.

Синг рассматривала витрину, находившуюся прямо под постером. Под стеклом лежали пожелтевшие газетные вырезки, фотографии с запечатлёнными на них загадочными следами, а прямо посередине размещался гипсовый слепок с отпечатка огромной ступни.

— Хм. Взгляни на это.

Кэп опёрся о витрину, беспристрастный и довольный своей способностью сохранять беспристрастность.

— Полагаю, вы свято верите в существование снежного человека?

— Не по собственному выбору, — ответил Пик.

— Когда-нибудь видели хоть одного?

— Нет. А вы когда-нибудь видели росомаху? Кэпу вопрос показался несколько странным.

— Нет.

— Очень и очень немногие видели росомаху, но она всё же существует, не так ли?

Пока Синг рассматривала по второму разу содержимое витрины, Пик указал на гипсовый слепок.

— Он достался мне от одного учёного, занимающегося поисками снежного человека, всего год назад. Он нашёл отпечаток ноги неподалёку, в горах.

— И вы заплатили за него хорошие деньги, полагаю, — сказал Кэп.

— Ну, это дело касается только нас с ним.

Синг подалась вперёд, чтобы получше рассмотреть слепок.

Кэпу пришлось продолжить допрос Пика.

— Но сколько людей всю жизнь прожили в этой местности и ни разу не видели ничего подобного?

— Эти существа умные и не хотят, чтобы их видели. Вам это никогда не приходило в голову?

— И всё же это не означает… — Кэпу не понравилось выражение лица Синг и мысли, которые оно выдавало. — Я бы сказал, кто-то мастерски вылепил эту штуковину. — Синг надела очки и принялась внимательно разглядывать какую-то линию на слепке, водя пальцем по стеклу. — Просто мастерски.

Путешествие проходило неплохо — в физическом плане. Перед завтраком Бек всегда совершала двухмильную пробежку и потому была готова к трудному переходу, а Рид, будучи помощником шерифа, гордился своей физической формой. Они шли скорым шагом; Рид чуть не бежал по тропе, демонстрируя силу и тренированность своих мышц и сердечно-сосудистой системы, а Бек не отставала от него, не желая ударить в грязь лицом. Становилось теплей, и Рид оказался прав насчёт кожаной куртки: уже через несколько минут Бек сняла её, и теперь она висела на раме рюкзака.

Путь лежал в гору, в гору и только в гору. Они взобрались по крутому лесистому склону протяжённостью в полмили, потом повернули и поднялись на полмили в другом направлении, потом снова повернули и преодолели крутой подъём справа, потом слева, потом снова справа — и так далее.

Когда они закончили долгое восхождение и спустились по северному склону в древний лес, поход из спортивного соревнования превратился в нечто почти… мистическое. Это был не обычный лес с частыми деревьями высотой с телефонные столбы и колючим кустарником между ними. Нет, они оказались в некоем невиданном сказочном мире, словно сотворённом фантазией Толкиена или Льюиса, в чудесной местности, где землю сплошь покрывал мягкий зелёный ковёр мха и торфа, испещрённый крохотными белыми цветочками, где переливчатые жуки с прозрачными крылышками сверкали в солнечных лучах и ноги ступали почти бесшумно по обратившейся в труху красной коре миллионов деревьев, живших здесь в прошлом. Этот лес поразил воображение Бек. Она читала о нём и даже писала фантастические рассказы в детстве. Именно здесь хоббиты и эльфы, феи и принцессы, рыцари и великаны-людоеды переживали увлекательные приключения и плели интриги, именно здесь разного рода проказливые создания обитали под извилистыми змеевидными корнями деревьев. Именно здесь…

— Рогоз — съедобное растение, ты знала? — Рид ещё не выложил всю информацию, какой владел, и просто горел желанием поделиться. — Можно есть стебель, цветки и даже корни. Конечно, он растёт в заболоченной местности, для которой здесь высоковато. — Он говорил тоном опытного лесничего, совершающего обход своих владений, и действовал Бек на нервы.

Она подавила раздражение и принялась рассматривать грубую корявую кору огромных деревьев. Какой у них возраст, интересно? Сколько веков они тут стоят? Сколько…

— Смотри, улитка. Ты знаешь, что они съедобны? Конечно, их лучше как-нибудь приготовить, но можно есть и сырыми.

Ну довольно.

— Р-рид. Д-даже если т-ты зажаришь улитку и п-польёшь С-соусом, я есть не ст-тану, хоть убей. П-перемени тему.

— А как насчёт травы? Помнишь, мы недавно проходили через луг? Мы могли бы приготовить котелок тушёной травы, может даже заварить чай.

— Если мне н-не изменяет п-память, д-для чая у нас есть сосновая хвоя.

— Ну вот, ты уже учишься. Послушай, ты знаешь, как без компаса определить, где север и юг?

— Т-ты з-замолчишь когда-нибудь?

— Бек, мы же должны научиться всему этому.

— Рид, я вполне довольна своей жизнью, честное слово! У меня есть незаконченный роман, две недописанные картины и куча исследовательской работы. Я могла бы сейчас спокойно заниматься своими делами и наслаждаться жизнью, но не-е-ет, мне приходится топать на своих двоих по диким лесам, слушая разглагольствования своего приземлённого мужа о поедании улиток.

— В ближайшие дни, Бек, ты поймёшь, насколько полезны подобные знания.

Она твёрдо намеревалась научиться такого рода вещам, но не собиралась сообщать об этом Риду. Она украдкой бросила взгляд на улитку, когда проходила мимо. О'ке-е-ей. Всё ясно.

Рид наконец умолк, и она получила счастливую возможность успокоиться и получать удовольствие от происходящего — даже больше чем просто удовольствие. Она уже поняла, что Рид пытался сказать ей. Перед ней открывались прекрасные пейзажи, каких она никогда прежде не видела. Бек испытывала чувства, какие невозможно испытать ни в одном другом месте: одиночество, восхищение. Неповторимую песню леса можно услышать только в величественном покое и безмолвии природы. Она хотела запечатлеть это, но какая фотокамера способна передать глубину подобного образа? Какие слова способны пробудить подобное чувство? Бог говорил через Своё творение, и послание свыше проникало прямо в сердце, минуя мозг. Всё было столь…

— А-га. — Рид резко остановился, и она, погружённая в свои мысли, едва не налетела на него.

— Что?

— Не хижина ли там?

Впереди петлистая тропа спускалась в тихую, тенистую лощину с ручьём, мостом через который служило древнее поваленное дерево. За ручьём на склоне виднелись останки строения, созданного руками человека. Некогда оно представляло собой примитивное, но надёжное пристанище, сооружённое из обтёсанных вручную брёвен и установленное на фундаменте, сложенном из речных камней. Некогда оно имело крытую веранду, переднюю дверь и по окну в каждой стене. Некогда оно полностью соответствовало описанию, данному в брошюре Рэнди Томпсона, и являлось тем самым «уединённым приютом, ради которого стоит совершить пешее путешествие по дикой местности».

Они не сводили с него глаз, пока молча спускались по тропе. Хижина то скрывалась за деревьями, то снова появлялась, с каждым следующим своим появлением давая новые поводы для уныния: крыша веранды обвалилась, поддерживавшие её столбики треснули пополам; передняя дверь, еле видная за провисшей крышей веранды, косо висела на одной петле; на отлогом берегу ручья внизу валялись обломки кровати с изодранным в клочья матрасом.

Когда они подошли к перекинутому через ручей бревну, хижина стала видна как на ладони. Рид сверился с картой и подробными инструкциями Рэнди Томпсона.

— Ну да. Это та самая хижина.

Одно окно было разбито, другое вообще выломано из проёма, вместе с рамой и всем прочим. Пол веранды и землю вокруг хижины усеивали пустые пищевые контейнеры, обрывки обёрточной бумаги, сплющенные консервные банки, рассыпанная мука.

— Сюда кто-то наведывался, — сказал Рид. — Возможно, медведь.

— М-мистер Т-томпсон! — крикнула Бек. — Мистер Томпсон!

Единственным ответом ей служил лишь заунывный шум ручья Лост-Крик под мостом.