"Тайное Общество Вампиров" - читать интересную книгу автора (Чайлдс Лиза)

Глава третья

Руки Миранды дрожали, когда она схватила кол, ее влажные ладони сжимали древесину ясеня.

Она учла все, готовясь к этому дню…когда она, наконец-то, осуществит свою месть. Она спланировала все непредвиденные обстоятельства — особенно возможность того, что он начнет сражаться с ней.

Но он не сражался. Он просто стоял — голый — пред ней и ждал, когда она вонзит кол глубоко в его мускулистую грудь, чтобы поразить его сердце.

Смех раздирал ее горло, когда пришло неожиданное осознание этого.

— Я не могу тебя убить, — призналась она, когда убрала кол и бросила его на кровать.

Его голубые глаза блестели от страха, пока он изучал ее лицо.

— Ты не убийца… Нет, не по этому, настаивала она.

— Это потому, что у тебя нет сердца.

Она должна была знать это, лучше других.

— Ты не убийца, — повторился он, как будто не слышал ее.

Он потянулся, проводя кончиками пальцев вдоль ее челюсти, затем по щеке.

— И ты не труп.

Она приложила все усилия, при помощи сценического макияжа, к тому чтобы заставить себя выглядеть мертвой. За прошедшие пятьдесят лет, она стала искусной в маскировке. Она подняла руки и стянула белокурый парик со своей головы; это была маскировка, пародия, на то, как это было пятьдесят лет назад.

Рыжий был ее натуральным цветом … наряду с необычным янтарным оттенком ее глаз. Зелеными были контактные линзы, которые были слишком тонкими, чтобы скрыть радужные оболочки.

— Я не могу поверить, что ты жива, — он бормотал, поскольку продолжал поглаживать ее кожу.

Она дрожала.

— Ты думал, что убил меня.

— Да, — признался он, прерывисто дыша

Она опять потянулась за колом, сжимая его пальцами.

Возможно у него нет сердца, но кол поможет остановить его на некоторое время, чтобы дать ей сбежать

— Прости, что разочаровала тебя.

— Разочаровала? — Ты должен быть разочарован, — настаивала она, — ведь ты потерпел неудачу.

— Неудачу? Его светлые брови изогнулись, а лоб наморщился в замешательстве.

— Какую неудачу? Я не понимаю…

— А я думала, это я хорошая актриса, — размышляла она, еще раз хихикнув.

Она была неправа относительно этого, тоже самое она осознала, когда смотрела свои старые фильмы.

Она выражала не достаточно эмоций, пока Коннер не разрушил ее карьеру, чтобы изобразить свои характеры с любой точностью и глубиной.

— Ты хорошая актриса, — уверял он ее, — Брэнди.

Удивленная тем, что продолжал попытки ее очаровать, она улыбнулась.

— Теперь.

Это потребовало от меня небольшой тренировки, но ты дал мне достойный мотив, чтобы стать лучше.

Он покачал головой.

— Ты всегда была великолепной актрисой. Фактически, ты должна была получить Оскар, за ту сцену смерти, пятьдесят лет назад.

— Сцену? — переспросила она, повторяя единственное слово, в которое он вложил все то, что он с ней сделал.

— Очевидно, все это было представление — сыгранная смерть.

Он провел, слегка дрожащей рукой по волосам.

— Сыгранная? — повторила она, ее голос надломился от эмоций.

— Ты думал, что я играю? — Да, — сказал он указывая на нее.

— Это должно было быть преставлением, потому, что ты очень даже жива.

— Нет, благодаря тебе.

Она подняла кол и снова прижала острием к его груди.

— Ты выпил мою кровь и оставил меня умирать.

Он покачал головой.

— Нет… Миранда сильнее надавила на кол.

— Ты убил меня.

— Ты не мертва, — опять произнес он.

Облегчение наполняло Коннера.

Он приложил ладонь к ее щеке, поглаживая большим пальцем хрупкие кости, под шелковистой кожей.

— Я не могу поверить, что не узнал тебя.

Потому, что последние пятьдесят лет он провел, видя Миранду в каждой женщине.

Таким образом, чтобы поддержать свое здравомыслие, он заставил себя не видеть никаких сходных черт.

— В прошлую ночь, это тоже была ты, — догадался он, — девушка, с каблуком, застрявшим в коллекторной решетке.

— Да, но ты не позвал ее домой, — она отмахнулась, как если бы она была этим расстроена.

— Ты должно быть потерял аппетит к сладким, невинным вещам.

Теперь смеялся он.

— Возможно, ты была молодой, Миранда Гамильтон, но ты никогда не была невинной.

Или сладкой… — Единственной сладкой вещью в ней была ее кровь.

Ее лицо вспыхнуло румянцем под почти непрозрачным слоем того, что должно было быть сценическим макияжем.

Не учитывая давление кола на его сердце, он поднял влажное полотенце, которое он держал, и провел им по ее лицу.

После того, как он стер смертельную бледность, он опустил полотенце ниже, к ее горлу, и стер кровь.

Только часть этой крови была гримом; остальная сочилась из отметин от клыков, на ее шее.

— Прости меня, — сказал он.

Ее взгляд ожесточился от гнева и ненависти.

— За то что пытался меня убить? — Я не хотел причинить тебе вред, — оправдывался он, — Ни тогда, ни сейчас.

Он он причинил.

Он кинул полотенце на пол и поднял свои пальцы к ране на ее горле.

Она напряглась и отпрыгнула от его прикосновения, и страха, прибавившегося ко всем бурным эмоциям в ее необычного цвета глазах

Она занималась с ним любовью, но она боялась его? — Ты пришла, чтобы убить меня, — понял он, его сердце сжалось — не от страха, а от сожаления.

— И ты думаешь, что можешь это сделать.

Вот почему она не боялась заниматься с ним любовью; у нее был кол для зашиты…и его убийства.

— Я могу это сделать, — настаивала она.

Но ее кол дрожал, так же как дрожали и ее руки.

Коннер накрыл ее руки своими и удерживал их, пока ее грозное оружие не выпало из ее рук.

Когда зубчатое деревянное острие оцарапало его кожу, крови не было.

— Ты не убийца, — сказал он ей снова. — И у тебя нет причин убивать меня.

Ее подбородок поднимался и опускался в неистовом поклоне.

— Ты знаешь, что есть. Ты пытался убить меня. И думал, что убил.

— Да, я думал, что ты мертва, — признал он, его сердце сжималось от всех тех мучений и потерь. — И я страдал от вины за твою смерть, все прошедшие пятьдесят лет.

— Ты страдал? Ее голос надрывался от таких слов.

— Ты страдал? Ты украл у меня мою жизнь. Ты украл мою человечность и превратил меня в…в монстра.

Черт, он тогда заслуживал вины и сейчас.

Он один сделал с ней все те вещи.

— Я не пытался тебя убить.

— Так то, что ты укусил меня, украл мою кровь — было случайностью? — спросила она, тряся головой, не веря.

Ее рыжие волосы рассыпались по ее голым плечам.

— Нет, — признал он, неуверенно вздохнув.

— Я потерял контроль.

— Я никогда и никого не хотел так, как хотел тебя.

Она фыркнула.

— Счастливая я… — Прости.

Он не мог принести достаточных извинений за то, что он сделал ей, за то, во что он превратил ее.

— Я не должен был….но я не хотел терять тебя. Я хотел, чтобы мы были вместе — всегда. Вот почему я пытался обратить тебя.

— Я не верю тебе, — сказала она. — Я не верю ничему, что ты говоришь.

Но ее пристальный взгляд впивался в него, как будто, в его глазах, она искала правду.

— Я не виню тебя за то, что ты мне не веришь, — сказал он.

Он едва ли верил самому себе, когда она рядом. Потому, что даже сейчас, зная как сильно она его ненавидит, как она хочет его смерти, он едва мог устоять перед искушением толкнуть ее на кровать и войти в нее, снова.

— Я не могу поверить, что это ты…

Она затрясла головой.

— Не я. Я уже не та женщина, которой была раньше…из-за тебя.

Он не убил ее, как он считал последние пятьдесят лет, но он забрал у ее жизнь.

— Я был эгоистом. Таким эгоистом. Но я думал, что любил тебя. Я думал, что не мог жить без тебя.

Она засмеялась, но в этом смехе слышалась горечь, а не развлечение.

— И все же ты как-то с этим справился.

— Я думаю, все твои сексуальные похождения помогли тебе забыть все обо мне.

— Я надеялся, что помогут, — смутился он. — Я пытался…забыть о тебе. Но ты всегда была здесь.

Он прижал свой кулак с сердцу, где, несколько мгновений назад, был прижат кол.

— Ты всегда была здесь.

Она потрясла головой, страх вернулся в ее глазах.

Возможно, она боялась того, что он говорит правду.

— Я должна была лучше знать, — сказала она, ее голос был полон отвращения.

— Я должна была знать, какой ты обольститель.

— Я говорю тебе правду, — настаивал он.

Уж если ты не веришь тому, что я говорю, возможно ты поверишь, тому, что я сделаю…

Облокотившись коленями на матрац, он притянул ее на кровать.

Она не сопротивлялась ему, но ее тело напряглось, а глаза расширились.

— Я знаю, что ты можешь сделать, — сказала она, — я знаю, что ты хорош в своем деле.

— Поэтому ты занималась со мной любовью? — поинтересовался он, не в силах сдержать улыбку, тронувшую его губы.

— Потому, что я хорош?. Она покачала головой.

— Ты плохой.

— И ты намеревалась наказать меня, — напомнил он ей.

Деревянным колом в сердце? Орган, подвергающийся опасности, ударил под ребрами, но уже не от страха, а от возможности смерти.

Она ненавидит его так сильно … и у нее есть все причины ненавидеть его.

Может ли он заставить ее любить его? Может ли он заменить то, что он с ней сделал, тем, что он может дать ей? Его любовь…Он прикоснулся к ней, проводя ладонями по ее плечам вниз, по всей длине ее голой спины.

Дрожь охватила ее, и перехватило дыхание.

Он сжал ее бедра и притянул ее к себе, так, что его член уперся в ее плоский живот.

Упругая длина его члена пульсировала напротив ее пупка.

Он хотел войти в нее, чтобы навсегда соединить их тела.

Но он сдержал свои желания, сосредоточив свое внимание на ней.

Он склонил голову, чтобы пройтись губами, по ее носу, потом сместиться к щеке.

Прежде, чем у него появился шанс поцеловать ее она дернулась… и ее рот прильнул к его, стон вырвался из ее горла.

Он проглотил ее стон, поскольку разжал ее губы и скользнул языком в самую сладость ее рта.

Он ощутил вкус крови, его крови.

И ее.

Она прижала руки к его груди, отталкивая его, когда как ее бедра раздвигались перед его эрекцией.

Оторвав свой рот от его, она проклинала его, — Черт бы тебя побрал. Будь ты проклят… Ее ногти впились в его кожу, когда она цеплялась за его плечи и тянула его к себе, снова.

Улыбка скривила его губы от ее нетерпения, ее страсть так же сильна, как и его.

Возможно она ненавидела его не так сильно, как хотела бы…

Но будет ли она в состоянии, когда- нибудь полюбить его…после того, что он ей сделал, что забрал у нее? Ее губы опять прикоснулись к его губам, и он отключил свой мозг.

Он не хотел думать; он хотел только чувствовать и прикасаться и пробовать … каждый дюйм ее тела.

Его грудь прижалась к ее, он давил на нее, пока она не легла на кровать.

Ее ноги раздвинулись, ее колени приподнялись так, что ее бедра качали в колыбели его бедра.

Она выгнулась, и терлась россыпью светло-рыжих завитков о его эрекцию.

Его тело дрожало от желания погрузиться в ее влажный жар, он отодвинулся…и снова сконцентрировал свое внимание на ней.

Он сконцентрировался на ее шелковистой коже, пробегая кончиками пальцев по каждому изгибу и впадинке ее изысканной фигуры.

Она стонала и извивалась на спутанных простынях, выгибаясь под его ласками.

Он снова поцеловал ее, впиваясь в сладость ее губ….скользя своим языком по ее.

Она пробежалась ногтями по его спине, прижимая его к себе….терлась сутью своего желания вверх и вниз по его напряженной эрекции.

Но он по-прежнему отстранялся, не смотря на то, что его тело дрожало от необходимости разрядки.

Вместо того, чтобы скользнуть в нее членом, он скользнул пальцами….водя ими внутрь и наружу ее шелковистого влагалища, как он водил языком между ее губ.

Он прижал свой большой палец к ее клитору, мягко потирая его, когда она извивалась и корчилась под ним.

Он оторвал свой рот от ее, давая возможность стонам и хныканьям слетать с ее губ, когда она приближалась к своему собственному освобождению.

Пока он проводил губами по ее горлу, он боролся с желанием снова попробовать ее, выпить ее сущность.

Он опустился вниз по ее шее к ключице и склонился к ее груди, оставляя только поцелуи, на пути следования его рта вдоль ее тела.

Он остановился на темно-розовых вершинах ее грудей, вбирая сосок между губ.

Пока его язык ласкал чувствительные бугорки, ее тело дернулось, затем начало извиваться под ним, когда ее охватил оргазм.

Она кричала и хваталась за его плечи и спину.

А он скользнул ниже по ее телу и вкусил сладость ее страсти.

Он дразнил ее своим языком, разжигая ее желание снова, пока горячий сок проливался из нее.

Ее руки вцепились в его волосы, подтягивая его обратно.

— Ты — ты мне нужен, — признала она, и ее голос дрогнул от того, что она допускала это.

— Мне нужно, чтобы ты ощутил меня…

Ее отчаянные слова угрожали его контролю, но потом он понял, что давал ей то, что она хотела.

Его.

И он ввел свой член в ее шелковистый жар.

Ее мускулы обхватили его, когда она выгнулась проталкивая его глубже в себя.

Он застонал, его тело дрожало от необходимости двигаться необузданно, пока он не удовлетворит свою острую нужду в высвобождении.

Но он замедлил свой ритм — даже, когда она впилась ногтями уму в зад, убеждая его двигаться быстрее.

Он помедлил, борясь за контроль, таким образом, продлевая оргазм, который накрыл ее.

Она плакала и всхлипывала, слезы лились из ее закрытых глаз.

Он стер поцелуем слезинки. Затем он поцеловал ее губы, глотая эти рыдания освобождения. Он провел ладонями, вниз по ее телу, сомкнув руки вокруг ее полных грудей, поглаживая пальцами ее соски. Она выгнулась подталкивая свои бедра к нему. Затем она просунула руку между ними и погладила основание его члена. Стон вырвался из его горла, когда он потерял свой контроль. Он обхватил ее бедра руками, притягивая их к себе, когда вводил свой член в нее.

Она кончала снова и снова, ее мускулы обхватили его так крепко, что он взорвался внутри нее.

Он поднял и ее и перевернулся так, чтобы упасть на спиной на кровать, но он все еще был в ней, она все еще была частью его. Которой она оставалась на протяжении всех этих пятидесяти лет, даже не смотря на то, что он верил, что она мертва.

Но она была жива. И у него был шанс сказать ей, что он не сожалел о связи с ней.

— Я люблю тебя.

Его слова ударили в нее, с силой кола в сердце.

— Нет, — сказала она, отрицая его заявление, и свою инстинктивную реакцию, ответить взаимностью на него.

Она не может любить мужчину, которого ненавидела последние пятьдесят лет.

— Нет… Рукой на его груди, она оттолкнула саму себя, разрывая объятия его рук.

Если бы она только могла разорвать сексуальные объятия, в которые он ее заключил. Когда она пошевелилась, он усилил хватку внутри нее, разжигая ее желание к нему, заставляя ее хотеть его снова и снова… не смотря на умопомрачительное удовольствие, которое он только что доставил ей.

Беззаветно…как если бы он на самом деле придавал значение словам, которые он произносил, словам, которые согревали его сияющие голубые глаза…

— Нет… — Я люблю тебя, — настаивал он, когда он перемещался под ней, его член твердел и двигался внутри нее.

— Я любил тебя тогда, и люблю тебя сейчас.

Она ахнула … от ощущения, проходящих через нее толчков оргазма.

Она она трясла головой, несклонная верить ему.

— Ты не знал меня тогда…

У них была только та ночь вместе — та нескончаемая ночь.

— Я знал тебя, — утверждал он, когда сомкнул свои руки на ее бедрах и притягивая ее к себе погружая свой член глубже в нее.

— Я знаю кем ты была, до того, как я тебя впервые встретил. Потерянная. Напуганная. Одинокая. Я хотел быть там, для тебя. Навсегда.

Она снова потрясла головой, даже когда двигалась, выгибалась, чтобы принять его глубже в свое тело — к месту, до которого, только он может прикасаться.

— Нет. Если я поверю, что ты только пытался обратить меня, а не убивать, — как он ей говорил, — тогда ты заботился только о том, что ты хотел. Ты хотел, чтобы я была привязана к тебе. Всегда.

Так же, как сейчас, она сама привязала себя к нему. Она должна отделиться от него, прервать связь их тел, до того, как новая связь возникнет между их сердцами и душами. Она не может принять его утверждения; она не может доверять его любви. И именно тогда, когда она противостояла этим эмоциям, страсти, разгорающейся внутри нее… рябь удовольствия нарастала, пока она не начала сотрясаться от очередного оргазма.

Он стонал и напрягался под ней, толкаясь глубже — в первый раз, второй, а на с третьим толчком он кончил. Теплота его высвобождения пролилась внутри нее, как теплота его взгляда проливалась на ее лицо, его глаза светились любовью.

Она хотела поверить в его заботу о ней, но она уже была однажды одурачена этим мужчиной. Она оттолкнулась от него, разъединяя их тела.

— Ты не любишь меня, — настаивала она. — Если бы ты любил меня, ты бы позволил, чтобы это было мое решение. Ты бы дал мне выбрать возможность провести с тобой вечность.

— Я был эгоистичным и глупым, — признал он, прерывисто дыша.

— Но вера в то, что я потерял тебя, что я убил тебя, изменили меня.

Я знаю, что то, что я сделал, было неправильным — что я должен был больше заботиться о том, что хочешь ты, чем о том, чего хочу я.

Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — Нет.