"Можно ли сделать золото. Мошенники, обманщики и ученые в истории химических элементов" - читать интересную книгу автора ( Гофман Клаус)

переписку,- сообщал Рамзай,- и 18 августа, когда британские
естествоиспытатели собрались в Оксфорде, мы сообщили об открытии новой
составной части атмосферы ... аргона".
Рамзай определил атомную массу аргона: 40. Следовательно, его надо было
бы поместить между калием и кальцием. Однако там не было свободного места!
Что же делать? Нашлось немало критиков, отрицавших элементарный характер
нового элемента аргона именно потому, что его некуда поместить в
периодической системе. С большим искусством и упорством Рамзай продолжал
свои опыты для того, чтобы разрешить это противоречие. Вскоре он обнаружил,
что аргон еще более инертен, чем азот, и, очевидно, вообще не реагирует с
каким-либо другим химическим веществом, то есть справедливо оправдывает свое
греческое имя аргон - инертный.
Рамзай вспомнил о сообщении доктора Гиллебранда из Института геологии в
Вашингтоне. В 1890 году американский ученый обратил внимание на то, что при
разложении минерала клевеита кислотами выделяются значительные количества
газа, который он считал азотом. Теперь Рамзай хотел проверить - быть может,
в этом азоте, связанном в минерале, можно было бы обнаружить аргон!
После длительных поисков ему удалось приобрести у продавца минералов
две унции редкой породы. Он разложил ее серной кислотой, однако изучение
собранного газа отложил на время, ибо его увлекли другие исследования.
Только через полтора месяца, в марте 1895 года, английский ученый нашел
время для изучения спектра этого газа. Он был необычайно поражен, когда
обнаружил сверкающую желтую линию, отличающуюся от известной желтой
спектральной линии натрия. Однако прошло некоторое время, пока Рамзай
полностью поверил в это открытие. "Со стыдом сознаюсь,- сказал он в
докладе,- что я разобрал свой спектроскоп, ибо скорее мог поверить в его
неисправность, чем в присутствие нового газа".
Это был новый газ, не известный до той поры газообразный элемент.
Вильям Крукс, который в Англии считался первейшим авторитетом в области
спектрального анализа, сообщил своему коллеге, что пресловутая желтая линия
- та же, что была замечена Локьером и Жансеном в 1868 году в спектре
Солнца: следовательно, гелий есть и на Земле.
Заслуга Рамзая еще и в том, что он нашел способ, как разместить оба
вновь открытых газа в периодической системе, хотя формально места для них не
было. К известным восьми группам элементов он добавил нулевую группу,
специально для нульвалентных, нереакционноспособных благородных газов, как
теперь стали называть новые газообразные элементы. Такое смелое расширение
периодической системы весьма удивило самого Менделеева[45].
Незадолго до своей смерти в 1907 году великий русский ученый сказал, что
Лекок де Буабодран, Нильсон и Винклер только укрепили периодическую систему;
Рамзай же подтвердил ее справедливость[46].
Когда Рамзай разместил благородные газы в нулевой группе по их атомной
массе - гелий 4, аргон 40, то обнаружил, что между ними есть место еще для
одного элемента. Рамзай сообщил об этом осенью 1897 года в Торонто на
заседании Британского общества в докладе, которому дал многообещающее
название: "Об одном еще не открытом газе". Оглядываясь на прошлое, Рамзай
вспоминал: "По примеру нашего учителя Менделеева я описал, насколько
возможно, ожидаемые свойства нового газообразного элемента, который должен
был заполнить "дырку" между гелием и аргоном. Я мог бы предсказать еще два
других газа, однако полагаю, что с прорицанием надо быть поосторожнее..."