"Ленин — Сталин. Технология невозможного" - читать интересную книгу автора (Прудникова Елена Анатольевна)

«Преступные» директивы и военная доктрина

Так каким же был предварительный план ведения боевых действий на начало войны?

Ответы на этот вопрос, конечно, есть, причем прямые и однозначные. Они в военных архивах. Там содержатся разного рода стратегические соображения, оперативные планы с полным обоснованием и прочие весьма лакомые документы. И как только среди историков появится хотя бы один, кто сумеет к ним прорваться, мы получим эти прямые и однозначные ответы.

Не раз и не десять мне приходилось слышать, что войска на границе были изготовлены не для обороны, а для наступления. Иначе почему… и дальше идёт более или менее пространное рассуждение об особенностях расположения войск. (Хотя кто может точно сказать, какой загиб военной мысли привёл к той или иной диспозиции? Помните у Толстого: «Дер эрсте колонне марширт…» Чтобы понять, какая «колонне» и куда «марширт», надо влезть в голову тому генералу, который это придумал.) А потом выступающий плавно переходит к советской военной доктрине.

Военная доктрина государства — это комплекс политических и стратегических воззрений на будущую войну. В современной России она — вполне официальный документ, подписанный президентом. Да, но вовсе не факт, что так же было в 1941 году. Сталинская военная доктрина больше всего напоминает фамильное привидение, которое, несомненно, существует, и которое даже кое-кто видел — но вот, к сожалению, никто из присутствующих не удостоился… Короче говоря, какая-то доктрина, безусловно, была — но то ли она на бумаге не оформлялась, то ли ее так засекретили, что до сих пор раскопать не могут…

Считается, что военная доктрина СССР образца 1941 года была следующей: после нападения Германии разгромить вермахт в приграничных сражениях, перенести войну на территорию рейха — и победить! Об этом говорилось в «настольной книге каждого командира» — повести Шпанова «Первый удар», для выполнения этой задачи были расположены войска на границе. Вроде бы даже существовала идея нанести упреждающий удар…

Только не надо путать это с агрессией. К вопросу об агрессоре, «превентивной войне» и вообще о том, кто на кого хотел напасть… Намерения Гитлера четко зафиксированы планом «Барбаросса». Как только будет найден и опубликован аналогичный план политического руководства Советского Союза, можно будет говорить: да, строился «ледокол» или там асфальтовый каток, не знаю уж… Но поскольку не существует ни одного документа с архивным номером, хотя бы косвенно подтверждающего это, ни даже косвенных доказательств, а только смутные «соображения» и «аналитические разработки»… Ну да, есть такая виртуальная гипотеза — а есть и еще гипотезы, например что это все мировой жидо-масонский заговор…

Итак, об идее упреждающего удара. Недавно был найден в архивах и опубликован документ под названием «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками», датируемый 15 мая, где содержится план такого удара. Документ сей, составленный заместителем начальника Оперативного управления Генштаба Василевским, носит все признаки черновика. Где находится чистовик и существовал ли он вообще — неизвестно. Может, Василевский этот план для тренировки оперативного мышления составлял, а может, компенсировал обиду по поводу сталинского требования «на провокации не поддаваться». А может, это было поручение Жукова, а потом стратеги из армейской верхушки, услышав сталинское: «Вы что, с ума сошли, немцев хотите спровоцировать?», больше к этому плану не возвращались. Что это было, мы не знаем, но бумажка такая все же существует.

В чем разница между упреждающим ударом и превентивной войной? Война, даже превентивная — есть всё-таки деяние политическое, поскольку предполагает хотя бы какую-то политическую инициативу. Вот, Гитлер хочет на нас напасть, у него уже разрабатываются планы, а давайте-ка мы нападем на него сами. И в случае удачи война все списывает, а в случае неудачи начинается долгий гнилой базар на тему, хотел на самом деле или не хотел напасть Гитлер (в нашем варианте гнилой базар идет на тему — хотел или не хотел напасть Сталин).

А упреждающий удар — понятие чисто военное. Гитлер уже сосредоточил войска на границе, он совершенно точно нападет в 20-х числах июня, так давайте числа пятнадцатого врежем по его почти уже готовым к нападению войскам (кстати, удар по чуть-чуть недоизготовленной к наступлению армии — вещь чрезвычайно болезненная и часто даже фатальная). В таком духе и был составлен план от 15 мая, где предусматривалось нанесение упреждающего удара по немецким войскам.

В июне сорок первого года делать это было нельзя по причинам чисто политическим: в этом случае юридические крючкотворы из «мирового сообщества» тут же объявили бы СССР «агрессором» со всеми вытекающими последствиями. Но то в частности, а вообще-то ничего агрессивного здесь нет. Используя эту тактику, и мышь иной раз бросается на кошку и таким образом ухитряется спастись. Что же, мышь — тоже агрессор?

Так что сам факт разработки пресловутого плана от 15 мая абсолютно ничего не доказывает, будь он даже подписан Тимошенко и Жуковым — кстати, опубликование черновика совершенно не означает, что не существовало оформленного начисто и подписанного плана. Но даже если он и существовал, то принят не был, поскольку при точном знании даты нападения Красная Армия никакого упреждающего удара не нанесла.

Что же касается собственно военной доктрины… то с ней тоже все неясно, ибо ее никто не видел. На совещаниях в наркомате обороны не произносилось никаких громких формул, типа «могучим ударом» и так далее, более того, в армии открытым текстом говорили, что это все лозунги для домохозяек, а на самом деле война будет долгой и жестокой. Так что попробуй разбери, что там было с этой самой доктриной…

(Кстати, по поводу наступательных планов Алексей Исаев, который знакомился не только с советским военным планированием, но и с иностранным, ответил кратко: «А у кого они были оборонительными?» И несколько далее: «Вы будете смеяться, но у Финляндии в 30-е годы тоже был наступательный план: предусматривалось наступление в глубь территории СССР»[45]. Правда, финны благоразумно не пытались реализовать эти планы — но согласитесь, в июне 1941 года соотношение сил у сторон было все же не таким, как в декабре 1939-го…)

Если судить не по лозунгам, а по совещаниям высших военных кругов и по действиям советского командования, то громкие фразы как-то сразу выцветают. Потому что настроены были наши генералы на войну долгую и жестокую, и это видно. Что же касается приграничных сражений, тактических ошибок и прочего… то до сих пор европейские армии сыпались перед вермахтом с такой скоростью, что получить представление о его мощи и тактике было затруднительно. Германская армия была объективно лучше, да, но насколько лучше — это оказалось для советских генералов сюрпризом.

…Итак, продолжим прерванную хронику первой военной ночи. В 3 часа 30 минут начались бомбежки наших городов — само собой, Сталину и тем, кто был с ним в эту ночь, доложили об этом мгновенно. Какое самое естественное движение главы государства? Самое естественное — тут же отправиться в наркомат обороны, куда стекалась вся военная информация. Скорее всего, туда они и поехали. Косвенно это подтверждается тем, что Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков и Мехлис пришли в сталинский кабинет одновременно — в 5 часов 45 минут, по всей видимости вместе со Сталиным, присутствие которого в журнале посетителей не фиксировалось.

В 7 часов 15 минут в войска отправилась Директива № 2, подписанная, кроме Тимошенко и Жукова, еще и Маленковым, которого не было в то время в сталинском кабинете — значит, её успели составить и подписать еще в наркомате обороны, а стало быть, составлена она была не позднее 5 часов 30 минут утра[46].

Вот она — та доктрина, которая была в головах у военных. Приказы, отправленные сразу же после получения сообщения о нападении, отражают, естественно, не реальное состояние дел, а предвоенное планирование. Но в целом абсолютно нормальный документ. Какие приказы, спрашивается, следует давать армии через час после нападения? Драпать до Москвы? Тогда зачем вообще размещать войска у границы, надо сразу очищать территорию.

А вот директива № 3 поначалу ставит в тупик.

Однако если чуть подумать, недоумение объясняется просто: мы-то знаем, что на самом деле происходило в то время на границе, а главное, что произойдет в ближайшие месяцы. А они-то не знали!

Давайте возьмём карту. О каких районах идет речь? Сувалковский выступ — это юг Литвы. Замостье, Владимир-Волынский — Украина. Там противник «достиг небольших успехов» — а каких, спрашивается, «больших успехов» можно достичь за несколько часов, при том, что советская армия все-таки сопротивляется? «На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими дли него потерями». На каких-то участках границы их и вправду отбили, а откуда-то не получили информации. Простая логика говорит, что информации, скорей всего, нет из тех мест, где все плохо. Но та же простая логика заставляет вспомнить уровень бардака в Красной Армии, а также состояние её связи.

В общем, судя по донесениям, все обстояло прилично. И тогда военное начальство распорядилось, в точном соответствии с довоенными планами, переходить в наступление. П.2 — это фланговые удары в основание наступающих немецких группировок. Такие удары — совершенно нормальная вещь, ничего ни особо выдающегося, ни особо крамольного они собой не представляют. И я совершенно не понимаю, почему по этому поводу надо воздевать руки и кричать: «Преступление!» Ошибка — возможно, но ошибаются все, в том числе и Гитлер с Наполеоном. А скорее, даже не ошибка, а просто недооценка противника. Ну не дали ни поляки, ни французы возможности получить представление об уровне немецкой противотанковой обороны!

В наркомате обороны не знали, что на самом деле все обстоит несколько не так, как докладывают. В первую очередь они не знали и знать не могли (это выяснилось лишь впоследствии), что в Западном военном округе приказ от 18 июня о приведении войск в боевую готовность вообще не был доведён до командиров частей. Кое-где те все же успели отреагировать на Директиву № 1 до наступления немцев. Чудеса оперативности проявил командир 6-го мехкорпуса генерал-майор Хацкилевич — получив директиву, он объявил боевую тревогу в 2 часа 10 минут и успел до начала войны вывести части в район сосредоточения, так что немецкие бомбовые удары пришлись по пустым городкам[47]. Но это, к сожалению, было исключением, а как правило, в ночь перед наступлением войска сплошь и рядом мирно спали в казармах, накануне войны летчиков отпустили в увольнение, а самолеты оставили в куче на аэродромах, без горючего и боекомплекта. И еще многое, многое другое — короче говоря, армия там была попросту подставлена под удар немцев. Об этих катастрофах не сообщали по одной простой причине — не было связи.

По поводу командующего Западным военным округом генерала Павлова мне лично, невзирая на пол, столько раз приходилось ломать копья, что их обломками можно год печку топить. За что расстреляли эту жертву сталинизма? Кто свалил на него свои ошибки — Сталин или Жуков? И почему именно его, если на соседних фронтах было то же самое?

Да, на соседних фронтах тоже отступали. Но, во-первых, Сталин никогда и никого не карал за то, что человек не справился. Например, после чудовищного керченского поражения его виновники генерал Козлов и представитель Ставки Мехлис были всего лишь понижены в звании и отправлены на другой участок работы. Никто их не сажал и не расстреливал — не за что было. Козлов попросту не справлялся с управлением фронтом, а Мехлис, пытавшийся его заменить, — тоже не справился[48]. Сталин, как хороший кадровик, в этом случае просто нашел провинившимся дело по силам. А во-вторых, еще неизвестно, как сложилась бы судьба командующего КОВО генерал-полковника Кирпоноса, если бы тот не погиб, а вышел из окружения.

Что же касается генерала армии Павлова, то за ним числятся особые подвиги. Кроме того, что он бросил свои сражающиеся части на произвол судьбы — за одно это по законам военного времени полагается пуля, — он еще и игнорировал директиву о приведении войск в боевую готовность, не доведя ее до частей округа. Из книги в книгу кочует трогательная история о том, как товарищ Павлов настолько не ждал ничего плохого, что накануне войны пошел в театр. И лишь в последнее время выяснилось: в театр он пошёл, точно зная, что через несколько часов начнётся война, для подготовки к которой он ничего не предпринял. (Чтобы дальше не плодить сущности, отсылаю читателя к книгам Марка Солонина, который великолепнейшим образом собрал и скомпоновал свидетельства о предательской деятельности генерала Павлова: большинство солонинских душераздирающих примеров относится к его хозяйству.) Интересно, кто-нибудь хотя бы попытался исследовать, как сложился бы начальный период войны, если бы командующий Западным округом даже не проявил чудеса героизма, а просто выполнял приказы?

Если искать ответа на классический вопрос: «Глупость или измена?», то я лично не могу представить себе крупного руководителя, любой степени глупости или разгильдяйства, который в такой ситуации вел бы себя подобным образом — это уже что-то запредельное. И кстати, в 1937 году, после дела Тухачевского, немцы открытым текстом заявляли, что в Красной Армии у них осталось еще достаточно «друзей»…[49]

На предварительном следствии генерал Павлов признался в том, что был участником военного заговора[50], а на суде от своих признаний отказался. Трибунал не стал с этим вопросом особо разбираться — заседание началось в 0 часов 20 минут, а руководство Западного фронта заработало себе высшую меру и без 58-й статьи. В приговор факт заговорщической деятельности тоже не вошел, по совершенно понятной причине — вспомним, какое время стояло на дворе. Наши войска отступали, и совершенно незачем было провоцировать среди них крики: «Измена! Генералы предали!» — и без того кричали. А прочим товарищам генералам надо было просто и четко объяснить, что с ними будет, если они проявят трусость и разгильдяйство. Это не значит, что измены не было — это значит, что трибунал не счёл нужным её озвучить.

А то, что потом их всех реабилитировали, — так это уже совсем другая история.