"Авиация и космонавтика 2009 08" - читать интересную книгу автора

ИЛ-2 ЗА КАДРОМ БОЯ

Олег РАСТРЕНИН

Окончание. Начало в №7/2009 г.

Начиная с 1943 г. количество сквозных пробитий и проломов бронекорпуса Ил-2 резко возросло в сравнении с предыдущими годами, что обуславливалось главным образом переходом немецкой истребительной авиации на крупные калибры пулеметов и пушечное вооружение, а также насыщением войсковых порядков зенитными автоматами калибра 20-37 мм.

Те места винтомоторной группы и других жизненно важных частей самолета Ил-2, которые были слабо защищены броней, оказались и наиболее уязвимыми в бою. К ним относятся: кабина воздушного стрелка (особенно с боков и снизу), блоки мотора у выхлопных патрубков, бро-некарманы (воздушные дефлекторы) в передней и задней части мотора, расширительный бачок водосистемы, винт, маслорадиатор (через щели заслонок) и задний бензобак.

Лобовые бронестекла кабины летчика от попадания малокалиберного снаряда и осколков зенитных снарядов, разрушаясь, давали многочисленные осколки стекла, приводящие к ранениям летчика.

Ввиду того, что воздушный стрелок фактически по пояс был «голым», то их потери в бою с истребителями противника были высокими.

По воспоминаниям ветеранов, если была встреча с немецкими истребителями и велся воздушный бой, то обязательно одного-двух стрелков из состава группы привозили ранеными или убитыми.

Характерный пример, 28 апреля 1944 г. в 683-м шап 335-й шад самолет Ил-2 получил всего лишь одну пробоину сбоку, но воздушный стрелок был убит.

Однако усилить защиту стрелка без кардинальной переделки броне-корпуса было нельзя, так как центровка самолета становилась опасной для полетов.

С внедрением в серийное производство в начале 1944 г. Ил-2 с крылом увеличенной по передней кромке крыла стреловидностью появилась возможность улучшить и защиту воздушного стрелка. К 1 июня 1944 г. были разработаны удлиненный бронекорпус с перераспределенной толщиной брони, включающий кабину стрелка, и ремонтный комплект дополнительной брони стрелка. Ремкомплект предполагалось устанавливать на уже выпущенные Ил-2 «крыло со стрелкой» с обычным бронекорпусом силами тех-состава строевых частей.

Верхняя передняя часть нового бронекорпуса выполнялась из дюралюминовых листов, поскольку, как показал боевой опыт, она практически не поражалась в воздушных боях. Вертикальная бронеплита под капотом и бронедиск за втулкой винта заменялись дюралевыми. Толщина нижних боковых стенок капота мотора увеличивалась до 6 и 8 мм, а толщина боковых стенок кабины пилота, наоборот, уменьшалась до 4 и 5 мм. Кабина стрелка целиком имела 5-мм броню. Передняя и средняя части бронекорпуса, как и ранее, выполнялись из броневых листов толщиной от 4 до 6 мм. В сравнении с серийным Ил-2 общий вес металлической брони увеличился на 55 кг.

Ремкомплект включал в себя девять бронеплит толщиной по 5 мм каждая, соединенных между собой уголками и болтами. Их сборка проводилась по заранее просверленным отверстиям. Два подготовленных техника монтировали кабину стрелка за два дня. Вес бронедеталей с креплением не превышал 41 кг.

При установке удлиненного бронекорпуса деревянная часть фюзеляжа укорачивалась на 1135 мм. Монтаж дополнительной брони изменений в конструкции самолета не требовал.

Вооружение в целом соответствовало серийным вариантам Ил-2 с обычным бронекорпусом, но бомбовая нагрузка ограничивалась 400 кг.

Модифицированный самолет Ил-2 производства московского авиазавода № 30 с «длинным» бронекорпусом успешно отлетал программу государственных испытаний в период с 14 по 28 августа, а серийный Ил-2 этого же завода с дополнительной броней стрелка-с 16 по 18 сентября 1944 г. Оба самолета испытывались одной и той же бригадой.

Самолеты показали хорошую управляемость и продольную устойчивость. Однако отмечалось, что более задняя центровка самолета Ил-2 с дополнительным бронированием кабины стрелка ухудшила его продольную устойчивость. Ведущий летчик-испытатель инженер-майор А. В. Синельников в разделе «Летная оценка самолета» указывал: «прогрессивное увеличение веса самолета Ил-2 до 6355 кг считаю ненормальным и крайне нежелательным, так как в конце концов это приведет к резкому ухудшению взлетных свойств и усложнению техники пилотирования». Тем не менее в заключении отчета делался вывод: «эксплуатацию такого самолета считать возможным».

В отношении самолета с удлиненным бронекорпусом никаких недостатков в части управляемости не отмечалось, поскольку вследствие перераспределения толщины брони центровка самолета даже сместилась несколько вперед в сравнении с серийным самолетом.

Не дожидаясь окончания испытаний, член Военного совета ВВС КА и одновременно заведующий авиационным отделом ЦК ВКП(б) генерал-полковник Н.С. Шиманов обратился к А.И. Шахурину с просьбой ускорить внедрение в серийное производство штурмовиков Ил-2 с новым бронекорпусом, а также комплектов полевого варианта дополнительного бронирования кабины стрелка, «как отвечающих требованиям ВВС и опыту воздушной войны».

Несмотря на требование ВВС, решение о запуске Ил-2 с улучшенным бронированием в серийное производство так и не последовало. Наркомат авиапромышленности ограничился лишь распоряжением о налаживании производства полевых комплектов дополнительного бронирования стрелка.

Штурмовики Ил-2 продолжали выпускаться авиазаводами со старым вариантом бронекорпуса. При этом часть штурмовиков комплектовалась дополнительной броней кабины стрелка. В общей сложности к февралю 1945 г. было выпущено 800 комплектов дополнительной брони.

Как это ни странно, но комплекты дополнительного бронирования отправлялись в действующую армию железнодорожными эшелонами, которые находились в пути до двух-трех (!) месяцев…

По этому поводу начальник Главного управления заказов ВВС генерал-лейтенант Н. П. Селезнев докладывал Н. С. Шиманову: «…массовый выпуск Ил-2 с удлиненным бронекор-пусом задерживается исключительно приказа по НКАП… отправка ремонтного варианта бронекорпуса в части по железной дороге является нетерпимой…»

После «накачки» сверху дело сдвинулось с мертвой точки, и к концу года 1-й и 30-й авиазаводы сумели поставить в строевые части 593 самолетов Ил-2 с удлиненным бронекорпусом.

Штурмовики с «длинным» бронекорпусом на фронт не попали, а вот дополнительная броня стрелка была с успехом испытана в боях. Так, в 311-й шад 1 -й ВА был случай, когда в кабину воздушного стрелка попали два 20-мм снаряда, но стрелок остался жив…

Между тем в строевых частях также пытались улучшить защиту воздушного стрелка, используя для этого различные «подручные» средства.

Так, сразу же после появления на фронте самолетов Ил-2 «крыло со стрелкой» в некоторых штурмовых авиаполках по инициативе воздушных стрелков делались попытки усилить защиту путем размещения на полу кабины стрелка небольших бронеплит. В частности, как следует из документов, такие «доработки» кабины стрелка выполнялись в частях 1-го гвардейского и 7-го штурмовых авиакорпусов. Причем иногда для этой цели снимались бронекрышки с капота мотора.

Надо сказать, эта несложная рационализация в бронировании кабины стрелка незамедлительно сказалась на снижении санитарных потерь.

Отметим, что впервые бронекрышки с капота мотора были использованы для защиты воздушного стрелка еще летом 1943 г. в 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии. Помощник командира дивизии по воздушно-стрелковой службе инженер-капитан Дмитриев в своем отчете за июль 1943 г. докладывал: «Проведенный опыт подкладки под пол воздушного стрелка боковых бро-нещечек мотора показал хорошие результаты. В 76 Гв.шап было два случая прямого попадания снарядов от пушки Эрликон в подложенный щит, в обоих случаях стрелки остались невредимыми». Однако тогда эта практика широкого распространения не получила, так как из-за смещения центровки самолета назад полеты становились опасными. По этой причине инженеры полков и дивизий отказывались санкционировать такую доработку Ил-2.

Из других предложений следует отметить инициативу инженерно-технического состава 212-й шад по защите летчика на самолете Ил-2, который часто получал ранения головы и верхних конечностей от попадания осколков снарядов и пуль в щель между подвижной частью фонаря кабины и верхней броней над бензобаком. Чтобы защитить летчика, предложили «сделать подковообразной бронепластинку на подвижном фонаре для отражения рикошетирующих от задней брони бензобака пуль и осколков». «Существующее положение влечет к ранению летчика и выводу из строя приборов рикошетирующими пулями и осколками», - указывалось в отчете дивизии о боевой работе в августе 1942 г.

К сожалению, ОКБ Ильюшина не смогло оперативно отреагировать и внести соответствующие изменения в конструкцию самолета. Между тем ранения летчиков в голову, шею и верхнюю часть туловища были довольно значительными. Например, в 233-й и 311-й шад только с июля 1943 г. по февраль 1944 г. подобным образом получили ранения 70 летчиков.

Весьма частым явлением были поломки и аварии самолетов Ил-2 из-за крайне неудачного расположения агрегатов воздушной системы уборки и выпуска шасси и тросов аварийного выпуска шасси, которые легко повреждались пулеметно-пушечным огнем и осколками зенитных снарядов. В среднем в 71% случаев повреждения органов приземления (пирамида, подкосы, цилиндры выпуска, воздушная проводка и т.д.) поломки и аварии происходили именно по причине выхода из строя агрегатов уборки шасси. Почти во всех случаях при посадке происходили поломки винтов, консолей крыла и т.д.

Недостаточное давление в воздушной магистрали системы выпуска и уборки щитков, а также и неудачное расположение воздушной системы приводило к тому, что в боевых условиях, когда крыло Ил-2 получало значительные повреждения, щитки часто выпускались неравномерно. Поведение самолета резко менялось. Самолет буквально закручивало вокруг продольной оси. Поскольку на Ил-2 отсутствовал «прибор, контролирующий выпуск щитков», то для летчика крутка самолета являлась полной неожиданностью. Вовремя среагировать он не успевал. В результате самолет переворачивался через крыло и врезался в землю. По этой причине, выполняя посадку на поврежденных штурмовиках, летчики старались не выпускать щитки.

Боевой опыт и полигонные испытания показали, что для поражения Ил-2 было достаточно в среднем 1 -2 попаданий снарядов калибра 37 мм или 3-4 попаданий 20-мм снарядов.

Попадание одного снаряда калибра 37 мм или 20 мм в любую часть мотора Ил-2 приводило к разрушению блока цилиндров, масло- и водопроводов, маслобака, маслофильтра и т.д.

Одного попадания таких снарядов в бортовую броню кабины летчика, в передний и задний бензобаки было достаточно для вывода штурмовика из строя. При этом очень часто оказывались перебитыми тросы управления рулем поворота, приборное «хозяйство» приходило в негодность, а осколки от взрыва проникали в кабину стрелка, поражая последнего. При пробитии бензобаков, как правило, они загорались и взрывались.

Монококовая конструкция фюзеляжа Ил-2 оказалась довольно живучей, особенно после ее усиления летом 1942 г., и выдерживала значительное число попаданий пуль и малокалиберных снарядов. Для того чтобы разрушить фюзеляж, необходимо было обеспечить шесть-семь попаданий в него 20-мм фугасных снарядов. Однако попадание в фюзеляж даже одного снаряда с высокой вероятностью приводило к перебитию его осколками тросов управления рулем поворота штурмовика. Статистика боевых поражений Ил-2 показывает, что в 57% случаев попадания снарядов в фюзеляж Ил-2 происходило перебитие тросов управления рулем поворота и 7% попаданий приводили к частичному повреждению трубчатых тяг рулей высоты. Кроме этого, осколки снарядов изнутри превращали в решето обшивку фюзеляжа, от взрывной волны и осколков разрушались стрингеры, рамы, пробивалась бронеперегородка стрелка, который, естественно, поражался.

В случае попадания в фюзеляж 37-мм снаряда, в лучшем случае самолет удавалось посадить на фюзеляж, в худшем - самолет падал с оторванным хвостом.

По мнению инженеров полков, почти при любых повреждениях хвостового оперения Ил-2 это слабо влияло на управляемость самолета. Имелись случаи, когда огнем зенитной артиллерии и истребителей перебивались киль, лонжерон и узел крепления стабилизатора, повреждались лонжерон и обшивка рулей высоты. Однако самолет оставался управляемым и приводился летчиками на свою территорию.

Ил-2 не терял управления и при повреждении тросов руля поворота и одной из тяг элеронов. Более тяжелыми были случаи вывода из строя управления рулями высоты, поскольку самолет, как правило, «терял управляемость». Например, 25 октября 1942 г. на Ил-2 летчика капитана Ныркова из 312-го шап предположительно были перебиты тяги управления рулем высоты. Самолет стал неуправляемым, сразу же перешел в крутое пикирование и упал в районе цели.

По этой причине личный состав штурмовых авиачастей уже с декабря 1941 г. своими силами устанавливал на Ил-2 дублированное управление рулем высоты и требовал выполнить такую доработку на серийных штурмовиках. Однако бюрократическая машина даже во время войны «работала» на полную мощь. Директора авиазаводов не могли добиться от руководства соответствующего разрешения. Заводской вариант дублированного управления рулем высоты на Ил-2 стал устанавливаться только с июля 1943 г.

Двухлонжеронное крыло Ил-2 смешанной конструкции, как показывает анализ боевых повреждений, имело не очень высокую живучесть. При попадании малокалиберных снарядов происходил срыв и разрушение стрингеров и обшивки на большой площади: до 3-5 м2 - для снарядов калибра 37 мм, и до 1,5 м2 - для 20-мм снарядов. При этом «самолет Ил-2 становился трудноуправляемым и стремился сорваться в штопор».

Дело в том, что обшивка не прикреплялась к нервюрам, а только к стрингерам. Стрингеры же, сами плохо прикрепленные к нервюрам, легко срывались взрывной волной вместе с обшивкой и разрушались.

Цельнометаллическое крыло обладало значительно большей стойкостью, размеры разрушения были существенно ниже. Как отмечалось в документах, «плоскости с металлической обшивкой легко переносят повреждения от огня зенитной артиллерии и истребителей противника». Самолеты возвращались с боевого задания, имея 100-120 осколочных и пулевых пробоин. Выходные отверстия, полученные, например, от 20-мм снарядов, практически отсутствовали. Наблюдались лишь вздутия обшивки и множество небольших отверстий до 25-35 мм от осколков на площади около 1,5 м2. Каких-либо особенностей в поведении самолета в воздухе не отмечалось.

Если с пробоинами в металлическом крыле технический состав достаточно легко боролся путем наложения латок из дюраля, то с деревянными плоскостями приходилось изрядно повозиться. Очевидно, все это существенно удлиняло сроки восстановления поврежденных штурмовиков.

Вместе с тем инженеры полков указывали, что пулевые, осколочные и даже снарядные пробоины центроплана, если не затрагивали горизонтальных полок лонжерона, заметного влияния на изменение прочности конструкции не оказывали: «самолет рассыпается в воздухе только в тех случаях, когда прямым попаданием снаряда разбиваются оба стыковых узла крепления центроплана с плоскостью».

Интересная деталь. Крепление дюралевой обшивки к стрингерам и нервюрам с помощью потайных заклепок для улучшения аэродинамики самолета оказалось совершенно неудовлетворительным с точки зрения боевой живучести. При разрыве снаряда, под действием взрывной волны, головки заклепок легко прорываются в отверстия в обшивке, и обшивка отрывается от стрингеров, нервюр и лонжеронов на большой площади.

Положение спасал удачно выбранный аэродинамический профиль крыла - Clark-YH. Крыло не теряло несущих свойств даже при значительном разрушении обшивки. Собственно говоря, именно по этой причине летчикам удавалось дотянуть до своей территории или аэродрома, когда разрушено полкрыла.

При рассмотрении боевой живучести самолетов значительный интерес представляет вопрос о количестве пробоин и повреждений, полученных в среднем одним самолетом.

По данным инженерно-авиационной службы 15-й ВА самолеты Ил-2 в 1943 г. в общей сложности получили 3580 боевых повреждений и пробоин от огня зенитной артиллерии и истребителей противника, в 1944 г. - 6494, и в 1945 г. - 1690. При этом основная доля повреждений приходилась на прямые попадания снарядов зенитной артиллерии, главным образом малокалиберной: 1943 г. - 1827, 1944 г. -3921, 1945 г. - 871. Несколько меньше было повреждений от осколков зенитных снарядов: 1943 г. - 1567, 1944 г. -2456, 1945 г.-761.

Незначительная доля повреждений Ил-2 от огня истребителей люфтваффе - от 1 ,8% до 5,2%, отчасти является следствием того факта, что пуле-метно-пушечная очередь истребителя наносит более серьезное поражение Ил-2, чем огонь зенитной артиллерии, ибо затрагивает сразу несколько силовых элементов конструкции самолета. В результате большого комплекса повреждений Ил-2 уже не мог продолжать полет и падал. Поэтому среди штурмовиков, возвратившихся на свой аэродром или севших вынужденно на своей территории, с повреждениями от огня истребителей было значительно меньше, чем с повреждениями от зенитного огня.

Если учесть средний самолетный парк армии за 1943-1945 гг., то получается, что количество пробоин и повреждений, полученных каждым самолетом Ил-2 до его выхода из строя (списания), равно 39-50. То есть Ил-2 с таким количеством отремонтированных повреждений продолжал боевую работу. Наибольшее зафиксированное в армии количество повреждений и пробоин, полученных одним самолетом Ил-2, достигало 326. При этом самолет после ремонта ввели в боевой строй!

Для сравнения, истребители Як-9 выдерживали в среднем 2-4 пробоины, а бомбардировщики Пе-2 не более четырех.

По опыту штурмовых частей и соединений 3-й воздушной армии одна вынужденная посадка самолетов Ил-2 приходилась в 1942 г. на 136 ч налета, в 1943 г. - на 167 ч, в 1944 г. -на 237 ч.

В строевых частях эксплуатировалось значительное число самолетов Ил-2, совершивших в ходе боевой работы по 3-4 и более посадок на фюзеляж.

Ремонт и восстановление Ил-2 после боевых повреждений или посадки на фюзеляж серьезных затруднений не вызывал. Конструкция самолета позволяла выполнять скоростные ремонты средствами полевой ремонтной сети ПАРМ-1 и ПАРМ-3. При этом ремонт был возможен для всех видов повреждения самолета Ил-2 за исключением лонжеронов центроплана и крыла в наиболее нагруженных местах, да и то это объяснялось лишь отсутствием профилей из специальных сталей и стойкого режущего инструмента.

Единственная сложность обычно была связана с ремонтом бронекорзины маслорадиатора и ее арматуры севшего на фюзеляж Ил-2, так как экипажу или техническому составу эвакуационной команды было сложно добраться до крана слива масла и охлаждающей жидкости - без подъема самолета или специальных подкопов под броню бронекапоты открыть было нельзя. Зимой эти работы были связаны с большим риском «заморозить» мотор. Кроме этого, всякая деформация полок лонжеронов надолго выводила самолет из строя или приводила к его списанию, поскольку выправить лонжерон в полевых условиях было невозможно. Имелись затруднения при ремонте «ребро атаки 8-й нервюры до консоли, из-за отсутствия подходов к заклепкам при клепальных работах по ремонту обшивки».

Как следует из документов инженерно-авиационной службы ВВС КА, на единицу ремонта самолетов Ил-2 в среднем затрачивалось 35 человеко-часов на мелкий ремонт и до 1100 человеко-часов на аварийный.

Здесь уместно привести некоторые цифровые показатели, которые позволяют несколько иначе взглянуть на боевую живучесть штурмовиков Ил-2.

Так, средний налет Ил-2, приходящийся на одну боевую безвозвратную потерю штурмовика, в дивизиях 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса за период с декабря 1942 г. по апрель 1944 г. составил 106 самолето-вылетов. Одна безвозвратная потеря летчика приходилась на 155, а воздушного стрелка - на 153 самолето-вылетов. При этом потери от зенитной артиллерии и истребительной авиации оказались почти равными: 48,6% всех потерь пришлись на огонь зенитной артиллерии, остальные 51,4% потерь - на огонь истребителей люфтваффе.

Если учесть все возвратные (севшие на вынужденные посадки и возвращенные в строй) и безвозвратные потери (все списанные самолеты), то средний налет понижается до 40-45 самолето-вылетов на одну потерю Ил-2.

В частях 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии в период ликвидации Никопольского плацдарма с 19 ноября 1943 г. по 8 февраля 1944 г. показатель живучести Ил-2 оказался равным 146 самолето-вылетам на одну безвозвратную потерю самолета и 48 боевым самолето-вылетам с учетом убыли самолетов, получивших повреждения и вынужденно севших на своей территории. При этом каждый 11-й боевой вылет сопровождался повреждением Ил-2 от зенитного огня.

Естественно, в периоды некоторых операций потери штурмовиков и экипажей, отнесенные к налету, могли превышать указанные выше цифры.

Важно учитывать, что в ВВС КА в оперативных сводках, донесениях и отчетах обычно указывались как возвратные, так и безвозвратные потери, отнесенные к выбранному периоду. Тогда как часть самолетов, севших на вынужденные посадки, через какое-то время восстанавливалась и возвращалась в строй.

Для характеристики живучести самолетов Ил-2 можно привести данные о боевой работе 211-й шад 3-й ВА за период с августа 1943 г. по май 1945 г. За это время дивизия выполнила 7000 самолето-вылетов. В 6500 вылетах самолеты Ил-2 получили повреждения. Из них в 6160 случаях летчикам удалось совершить благополучную посадку на свой аэродром. Еще в 72 случаях летчики вынужденно сажали самолеты вне аэродрома. Всего же убыль материальной части 211-й шад составила 260 самолетов.

Силами ПАРМ-1 и технического состава полков дивизии было отремонтировано и введено в строй 6000 самолетов из числа совершивших посадки на свой аэродром и 54 Ил-2 - из числа севших вынужденно вне аэродрома. Остальные самолеты были списаны (18 Ил-2) или отправлены в тыл на ремонтные заводы (160 Ил-2).

Введенная в бой в октябре 1943 г. «молодая» 311-я шад 1-й ВА имела за пять месяцев (по февраль 1944 г.) 68 безвозвратных потерь самолетов Ил-2 и 39 летчиков, что составляет потерю одного самолета Ил-2 на 11,4 боевых вылетов и одного летчика на 20 боевых вылетов.

В то же время 233-я шад 1-й ВА, имевшая значительный боевой опыт, за весь 1943 г. потеряла в бою 11 1 самолетов Ил-2 и 100 летчиков. Это составляет потерю одного самолета на 37,2 боевых вылетов и одного летчика на 41 боевой вылет.

За январь и февраль 1944 г. обе дивизии потеряли 34 самолета и 27 летчиков, что составляет одну потерю Ил-2 на 30,7 боевых вылетов и одного летчика на 39 вылетов.

По опыту штурмовых частей и соединений 2-й воздушной армии на одну боевую потерю самолета Ил-2 в среднем приходилось: 33 боевых вылета - в 1943 г., 49 - в 1944 г., 75 -в 1945 г.

При этом в ходе Львовско-Сандомирской наступательной операции налет на одну боевую потерю самолета Ил-2 составлял 62 боевых вылета (67 ч налета), а в Берлинской операции - 97 вылетов (101 ч налета).

По опыту 15-й воздушной армии на каждые 100 самолетов Ил-2, получивших повреждения от огня зенитной артиллерии и истребительной авиации противника, приходилось всего: в 1943 г. - 1,34, в 1944 г. - 4,9, в 1945 г. - 3,25 боевых потерь Ил-2. Для сравнения, на каждую сотню поврежденных истребителей Як-9 приходилось 18 боевых потерь в 1943 г., 24 - в 1944 г. и 54 - в 1945 г., а истребителей Ла-5 - 23 в 1943 г. и 65 в 1944 г.

Потери Ил-2 от огня зенитной артиллерии с каждым годом войны неуклонно возрастали, а потери от истребителей, наоборот, снижались при одновременном увеличении количества самолето-вылетов. Превышение потерь Ил-2 от зенитного огня над потерями от истребителей противника достигало 2,5-4,5 в зависимости от конкретных условий проводимых операций.

Боевые потери штурмовиков за все годы войны составили 10759 самолетов ВВС КА (28,9% к общему числу потерянных в войне самолетов) и 807 Ил-2, потерянных ВВС ВМФ.

В среднем каждые 7-8 месяцев войны парк самолетов Ил-2 в воздушных армиях полностью обновлялся. Для сравнения, самолетный парк бомбардировочной авиации за год войны обновлялся в среднем на 40-70% от своего среднего состава.

Как следует из документов, боевые безвозвратные потери летного состава штурмовой авиации ВВС КА за период 1943-1945 гг. в 1,8 раз превысили боевые санитарные потери. В истребительной авиации за этот же период времени соотношение боевых санитарных и безвозвратных потерь составило 1:2,0, а в бомбардировочной авиации - 1:2,1.

Боевые безвозвратные потери летного состава штурмовой авиации за все время войны составили 7837 человек (28,4% общих боевых потерь ВВС КА), истребительной авиации - 11874 (43%), бомбардировочной авиации - 6613 (24%), разведывательной авиации - 587 (2,1%), и вспомогательной авиации - 689 (2,5%) человек.

Если проследить распределение ранений летного состава по годам войны, то получается следующая картина. В 1941 г. летный состав ВВС КА в 56% случаев получал ранения от осколков авиационных пушек, в 15% - от осколков зенитных снарядов и в 29% - от пулевых попаданий. Соответственно, в последующие годы распределение ранений имеет вид: 54,2%, 12,4% и 33,4% - в 1942 г., 47,3%, 36,2% и 16,5% - в 1943 г., 38,4%, 51,4% и 10,2%-в 1944 г.

То есть осколочные ранения, нанесенные снарядами авиапушек, преобладали над пулевыми ранениями. При этом доля осколочных ранений от снарядов авиапушек с каждым годом уменьшалась. Одновременно возрастала доля ранений, нанесенных осколками снарядов зенитной артиллерии. Это обстоятельство объясняется тем, что в начале войны немецкая истребительная авиация обладала господством в воздухе, а к середине войны его утратила. Параллельно этому процессу шло усиление зенитной артиллерии противника.

Распределение ранений по виду ранящего оружия у летного состава штурмовой авиации проиллюстрируем на примере 4-й воздушной армии. Согласно документам, распределение поражений летчиков-штурмовиков 4-й ВА в 1942 г. включало: пулевые - 13,1%, осколочные ранения от зенитной артиллерии - 48,1%, осколочные ранения от истребительной авиации - 21,3%, травмы при авариях на посадке - 6,1%, травмы при авариях на взлете - 1,1%, комбинированные травмы - 2,2%, ожоги - 8,1%.

Видно, что ранения, нанесенные зенитной артиллерией противника, преобладают над ранениями от стрелково-пушечного вооружения истребителей - 48,1% и 34,4% соответственно.

Анализ локализации ожогов показывает, что если все ожоги летчиков взять за 100%, то ожоги головы составляли 36,6%, 10% - ожоги туловища, 50% - верхних конечностей, 3,4% - нижних конечностей. Если за 100% взять все ранения летчиков, то 30,4% составляли ранения головы, 16,6% - туловища, 23,3% - верхних конечностей, 29,7% - нижних конечностей. Все остальные случаи относятся к ушибам и травмам: голова - 46%, туловище - 23%, верхние конечности - 16,5%, нижние конечности - 14,5%.

Как следует из документов, убыль воздушных стрелков Ил-2 в боях примерно в 1,5-2 раза превышала убыль летного состава. При этом среди категории погибших количество воздушных стрелков и летчиков было примерно одинаковым, а среди категории раненых воздушные стрелки в 2-3 раза опережали летчиков.

Помощник командира 1-й гшад по воздушно-стрелковой службе инженер-капитан Дмитриевский докладывал, что в ходе боев по освобождению Донбасса по ранению вышли из строя 36 воздушных стрелков и 13 летчиков. Из этого числа возвратились в строй 8 летчиков и 23 воздушных стрелка.

Согласно заключению врача дивизии наиболее частыми ранениями воздушных стрелков являются ранения в ноги, как от зенитной артиллерии, так и от истребительной авиации: «Стрелок не имеет броневой защиты снизу и с боков, что ведет к его поражению даже осколками снарядов, рвущихся в непосредственной близости от кабины».

Второе место занимали ранения в спину, в бока, шею и затылок: «Эти ранения получаются от осколков, попадающих в бронеплиту, которые рикошетируют».

Менее частыми оказались ранения воздушных стрелков в руки, а также ранения головы, лица, полости живота, «так как весь торс, руки, голова защищены телом пулемета и турель-ной установкой». Открытыми зонами поражения стрелков является нижняя часть тела снизу, а также с боков.

По опыту боевых действий частей 225-й шад в период с мая 1942 г. по октябрь 1943 г. потери летчиков и воздушных стрелков составили 519 человек - или 1 1,8% к выполненным боевым самолето-вылетам, в том числе 6,9% безвозвратных и 4,9% санитарных потерь. Из 305 человек безвозвратных потерь 269 человек считались безвести пропавшими, остальные погибли. В общей сложности ранения получили 158 летчиков и 56 воздушных стрелков. Из числа санитарных потерь 36 человек (16,8%) были ранены в результате огня зенитной артиллерии, 101 авиатор (47,2%) - истребителями люфтваффе, 47 (22,0%) -в боевых летных происшествиях, 2 (0,9%) - при бомбардировках противником аэродромов, и причины ранений 28 человек (13,1%) установить не удалось. Дивизионный врач майор медицинской службы Попов зафиксировал за этот период времени 56 тяжелых и 158 легких ранений летного состава дивизии. При этом из 214 раненых 110 получили ранения первично (51,4%), 67 (31,3%) -вторично, 31 (14,5%) - третий раз, 6 (2,8%) - четвертый раз. В госпиталь было направлено 116 авиаторов и 64 - в войсковой лазарет БАО. Остальные летчики и воздушные стрелки проходили лечение в медпункте аэродрома. Впоследствии к боевой работе возвратилось 186 человек, 24 - летать больше не могли, но сохранили трудоспособность и в дальнейшем возвратились к труду, остальные 4 авиатора от полученных ранений стали инвалидами.

Наибольшее количество ранений летчиков 225-й шад приходилось на нижние (30,4%) и верхние (22,8%) конечности и череп (24,7%). Примерно 6,9 % составили ранения в лицо, 3,2% - в шею, 4,4% - в грудь, 3,8% - в живот, 2,5% - в позвоночник, и 1,3% ранений - в область таза.

Воздушные стрелки получали ранения главным образом в верхние (39,3%) и нижние конечности (32,1%). Остальные ранения почти равномерно распределялись по области локализации: череп (3,6%), лицо (3,6%), шея (3,5%), грудь (5,4%), живот (3,6%), позвоночник (3,5%), таз (5,4%).

Усредненные данные по локализации ранений летного состава штурмовой авиации по всем воздушным армиям и за весь период войны дает следующую картину: 8% всех ранений пришлось на череп, 14,5% - лицо, 1 % - шею, 7,4% - грудную клетку и позвоночник, 2,7% - живот и таз, 23,3% - верхние конечности, 26,8% - нижние конечности, 16,4 - множественные ранения (повреждения).

Локализация ранений летного состава истребительной и дневной бомбардировочной авиации, как оказалось, почти совпадает с распределением для штурмовой авиации: череп - 8% и 8,9%, лицо - 10,7% и 14,2%, шея - 1,5% и 0,8%, грудная клетка и позвоночник - 7,3% и 8%, живот и таз - 3,3% и 5,2%, верхние конечности - 20,1% и 24,1%, 32,7% и 27,5% - нижние конечности, 16,4 и 11,3 - множественные ранения (повреждения), соответственно.

Распределение боевых потерь за всю войну по степени подготовки летчиков-штурмовиков показывает, что 27% всех потерь приходится на первые 10 боевых вылетов на фронте, 40% потерь составляли летчики, имевшие налет от 10 до 30 боевых вылетов, примерно18% - от 30 до 50 вылетов, около 10% - от 50 до 100 вылетов, 4% - от 100 до 150 вылетов, и 2% - свыше 150 боевых вылетов. При этом потери комсостава (командиры полков, эскадрилий, звеньев, их заместители и старшие летчики) составили примерно 41% от общего числа потерь летчиков-штурмовиков, остальные потери составили рядовые летчики.

Другими словами, с повышением мастерства летного состава резко уменьшается вероятность его поражения от огня противника в бою.

Весьма интересный результат получается, если привести общее количество погибших и раненых летчиков и воздушных стрелков к 100 боевым вылетам.

Как следует из документов, санитарные потери штурмовой авиации в ходе войны составляли 0,2-1 человека на 100 вылетов, безвозвратные потери колебались в пределах 0,7-2,1 человека на 100 вылетов.

Для сравнения, в истребительной авиации санитарные потери на протяжении всей войны находились в пределах 0,1-0,7 и безвозвратные 0,4-1,2 человека на каждые 100 вылетов, а в бомбардировочной авиации - 0,2-1,3 и 0,5-4,6 соответственно.

Если проанализировать распределение потерь летного состава (санитарных и безвозвратных) по отдельным операциям и периодам войны, то прослеживается следующая закономерность: наши ВВС несли наибольшие потери в оборонительных операциях и в первые дни наступательной операции, когда противник оказывал наиболее сильное сопротивление.

Например, боевые потери штурмовой авиации в Сталинградской оборонительной операции в 2,7 раза превысили потери в период контрнаступления, потери истребительной авиации - в 1,2, а бомбардировочной авиации - в 2,3 раза. В оборонительном периоде битвы под Курском потери на каждые 100 самолето-вылетов оказались также выше потерь периода наступления: по штурмовикам - в 1,6 раза, по истребителям - в 1,4 раза, по бомбардировщикам - в 1,7 раза.

После завоевания ВВС КА в 1944 г. господства в воздухе потери резко упали. Так, в Львовско-Сандомирской операции штурмовая авиация в среднем теряла 0,53 человек летного состава на каждые 100 самолето-вылетов, истребительная - 0,22, бомбардировочная - 1,8, а в Берлинской операции - 0,27, 0,12 и 0,32 человека соответственно. При этом в период Львовско-Сандомирской операции в 5-м шак 5-й ВА первые три дня дали 88% и последующие 10 дней всего 12% всех санитарных потерь за операцию.

Таким образом, самыми живучими и выносливыми боевыми машинами в ВВС КА являлись штурмовики Ил-2, несмотря на то, что им приходилось вести боевые действия в наиболее неблагоприятных условиях, как в смысле интенсивности огня зенитной артиллерии, так и воздействия истребителей противника. Принятая система боевой живучести, основанная на бро-некорпусе, защищавшем жизненно важные части самолета и экипаж, системе заполнения бензобаков нейтральным газом и частичном дублировании в системе управления, в целом сыграла свою роль, хотя и не отвечала в полной мере требованиям войны. В эксплуатационном отношении и по надежности самолет вполне соответствовал уровню, который мог обеспечить советский авиапром в то время. На фоне других отечественных боевых самолетов Ил-2 выглядел более чем прилично - где-то хуже, где-то лучше остальных. Важно, что конструкция самолета отвечала как требованиям массового производства в условиях военного времени, так и жестким требованиям ведения боевых действий, эксплуатации и ремонта в полевых условиях.

Подытоживая, можно смело утверждать, что Ил-2 во всех отношениях оказался удачным самолетом и слава конструкторского коллектива, создавшего его, вполне заслуженная.

Автор выражает искреннюю благодарность А. Драбкину, О.В. Корытову, К. Чиркину, Г. Ф. Петрову, Г. П. Серову, Г. О. Слуцкому за помощь и поддержку при подготовке настоящей работы.