"Как написать гениальный детектив" - читать интересную книгу автора (Фрэй Джеймс Н.)

XVI. Гениальный стиль

Гениальный детектив - это в первую очередь гениальный сюжет. До настоящего момента в этой книге мы учились шаг за шагом строить детективный сюжет. Однако одно дело придумать сюжет, а совсем другое - написать детективное произведение.

Ваш стиль должен если уж не ослеплять, то по крайней мере производить впечатление на литературных агентов и редакторов. Гениальный детектив - это гениальный сюжет, который должен быть потрясающе изложен. Если сюжет неинтересен, подавляющее большинство редакторов и агентов осилят одну-две страницы, но если хромает стиль, они вообще ограничатся парой предложений.

Давайте взглянем на стилистические элементы. На самом деле все не так уж сложно.

• Стиль повествования должен быть ясным. Очень часто недостаток ясности кроется в небрежности.

Фред встретил Боба на аллее. Он только что ограбил банк.

Спрашивается, кто только что ограбил банк? Фред или Боб? Какой-нибудь высоколобый филолог, может, и ответит на этот вопрос, но большинству читателей это будет не под силу.

Очень часто беда кроется в том, что читателю непонятно, от чьего лица ведется повествование. Кто является очевидцем событий: персонаж или рассказчик?

На западе догорал потрясающий закат - солнце садилось в черные тучи. Скоро опустится туман. Дул легкий ветерок. На стену легла тень. Капитан встал со стула.

И как же читателю воспринимать эпизод? С точки зрения капитана? Все стало бы ясно, начни автор со слов: Капитан глянул в окно спальни и увидел…

Дайте кому-нибудь почитать ваш черновик и попросите человека сразу же говорить, что конкретно ему не нравится. Хороший стиль прежде всего должен быть ясным. Еще один прием - читать вслух. Если вы вдруг застряли на каком-нибудь предложении, причина чаще всего кроется в том, что оно непонятное. Если вы надиктуете свое произведение на магнитофон, а потом прослушаете запись, то сами сможете обнаружить слабые места.

• Хороший стиль рационален. Другими словами, в тексте не должно встречаться лишних слов. Это не значит, что язык повествования должен быть бедным. Необходимо избегать повторов (за исключением тех случаев, когда повтор используется намеренно в качестве усиления), лишних слов и фраз, не несущих смысловой нагрузки. Приведем пример часто встречающейся ошибки: персонажи беседуют, что происходит в эпизоде, понятно, но рассказчик пускается в объяснения, словно считает читателя глупее себя.

«Ой, я никогда в жизни не держала пистолет», - произнесла она. Кольт 44-го калибра ходил ходуном в ее руках, на лбу выступили капельки пота. Она была напугана.

Кольт «ходил ходуном в ее руках», а «на лбу выступили капельки пота» - и так ясно, что персонаж напуган. Поэтому предложение «Она была напугана» - лишнее.

Если предложение вдруг показалось вам лишним, скорее всего, так оно и есть. Будет лучше, если вы его выбросите. Вообще-то существуют сотни слов, которые можно смело выкидывать, например: «раз», «как бы», «все». Вы добьетесь того, что стиль станет более изысканным и емким, темп повествования увеличится. Все это произойдет без малейшей утраты смысла.

• Хороший стиль апеллирует к чувственному восприятию. В повествовании появляются детали, которые соотносятся с пятью физическими чувствами - обонянием, осязанием, зрением, слухом, вкусом и шестым - эмоционально-психологическим. Как правило, в романах, в которых хромает стиль, автор апеллирует только к зрению.

Он вошел в комнату. У окна стоял стол. У стены - кровать. Над кроватью висел портрет Джорджа Вашингтона.

Эпизод получился бы гораздо более ярким, если бы автор ввел побольше деталей, соотносящихся с различными чувствами.

Он вошел в пахнущую плесенью комнату. Старый металлический стол одиноко стоял у окна, сквозь трещину в стекле в комнату со свистом врывался ветер. Он провел пальцем по столу, покрытому мягкой пылью. Портрет Джорджа Вашингтона криво висел на стене, отчего казалось, что старина Джордж пьян.

• Следует эффективно использовать метафоры. Метафора по сути - обычное сопоставление. Если вы используете слова «как» или «словно», вы имеете дело с особым типом метафоры, который называется сравнением. Очень часто у авторов с метафорами настоящая беда. Все потому, что они забывают спрашивать себя, насколько правдиво и удачно используемое ими сравнение. Иногда на первый взгляд метафора кажется удачной, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что это не так.

Если вы не хотите ввести усиление для достижения комического эффекта, вы никогда не напишете: «Он шел, скособочившись под тяжестью пистолета, словно нес в кармане пианино». Пианино? Да ну? По-вашему, это удачная метафора? Впрочем, мне доводилось читать и такое: «Он был нищ как мексиканец». Спору нет, среди мексиканцев есть бедняки, но помимо них есть еще миллионы людей, принадлежащих к среднему классу, и тысячи богачей. Ваша цель - заставить читателей прочувствовать эпизод, неудачная метафора только испортит впечатление.

Избегайте обилия метафор. Стиль станет слишком пышным и витиеватым, что является серьезным просчетом.

Если хотите узнать, где вы перегнули палку, обратитесь за помощью к друзьям. В этом нет ничего страшного - точно так же повар просит людей попробовать суп, чтобы узнать, не пересолил ли он блюдо. Пусть метафор немного, их хватит надолго, вполне достаточно одной-двух на страницу, но если на странице их двадцать-тридцать - это уже перебор. Если вам кажется, что вы перебрали с метафорами, я вас уверяю, так оно и есть.

Иногда метафора может иметь нежелательный подтекст. «Ее глаза были, цвета сухой конопли». Из сухой конопли делают анашу. Метафору можно назвать удачной, если главная героиня курит дурь, в противном случае от данного оборота придется отказаться.

«Том, самый добрый и покладистый из монашеской братии, был низеньким и кругленьким, а лицом напоминал херувима». Такое предложение вполне уместно. Однако абсолютно неуместно следующее сравнение: «Том, самый добрый и покладистый из монашеской братии, был низеньким и кругленьким, как бомба в тысягу фунтов». Естественно, бомба в тысячу фунтов имеет круглую форму, но вы же не хотите, чтобы у читателя возникло впечатление, будто брат Том смертельно опасен.

Слишком часто используемые метафоры {«мягкий как пух», «сухой как песок», «тупой как дуб») называют клише.

Наличие клише в жанровых детективах - не такая уж большая беда, особенно если вы с ними не переборщите. Ни читатели, ни редакторы против них ничего не имеют. В детективах мейнстрима клише желательно избегать. Их ограниченное использование допускается только в диалогах, благодаря которым читатель получает представление о характере персонажа.

Клише в эстетических детективах вызывают у эстетствующих читателей приступ тошноты, в редких случаях - крапивницу, опоясывающий лишай, а то и кое-что похуже. Один ценитель в Беркли умер на месте, подавившись сыром бри, когда, читая нелинейный постхристианский экзистенциальный роман «Спляшем на могиле Фредди», натолкнулся на клише «кислый как лимон». Так во всяком случае рассказывал знакомый писатель.

Короче, если вы хотите писать для эстетов, бегите от клише как от чумы.

• Используйте глаголы действия, а не состояния. Не пишите: «Он был на софе». Будет лучше, если вы напишете: «Он уселся на софу» или «Он плюхнулся на софу». Использование глаголов действия поможет создать в воображении читателя более яркий образ, а стилю придаст четкость. Глаголы состояния делают прозу вялой.

• Используйте действительный залог. В отличие от страдательного залога, действительный обладает большей энергией. Страдательный залог превращает героя скорее в объект действия: «Удар по мяту был нанесен Джоном», а не в субъект действия, как в случае с действительным залогом: «Джон нанес удар по мяту».

• Хорошая проза должна быть эмоционально насыщенной. В примере с «чувственным восприятием» речь об эмоциях не шла.

Испытывая чувство ужаса, он вошел в пахнущую плесенью комнату. Старый металлический стол одиноко стоял у окна, сквозь трещину в стекле в комнату со свистом врывался ветер. «Значит, здесь она и жила, - подумал он. - Жила и умерла». Он помрачнел, провел пальцем по столу, покрытому мягкой пылью. Портрет Джорджа Вашингтона криво висел на стене, отчего казалось, что старина Джордж пьян. Ему стало так жаль старину Джорджа и ее… и самого себя.

• Хороший стиль создают детали и подробности. Данное утверждение справедливо для любого художественного произведения и вдвойне справедливо, если речь идет о детективе. «Говорящая» деталь сообщает нам определенную информацию о некоем персонаже или месте, тогда как «общая» деталь не сообщает ровным счетом ничего. «День был солнечным» - общая фраза. «Жаркое солнце Аризоны прижимало их к земле, словно кузнец раскаленный кусок металла к наковальне» - фраза, содержащая говорящую деталь (пусть слегка клишированную).

Предложения, содержащие общие детали, помогают читателю нарисовать в воображении образ происходящего, но они никогда не сумеют вдохнуть в героя жизнь и наделить его индивидуальностью. Чтобы оживить персонажи, вам надо не только описать их, но еще и охарактеризовать.

Бледсо был длинным хлыщом в одежде из оленьей кожи. Широкополую ковбойскую шляпу он носил, сдвинув набекрень, будто показывая, что ему плевать абсолютно на все, что происходит в этом мире. У него были узкие глаза, а лицо покрыто шрамами, которые обычно получаешь от ударов кулаком.

Прочитав это описание, мы тут же получаем представление о человеке. Совершенно ясно, что Бледсо - крепкий малый. Он дерзок и нахален. Порой детали помогают создать воистину яркий, незабываемый образ. Вспомните клацание стальных шаров, которые капитан Куиг крутил в руке в «Бунте на „Кейне”» (1951), или слова крестного отца в одноименном романе Марио Пьюзо (1969): «Сделайте ему предложение, от которого он не сможет отказаться».

Героя можно охарактеризовать, в деталях описав его жилище, место работы, машину или любой другой принадлежащий ему предмет. Говорят, если заглянуть в багажник машины, которая принадлежала человеку больше двух лет, то можно узнать об этом человеке все.

В багажнике автомобиля «Шеви Суперспорт» 65-го года, принадлежавшего Бенни Нокворсту, можно было найти спущенную запаску, пивные банки, мяч для игры в боулинг, дюжину старых журналов «Плейбой», две канистры машинного масла без маркировки, портсигар с наполовину выкуренным косяком, сломанное удилище, коробку из-под генератора, пару ржавых плоскогубцев… Домкрата в багажнике не было.

Какое впечатление сформирует читатель о Бенни? Правильно, он решит, что Бенни - неотесанная деревенщина и принадлежит к низам общества.

В багажнике автомобиля «Фольксваген Гольф» 98-го года, принадлежавшего Бонни Бенево, можно было найти запаску, домкрат, увядшую редиску, которая случайно туда закатилась, два сигнальных огня, колесные цепи в пластиковой упаковке с инструкцией (ни то ни другое никогда не использовалось), маленький пылесос на двенадцать вольт, полупустую бутыль моющего средства «Уиндекс», упаковку бумажных полотенец…

В отношении Бонни читатель придет к выводу, что он любит чистоту, а машину использует в основном только для того, чтобы доехать до работы, а потом домой, ну еще съездить в магазин.

Таким образом, детали крайне важны для читателя. Они помогают лучше разобраться в персонажах и событиях того или иного эпизода.

Теперь давайте посмотрим, хорош ли написанный вами текст. Для этого возьмите книгу автора, которого вы считаете хорошим стилистом. Теперь вам надо выбрать несколько страниц. Пройдитесь по тексту с карандашом, обводя кружком глаголы состояния и квадратом - глаголы действия. Теперь проделайте то же самое с вашим текстом. Скорее всего, в романе выбранного вами автора на тысячу слов окажется куда больше квадратов и куда меньше кружков, чем у вас.

Теперь в обоих текстах отметьте места, где речь идет о чувственном восприятии.

Потом места, где говорится о чувствах, которые испытывают герои.

Потом подчеркните все метафоры.

Потом найдите «говорящие» детали.

Проделайте все вышеперечисленное с отрывками, взятыми из произведений нескольких известных писателей. Тогда вам станет понятно, чего именно недостает вашему роману.

Вы пишете черновик, используя определенную форму и стиль повествования, зависящие от сюжета, который вы хотите донести до читателя.

Представим, что в вашем детективе, в котором роль главного героя отведена «крутому парню». Вы можете написать роман от первого лица, и у вас получится примерно следующее:

В те времена, когда в Белом доме сидел этот козел Никсон, мы с Джонни Д. шустрили в Квебеке. Тогда еще можно было достать грузовик сигар за десять, ну может, за пятнадцать штук, толкнуть его за полтинник и всю зиму оттягиваться на Гаваях. Джонни был здоровяком, простым как техасская шлюха. Он вечно таскался в выцветшем комбинезоне, от черной бороды несло автомобильной смазкой, а изо рта воняло дешевым пойлом. На второй год нас перехватила парочка уродов-кубинцев с помповыми ружьями, глаза у них вращались, как барабаны в игровых автоматах. Короче, мы пошли по миру. Последний раз я видел наш грузовик с табаком, когда он удалялся на юг по бульвару Хасиенда в Комптоне, причем жарил он под шестьдесят, а ограничение по скорости там было тридцать пять миль. Ну я и уломал Джонни грабануть в Вегасе аптеку «Дупер-супер». Они за выходные набирают до двух штук наличкой, а сдают ее в банк только в понедельник. Джонни сказал, что от такого шанса не отказываются.

Не скажу, что заводка у него пошла из-за того, что это я придумал грабануть аптеку. Там все прошло гладко, мы слились, сняв десять штук. Вся фигня началась в Филадельфии, городе братской любви, где мы поручкались с Бадди Вестином. Бадди пришла в голову одна мысль: похитить пацанчика из Англии, сына королевы, который собирался приехать в Нью-Йорк, чтобы помочь спасти то ли ублюдочных китов, то ли еще каких тварей…

Ладно, у вас может быть другой сюжет и соответственно другой персонаж, рассказывающий о происходящем.

Когда-то я работала бухгалтером в «Кондитерской Мими». Теперь я уже на пенсии. Забот у меня мало. Всего-то делов - кормить кошечку Марджори да сидеть в гостиной, наблюдая в окошко, как мой сосед мистер Хаскинс готовится убить свою жену.

Я-то знаю, о чем вы подумали: мол, у меня с головой не все в порядке. Мне почти восемьдесят лет, если выкинуть четыре года, которые я провела в Милуоки со своим вторым мужем Чарлзом. Об этом времени я предпочла бы забыть. Так что вы, наверно, думаете, что я не соображаю, о чем говорю, считаете, наверно, что у мистера Хаскинса и в мыслях нет убивать жену. Думаете, у меня маразм и воображение разыгралось.

Уверена, полицейские так и подумали. Лейтенант Хенли. Хотите услышать мое мнение о нем? Болван. Туп, совсем как мой третий муж Альберт, которому не хватало мозгов даже на то, чтобы завязать шнурки на ботинках. Я лейтенанту Хенли рассказываю все как есть, а он сидит за своим столом, руки на груди сложил и слушает меня с такой презрительной ехидной улыбочкой, словно перед ним деревенская дурочка. Он сказал, что они уже побеседовали с мистером Хаскинсом, и у него есть объяснения всему тому, что я считаю доказательствами.

Например, зачем он купил большую сияющую новенькую ручную пилу, тогда как я никогда не видела, чтобы он хоть раз в жизни что-то сделал по хозяйству.

«Он собирался научиться чинить мебель», - сказал мне тупица лейтенант. Ну конечно, человеку хорошо за сорок, и вдруг он решает стать мастером на все руки. Тогда я спросила лейтенанта, что, по его мнению, мистер Хаскинс собирается делать с мешком щелока в пятьдесят фунтов весом.

Вы автор гениальных детективных романов, и вам должно быть под силу создать бесконечное число самых разных героев, обладающих своеобразными, свойственными только им манерами повествования. Это утверждение справедливо и в том случае, если повествование ведется от третьего лица. У вас может возникнуть желание написать детектив емким сжатым стилем.

Бледсо и его новая напарница Мэриан Пинк прибыли на место преступления сразу же после того, как криминалисты загрузили тело в черный фургон. Бледсо мог похвастаться крепким телосложением, он так и переливался мускулами. На нем были черные брюки и твидовая спортивная куртка в «елочку», узкая в плечах. Галстука Бледсо не носил.

Мэриан Пинк была полной противоположностью своего напарника - высокая, с прямыми черными волосами, ни следа косметики. В бежевом деловом костюме она была похожа на администратора. Она абсолютно не разбиралась в футболе и не испытывала никакого желания разговаривать о нем с Бледсо.

Они вышли из полицейской машины в туман и холодный дождь, который пригнал ветер, дувший с Тихого океана. Пинк, дрожа, скрестила на груди руки.

- Значит так, - сказал он. - Твоя задача простая. Делай, что я говорю, и помалкивай.

- Как прикажете, мой фюрер.

Он не улыбнулся шутке. В отличие от нее.

- Кто? - спросил Бледсо криминалиста.

Криминалистом был старый толстый доктор Томпсон, обладавший несмотря на возраст острым взглядом. Доктор закурил «Мальборо», прикрывшись рукой от ветра.

- Женщина, двадцать с лишним лет. Бултыхалась в воде где-то с неделю. - Доктор расстегнул мешок с телом.

Бледсо отошел в сторону, чтобы дать Мэриан Пинк возможность получше рассмотреть вздувшийся белесый труп, источавший вонь гнилой рыбы и аммиака. Бледсо и доктор думали, что ее вырвет.

Она отвела в сторону край мешка и взглянула на труп.

- Пуля попала в лоб, - сказала Мэриан. - Смерть наступила мгновенно. Стреляли либо из «магнума», либо из какого-то мощного ружья. Снесли ей затылок. Иначе как, по-твоему, рыбы добрались до левого глаза?

Она отошла, пропуская вперед Бледсо.

- Ты не заметила следов веревок на запястьях и маленькую татуировку на бедре. Похожа на розочку.

- Ошибаешься. Просто дала тебе возможность не ударить в грязь лицом.

Он кинул на нее взгляд. В полумраке ему показалось, что она улыбается. Она его не боялась. Это хорошо.

Старый доктор Томпсон пихнул его локтем и, усмехнувшись, произнес:

- Кажется, у тебя появился надзиратель.

В другой раз вам захочется написать детектив мейнстрима, в котором действие разворачивается в более медленном темпе, а деталей больше.

Лейтенант Эллен Парр повернула в последний раз и припарковала машину рядом с черным фургоном криминалистов. Туман освещали красные огни. Ее нашли в закусочной «У Бенни» и только сказали по телефону, что рыбак выловил труп. Еще один. Номер четыре. «Наверное, опять девушка, - подумала она. - И снова ни одежды, ни документов, ни мотивов преступления». Выяснится, что она студентка колледжа, или косметолог, или работала в ресторане быстрого питания. Миленькая девочка-конфеточка. Родители скажут, что она была примерной дочкой, то же самое повторят и друзья. Возможно, она играла на флейте в школьном ансамбле или увлекалась какой-нибудь другой ерундой.

Словно снова смотришь один и тот же фильм. А потом придут кошмары.

Она выключила двигатель. Помощники криминалиста вместе с людьми шерифа грузили тело. Господи, неужели и она была когда-то такой же молодой? Знала ли она тогда, что состарится и будет чувствовать себя такой дряхлой? Господи, ей же 42, а кажется, что все 82. Она извлекла из бардачка серебристую фляжку и хлебнула водки. Считается, что запах водки не чувствуется. Хотя от капитана разит водкой. А может, джином. Она любила джин. А еще она любила бурбон, скотч и бренди. Черт, она могла похвастаться разнообразием вкусов, которое с течением времени становилось все более обширным. Она сделала еще пару глотков и вышла из машины.

Ростом почти в шесть футов, худая блондинка с волосами цвета грязной воды и квадратным подбородком, Эллен была обладательницей черных глубоко посаженных глаз, которые, как поговаривали, могли видеть сквозь стену. Она все еще носила обручальное кольцо, тускло поблескивавшее у нее на пальце, хотя муж уже давно ушел от нее. Он даже не попрощался. Она отдала ему одиннадцать лет и четыре месяца своей жизни, а он даже не попрощался.

Туман подействовал освежающе. Она любила туман. Издалека доносился рокот волн, разбивающихся об утес. Ей нравился этот звук. Она рядом с Джонсонс Бич. Именно там обнаружили второй и третий трупы. Дженис Бичер Райс и Пенни Энн Армстронг. Дженис была капитаном болельщиков, а у Пенни был пес по имени Скутер.

Она накинула капюшон и пошла, утопая в мягкой глине. Показался старый доктор Томпсон. Он выглядел так, словно на его плечи обрушился вес целой Вселенной.

- Эта третья? - спросил он.

- Четвертая.

- А, ну да, четвертая. Она неделю пробыла в воде. Хочешь посмотреть?

- Мне за это деньги платят.

Они подошли к фургону и расстегнули мешок. Все тот же аммиачный запах гнилой рыбы. Труп вздулся, кое-где проступили темные пятна. Она повернула голову, чтобы осмотреть лоб. То же самое, что и у других - пулевое отверстие от «магнума». У жертвы были черные вьющиеся волосы, напомнившие Эллен о племяннице, живущей на востоке страны. Достаточно умной, чтобы когда-нибудь пойти работать в полицию и заниматься расследованием убийств.

Короче, вы поняли. Работайте над манерой повествования.

Существует старый проверенный способ научиться хорошо писать. Он творит чудеса и поможет вам создать свой стиль и выработать своеобразную манеру повествования. Худшие студенты, посещавшие мои курсы, поработав по этой методике несколько месяцев, становились лучшими. Этому упражнению следует уделять от получаса до часа в день. Часто получается, что стиль начинает улучшаться не по дням, а по часам, причем степень улучшения потрясает.

Делать нужно следующее. Каждый день, садясь за работу, берите в руки произведение любого хорошего писателя и переписывайте его. Я не оговорился: вам нужно именно переписывать или перепечатывать - слово в слово. Напечатайте несколько страниц. После этого вам не только станет понятно, как хороший стилист удачно использует слова, вы прочувствуете ритм и темп произведения.

Теперь напишите подражание тому, что вы только что перепечатали. Если, скажем, вы перепечатали эпизод, изобилующий действиями, происходящими на улице, значит, и вы напишите эпизод, изобилующий действиями, происходящими на улице, прикладывая все усилия к тому, чтобы сохранить стиль перепечатанного отрывка.

Через некоторое время вы поймете, что в совершенстве можете имитировать стиль данного автора. Тогда попытайтесь подражать какому-нибудь другому писателю, потом еще одному, пока не заметите, что легко имитируете самые разные стили и манеры повествования. В конце концов вы с удивлением обнаружите, что вам не составляет труда менять манеру повествования. А вскоре вы найдете и свой стиль.

Некоторое время назад я изучал творчество Хемингуэя - я писал работу «Мужчина в произведениях Хемингуэя». Я люблю Хемингуэя. Он был пьяницей, надоедой, крикуном, задирой и вместе с тем потрясающим писателем и стилистом. Перед вами два отрывка. Удастся ли вам определить, какой из них принадлежит перу Хемингуэя, а какой является подражанием?

1. Днем мы остановились в деревне, расположенной у подножия холмов, поросших соснами. Сидели на веранде кабачка, пили сладкую сангрию и говорили о политике с хозяином - католиком и роялистом. Кантрелл был мрачен и все повторял, что Папа Римский фашист, отчего хозяин только фыркал, считая эти слова дурацкой шуткой. Он подливал нам вина, и мы сидели, пока не стемнело.

2. В тот жаркий август, когда Париж опустел, мы с Анной снова начали ссориться. К вечеру становилось только хуже. Мы ссорились из-за мелочей, из-за уборки дома, из-за того, кому покупать хлеб и сыр, однако мы так же ругались из-за более серьезных вещей, мы спорили о нашем будущем, о ребенке, о том, стоит ли мне ехать в Стамбул и Швейцарию. Мы ругались из-за этого, потому что истинную причину наших ссор ни один из нас не смел произнести даже шепотом. Истинная причина безмолвно висела над нами облаком, роком, предвещая беду. Потом как-то утром я пошел на почту на Рю де Риволи, чтобы забрать чек, посланный мистером Фостером из Нью-Йорка. Чек, как выяснилось, так и не пришел. Я вернулся домой и обнаружил, что Анна ушла, забрав с собой свою одежду, свои книги, картину с изображением каналов, которую мы той зимой купили в Амстердаме, оставив записку, которую она второпях написала на куске оберточной бумаги. Только с наступлением темноты я нашел в себе силы ее прочитать.

Если будете делать эти упражнения регулярно, то вскоре сможете писать разными стилями. С одной стороны, они дадут вам чувство удовлетворения, а с другой - будут подходить к произведению, над которым вы работаете. Ваши стили будут совсем не похожи на те, которым вы пытались подражать. Ваши друзья и коллеги-писатели, прочтя черновики, будут говорить, что вы стали чудесно писать.

Скажите, что этот талант у вас от природы, пусть думают, что вы гений.