"Три минуты с реальностью" - читать интересную книгу автора (Вольфрам Флейшгауэр)26Кожа на лице горела, хотя утром Джульетта дважды намазала ее кремом. Автобус вез их в аэропорт и уже взобрался на пандус, откуда она несколько дней назад впервые увидела город. Но она не ощущала ни тоски, ни сожаления. Только облегчение. И для чего она так долго блуждала по улицам там, внизу? Выдавив на ладонь немного крема, она снова нанесла его на лоб и щеки. Вчерашняя поездка за город закончилась для нее солнечными ожогами. Они предприняли эту вылазку по настоянию отца. Ну не сидеть же всю пятницу в городе? И решили прокатиться на кораблике вверх по заливу Ла-Плата и погулять в живописных предместьях, разглядывая домики в колониальном стиле, из-за постоянной опасности наводнений построенные в основном на сваях. Они прогулялись вдоль реки Лухан, впадавшей в залив Ла-Плата. Вся местность была исполнена какого-то болезненного очарования. На противоположном берегу под палящим солнцем валялись проржавевшие рыболовецкие катера. В полуденных лучах металлические корпуса горели коричнево-оранжевым светом, казалось даже, что они вот-вот вспыхнут настоящим пламенем. Правда, от реки шел тошнотворный запах. Здесь, за городом, очевидно, тоже поработали англичане. Набережная носила имя королевы Виктории и была оборудована телефонными будками, как в Лондоне. По реке скользили лодки, похожие на те, что плавают по Темзе. Лужайки вблизи берегов выглядели ухоженными. Лишь ресторан, куда они зашли пообедать, носил испанское имя – «Дон Рамон», и кухня там тоже, по счастью, оказалась не английской. Отец заказал стейк «Марипоса» – большой кусок мяса, вырезанный в форме бабочки, а она взяла порцию осьминога. Из расположенного неподалеку парка аттракционов доносились звуки, напоминавшие, что даже в этой глуши уже никакая не глушь. Проведя день на природе, она почувствовала, что немного отдохнула. Говорили они мало, старательно избегая трудных вопросов. Ближе к вечеру поехали обратно на поезде, решив немного отдохнуть, но все равно чувствовали себя настолько усталыми, что поужинали в ресторане своего отеля и рано легли спать. Джульетта позвонила Линдсей, но той не оказалось дома. Скорее всего она уже отправилась куда-то, где танцуют танго. Джульетта не устояла перед искушением заглянуть в свой журнал, где Линдсей пометила, куда стоит ходить в определенные дни. На пятницу кружком был обведен клуб «Торквато Тассо». Там играл оркестр «Короли Танго». Около двух часов ночи. Клуб находился рядом с домом, где жила Линдсей, прямо за углом. Десять минут на такси от отеля Джульетты. Но она никуда не пошла. Хватит с нее танго. И вот она смотрит из окна автобуса на город, чьи очертания расплываются вдалеке. Зато бросались в глаза антенны и спутниковые тарелки. Одиннадцать утра. Ясный солнечный день. Электронный термометр, попавшийся по пути, показывал тридцать четыре градуса. Четвертое декабря – лето в разгаре. Это не ее мир. Она то и дело вспоминала своего преследователя. Весь вчерашний день оглядывалась по сторонам, но нигде его не обнаружила. Утром, пока они шли к остановке автобуса, расположенной в двух минутах ходьбы от отеля, сердце у нее колотилось как бешеное. Ей казалось, что за ней наблюдают. Наверное, привиделось. Уже сидя в автобусе и глядя в окно на площадь Сен-Мартин, она вздрогнула: ей почудилось, что в одном из автомобилей, остановившихся на светофоре, мелькнул знакомый профиль. Но автомобиль вырвался вперед и затерялся в потоке кругового движения, а ей так и не удалось еще раз взглянуть на водителя. Потом она чуть не вскрикнула, когда мимо проходил один из пассажиров, чье лицо показалось ей похожим на давешнего преследователя. Похоже, она превращается в настоящую истеричку. Она скосила глаза на отца, изучавшего билеты. Каким-то образом ему удалось добиться разрешения лететь с ней одним самолетом, хотя сюда они прибыли рейсами разных авиакомпаний. Все улажено, хотя в аэропорту, возможно, придется что-то доплатить. Народу в автобусе было мало. Джульетта насчитала всего восемь пассажиров. В этой стране вообще много места. Последние дома скрылись вдали, впереди на долгие километры простиралась абсолютно плоская равнина, ведущая в никуда. Над ней – пустое небо. И пустота эта, пожалуй, еще хуже, чем хаос и толкотня в городе. По большому счету все в этой стране наводит ужас! Почти целый час отец улаживал формальности в аэропорту. Джульетта все это время бесцельно бродила по залу вылета. Она соскучилась по матери и радовалась предстоящей встрече. Испытывала потребность поговорить с ней. Где-то в глубине души она во многом ее винила. Разве мать не несет своей доли ответственности за те нездоровые отношения, которые сложились у Джульетты с отцом? Она давным-давно должна была заметить, что творится под самым ее носом! Неужели она настолько слепа? Или ревнива? Может, она специально держала дочь на расстоянии, чтобы помучить? Или не решалась прямо упрекнуть мужа в неподобающем поведении? Что за отношения связывают ее родителей? Она не стала ничего покупать, просто села на скамейку и принялась разглядывать отца, все еще беседовавшего со служащими авиакомпании. Вот он что-то подписал и получил наконец посадочные талоны. Потом повернулся и помахал ей рукой, довольно улыбаясь. – Господи, да они тут бюрократы похлеще нас! – сказал он, подходя. – Погоди-ка минутку. Он протянул ей билеты, дипломат и исчез. Джульетта снова села. Когда вылет? Открыла один из конвертов с документами. Вытащила билеты. На отдельном листочке был обозначен маршрут: Буэнос-Айрес – Рио-де-Жанейро – Париж – Берлин. Он переоформил ее билеты на «Эр Франс». «Париж, – подумала она. – Словно название далекой звезды». Внимательно рассмотрела посадочный талон. Баттин, М., М-р, 8В. Значит, она открыла его конверт. За талоном лежал еще один листок. Она посмотрела на обороте – какая-то записка. Телефонный номер компании «Эр Франс» в Буэнос-Айресе. И еще что-то, она не могла расшифровать. Название улицы или нечто подобное. Но почему эта бумажка что-то ей напоминает? Джульетта пригляделась повнимательнее, и ей вдруг показалось, что почва уходит у нее из-под ног. Какая-то горечь на языке. Эта записка… Джульетта бросила взгляд в направлении туалетов, но отец еще не вышел. Под мышками у нее выступил пот и теперь струился по телу. Она снова посмотрела в сторону туалетов, убедилась, что его пока не видно, и быстро подняла записку, чтобы посмотреть на свет. Ясные водяные знаки. Большие изящные буквы МДА. Мария Долорес Альсина. Ее отец встречался с госпожой Альсина! Она растерянно сложила документы обратно в конверт, выпрямилась, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Только ничего не предпринимать! Не сразу. Она заставляла себя ни о чем не думать, хотя в голове непрерывным потоком кружились мысли. «Спокойно, – сказала она себе. – Все в порядке». Но знала, что это не так. В горле стоял ком, грудь сдавило, снова схватило живот. Но она не поддавалась. «Дыши!» – приказала себе. Нужно совершить какой-то поступок. Только один, но правильный. И она точно знала, что надо сделать. Но для этого следует полностью владеть собой. Взять себя в руки. Немедленно. Как можно быстрее. Времени хватит. Отец не должен ни о чем догадаться по ее виду. А ведь он достаточно искушен и коварен и вполне способен заметить малейшее изменение в ее поведении. Хватит думать. Нужно действовать. – Все в порядке? – спросил он, вернувшись. Она улыбнулась, протянула конверты с документами и встала. – Пойдем? – Сколько у нас времени? – справилась она. Он посмотрел на часы. – Сорок минут. – Я хочу позвонить. Ты иди. Он удивленно посмотрел на нее. – Приятельнице, Линдсей, – объяснила она. – Хочу с ней попрощаться. Вчера я не застала ее дома. Это недолго. Он сел на скамейку. – Хорошо, я подожду. Она огляделась в поисках телефонной будки. – Телефоны там, около туалетов, – с готовностью подсказал он. – У тебя деньги остались? – Да. До скорого. Телефон она нашла довольно легко. После третьего гудка отозвался Пабло. – Джульетта, привет, как дела? – Хорошо. Линдсей дома? – Она еще спит. Разбудить? – Да, пожалуйста. На это у него ушло почти пять минут. Джульетта слушала в трубке, как чирикают птички. Потом закрыла глаза и представила, что сидит у Пабло на кухне, глядя в сад, перед ней шезлонги и странные кусты с огромными листьями. – Джульетта? – Привет. – Ты где? – В аэропорту. – Вот как? Я думала, ты улетела еще вчера! – Нет. Désolée 154. Я все еще здесь, но осталось недолго. – Я вовсе не это имела в виду. Я рада, что ты позвонила. – Я хотела сказать… В среду вечером все было так странно. – Забудь. Тебе лучше? – Ты нашла кассету? – спросила Джульетта. – Да. – И что? Что он танцевал в Берлине? Ты выяснила? Линдсей, помолчав немногу сказала: – Песню. – «Renaceré»? – Да. «Renaceré». Это действительно ужасно. Бедная Нифес. – Зачем он это делает? – Понятия не имею. Джульетта молчала. Линдсей почувствовала, что подругу гложут какие-то сомнения, и решила ее ободрить: – Джульетта, думаю, ты все делаешь правильно. – Линдсей, я хотела спросить тебя еще кое о чем. – Давай. – Что такое «ЭСМА»? Пауза. – Линдсей, я была там. Сначала на улице Ламбаре. а потом возле этих казарм. – Mon Dieu, mais… 155 – Почему ты мне не сказала, что знаешь, о чем речь? – Я? Да я понятия не имела. То, что ты говоришь, для меня новость. Ламбаре – название улицы? Никогда о такой не слышала. – А «ЭСМА»? Ты ведь знаешь это название, правда? Пауза. – Линдсей, не молчи! – Да. Конечно, знаю, черт побери. Каждый здесь знает что такое «ЭСМА». – Почему же ты мне ничего не сказала? Линдсей громко втянула носом воздух. – Ну? – Хочешь, чтобы я прочитала тебе лекцию по истории? – А почему так агрессивно? – Я не агрессивна. Вот представь себе, к примеру, что я приехала в Берлин, к тебе в гости, мы вместе едем в Польщу и случайно проезжаем мимо таблички, на которой написано «Освенцим», и я спрашиваю тебя: «Джульетта, а что такое „Освенцим“?» Что бы ты обо мне подумала? – Освенцим? Но… я ничего не понимаю, – растерялась она. – Как это… что… – Вот именно, – перебила ее Линдсей. – Ничего не понимаешь. Потому что ничего не знаешь об этой стране. Поезжай-ка лучше домой, Джульетта. Ты мне очень нравишься, правда. Но здесь тебе совершенно нечего делать… Джульетта положила трубку и несколько секунд стояла не двигаясь, с закрытыми глазами. «Будь ты проклята, – сказала она себе, – ведешь себя как дура». Прошло не меньше минуты, прежде чем она сумела немного взять себя в руки, с мрачным лицом подошла к кассе, отдала монетку в одно песо и вернулась в зал вылетов. |
||
|