"С субботы на воскресенье" - читать интересную книгу автора (Черненок Михаил Яковлевич)

24. Упрямые факты

Появившись в райотделе, Бирюков прежде всего зашел в кабинет к Славе Голубеву, уехавшему из Новосибирска несколькими днями раньше. Слава обрадованно вскочил из-за стола и, здороваясь с Антоном за руку, воскликнул:

— Наконец-то! Подполковник истосковался по тебе. Просил, как прибудешь, сразу к нему, — и не утерпел, поинтересовался: — Как Игорь Владимирович Айрапетов?..

Антон поставил на пол портфель. Придвигая к столу стул, сказал:

— Игорь Владимирович не глуп. Понял, что нам многое известно. Рассчитывая на смягчение, почти во всем признался, но нужны дополнительные факты, чтобы подтвердить его показания.

— Я сразу приметил, что шустряк он отменный, — Голубев интригующе подмигнул. — Факты есть. Причем упрямые, как говорится. Дунечка показания дала — капитальная сила! Следователь Маслюков все-таки разговорил ее.

— Ну и что она показывает?

— Подробности узнаешь у подполковника. Я только вкратце расскажу. Начну с того, что Дунечка, не колеблясь, опознала Айрапетова по фотографии. Оказывается, два года назад она лечилась в областной больнице от запоя, а Игорь Владимирович консультировал там в женском отделении. Накануне кражи из магазина, в субботу, во второй половине дня Айрапетов зашел в пивной бар «Волна». Дунечку не узнал, зато она его признала сразу, но вида не подала. Объясняет, что постыдилась своего бывшего врача. Игорь заказал кружку пива и стал за свободный столик. К нему быстро подкатился электромеханик с подстанции Иван Лаптев и предложил вяленую рыбу в обмен на кружку пива. Игорь дал ему полтинник. В это время в бар явились Мохов и Костырев — оба крепко выпившие. Мохов и Айрапетов заговорили как старые друзья, стали рассматривать золотые часы, которые показал Мохову Айрапетов. Костырев сторонился компании и через какую-то минуту, встретив монтера Шумилкина, вышел из бара. Вскоре двинул к выходу и Игорь Владимирович, передав перед этим Мохову сколько-то денег. Выйдя из бара, он недолго разговаривал с шофером стоявшей неподалеку «Волги», сел в машину и уехал. Оставшись один на один с Лаптевым, Мохов стал уговаривать его чего-то отключить. Дунечка, убирая с соседнего стола пустые кружки, слышала, как, расставаясь с Лаптевым, он сказал: «Смотри, Иван, чтобы точно с двух тридцати ночи… иначе сам со мною погоришь, — и тайком сунул ему деньги. Лаптев допил пиво, подозвал Дунечку и попросил ее достать что-нибудь покрепче. У буфетчицы «в заначке» имелся коньяк. Лаптев купил бутылку и ушел. Кстати, по словам Дунечки, он появлялся в баре часто. Менял рыбу на пиво и выцеживал чуть ли не по десятку кружек…

— Значит, все-таки Мохов, а не кто другой, договаривался с Лаптевым насчет отключения?.. — спросил Антон.

— Дунечка утверждает так. Слушай дальше. После работы, выпив с Гогой-Самолетом тройного одеколона, она потянула Гогу к Лаптеву. Не найдя того дома, пошли на подстанцию. Лаптев раньше на спиртное «не зажимался», а на сей раз вместо коньячного угощения, на которое рассчитывала Дунечка, пообещал ей и Гоге оторвать головы. Возвращаясь с подстанции не солоно хлебавши, уже далеко за полночь попали под грозу. Чтобы переждать ливень, спрятались под карнизом магазина у Сельхозтехники. Постояв несколько минут, Гога-Самолет заметил, что не горят уличные фонари. В охранной сигнализации Гоганкин толк знал. Поняв, что без особого риска может поживиться тройным одеколоном, он выставил окно и проник в магазин. Дунечка, чуть подождав, завернула за угол, отыскивая туалет. Едва поравнялась с магазинным крыльцом — услышала приглушенный крик Гоганкина. Она растерянно остановилась, тут-то и ударил ее Мохов «железякой между глаз». Если бы не скользящий удар, еще бы один труп был. Понял, какие факты?

Бирюков покрутил пальцем у виска:

— Дунечка в нормальном состоянии показания давала?

— Вполне. У нее, по заявлению Медникова, алкогольный кризис наступил. Который день плачет. Просится на лечение, завтра оформим документы в лечебно-трудовой профилакторий, — Голубев помолчал. — И по отравлению Чурсиной новость есть. Врачам удалось спасти Лидочку. О ней подполковник лучше расскажет. Ты иди к нему. Он вправду ждет.

Подполковник Гладышев встретил почти теми же словами, что и Слава Голубев:

— Появился наконец-то! Скучать уже по тебе начал, — он протянул Бирюкову руку, показал на кресло у своего стола, в котором обычно любил сидеть капитан Кайров, и попросил: — Докладывай коротенько. Об Айрапетове, пожалуйста, подробней. Появились такие факты, что его личность заслуживает особого внимания.

Бирюков достал из портфеля папку с материалами уголовного дела. Гладышев слушал, не перебивая, может быть, чуточку внимательней, чем обычно.

Доложив о стечении обстоятельств, связанных с кражей, и о ходе проведенного дознания, Антон стал рассказывать об Айрапетове. Когда он дошел до того, как Евгения Петровна перестала «финансировать» сына, против ее воли уехавшего в Сибирь к дяде, Гладышев прервал:

— Вот откуда началось падение врача Айрапетова! А я голову ломаю: как образованный, из обеспеченной семьи парень дошел до жизни такой? Чего не хватало человеку? Оказывается, ларчик открывается просто: лишившись щедрой родительской дотации, Игорь Владимирович Айрапетов решил самостоятельно добывать деньги, которые привык швырять налево и направо.

— Мне тоже над этим вопросом пришлось помучиться, — сказал Бирюков. — Однако до сих пор не могу понять: неужели он рассчитывал на безнаказанность? Почему?

Подполковник внимательно посмотрел на Антона:

— Когда я работал в областном розыске, довелось как-то принимать участие в раскрытии преступления, связанного со служебными махинациями довольно способного, можно сказать, талантливого инженера. Дело очень неприглядное было, виртуозно запутанное. Пришлось и следователю и оперативникам потрудиться не меньше, чем тебе с Айрапетовым. Когда все выяснилось, я задал обвиняемому вот этот же самый вопрос насчет безнаказанности. И знаешь, что он ответил? «Считал себя умнее всех. Думал, никакой следователь ко мне не подкопается». — Гладышев помолчал. — Удалось найти тетрадь, на листке которой Лида Чурсина накануне происшествия писала письмо. Самого письма, конечно, нет, но шариковая авторучка отчетливо продавливает страницы. Содержание восстановили дословно, и всплыла весьма печальная картина… Лида сообщала Игорю, что ждет от него ребенка, не знает, что делать, и умоляла срочно приехать. Айрапетов не заставил себя ждать, в субботу прикатил. И вот в такой, казалось бы, далеко не приятной для него обстановке, находясь в райцентре буквально считанные часы, можно сказать, мимоходом заварил дело с магазином. Ведь, если бы он не дал Мохову денег, тому нечем было бы подкупить Лаптева, а с работающей охранной сигнализацией вряд ли Мохов и Гоганкин стали связываться. Мало того, Айрапетов уже заранее пообещал Мохову купить у него ворованные часы, «вдохновил», видишь ли, преступника, на «подвиг», — подполковник, закуривая, помолчал. — А на следующий день утром, как ни в чем не бывало собираясь праздновать день рождения, Игорь Владимирович направляет к Чурсиной с «лекарством» своего дядю — этого, с розовой собачкой. Вот тут самое жуткое… Айрапетов, прекрасно зная о коварном действии пахикарпина, порекомендовал Чурсиной принять повышенную дозу. Врачи почти с того света вырвали доверчивую простушку. Когда ей все объяснили, она чуть с ума не сошла. — Гладышев поднялся из-за стола и, оставляя за собой сизую полоску табачного дыма, прошелся по кабинету. Остановившись, посмотрел на Антона: — Так хладнокровно действовать, скажу тебе, способен далеко не каждый рецидивист.

— Значит, пахикарпин привез Чурсиной Семенюк? — спросил Бирюков.

Подполковник утвердительно кивнул:

— Причем — сам не зная того. Ссылаясь на плохую память дяди, Айрапетов предупредил Лиду, что таблетки будут лежать у Николая Петровича в кармане пиджака и чтобы она сама их достала. Удалось найти упаковку от этих таблеток. Отпечатков пальцев Игоря Владимировича на ней нет. Знал Айрапетов, на какой рискованный шаг идет! Отлично знал!.. — Гладышев снова стал мерить шагами кабинет. — Я внимательно проанализировал поступки Айрапетова и приметил его «почерк» — творить грязные дела чужими руками, за чужой спиной. Изворотливый ум позволял ему манипулировать с ловкостью факира, в нужный момент всегда оставлять себе лазейку для оправдания. Надо избавиться от «солиста» в ресторане? Записка — и «солист» сам сломя голову бежит в вытрезвитель. Отомстить Костыреву за то, что не позволил в первый раз в кафе «Космос» втянуть Люду Суркову в нечистоплотное дело? Мигом стряпает фальшивое письмо и через Мохова запускает его. Сумочку у Березовой вырвать? Соседский подросток Генка сделает! А ведь задумался бы: что из этого Генки под таким влиянием впоследствии получится?.. — Гладышев тяжело вздохнул. — Преступная фантазия Айрапетова не знала границ. Даже на скамью подсудимых вместо себя хотел Остроумова подсунуть. Уникальный случай! Ставку на деньги сделал, на их власть и силу. Обрати внимание на такой факт: имея на собственной сберкнижке десятки тысяч, он дает матери телеграмму, что нужны деньги…

— Это тоже своеобразный ход был, товарищ подполковник, — сказал Антон. — Не опоздай самолет с Евгенией Петровной, Айрапетов рассчитался бы с Остроумовым, как вы только что говорили, чужими руками. Безубыточно и тонко. Ведь если бы он не снял со своей сберкнижки пять тысяч, нам нелегко было бы догадаться и тем более доказать факт подкупа Остроумова.

— Верно, — согласился подполковник и сел за стол. Положив руку на папку с материалами расследования, спросил: — Трудно дело шло?

— Как сказать… — Бирюков пожал плечами. — При раскрытии преступлений мне легко никогда не бывает, а тут еще необычный ловкач попался. Этакий образованный негодяй, подбивающий других на преступления…

В кабинет неожиданно, без стука, заглянул обеспокоенный Слава Голубев:

— Товарищ подполковник, на моем телефоне Антона Игнатьевича междугородная ожидает!

— Иди, — сказал Антону Гладышев. — Как переговоришь, возвращайся. Продолжим беседу.

Бирюков торопливо вышел в коридор, вопросительно посмотрел на Голубева.

— Беги быстрей, Степан Степанович все телефоны в отделе обзвонил, тебя разыскивает. Хорошо, на меня наткнулся, — скороговоркой протараторил Слава.

Мельком подумав, что напрасно перед отъездом из Новосибирска не повидался со Стуковым, и на ходу соображая, какая срочность у того могла случиться, Антон со всех ног бросился в кабинет Голубева. В телефонной трубке, то усиливаясь, то затухая, глухо шумело, словно на другом конце провода ритмично накатывался на берег пенящийся прибой!

— Бирюков у телефона! — громко сказал Антон.

— Здравствуй, Антоша, — слабо прорезался голос Стукова. — Как меня слышишь?

— Как с берега Обского моря. Шум какой-то.

— Автоматика плохо сработала, но перезванивать некогда. Спешу на оперативное совещание. Срочно отправляй нам все материалы по Айрапетову. Подполковнику Гладышеву только что дано телеграммой официальное указание.

— Что случилось, Степан Степанович?

— Наши следователи крепко заинтересовались Игорем Владимировичем. Хотят досконально выяснить полную картину его необузданной деятельности.

— Еще какие-то факты всплыли?

— Хватит и тех, которые мы знаем.

— А как с Людой Сурковой? Нового ничего не появилось?

— Нет. В данном случае Айрапетов действительно не виноват. До свидания, Антон Игнатьевич, я побежал на оперативку.

— До свидания, Степан Степанович.

В трубке щелкнуло. Антон Бирюков еще несколько секунд послушал утихающий шум «прибоя» и медленно опустил телефонную трубку на аппарат.

1972–1974