"Порок сердца" - читать интересную книгу автора (Соя Антон Владимирович, Минина Ольга)ГЛАВА 4Катя пришла в себя оттого, что Белка прыскала на нее водой из графина. Она была все в том же ресторане, рядом Белка — заглядывает в глаза. Вроде бы отпустило, и что с ней случилось минуту назад — непонятно. Мысли обрели былую четкость. На сцене стало пусто, танцоры исчезли. Белла смотрела на нее с неподдельной жалостью в глазах: — Бедненькая, как ты его все-таки любила. А познакомил вас Папаген. Помнишь Папагена? Катя отрицательно покачала головой, не в силах что-либо сказать. Тогда Белла с готовностью взяла инициативу в свои крупные руки и начала рассказ: — Тебя в клуб к нам Папаген пристроил. Ты такая смешная пришла, совсем зеленая еще, ну ясное дело, только после школы. Танцевала ты просто класс! Это все отметили. Нам со Стрелкой ты походу сразу понравилась. И Женька-гей запал на тебя капитально. Катя уточнила: — Так я с Женей в клубе познакомилась? — Да нет же, ты уже до клуба с ним была знакома, вас Папаген познакомил, папашка твой настоящий и твой учитель танцев, старый сводник. Пытаясь связать новые факты своей биографии со старыми знаниями, Катя спросила: — Значит, я с детства танцами у собственного отца занималась? Как моя мать могла все это от меня скрывать?! — Ну, походу это ее тоже нервировало. Ведь как только Папагена инфаркт свалил, она тебе все и выложила. Только ты к тому времени уже беременна была от Женьки! Вот почему я тебя и спросила сразу, не от Женьки ли у тебя ребенок! Но подожди, это все не по порядку. Я вперед залезла. Ты точно выпить не хочешь, а то давай коньячку? Бред сумасшедшего! Но не верить Белле не было оснований, и все, что Катя могла делать сейчас, — это только слушать и запоминать, потом она сядет и во всем разберется, а пока надо сохранять светлую голову. Белла продолжала вопросительно смотреть на нее, Катя вспомнила — она же задала вопрос, надо было отвечать: — Нет, нет, я же говорила! Не могу, я на лекарствах. Ее старую знакомую такой отказ ничуть не смутил, похоже, она привыкла пить в одиночку: — Ну как знаешь, подруга. Походу странная штука жизнь. Надо ж как тебя приложило! — Она уверенно налила себе очередную рюмку и выпила одним махом. — Ну так про что я? Короче, ты, как пришла к нам, сразу влилась в нашу теплую компанию, помнишь Сережку, я тогда с ним встречалась? Сторчался он и помер. Ах да! — Беллу уже заметно развезло, движения стали размашистыми, голос — громким. Она махнула рукой: — Куда тебе. В общем, сдружились мы здорово, ну и понятно клубились по всем злачным местам, вот тогда-то ты с Женькой и схлестнулась! Какой у вас бурный роман был! Мы все в шоке были, весь город тогда Женьку голубым считал. Правда, я так и не могла понять: откуда такие дурацкие слухи поползли, ведь вечно его с какими-то бабами раньше видели! С Жанкой, например, или с Риткой. В общем, лямур у вас был писдецкий! Походу если б не твои проигрыши в казино, может, все и по-другому бы было! Стул пошатнулся, новый оборот истории Катю встряхнул и вывел из оцепенения: — Какие еще проигрыши? — Да, мать, ну ты даешь, все забыла! Ты меня прости, но все как в анекдоте и получается. Да ты ж в жуткие долги влезла, денег нет ни хрена, а все туда же! Да тебя же от рулетки не оттащить было, мы ничего поделать не могли! «Мне повезет! Мне повезет!» — как зомби блин. А за деньгами к кому? — Конечно, к Сашке Павлову. Я, кстати, его с зоны дождусь и брошу своего Вахида с его сраным рестораном. Вахида-то я у Стрелки отбила… А нечего, подруга, клювом щелкать! А теперь мой Вахид торчит неделями в Москве — дела там, стрелки. Стрелка, блядь! Узнаю — закажу обоих на хрен, — окончательно сбилась на свою судьбу с Катиной, изрядно набравшаяся Белка. — Да, прости, значит, Павлов. Вот мужик так мужик. Как прижмет… Он парень добрый, никому походу не отказывал, но ты — дура — его терпеть не могла, а кого еще просить? Вот ты к Ленке Павловой, подруге своей, и побежала! Я говорила тебе: не связывайся с ней — стерва она, а ты заладила: нет, она хорошая! Хорошая — с говном сворошенная! А я как чувствовала, все в последствии и открылось: она же и подговорила собак павловских тебя трясти да счетчик крутить! Павлов оказался вообще не в курсах. Вот и влипла ты по уши. Долгов немерено, от премьеры тебя отстранили… — А почему? — Катю нелепая история Белки уже не пугала, а наоборот, начала забавлять, она совершенно не могла поверить, что все это происходило с ней. — А нечего было вставляться и в обмороки при всем честном народе на генеральной репетиции грохаться! Вот тут и выяснилось, что ты брюхатая наркотка! Как тебя было оставлять в труппе? Ясное дело, тебя и попросили! Женька — кобель несчастный — сразу тебе: делай аборт, у меня карьера, мне еще рано семьей обзаводиться! Гад ползучий! А тем временем тебя собаки Павлова стали за долги прихватывать, походу! Мало того, и Папаген в больницу загремел. Вот тогда тебе мамашка все о нем и выложила! — И что же я? — иронично спросила Катя. Белка опрокинула очередную рюмку. — Что-что, говоришь ей: не могу я, мама, во лжи с тобой жить, и ушла из дома к Женьке! Ты все к Папагену своему в больницу бегала, ну плохо ему было очень, он вскоре и помер. А отец твой, ну в смысле отчим, совсем от расстройства крышей тронулся и в один прекрасный день таблетками и объелся. А ты потом сразу делась куда-то. Кто говорил, что в Москву, кто еще чего придумывал. Женька, сволочь, ничего не хотел говорить, только ходил с каким-то загадочным видом. Чтоб его! А у нас и в клубе черт-те что тогда творилось. Ким — это наша гримерша была, узкоглазая, помнишь ее? Ты с ней еще сралась все время. Тоже куда-то бесследно пропала еще до тебя, так и не нашли. Женька-то твой с ней походу очень близок был когда-то, очень-очень. Слушай, подруга, а ведь Кимто эта была женой твоего нынешнего мужа — доктора Раздецкого! — Дроздецкого. О господи! Час от часу не легче. Так я с Ким из-за Гриши ругалась? — Фамилия любимого мужа вернула Катю к реалиям. «А вдруг вся эта галиматья — правда?» — пронеслось у нее в голове. — Не-ет! Из-за Женьки. Не сбивай меня. Я и так сама собьюсь. Короче: Ким пропала, ты пропала — в общем, невеселая какая-то пежня началась. Только Ленка ходила довольная, аж смотреть противно. Я это на беременность списывала — они давно с Сашкой ребенка хотели, но что-то не получалось у них. Она как шелковая тогда стала, просто ангел, куда весь сволочизм делся? Но Павлов ее все равно грохнул. Бейсбольной битой по башке. На девятом месяце. Пиздец! Все из-за Женьки. Павлову какая-то сука записку подкинула, что у Ленки ребенок от этого пидора. Ну а потом мы узнали, что ты в тот же день в аварию жуткую попала, тогда же и Женька пропал бесследно. Кобель, он и есть кобель, лучше б он и вправду был голубой. И тебе жизнь испортил, и Лену загубил, и Павлова в тюрьму отправил. Ты-то вон, молодец — муж, дочь, а Ленка-то на кладбище. Сашка сидит, еще лет семь ему, походу бедолаге. Вот так вот. Правильно, его козла быстроногого кастрировали! — Кого — Павлова? — Да нет же, Женьку твоего! Ромео недоделанного! Ну это уже был явный перебор, может, во что-то она и поверит, но в такое! Кто уж что придумал, она потом разберется, а пока Катю пробил нервный смех: — Как кастрировали, кто?! — Уж не знаю, правда ли. Но говорили, что Ленка перед смертью ему банан отчикала, под самые помидоры! — Боже, какой мрак, какая грязь! — Да ладно, не убивайся. Может, врут. Женька-то пропал с тех пор. Ни слуху ни духу. Я думаю, убили его, а может, он сам этот слух распустил, чтобы отстали от него, не искали. Павлов-то, он и на зоне Павлов, он и оттуда бы кобеля этого достал. Знаешь, как он убивался, на суде плакал, что Ленку да дитя невинное загубил. Я Сашу так жалела! Не с той бабой он связался. Лена-то хоть красивая, но походу бессердечная была, порок сердца — это ж надо какой точный диагноз. Порок и есть порок. — Нельзя так про покойницу. Нехорошо это. — Может, Катюха ты и права. Я, грешным делом, Ленку эту не любила, даже боялась. Вид этот ее походу вечно похоронный. Когда узнала я, что у нее ребенок-то от Женьки должен был быть, у меня прямо в башке как прояснилось: Жанка задушенная да утопленная, Ритка пропавшая, потом ты — все одних рук дело. И не маньяка коламского, как Стрелка считала, а ее ревнивой сучки, Ленки-испанки. Женьку-то, понятно, Павлов замочил, концов не найдешь. А всех остальных — точно Ленка. Сама или руками гориллы своей глухонемой! Как ее не стало, так в городе люди и не пропадают, так, драки пьяные да бытовуха обычная. — Что-то ты подруга совсем напилась походу, — передразнила Беллу уставшая Катя. — Как же меня Лена ваша убила, если вот она я, с тобой рядом сижу? Что-то не сходятся концы с концами в твоей страшной истории! — Ой, прости. Да и хуй-то с ней, с этой Леной. Померла и померла. Я походу и правду нахерачилась как свинья! Я так рада, что ты объявилась! Как мы с тобой тогда зажигали! А поехали ко мне домой, возьмем кокса, водилу моего, мальчишку из балета, на которого ты запала. А? Тряхнем стариной? «Хватит, хватит! Все, полным-полна моя коробочка, хватит с меня „гламурного" прошлого. Пора принять хорошую пилюлю», — шумело в голове у Кати. — Ладно, Бел, спасибо тебе. Хватит мне, пожалуй, на сегодня. Хорошего понемножку. Пойду, лекарство приму, отдохну в гостинице. А то что-то дурно мне. Мутит. Расцеловавшись напоследок со старой подругой и пообещав, что обязательно еще увидится с ней, но не оставив своих координат, Катя побрела в гостиницу, переваривать помои, в которые ее окунула Белла. Она никак не ожидала такого каловорота и была уверена, что большая часть рассказа — пьяный бред. Роман с местным мачо — возможно, варьете, казино, наркотики, долги — тоже, наверное, могло быть, а вот истории с отцом-педофилом, отчимом-самоубийцей, пропавшей Ким, оказавшейся Гришиной женой, бейсбольной битой в голове у беременной маньячки Лены и кастрацией гея-кобеля явно дурно попахивали. «Бред рыжей кобылы!» — подумала Катя и нервно засмеялась. Вместо облегчения она чувствовала обиду, злость и брезгливость. А еще ей очень захотелось обнять надежного доброго Гришу и любимую малявку. Пыл исследователя заметно поугас. «Отдохну, на кладбище — и пулей домой», — решила Катя. |
||
|