"Сочинитель убийств" - читать интересную книгу автора (Патриция Хайсмит)

XIV

Сидней понял, что Полк-Фарадейсы отнюдь не напрасно придавали такое значение деньгам, которые должна была получить Алисия. Второго августа ее чек был принят в Вестминстер-банке, и уже через полчаса, т. е. около девяти часов утра, почтальон принес его Сиднею. Тут же позвонила миссис Снизам, узнать, не пришел ли чек. Сидней ответил, что пришел, но он не знает, куда его переслать.

– Думаю, это должно означать, что Алисия вскоре собирается вернуться, – сказала миссис Снизам. – Я-то надеялась, что она уже вернулась… потому что я звонила в Вестминстер-банк несколько дней назад, и мне сказали, что она не оставляла никакого адреса для пересылки чека. А у вас есть какие-нибудь новости?

– Нет.

– У нас тоже. А ваш банк в Ипсвиче? Алисия не снимала денег с вашего общего счета?

Сидней об этом ничего не знал, и миссис Снизам была неприятно удивлена тем, что он не потрудился узнать сам. Она попросила его позвонить в банк и перезвонить ей, и он заверил ее, что так и сделает.

Чувствуя себя задетым из-за того, что с ним говорили как с нашалившим ребенком, Сидней подождал до половины десятого, полагая, что раньше в банк звонить неудобно. Поручение было неприятным, и тут не важно, что ты ее убил, – сказал он себе, – ты все равно должен этим заниматься. Твои персонажи занимаются, а теперь и ты должен испытать на себе, что это такое. Он позвонил в банк. Несколько минут ему пришлось ждать, пока подойдет служащий, который сможет дать необходимую информацию, после чего Сидней узнал, что ни одного чека, подписанного миссис Бартлеби, не поступало в банк после 26 июля, последний же был датирован 24-м числом. Алисия уехала 2-го июля. Сидней позвонил миссис Снизам и слово в слово повторил ей все это.

– Неужели? Не понимаю, откуда она берет деньги… или, может быть, на самом деле что-то случилось?

– Она взяла с собой пятьдесят фунтов с июльского чека, который получила в Ипсвиче.

– Да-да. Но это не похоже на Алисию: не снять деньги при первой же возможности!

Три дня спустя он приехал в Ипсвич за покупками и зашел в банк. Нет, они не получали ни одного чека, подписанного миссис Бартлеби. Была пятница. Значит, кто-то содержит Алисию, подумал Сидней. Но кто? Мужчина? Какой? Когда он вернулся, звонил телефон. Это была миссис Снизам. Сидней сказал, что у него нет никаких новостей.

– Мой муж говорит, что пора обращаться в полицию, и я с ним согласна. Я думаю, и вы так считаете, Сидней, – добавила она нетерпеливо. – Я уверена, что когда полиции все станет известно, они спросят нас, почему мы столько времени не сообщали им.

Это было словно пощечина, но Сидней сдержался и вежливо ответил, что согласен прибегнуть к помощи полиции.

– Я думаю, следует начать с Брайтона, а затем продолжать поиски, если потребуется, – сказала миссис Снизам. – Нам нужно несколько фотографий на случай, если она имела глупость поселиться где-нибудь под чужим именем. Вы можете прислать мне какие-нибудь фотографии, Сидней? У вас ведь наверняка должны быть ее последние снимки.

Ему понадобилось полчаса, чтобы разыскать две четкие фотографии Алисии. На одной она сидела в джинсах, растянувшись в шезлонге за домом. На второй, прошлогодней, Алисия была одета в летнее платье и стояла рядом с яблоней в их саду. Сидней представил подпись под фотографией: «Труп молодой женщины найден в Саффолке» или «Разыскивается. Полиция подозревает убийство». «Какая глупость», – пробормотал он и пошел за конвертом. Любопытно, Снизамы не доверили ему чести сообщить об исчезновении жены в полицию.

Сидней поехал в Ронси Нолл, опустил письмо и заглянул в ближайшую лавку купить джем.

– Я бы хотел купить апельсинового джема, мистер Фаулер, – сказал он, представляя, как завтра мистер Фаулер скажет из-за прилавка: «Мистер Бартлеби, я читал в газете о вашей жене».

И мистеру Фаулеру, и его дочери Эдит, помогавшей ему в магазине, а также мистеру Ратледжу из молочной лавки, он спрашивал об Алисии на прошлой неделе, и даже Фреду Хартангу из гаража Ронси Нолла, где он почти всегда заправлялся бензином, – Сидней уже сообщил всем им, что Алисия уехала в Кент к матери. Теперь же все эти люди узнают из газет о том, что ему уже три недели известно, что его жены нет у матери, а он тем не менее продолжает рассказывать ту же историю. Он вспомнил, что миссис Лилибэнкс узнала об этом на пикнике с Инес и Карпи. Она, видимо, никому ничего не сказала, что было весьма любезно с ее стороны.

– Вы, кажется, предпочитаете густой джем, не правда ли? – спросил мистер Фаулер, доставая банку. (Это был довольно высокий худой человек с черными щетинистыми усами, напоминавшими немного усы Редьярда Киплинга.)

– Да, – ответил Сидней, довольный тем, что продавец помнит его вкусы.

– Завернуть?

– Нет-нет, я больше ничего не беру.

Сидней сделал прощальный жест и направился к двери.

– Надеюсь, миссис Бартлеби чувствует себя хорошо? – сказал мистер Фаулер на прощание.

Сидней обернулся.

– Надеюсь, что да. Она не особенно любит писать, – сказал он, посмотрел мистеру Фаулеру прямо в глаза и вышел.

Именно так бы сказал убийца, подумал он.

Вторник, 2-е августа. Сидней посмотрел на календарь с фотографией двух щенков, подаренный ему в молочном магазине во Фрамлингеме, и подумал, что этот день будет много для него значить. Нет, сегодня ничего не произойдет, но тем не менее день станет поворотным, потому что на сцену выходит полиция. Сегодня же он намеревался послать экземпляр «Стратегов» Поттеру и Дэшу в Лондон. Оригинал Сидней уже отправил своему агенту в Нью-Йорке десять дней назад, но поскольку Лондон был ближе и важней для него, он оставил себе вторую копию, еще раз перечитал ее и отослал, так ничего и не исправив. Он сделал это уже перед закрытием почты, приложив к рукописи письмо к издателям.

На следующее утро, в десять часов в дверь постучал молодой полицейский. Это был блондин со свежим цветом лица и весьма важным видом, несмотря на улыбку. Он достал блокнот и ручку, а Сидней подвинул ему стул. Усевшись, посетитель приступил к делу:

– Речь идет о вашей жене. Вам известно что-нибудь о ней?

– Ничего, – ответил Сидней. Сам он уселся на диван.

Первые вопросы были точно такими, как и ожидал Сидней. Когда он в последний раз видел свою жену? – Второго июля. – Где? – Он посадил ее в Ипсвиче на лондонский поезд, кажется, в субботу в половине двенадцатого. – Она говорила, куда едет? – а, что поедет к матери. – В каком настроении она была? – В прекрасном. Она собиралась заниматься живописью и хотела побыть одна. – Не кажется ли вам странным, что она с тех пор ничего никому не сообщила о себе, даже мужу? – Нет, честно говоря, не кажется, ведь она сказала, что напишет ему, только когда захочет вернуться, и просила его не разыскивать ее. – Но не странно ли то, что она не написала даже своей матери? – Может быть, и странно.

Сидней медленно потирал ладони между коленями и ждал следующих вопросов.

– Полиция ведет поиски в районе Брайтона, но нам важно получить сведения и от вас. Как вы думаете, она могла отправиться в какоенибудь другое место?

– Не знаю.

– Она сказала, сколько времени будет отсутствовать?

– Нет, точного времени не называла. Сказала что-то вроде: «Даже если я буду долго отсутствовать…» Она не хотела, чтобы я ее разыскивал, может быть, Алисия рассчитывала уехать на несколько месяцев или даже на полгода.

– В самом деле? – полицейский записал слова Сиднея. – Она сама вам так сказала?

– Она сказала, что не знает. (Сидней нервно пожал плечами). Взяла с собой два чемодана и зимнюю одежду. Видимо, считала… что разлука на некоторое время будет полезна нам обоим, – сказал Сидней, чувствуя, что его ответы все больше и больше кажутся подозрительными. Будучи совершенно правдивыми, они тем не менее все точнее походят на ответы убийц, которые утверждают, будто жертва заявила, что будет отсутствовать неопределенное время.

– В таком случае родители миссис Бартлеби и не должны были так уж беспокоиться, – предположил полицейский.

– Согласен. Если сегодняшние газеты что-нибудь напечатают (я пока видел только «Тайме»), Алисия тут же узнает, что ее семья так волнуется, и сообщит о себе.

– В «Дейли Экспресс» и в других газетах уже появилось сообщение с фотографией. А родители миссис Бартлеби не знают о том, что она могла уехать и на полгода? – спросил, нахмурившись, полицейский.

– Не знаю. Я не говорил об этом ее матери, чтобы не волновать ее. К тому же я не был уверен, что Алисия на самом деле уедет так надолго. Но раз ее мать уже забеспокоилась, то я…

Сидней остановился. Он сбился. Еще один промах, еще одна ошибка, сказал он себе. Почему он ничего не сказал миссис Снизам? Потому что лгал, потому что недостаточно продумал свою версию для того, чтобы можно было, не сбиваясь рассказывать всем одно и то же.

Полицейский встал.

– Думаю, это все, что нас на сегодня интересует, мистер Бартлеби. Подождем, может быть, сегодня, прочитав газеты, она объявится.

Сидней поднялся в свой кабинет, потом что-то подтолкнуло его, и он перешел в комнату и выглянул в окно. Полицейский стоял на краю дороги с велосипедом и просматривал свои записи. Потом развернул велосипед и направился к дому миссис Лилибэнкс. Спрыгнув с велосипеда, он постучал в дверь.

Не замечали ли соседи в последнее время что-нибудь подозрительное в доме Бартлеби?

Сидней не стал дожидаться у окна, пока полицейский выйдет; но когда через десять минут вновь посмотрел туда, велосипед по-прежнему стоял, прислоненный к ограде. А ведь миссис Лилибэнкс могла видеть, как Сидней выносил ковер, и он уже думал об этом. Но он действительно не подумал, что Снизамы могут обратиться в полицию. Пожалуй, Алисия могла бы иметь больше уважения к своим родителям и написать им. Если она не хотела, чтобы он знал про нее, просто могла бы попросить не раскрывать секрета.

Сидней смутно ощутил в себе что-то вроде вины или стыда, но это ощущение не было ни приятным, ни интересным.

Миссис Лилибэнкс была рада поговорить с кем-нибудь об Алисии, хотя и не знала, что в сегодняшних газетах был объявлен ее розыск. Узнав об этом, она сказала себе, что ей не следует проявлять какого бы то ни было удивления тем, что от Алисии нет вестей. Не стоило усиливать всеобщее беспокойство.

Покончив с предварительными вопросами, молоденький полицейский спросил:

– Вы достаточно хорошо знаете семью Бартлеби?

– Нет, мы просто соседи. Я живу здесь лишь с конца мая. Мы с Алисией немного рисовали вместе.

– Вы часто встречались с мистером Бартлеби после отъезда его жены?

– О, да. Один раз он ужинал со мной, а я как-то была у него на пикнике.

Миссис Лилибэнкс могла добавить, что это было три недели назад и что именно в тот день она узнала, что Алисии нет у родителей, и заметила, что лондонские друзья Алисии этим удивлены; но решила избегать лишних разговоров.

– Его беспокоило отсутствие жены?

– Совсем нет. Она ведь предупредила, что хочет уехать на некоторое время.

– Это сказала она или мистер Бартлеби?

– Она. Алисия уехала в субботу, а в четверг или в пятницу приходила ко мне. Кажется, в пятницу. Сказала, что хочет побыть одна и позаниматься живописью, и думает, что одиночество пойдет на пользу и ей и мужу.

Полицейский кивнул.

– Она была в хорошем настроении?

– Да, в очень хорошем.

– Вы имели от нее какие-нибудь известия?

– О, нет. Если бы имела, то сразу сообщила бы об этом мистеру Бартлеби.

– Вы еще рассчитываете получить их?

– Да… по правде сказать, – ответила миссис Лилибэнкс осторожно. – Но, возможно, ей нелегко заставить себя написать даже почтовую открытку, если она действительно хочет некоторое время побыть одна и ни с кем не общаться.

– Как вы думаете, у Бартлеби были хорошие отношения между собой? Это помогло бы понять решение, принятое миссис Бартлеби. Ведь она могла, например, найти работу под другим именем или даже уехать за границу… Я не задал этого вопроса мистеру Бартлеби, так как видел, что он хочет убедить меня в том, будто у них все было прекрасно и будто они просто решили расстаться на полгодика.

– На полгода? – переспросила миссис Лилибэнкс.

– Так утверждал мистер Бартлеби. Сказал, что не удивится, если его жены не будет полгода. Миссис Бартлеби сама говорила вам это?

– Нет, конечно, нет, иначе я бы вспомнила. Я подумала, что она уезжает на несколько недель, может быть, на месяц.

Миссис Лилибэнкс сидела на диване очень прямо, скрестив руки на коленях.

– Так… Полицейский быстро внес что-то в свой блокнот. Он сидел на пуфе, и чтобы записать что-то, ему приходилось крепко сжимать колени своих длинных ног. Не хочу показаться нескромным, но, на ваш взгляд, у них был благополучный брак?

– Мне кажется, да, – проговорила миссис Лилибэнкс, подбирая слова. – Я видела их вместе в компании других людей… я вам уже говорила.

Но она также видела бурную вспышку раздражения у Сиднея как-то вечером, но стоит ли придавать ей слишком много значения?

– Вы не замечали ничего странного после отъезда миссис Бартлеби?

Миссис Лилибэнкс слегка вздрогнула, но тут же постаралась сохранить спокойствие. Перед глазами у нее возник Сидней, идущий по саду и несущий на плече что-то тяжелое. Это было на следующее утро после отъезда Алисии… или ее предполагаемого отъезда. Было еще очень рано, едва рассвело. Миссис Лилибэнкс хотела тогда понаблюдать в бинокль за птицами, но было еще недостаточно светло, хотя она и слышала их пение. Она спустилась на кухню и поставила на плиту чайник. Когда снова выглянула в окно из своей комнаты, то увидела отъезжающий автомобиль Сиднея.

– Нет, – ответила она, – я не видела ничего особенного.

– Миссис Бартлеби не сообщала вам по секрету, что она, например, должна с кем-то встретиться?

– Нет, – ответила миссис Лилибэнкс.