От автора.

Как и все мои товарищи, я начал собирать марки, как только мы научились разли­чать буквы и цифры. Собирать означало обшаривать папину корзину для бумаг, умолять дядю, жившего в Дрездене, посылать мне марки из Германии и тратить каждый свой крейцер в писчебумажной лавке на иностранные марки. Но собирать марки означало так­же обмениваться с мальчишками, отдавать им свои двойники за их дублеты, расхваливать свои и хулить их марки. В то время в Праге на медицинском факультете учились два моих двоюродных брата. Они-то и нашли в каком-то журнале адреса коллекционеров в различ­ных странах, желавших обмениваться марками. Братья помогли мне сочинить письмо и посоветовали вложить в него австрийские и венгерские марки. Неожиданно я получил в обмен за них довольно много различных марок из разных концов света и из Индии. Марки из Индии были так же замусолены, как мои. Скорее всего, их посылал такой же, как я, мальчишка. Позднее я написал о нем свой первый филателистический рассказ. Этот маль­чишеский этап закончился, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Я тогда впервые влюбился. Платонически и на расстоянии. Вернувшись в 1920 г. после войны домой, я снова принялся коллекционировать. Мое сердце увлекли наши марки, на которых не то всходило, не то заходило солнце за Градчанами[1], и я начал собирать их, так сказать, на патриотической основе. Однажды, в поисках темы, пришло мне в голову, что ведь о мар­ках можно было бы написать даже рассказы. Мне нужно

было, конечно, сначала побольше узнать о них. Я нашел господина Эрвина Гирша, руководившего «Трибуной филателистов», которая выходила в издательстве Борового. У Гирша были богатая библиотека книг о марках, проекционный фонарь и микроскоп для их рассматривания, и целая химическая лаборатория. Познания Гирша о марках были поис­тине феноменальными. Он был общителен, весел, ласков, и я узнал от него все, что мне требовалось. Это было время научного коллекционирования, когда марки оценивались эстетически, графически, исторически, когда искали и собирали экземпляры с отклоне­ниями и неправильностями. Время, требовавшее настоящего филателистического судьи, разоблачителя подделок и мелких мошенничеств, защитника прав филателиста и филате­листической правды.

Я собирал лишь наши марки, но при этом интересовался вообще миром марок, его законами, этикой, эстетикой и техникой, коллекционерским кодексом, экономическим значением марок. Однако истинное наслаждение мне доставляло писать о них рассказы. Было нелегко выдумывать и сочинять их. Поэтому я написал их немного, всегда приуро­чивая примерно один к рождеству, а один — к пасхе.

Но потом наступили тридцатые годы, когда люди перестали улыбаться. Однажды марки ужаснули меня. Это когда на них появилось: «Protektorat Bohmen und Mahren»[2]. После этого у меня пропало желание иметь полную коллекцию марок нашей республики. Я не возвращался к ним больше. И к рассказам о них.

Франтишек Лангер.