ВТОРАЯ ГЛАВА

На диких и неухоженных землях природные катаклизмы бывает случаются внезапно и неожиданно. Ураганы, землетрясения, лавины, камнепады по обыкновению начинаются без предупреждения, неся разрушения и смерть всему живому, не ведающему о климат-контроле, суперлативных технологиях, машинах и механизмах, способных употребить планетарную даровую энергию для пользы дела человека разумного. Или оставить все как есть, минимально вмешавшись в естественный ход явлений природы. В самом натуральном дикарском виде…

Первым на дикорастущее лоно природы планеты Экспарадиз глубокой темной ночью высадился прим-сержант Кринт. Отчаянный рейнджер появился на неприветливом лесистом склоне восьмикилометровой угрюмой заснеженной вершины спустя доли секунды после точного попадания в лавиноопасный участок заурядного железного метеорита, несшего в своем ядре анкер нуль-перехода. Вместе с тысячетонным телом лавины они неудержимо покатились к подножию горы, увлекая за собой пласты слежавшегося снега, скальные обломки и вырванные с корнем стволы хвойных деревьев. На нижнем каменистом распадке снежная лавина слегка замедлила ход, по-видимому, для того, чтобы сейсмический грохот и пять баллистических анкеров, выпущенных сержантом, вызвали несколько могучих камнепадов. Непосредственно в каменную круговерть гравитационных возмущений по монореперам нуль-наведения высаживался уже остальной состав разведгруппы, оставив промежуточный лагерь лунного базирования. Все и вся по плану оперативных мероприятий.

Высадка рейнджеров на северном материке Норд-гамма происходила оперативно, шумно и громко, но никто не услышал и не заметил чего-нибудь необычного. В горах и днем и ночью случаются лавины, камнепады, обвалы, оползни, сели — естественно, большей частью в дождливый зимний сезон, длящийся на четвертой планете системы 8–9 месяцев, а в холодных горах еще дольше…

Горы немного рассердились, поворчали на непрошенных гостей, но скоро снег, камни и отголоски далекого громыхающего эха покойно улеглись на новых лежбищах; в горных ущельях и долинах опять наступила тишина, где почти за пределами человеческого слуха снова стал слышен нежный шелест моросящего дождика, тихое поскрипывание деревьев и возня мелких грызунов в глубоких норах.

— 1 —

Первый лейтенант Даглес О'Хампери, лейтенант Минерва Льянет, прим-сержант Самуэль Кринт, мастер-сержант Миято Мокуяма.

Четверо невидимых и неслышимых рейнджеров на планете внизу и системы слежения наверху на естественных спутниках в пассивном режиме смотрели и слушали, внимательно изучая обстановку в районе высадки. Активная фаза разведки началась тихо и мирно. Мир вам, добрые люди!

Лейтенант Хампер вспомнил подходящую по случаю цитату из древней латыни, молча коснувшись тактильного коммуникатора на предплечье сержанта Кринта.

— Рад вас слышать живым, брат рейнджер, — отозвался сержант на имперском инглике, дав собеседнику понять, что шутку командира уяснил, а его скрытное приближение не осталось не замеченным бдительным разведчиком.

— Ваш макросенсор, прим-сержант, я все же засек. Ладно, будем шевелиться, Кринт. Два с половиной часа уже прохлаждаемся. Похоже, здесь все чисто. Псионика на нуле. Как наши биопробы?

— Известные типы нанофагов не обнаружены. Здесь, вообще, нет перинанитов. Девственная планета, сэр. Микроорганизмы — по категории "3р14". Нашел пару необычных фильтрующихся вирусов, эндемики, для нашей иммунной системы безвредны.

— Возьмите мои образцы и сравните со своими анализами.

— Да, сэр.

— Странно совпало: зима по столичному календарю и здесь тоже холодный сезон. Что может быть лучше плохой погоды, когда ее не ощущаешь в режиме полной защиты и маскировки, не так ли?

— Зима, лейтенант. Тут, словно на Сирин Добро, как если бы там не было глобального климат-контроля. Живая природа — всегда друг рейнджера, сэр первый лейтенант. Зимой и летом…

— Угу, на каледонской Кварте вне локальных зон терраформирования примерно так же. Заповедные места… Как мои зимние пробы?

— Без вариантов, сэр. Аналогичны моим. Но без стационарных лабораторных исследований ничего нельзя утверждать наверняка.

— Знаем, учили. Где наши милые могучие "М"?

— Мастер-сержант Мия Мо, предположительно, в 800 метрах на северо-восток. А лейтенант Мин Льян, возможно, в полутора километрах к югу.

— Хорошо замаскировались девочки. Как беспилотники?

— Один под камнями в 100 метрах слева от нас. Другой — обломок скалы справа на 9 часов.

— Хорошо. Пусть впредь полежат замертво. Наверху неведому зверюшку примерно на 11 часов видите, сержант.

— Да, сэр. По инфракрасному спектру напоминает каледонского горного барана.

— Вот-вот. Масса у него подходящая для оптического камуфляжа. Вперед, мелким скоком по горам, по долам. Я присмотрю за местностью. А вы, сержант, как любитель дикой живой природы, соберете мне стадо из одного барашка и двух овечек у входа в пещерку на три часа в 400 метрах отсюда. Подберете две моих гравиметки. Коммуникативный нуль не отменяю.

— Да, первый лейтенант, сэр.

Спустя пять часов начались работы по оборудованию базового лагеря в скальном массиве. Потом с горных склонов сошли еще три лавины, и под их прикрытием два беспилотных экраноплана заняли замаскированные боевые позиции у заваленного снегом и обломками деревьев входа в пещеру. Опять воцарились мертвая тишина и ночной мрак под темным беззвездным небом, пока две молчаливые луны, невидимые за плотной облачностью, не скрылись за горными вершинами в предрассветных фиолетовых сумерках. Лес на склонах понемногу оживал, просыпались дневные звери и птицы, знать ничего не знавшие о четырех рейнджерах и охранных системах базового лагеря, чутко вслушивавшихся и всматривавшихся в тихую лесную жизнь. Праздничная новогодняя ночь подошла к концу.

Праздник есть праздник со всеми его традициями, и как нельзя кстати пришлась рождественская каледонская елка или очень трогательно напоминающее ее хвойное дерево. Елку, почти в невредимом виде бережно спущенную вниз лавиной, установили посреди пещеры и украсили проблесковыми маячками макросенсоров.

— Извините, леди и джентльмены, на войне как на войне, утверждали древние галлы. Придется нам обойтись без свечей и камина, хотя пласт каменного угля поблизости есть, и об экологическом налоге на Экспарадизе никто понятия не имеет. С чем вас и поздравляю, а также с наступившим новым годом, со спокойной высадкой… — первый лейтенант Хампер внушительно кашлянул, глянул на рейнджеров, все ли прониклись торжественностью момента, и продолжил новогоднее поздравление. — Прим-сержант Кринт, доложите ваши соображения по дальнейшему ведению разведки. Прошу вас.

— Полагаю, следует расширить зону взятия биологических проб. Капитан Алмо просил по возможности нуль-транспортировать образцы равнинного грунта, речной и морской воды.

— Спасибо, Кринт. Мастер-сержант Мо, что можете добавить?

— Как прикажете, первый лейтенант, сэр. Но, думаю, экзобиоразведка — сейчас основное. Планета на редкость терраподобна, но мы еще не знаем, насколько она опасна.

— Спасибо, мнение экзобиологов будет учтено. Лейтенант Льян, прошу ваши предложения.

— Необходим глубокий рейд к океану через плоскогорье на северо-западе. Если тут водятся большие хищные птицы, а они обязательно должны быть на такой планете, то лучшей маскировки трудно сыскать. До высоты птичьего полета псионика не достанет. А сравнивать гравиоптические данные птиц с результатами визуальных наблюдений в видимом спектре ни один охранный ментатор не станет, если кто-то специально не прикажет ему это сделать. Перемещаться следует эшелонировано: я впереди, а вы трое на разной высоте, прячась за горизонтом. Если моя фантомная маскировка будет раскрыта, сразу станет ясно, с кем нам придется иметь дело на планете Экспарадиз.

— Всем спасибо. Два часа на отдых и техобслуживание. Затем прикрываем прибытие экзобиологов под командованием капитана Алмо. Со всей нашей научно-исследовательской логистикой в пандемониуме…. Основной базовый лагерь спецгруппы на планете Экспарадиз устроим повыше в гранитном массиве.

— Капитану Алмо вряд ли понравится работа на природе, сэр, — озадаченно протянул сержант Кринт, он почему-то не ожидал такого развития событий.

— Приказ майора Тотума, сержант.

— Понятно, приказы не обсуждают, но осуждают. С плеч долой, чтоб в черепе не копался. А мы, значит, тоже от доброго доктора куда нельзя дальше, как предлагает лейтенант Льян, пташками небесными вспорхнем под облака?

— Пожалуй, да. Мы летим сверху, беспилотники в тылу за горизонтом — снизу. Оптимальный вариант разведки, если на северо-запад к океану по пути заглянем в пару любопытных мест.

— Позвольте, уточнить первый лейтенант Хампер, сэр.

— Пожалуйста, лейтенант Льян.

— На плоскогорье вы обнаружили искусственные сооружения, не правда ли?

— Не знаю, но любопытные холмы пирамидальной формы, по данным гравиметрического зондирования, там присутствуют. Плюс следы полиметаллов от квант-нейтринного сканирования…

Молчаливый тактильно-вибрационный разговор закончился, и столь же беззвучно рейнджеры отодвинулись друг от друга занявшись тестированием амуниции и оружия. Так положено по боевому уставу — при любой возможности инспекция и проверка оснащения. Пусть даже ничего не могло быть повреждено под градом тяжеленных камней или в суровой снежной турбулентности, но порядок есть порядок. Сначала на поясе экзоскелета генераторы защитных силовых полей, плотно изолирующие рейнджера от враждебной окружающей среды, потом устройства подзарядки, энергообеспечения, затем системы наблюдения и сопровождения целей. Биглеты — встроенное личное оружие и навесные вооружения подлежат доскональному тестированию на последнем этапе. Не были забыты и боевые машины, ими занималась лейтенант Льян, когда командир группы принимал от сержантов доклады о боеготовности.

После того, как Мин Льян отрапортовала ему о том, что с ней и биспилотниками все в штатном порядке, Даг Хампер задумался о силах и средствах, имеющихся в его распоряжении с целью проведения глубокого континентального рейда по континенту Норд-гамма. Маневр маневром, но хватит ли четырем рейнджером огневой мощи с места в аллюр три креста организовать разведку боем, если их обнаружит тяжело вооруженный неприятель?

… Хорошо, у каждого на плечах экзоскелета по 12 направляющих для баллистических самонаводящихся снарядов с аннигиляционными боеголовками в пятикилотонном эквиваленте условной химической взрывчатки и для них по 8 запасных кассет перезарядки. Гравитационные пропульсаторы с 48 параколлапсирующими зарядами — тоже уместный запас, всякие беды врагам учиняющий… Из тактического оружия также имеются гравиплазменные гранатометы на бедрах с тремя штатным боекомплектами на 256 зарядов. Мия и Мин, как это нравится нашим воительницам, навесили себе по дополнительному гранатомету на оба предплечья. Почему женщины, так любят таскать на себе дополнительную инерцию, спарки тяжеленных сисек спереди им что ли мало? Опять же проблема энергопотребления антигравов, у них и у нас с Кринтом. Безынерционные двигатели в режиме непрерывного полета жрут уйму энергии. Придется все-таки усиливать второй эшелон, где нужны не меньше 8 беспилотников огневой и инженерной поддержки, а для полного рейнджерского счастья — мобильный арсенал тылового обеспечения с боевым охранением. В резерве быстрого реагирования остаются у нас остаются еще два отделения и звено суборбитальных истребителей-бомбардировщиков. Как положено по уставу, армейские резервы и предосторожности сраму не имут, если используются своевременно, по-умному, в нужное время, в подходящем месте.

Местность вполне годится для любого типа боевых действий. Практически везде по маршруту найдется, где укрыться и маневрировать в ожидании развертывания резерва. А уж, если славно разгрузиться от оперативно-тактического оружия в первые минуты разведки боем… Йо-хо-о! Повоюем, братья и сестры. Преподобный Са Кринт и его всемогущий Создатель тоже нам помогут, если свершится истинно по-рейнджерски. Всем будет аминь, как говорили древние воители…

— 2 —

Штаб-сержант Рональд Тилбо, второй пилот оружейно-транспортной платформы Љ 106-бис метагалактического класса "Фрегат-Т2Л", техник-экзобиолог.

Воистину, рейнджер Рон Тилбо гордился собой, новенькими унтер-офицерскими солнышками и тем, что в наступившем году он сможет поступить в Геонский университет на факультет универсальной социологии. А уж то, как ему чудовищно повезло попасть в спецгруппу, где начальником штаба универсальный лейтенант Хампер, вообще, приводило его в щенячий восторг, отнюдь не подобающий солидному, много повидавшему сержанту, разменявшему пятилетие рейнджерской службы. Но неуместные инфантильные чувства штаб-сержант Тилбо хранил строго при себе и никому не собирался докладывать о своем недавно прорезавшемся интересе к палеографической науке, изучающей старинные аудиовизуальные источники. Разве что он при случае рассчитывал поговорить с Дагом Хампером о проблемах стабильности развития человеческих сообществ и социальной устойчивости различных форм прогресса во времени и пространстве. Потому как он, Рон Тилбо полностью разделял концепцию магистра палеографии Хампера об императивном характере техногенной эволюции, предопределившей долговременное существование и распространение во Вселенной человека разумного. Иного не дано, полагал Рон Тилбо. И тому доказательства он надеялся отыскать на планете с символическим названием Экспарадиз.

Любое человеческое сообщество аподиктически обязано эволюционировать в универсуме, усложняющемся по мере расширения границ познания, не топтаться на месте в страхе перед неопределенным и еще более сложным будущим, а тем паче не пятиться назад в ностальгической тоске по простому, ясному и понятному прошлому, где все якобы было систематизировано, кодифицировано, упокоено, упаковано и разложено по соответствующим полочкам. В двух последних вариациях о сколь-нибудь распространенной во времени и пространстве исторической устойчивости человеческого сообщества не может быть и речи. Исторических примеров депрессивной деградации от системных передовых технологий на низкопробный индустриальный уровень вполне достаточно.

Отнюдь не застойно-дегенеративное технократическое общество, озабоченное сохранением контроля над кое-как упорядоченным хаосом человеческого бытия, а свободно управляемая техногенная эволюция способна спасти человека от него самого, полагал Даг Хампер, и его идею поддерживал Рон Тилбо.

По правде сказать, оба они не были эволюционистами в древнем материалистическом понимании явления эволюции. Если в самозарождении жизни под воздействием природных процессов мало кто сомневался в доступной Ойкумене, даже самые замшелые приверженцы религиозных воззрений так или иначе признавали факт существования на многих планетах живых созданий, чье происхождение было чисто эндемичным, то вековечный дарвинистский вопрос о некоем неуклонном эволюционировании от микроорганизмов до разумного многоклеточного состояния по-прежнему оставался открытым. В том числе и в отношении чуточку более продвинутой по дарвинистским меркам фауны.

Ни один материалистический эксперимент по вразумлению до человеческого статуса млекопитающих, как инопланетных эндемиков, так и земного происхождения, еще не увенчался беспрецедентными победами. В лучшем виде удавалось триумфально добиться, чтобы экспериментальное животное обладало имбецильным младенческим разумом или же ментальными возможностями человеческого зародыша. Но во всех случаях у лабораторных экземпляров подопытных животных отсутствовали способности к самообучению и развитию, а приобретенные неимоверными усилиями экстраординарные почти человеческие навыки и умения угасали еще быстрее, нежели у одомашненных животных дрессировочные условные рефлексы без соответствующего постоянного подкрепления.

Ничуть не способствовало научной популярности гипотез эволюционных материалистов-экспериментаторов и то, каким небескорыстным манером к ним соответственно примазывались многочисленные жулики и проходимцы, более или менее результативно, в зависимости от вложенных средств в лабораторное оборудование, вживлявшие животным квазиразумную биотронику в мозговую ткань или под черепную коробку. Понятно, долго такие гибридные и нежизнеспособные монстрики-уродцы протянуть не могли, но подобные эксперименты пользовались колоссальным успехом у бульварных и желтых масс-медиа, рассчитанных на стремящийся к нулю минимум интеллекта и образованности множества потребителей развлекательной информации. А ловкие дельцы, небезуспешно полагаясь на легковерное преклонение перед наукой, до сих пор предлагают сделать разумными домашних питомцев. В основном, в расчете на доверчивую публику средних лет, не утруждающую себя воспоминаниями о канувших в безвозвратное прошлое базовых знаниях, полученных в младенчестве и в подростковом возрасте. Представляете, как будет замечательно, если ваша кошечка, собачка или волнистый попугайчик начнут беседовать с вами о политике? Впрочем, благоразумие и кондовое благомыслие чаще всего не позволяло большинству обывателей поддаваться на жульнические уловки. Недаром ведь всемогущий Создатель, снабдив ее крепкими инстинктами, не дал скотине маломальского разума?

Не только неспособность высших животных к самопроизвольной эволюции до по-человечески разумного уровня огорчала материалистов во времена Дага Хампера и Рона Тилбо, но и отсутствие в доступной Вселенной каких-либо подтвержденных серьезными исследованиями признаков чужого высокоразвитого разума. Спекуляций и мистификаций на данную тему было в достатке, но никаких достоверных свидетельств вселенской жизнедеятельности разумных чужаков-пришельцев как и тысячелетия тому назад не существовало.

Между тем, обычных людей, в повседневной суете чаще всего не задумывающихся о неисследованных космических безднах, ужаснула бы новость о том, как если бы человечество столкнулось в какой-нибудь тесной галактике с враждебными пришельцами, вооруженными не менее, а, может, и более чем человек разумный. А вот материалисты-эволюционеры, напротив, всячески приветствовали такую возможность, заранее проповедовали пацифизм, неизбежность капитуляции и безоговорочной сдачи на милость враждебных всевластных чужаков. Главное — доказать справедливость древнейшего антропоморфистского тезиса: человек духовно и телесно не одинок во Вселенной. А там, хоть трава не расти на миллионах планет земного типа, если очень душевным пришельцам того захочется.

С этаким эволюционным подходом гетерогенных материалистов большинство современников Дага Хампера и Рона Тилбо никак не могло и не желало соглашаться. Поэтому к неизвестной эвентуальной угрозе рейнджеры относились предельно серьезно, так же как и предшествующие поколения покорителей Вселенной, кто без душераздирающих терзаний и публичных криков распростился со стародавней метагалактической раздробленностью, постепенно, эволюционным образом сменившейся, в чем нет ничего плохого, на единую имперскую военную диктатуру, как раз на случай появления в доступной Ойкумене чужеродного и враждебного разума. В то же время в остальных сферах социально-политического бытия человека разумного в суперлативных имперских протекторатах и доминионах по-прежнему эволюционировали в различных комбинациях жесткая демократия или мягкий авторитаритаризм, как того заслуживали те или иные народы.

Отсюда, коль речь заходит об эволюции, то прежде всего имеются в виду развитие социального комфорта и научно-технологический прогресс на благо человека разумного, вооруженного пониманием изменчивого многовариантного прошлого, откуда вытекает нейтрально пластичное, открыто флексибельное настоящее, детерминирующее грядущие перемены и новые горизонты познания, раздумывал будущий палеосоциолог и нынешний штаб-сержант Рон Тилбо, сидя за консолью управления дежурного оперативного пилота. Он довольно часто ловил себя на мысли: отчего-то скучное боевое дежурство настраивает на философский лад, весьма и весьма способствуя гносеологическим раздумьям. Вид сверху, наверное, действует…

Внизу в северном полушарии планеты Экспарадиз на континенте Норд-гамма, где 8 часов назад высадилась разведгруппа лейтенанта Хампера, все тихо, спокойно. Очередная порция биопроб и разведданных по расписанию прошла через репер нуль-перехода. Вторая разведгруппа по графику готовится к десантированию. В полной боеготовности чертова куча средств усиления для девочек и мальчиков Хампера. Точно так же вся поддержка сверху, включая пилотов, скучающих под силовыми блистерами суборбитальных истребителей-бомбардировщиков. Картина, в общем-то, приятная глазу начальства и дежурной смены.

… Благолепие, да и только. Все-таки в рейнджерской рутине имеют место быть кое-какие прелести и приятности. Можно опять порассуждать на палеографические темы или там о креационизме. Преподобный Кринт хорошо вчера говорил. Следует кое-что записать на будущее. Еще надо бы прикинуть, что или кого можно найти на этой забытой планете. Быть может, удастся отыскать варваров, деградировавших на индустриальную стадию после Панспермии? Несколько десятков подобных варварских планет, где теперь имперские фактории, уже были найдены. Тогда всех участников экспедиции ждут огромные почести и слава. Эх, было бы здорово! А для него, Рональда Тилбо станет возможным претендовать на безвозмездный академический грант на получение высшего образования в самом Терранском имперском университете. Вот и получится: с Дагом Хампером он учился в одной академии на Саксонии Фюр и в одном университете, правда, в разные годы. Но воевали на Экспарадизе мы таки вместе, это точно, никто не скажет: все-то ты врешь Ронни…

— Ронни, мальчик мой! С Новым годом, с новым счастьем. Приходите к нам на елку, — на вахте в живом весе объявилась первый пилот главсержант Саб Дерим.

— Хочу тебя обрадовать, мой маленький. Мне приказано тебя сменить, а ты прыг-скок и вниз, мой зайчик. У Дина Ли проблемы с БИМом. А ты у нас экзобиологом когда-то числился. Вперед, кэп Алмо жаждет на тебя посмотреть вживую.

— Да, главсержант, мэм! Ну, Саби, я полетел.

— Смотри, не простудись, у Хампера там холодно.

— А ты здесь постарайся не перегреться. Рекомендую грелку со льдом между ног.

— Пошляк ты, Ронни. Не умеешь за девушками галантно ухаживать.

— С Хампером, небось, сравниваешь?

— С кем же еще?

— 3 —

Лейтенант Минерва Льянет, командир взвода "А" спецгруппы "Лакс", шифт-инженер боевых технологий.

— … Дагги, нам нужен еще один экзобиолог во втором эшелоне.

— Думаешь, Са и Мия не справятся?

— А то! Нам необходимо серьезное аналитическое оборудование. Если его навесить на кого-нибудь из нас, то неоправданно возрастут энергозатраты. Да и в маневренности можем потерять. Сам знаешь, даже когда припечет, экзобиологи не любят сбрасывать свое научное барахло, как будто оно у них — оружие.

— Как посмотреть, хотя ты, Минни, права. Одним экспресс-анализом в дальнем рейде сыт не будешь. Найдем кого-нибудь. В группе Алмо народу много. Как камера нуль-транспортации?

— В порядке. На всякий пожарный я закинула ввод на энергостанцию второго беспилотника.

— Маскировка?

— Скальный массив экранирует любо-дорого. А в округе никого и ничего, кроме лесных тварей.

До прибытия научников капитана Алмо и средств усиления оставалось еще четверть часа, и лейтенант Хампер снова задумался, стоит ли пренебрегать скрытностью выдвижения ради возможности разведки боем.

… Может, все-таки обойтись без дополнительных сил и средств? Скажем, пройти вчетвером аккуратно и незаметно полторы тысячи километров до океана. Поспешая медленно, без научных результатов. Прогуляемся… А если на восточном континенте вообще никого и ничего? Получается, бездарно перестраховываемся. Тем более, на орбите чужая технологическая активность на нуле, а пассивными средствами закамуфлированные экранопланы никак не засечь, даже с поверхности естественных спутников Экспарадиза…

— Мин, может, нам по-тихому, помаленьку-полегоньку квартетом смотаться на плоскогорье и обратно, пока старик Алмо здесь обустраивается?

— Тебе решать, Даг, но я бы многое дала бы за то, чтоб оружие было покруче, а боеприпасов побольше.

— Ох, уж эти женщины! Вам бы, сестренки, все крушить да ломать.

— Да, сэр. Превосходство сил и средств, первый лейтенант Хампер, сэр…

— Отнюдь не всегда, Минни. Скальп-шлем дан рейнджеру, чтобы мозговые извилины от врага прятать, лейтенант, мэм…

Если взять по уму, то лейтенант Мин Льян прекрасно понимала, почему в элитном корпусе имперских рейнджеров прискорбно мало женщин служит на командных должностях. Однако женскому сердцу не прикажешь. В основном, когда ему очень захочется чего-то небывалого и необычайного. Женский реализм и физиология беспрестанно требуют невозможного, чаще всего от ближних и дальних особей мужского пола. Хотя иногда такое несчастье происходит и с самими носительницами женского начала, как в случае с Мин Льян, во что бы то ни вылезло возжелавшей быть командиром-рейнджером, и все тут.

В свои 27 лет в спейсмобильной пехоте или в орбитальном десанте она давно бы командовала не меньше чем ротой или в спейсмобильной пехоте была бы заместителем командира форт-батальона по строевой. Там женщины — надежда и опора решительных и сокрушительных боевых действий. Тогда как в рейнджерах ей обидно и несправедливо еще ни разу не доверили проведения ни одной, (чтоб их порвало!) занюханной самостоятельной миссии.

… Чертовы мужепесы! Фаллократия, чтоб ее в задницу… И попробуй только чуть заикнуться о правах женщин, сразу же какой-нибудь добрый доктор-мозговед обнаружит симптомы матриархальной перверзии, комплекса Клитемнестры, синдром женского шовинизма, а братья рейнджеры облыжно обвинят в разжигании гендерной розни, сексизма или еще хуже — в потакании примитивным феминистическим инстинктам: сексуального плодоношения и материнской сверхопеки. Тогда ей устроят игру втемную: либо добровольно-принудительное увольнение в территориальный запас без объяснения причин, либо навечно в резерв-постмортем. Впредь до объявления чертей-пришельцев в доступной Ойкумене. В корпусе оно так — пренебрежение рейнджерскими традициями и обычаями на службе императору подлежит неотвратимому наказанию еще до совершения какого-либо преступления. На то есть тайный суд офицерской чести…

Попасть под предвзято маскулинизированное судейское разбирательство лейтенант Льян совсем не намеревалась. Хотя такое похвальное намерение вовсе не прибавляло симпатий и далеко не пробуждало в ней добросердечных сантиментов к представителям другой половины рода человеческого, под чьим командованием ей выпадала судьба служить в прославленном корпусе имперских рейнджеров.

Самую большую и тщательно скрываемую неприязнь у Мин Льян вызывал ее нынешний командир, универсальный (ха, подумать только!) лейтенант Даг Хампер. Не признаваясь в том самой себе, ему она по-женски самозабвенно завидовала, но считала: она ненавидит и презирает его, этого несносного выскочку Хампера, начиная с нежного подросткового возраста полового созревания, когда на первом курсе Саксонской академии рейнджеров командиром отделения назначили не ее Мин Льян, дочь иберийского идальго, а костлявого нескладеху-мальчишку Хампера из каледонских простолюдинов. А он ведь тогда был еще девственником, о нем она точно знала от подружки по комнате Лиз Ири, соблазнившей девичьими прелестями Дага Хампера, как только того поставили на должность кадета-заместителя командира учебного взвода "С".

Кадет Лиз полагалась на очаровательные глазки, кокетливо добиваясь от противоположного пола извечных дамских поблажек и привилегий, тогда как кадет Мин старалась сурово по-мужски стать образцовым капрал-кадетом, немало преуспев в боевой и общеобразовательной подготовке. Но проклятый Хампер и там умудрился ее обойти, став первым в списке выпускников академии, а капрал-кадет Льян еле-еле вошла в двадцатку лучших.

… Хампер мог избрать для себя любое высшее учебное заведение в империи и 5 лет валял дурака на историческом факультете столичного университета, а мне пришлось как дуре целых 6 лет сушить мозги и корячиться в Теллурианском унитеке на военно-инженерном факультете боевых технологий. Иначе бы никогда и ни за что не видать звания лейтенанта-рейнджера. Служила бы себе в унтер-офицерах и подчинялась всем в подряд самцам с более или менее выраженными первичными половыми признаками, где второй вариант случается гораздо чаще, чем первый. Да и от длины, там, толщины мало что зависит, когда необходимо важны продолжительность и частота, с чем у наших мужественных рейнджеров постоянные андрологические проблемы и мужские капризы. Пол у них такой, представьте себе, сильный и бессильный.

Вон вчера сучка-пилотесса Сиб уж как его обхаживала на новогодней вечеринке, увивалась, извивалась, как раздавленная змея под колодой, но ничего не вышло, не обломилось гадине. Надо бы этой гадюке травяной подсказать: ее воронье гнездо на голове не в серебряный, а в зеленый камуфляжный цвет покрасить, мол, у Хампера он безумно любимый, если с металлическим отливом. Вот дура безмозглая, тычет своими толстыми ниппелями во всех самцов подряд, а не знает, почему они накануне военных дел как черт ладана секса бояться, психическую энергию и гормоны берегут. Это нам, слабым, ха-ха, женщинам, стоит хорошенечко вложить во влагалище перед боем для мышечного тонуса, а наших слабосильных мужчин занятия любовью расслабляют.

Да-да, моя хорошая сеньорита Мин, мужчины дают, женщины берут. Если, естественно, у одних найдется, чего дать, а у других, чем взять за живое везде командующих мужиков. Сначала делаешь из мужчины дурака, а потом валяешь его, как хочешь.

Лучше не придумать, если бы в здешних местах объявились какие-нибудь дикие черти. Чуточку постреляем, потом у господ мужчин обязательно наступит постактивный релакс-рефлекс, а тут я подворачиваюсь и самым женственным образом помогаю Хамперу дополнительно расслабиться после боя. Доказано и проверено, как тогда, на Террании-Приме во время курса выживания на Мадагаскаре-в-Африке. Один пигмей с гравитационным метателем, два импульса, и на счет три я Хампера взяла тепленьким сразу в промежность…

А этой дуре-биологине Мии вообще не на что ловить. Пусть сначала грудь себе побольше пришьет, плоскодонка. Два кружочка и дырка на плоскости. Элементарная планиметрия, женщиной себя возомнила. У, гадина афро-азиатская, ненавижу…

Эхма… в Африке я бы ни в жизнь не спасала Хампера, кабы в те времена умела отключать мониторинг инфомодуля. Ему-то толстожопый Бармиц объяснил и показал, а Хампер мне шиш со смазкой. Сказал: запись мне на долгую память от однокурсников по академии. И как всегда кривлялся — дескать, все любовью за любовь. Наверняка, из древней фабулы стянул выражение, палеограф мелкопенистый. Всем этот пенис Хампер древние клички дурацкие придумывает. Какой я ему цветочек аленький? Сам он — член дубовый и дубина стоеросовая, а еще командует…

Мизантропию, феминистскую андромахию и просто гормонально мрачное ежемесячное настроение ее благородия Минервы Льянет не смогли развеять изысканные куртуазные комплименты заместителя командира спецгруппы Атила Алмоши, снизошедшего с небес, вернее, из космических далей на грешную землю планеты Экспарадиз.

— …Благороднейшая сеньорита Льянет, я не могу выразить, как я вам благодарен за теплый прием. У вас здесь так чувствительно уютно, а базовый лагерь организован поистине чудесно. Орлиное гнездо! Что может быть приятнее?

— Ваша светлость, вы великодушно и незаслуженно преувеличиваете мой скромный вклад в традиционное гостеприимство рейнджеров. Вам за все следует благодарить нашего начальника штаба, первого лейтенанта Хампера. Это, меж тем, его заслуга — выбор места размещения передового экзобиологического командно-наблюдательного пункта.

— О, ему, надеюсь, я еще сумею выразить безмерную признательность экзобиологов.

— 4 —

Первый лейтенант Даглес О'Хампери, заместитель командира, начальник экспедиционного штаба спецгруппы "Лакс", действительный магистр палеографии.

Обмен любезностями между капитаном Алмо и лейтенантом Хампером тоже происходил на куртуазном имперском инглике по схеме тактильно-вибрационной коммуникации. Никаких демаскирующих излучений: то, что нужно скрывать, надо прятать и не рассчитывать, как если бы вероятный неприятель был слепоглухонемым от рождения.

Однако следящие системы КНП не фиксировали ничего подозрительного. Горы как горы, типичное высокогогорье, поросшее хвойным лесом наверху, чуть пониже укрытое роскошными альпийскими лугами, в самом низу очерченное пышными зарослями тропической и субэкваториальной растительности. А чем дальше вниз к уровню моря, тем сильнее круговорот буйствующей флоры и кормящейся на ней не менее разнообразной фауны всевозможных типоразмеров, выстроенной в пищевую цепочку: от травоядных гигантов, служащих кормом для крупных плотоядных хищников, вплоть до невидимо действующих микроорганизмов, бесчувственно питающихся, паразитируя на всех больших и маленьких созданиях.

Действительно, если прочувственно подойти с подлинно материалистической эволюционной точки зрения к проблеме естественного отбора, то наиболее приспособленными к изменениям окружающей среды и динамично развивающимися живыми существами представляются простейшие одноклеточные организмы, бактерии и вирусы. Отнюдь не приматы или высшие животные вроде хищных кошачьих являются царями природы, спонтанно эволюционирующей причудливо и прихотливо сумасбродным методом проб и ошибок. Чем меньше организм, тем ему лучше, и тем больше ему подобных короткоживущих тварей живут и процветают в естественной биосферной среде, лишенной преднамеренного воздействия человеческого разума. Диалектическое количество подчас переходит в качество, и под влиянием бездушного естественного отбора, в живом микромире иногда тоже случаются удивительно рациональные события, когда появляются организмы-персистенты, максимально приспособленные к беспредельному коллективному выживанию во времени и пространстве. Быть может, не от простого к сложному развивается живая природа, не потревоженная человеком разумным, а изначально инволюционирует от высших организмов к низшим формам, где не существует разницы между животной и растительной клеткой?

— … Мне представляется возможным, коллега Хампер, с большой долей уверенностью предположить, каким образом бедняга Джо Лакс утратив связь с реальностью, отправил в астрографический комитет то маловразумительное послание… — капитан Алмо сделал паузу, словно пребывая в сомнении, сумеет ли его понять собеседник. — Видите ли, коллега Хампер, из последней пробы я вывел любопытную культуру протоорганизмов, однозначно, сингенетических провирусов…

— Психодирективная микробиология дебиотов поздней Панспермии? Или мифическая биосферная нейробомба калийских террористов?

— О, вы схватываете на лету мою мысль, сэр. К моему сожалению, вынужден вас огорчить. Обнаруженный нами провирус — генетически стопроцентный эндемик Экспарадиза, коллега Хампер. Однако вы правы, данный протоорганизм может развиваться до стадии нейровируса, оказывающего психотропное воздействие, видоизменяя ряд медиаторов в синапсах нервных клеток.

— Если я вас правильно понял, коллега Алмо, то вы предполагаете, что Джу Лакс совершил фатальную астрогационную ошибку под влиянием нейровируса, а обработке нанофагами его организм не подвергался?

— Вероятно, но нейромеханизм болезнетворного наркотического воздействия еще предстоит изучить со всем тщанием, как и сингенетический потенциал провируса. Где он развивается на Экспарадизе и почему?

— Вы исключаете версию искусственного происхождения провируса?

— Пожалуй, так. Слишком нерационально естественными выглядят его генокод и предположительные вирулентные свойства производного нейровируса. Тем не менее необходимы дополнительные исследования и эксперименты, коллега Хампер.

— Во всяком случае, граф, позвольте вас предварительно поздравить с открытием провируса Алмоши на планете Экспарадиз. Принято и зафиксировано начальником экспедиционного штаба первым лейтенантом Дагом Хампером.

— О, благодарю вас, коллега Хампер! На столь щедрую и великодушную оценку моего скромного вклада в науку я не смел надеяться.

— Что вы, граф! Я искренне рад, если смог оказать вам подобную услугу. Как насчет профилактических мер, достославный коллега Алмо?

— Увы, коллега Хампер, кроме использования силовых полей полной защиты и огорчительно нестойких соматических бактерицидных наноскафов, мне покамест нечего вам предложить в глубоком поиске. Но если мы обнаружим генетически адекватного эндемика, от коего ведет свое происхождение провирус, то можно подумать о средствах локального ксеноцида, а потом о ксеноцидальной зачистке в глобальном масштабе планеты Экспарадиз…

Даг Хампер не слишком огорчился, узнав, что божественно терраподобная атмосфера Экспарадиза не пригодна ни для легочного, ни для кожного дыхания. Чего тут горевать, если рай по существу оказался призрачно-дурацким и заселенным микрофлорой, враждебной человеку? Не в первый раз и не в последний таковое случается при освоении доступной Вселенной. Зато со всем остальным на идеально терраформной планете полный порядок — никакой органической асимметрии и принципиальной биологической несовместимости со средой обитания, адекватной требованиям человека разумного и не очень, если последнему повезло уцелеть в мире, где господствуют и правят микроорганизмы. Опять же до той поры, покуда их вежливо не попросит посторониться умелый человек-творец, вооруженный беспредельным разумом, смертоносными орудиями глобального ксеноцида и неумолимой максимой мирного сосуществования рода людского: кто не со мной, тот против меня. Мир вашему и нашему дому! Порядка ради.

— 5 —

Майор Александер Тотум-Висконсин, звездный барон системы Саксония Брит, командир спецгруппы "Лакс".

Майор Ал Тотум непреклонно соблюдал уставы, за беспорядок на борту оружейно-транспортной платформы взыскивал сурово и никому спуску не давал, искореняя домашне-цивильную расхлябанность во вверенной под его командование спецгруппе.

… Это вам, дамы и господа рейнджеры, не трансбордер орбитальной десантуры или астрорейдер спейсмобильной пехоты, где отдельные командиры допускают, чтобы подчиненные во внеслужебное время вместо полевой формы обходились срамными чехлами для гениталий и защитной нанокраской на теле. Корпус рейнджеров всегда на страже дисциплины и порядка в доступной Ойкумене…

Создатель упаси какого-нибудь братца-рейнджера попасться на глаза командиру в оголенном непотребном виде, нарушающем форму одежду. Взыскание экуменических размеров разгильдяю обеспечено. Но еще хуже приходилось сестрам-рейнджерам, тем, кто, в пристрастных наблюдениях майора Тотума, самым развратным для воинской дисциплины образом направо и налево размахивал выдающимися женскими формами полагая, будто бы нанокраски на бюсте и ягодицах вполне достаточно, чтобы пристойно выглядеть на физподготовке.

От полевой формы одежды в виде строгого облегающего комфи-комбинезона уставного черного поглощающего цвета с голубыми, серебряными или золотыми знаками различия майор Тотум ни для кого не делал никаких отступлений. Тем более теперь, на вторые стандартные сутки пребывания в системе Лакс, после того, как он скрепя сердце отменил таки состояние красной тревоги, и, кроме дежурной боевой вахты, всему остальному личному составу фельд-кампамента стало позволено находиться без экзоскелетов и навесных вооружений, естественно, не забывая о минутной готовности по синему ордонансу.

Строго говоря, спецгруппу "Лакс" в составе 167 рейнджеров нельзя было назвать фельд-кампаментом, а какой-либо из ее 4 взводов фельд-плутонгами. Людей все-таки маловато, и распределять их на несколько самостоятельных спецгрупп было бы тактически невместно, да и оно нанесло бы некоторый урон принципу единоначалия, свято исповедуемому майором Тотумом. Сейчас же специально и подчеркнуто спецгруппа стала фельд-кампаментом с дислокацией главных сил на фрегате, когда с триумвиратом на его борту покончено, поскольку капитан Алмо и лейтенант Хампер находились на Экспарадизе.

Кстати, новое рабочее название планеты Алу Тотуму пришлось по душе. В самом деле, рай нынче здесь, наверху, когда Хампер и Алмо отправились в преисподнюю к вирусам, ко всем чертям-пришельцам. Там они могут свободно устроить себе адскую жизнь, делить полномочия, вцепившись друг другу в глотку, а он майор Тотум, ни с кем из замов не советуясь, как-никак у них коммуникативный нуль, в меру разумного риска решительно распорядится всеми силами и средствами.

Все же решимость майора Тотума прибегнуть к рискованной тактике, отчасти пренебрегая скрытностью, совершенно не означала, как если бы он собирался самодурственно действовать напропалую или как-то неосмотрительно на буйную голову. Лишь дождавшись подходящего метеоритного роя, один из системных деструкторов пространства-времени, предназначенных для дистанционного базирования, его рейнджеры отправили в район дальнего газового гиганта во внешний астероидный пояс, тогда как вторая мобильная стратегическая установка находилась на старте в ожидании кометного прикрытия, чтобы оказаться на первой планете системы Лакс.

Кроме того, на большем из естественных спутников Экспарадиза начались работы по организации полевого штаба спецгруппы "Лакс" на обширном плацдарме, куда майор Тотум собирался прибыть в самом ближайшем будущем вместе с двумя взводами, средствами усиления и звеном суборбитальных истребителей-бомбардировщиков. В то время как еще два взвода рейнджеров должны были оставаться на фрегате в оперативно-тактическом резерве командования спецгруппой.

Одновременно началось осторожное, но полномасштабное развертывание внешних макросенсоров системы дальнего обнаружения и предупреждения, пребывающей в режиме пассивного наблюдения. Точно так же постепенно стали занимать баллистические позиции системные инженерно-технические средства: электромагнитные имитаторы, ложные цели и фугасы-рефракторы, перекрывая подходы к планетным объектам.

… Все по плану. Пора опять заняться личным составом. Ох, Всемогущий, у меня не рейнджеры в фельд-кампаменте, а черт знает кто…

— Субалтерн-лейтенант Сторп, вы разобрались с проблемами боевого информационного модуля у капрала Дина Ли?

— Да, майор Тотум, сэр. Однозначно, капрал Ли злоупотреблял химическими стимуляторами. БИМ на ряд веществ реагирует весьма и весьма парадоксальным образом, когда, к примеру…

— Рапорт подадите в текстовом виде, сублейтенант.

— Да, майор Тотум, сэр.

— 5 —

Субалтерн-лейтенант Меркури Сторпен, главный инженер-кибермеханик оружейно-транспортной платформы Љ 106-бис метагалактического класса "Фрегат-Т2Л", альт-инженер, доктор биотроники и боевых технологий.

Инженер Мерк Сторп полевой формы одежды рейнджера вроде бы не нарушал, в одной бандане и бесстыдной нанокраске по отсекам и мезоуровням фрегата не шастал, тем не менее он неимоверно раздражал майора Тотума сугубо гражданским видом, рассеянным, казалось, расфокусированным взглядом и неуклюжей спотыкающейся походкой, ничуть не соответствуя имени собственному, означающему "ртуть" на многих древних и современных языках. Словно бы блестящий подвижный металл в лице сублейтенанта Сторпа претерпел магическую молекулярную метаморфозу, перейдя из нормального текучего состояния не в пары, но немыслимо стабилизировался в твердом агрегатном состоянии. Затем замерзшую потускневшую ртуть слегка механически обработали, придав ей кое-какое сходство с человеческой фигурой, оживили и все это чудо назвали Мерком Сторпом.

По крайней мере, такую чародейную версию происхождения сублейтенанта Сторпа предложил командир взвода "С" сублейтенант Риант. Впрочем, для начальника штаба первого лейтенанта Хампера тоже осталось загадкой, как замороженный Сторп умудрился окончить Америйскую академию рейнджеров отнюдь не самым последним в выпуске. Или же он прошел точку замерзания чуть позже, когда учился в привилегированном Теллурианском технологическом университете?

Все же досье-кондуит у Мерка Сторпа было безупречным, также как не находилось и не могло быть к нему никаких нареканий как к инженеру по двигательным системам и кибернетическим биотронным устройствам. Все, кто с ним имел дело по работе, признавали его отменный профессионализм. Док Сторп даже мог простыми словами объяснить множество технических нюансов и фигурально таял от удовольствия, когда что-то кому-то надо было растолковать из области прикладной кибернетики. В глазах у него появлялся ртутный блеск, и происходила обратная волшебная метаморфоза, где текуче-подвижная инженерная мысль сублимировалась в ясное понимание проблемы, доступное всем и каждому.

Что с него еще взять? Узкий специалист, но человек, по всей видимости, хороший, это профессия у него такая механическая. Жалко, рейнджер из него никакой, решил лейтенант Хампер. Но чисто теоретические рекомендации доктора Сторпа по использованию недокументированных возможностей боевого информационного модуля Даг Хампер не преминул применить на практике и остался очень доволен, когда его верный БИМ с помощью внешних макросенсоров и виртуальных дист-датчиков научился брать в сопровождение более сорока высокомобильных целей.

.. Здравия желаем! Так воевать можно. Рейнджер везде пройдет…

Еще больше лейтенанту Хамперу понравилось, как вдохновенно док Сторп разбирался в пищевых синтезаторах. На новогодней вечеринке магистр Хампер и альт-инженер Сторп по-компанейски колдовали над кухонным процессором и круто выжали максимум вкусного из синтсырья, имевшегося на борту фрегата, после чего оба стали обращаться друг к другу не иначе как "досточтимый коллега".