"Жених ее подруги" - читать интересную книгу автора (Рид Мишель)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Нет, не дергайся, – прошептал Люк.

Лиззи испуганно взглянула ему в глаза:

– Я думала, ты…

Но Люк не дал ей договорить, перебив фразу нежным поцелуем.

– Мы спасем нашу первую брачную ночь, любимая, – сказал он. – И сделаем это медленно. Так медленно, что ты не сумеешь испугаться.

Лиззи хотела заявить, что ничего не боится, но не могла произнести ни слова. Она почувствовала, как его рука скользит вниз по ее шелковой ночнушке.

Она раскрыла для него свои губы, и Люк сразу же принял приглашение. Он целовал ее страстно, безудержно. И Лиззи так же отвечала на его поцелуи.

Его рука опускалась все ниже, и наконец одним ловким движением Люк снял с жены ночнушку.

Та секунда, на которую прервался их поцелуй, пока Люк освобождал Лиззи от ненужной одежды, показалась ей вечностью. Казалось, она умрет, если снова не почувствует вкус его губ. И Люк не заставил ее ждать. Их пылкий поцелуй продолжился еще более страстно, а рука Люка теперь исследовала то, что раньше было скрыто под тонким шелком.

Когда она прошептала что-то, Люк приподнялся на локте и взглянул вниз, наблюдая за тем, как его рука скользит от низа ее живота к груди.

На этот раз Лиззи пугала властная сила его пальцев. Она закрыла глаза и застонала от наслаждения. Ее соски напряглись, и Люка это ничуть не смутило. Он сам заставил расцвести эти бутоны, чтобы через мгновение поиграл с ними языком. Лиззи выгнулась, словно дикая кошка, почувствовав, как электрический ток пронзил все ее тело.

Люк снова поднял голову и посмотрел на нее. Но Лиззи не могла вынести ни минуты промедления. Она обняла его за шею и притянула к себе.

– Английская дикарка, – прошептал он.

Но Лиззи было все равно, как он называет ее. Ей хотелось снова испытать то чувство, которое возникло тогда, в самолете. Однако Люк выругался и отстранился от нее:

– Я же сказал «медленно». Я не собираюсь насиловать тебя, Элизабет.

Но она уже не ощутила разницу между«быстро» и «медленно». Ею больше не управлял разум. Сладкое, сильное и беспощадное желание охватило Лиззи.

– Я хочу быть изнасилованной, – пробормотала она и с силой потянула его обратно.

– Ты не понимаешь сути, – улыбнулся Люк. – И я не дам тебе повод обвинить меня завтра утром в изнасиловании, когда твоя совесть решит тебя помучить.

У Лиззи глаза расширились от возмущения.

– Я бы так не сделала!…

– Еще как сделала бы, – настаивал Люк. – Ты хочешь меня, но в то же время сопротивляешься. Вообще-то, – добавил он с ухмылкой, – ты готова обвинить меня в чем угодно.

– Как можно быть таким холодным и утверждать подобное сейчас? – простонала она.

– Я не холоден. Я пытаюсь быть справедливым по отношению к тебе.

– Ко мне? – воскликнула Лиззи и почувствовала, как ее возбуждение превращается в горечь. – Ты никогда не был ко мне справедлив! – Она сжала кулаки и попыталась оттолкнуть Люка. – Ты отвратительный любовник, – добавила она со злости, так как не смогла сдвинуть его ни на миллиметр. – Тот, который хочет, чтобы я подписала контракт, прежде чем вступить в брак.

Слишком поздно Лиззи поняла, что опять наговорила лишнего. Она прикусила нижнюю губу и с испугом взглянула в его глаза, которые стали абсолютно черными. Упрямство не позволяло ей взять свои слова обратно, хотя молчание мужа подсказывало, что именно так и нужно было поступить. Именно в этот момент Лиззи как никогда почувствовала их разницу в возрасте и опыте.

– С-скажи что-нибудь, – пробормотала она, когда не смогла больше терпеть гнетущую тишину.

Люк вместо этого отодвинулся от нее и включил свет. Теперь она отчетливо видела, как его темный глубокий взгляд беспощадно впивается в нее.

Сердце Лиззи не билось – оно колотилось с бешеной скоростью. Лицо Люка было настолько непроницаемым, что она никак не ожидала от него последующего порыва.

Он схватил ее за волосы и дернул их так, что Лиззи выгнулась, а Люк впился губами в ее шею.

Ее скудный опыт общения с мужчинами не мог подсказать, как действовать. Лиззи еще никогда не испытывала такого чувственного экстаза. Его губы и руки ласкали самые сокровенные места. Люк целовал ее до тех пор, пока она не ощутила головокружение.

Любое его слово воспринималось ею как приказ, который нельзя было нарушить. Лиззи с удовольствием следовала за своим более опытным партнером и готова была взять все, что он хотел ей предложить.

Люк ласкал каждый дюйм ее тела и наконец добрался до главного сокровища. Лиззи застонала и утонула в море наслаждения. Она вцепилась в плечи мужа и прошептала его имя.

Казалось, она не открывает глаза уже целую вечность. Но когда Лиззи почувствовала тяжесть его тела и то, как ее ноги медленно раздвигаются, она распахнула веки и взглянула в глаза Люка.

Лиззи ошутила его возбужденную плоть совсем близко. И вот оно свершилось. Люк приподнял ее бедра и сделал первое слабое движение. Лиззи выгнулась, готовая принять его. У нее перехватило дыхание, и она всем своим существом жаждала продолжения.

– Ты уверена, что хочешь этого? – прошептал Люк.

То, что он спросил у нее это после того, как продемонстрировал свое превосходство, чуть не довело Лиззи до слез. Для нее главным вопросом оставалось: хочет ли ее он?

Лиззи кивнула, чувствуя его дыхание на своих губах. На этот раз Люк закрыл глаза, сделав решающее движение. Лиззи прикусила губу, чтобы сдержать вырывающийся крик боли. Его руки дрожали, когда он провел ими по ее волосам и нежно поцеловал в лоб. Еще и еще, пока не почувствовал, что напряжение Лиззи спадает.

Люк обнял ее и начал двигаться, унося Лиззи за собой в страну блаженства. Она потянулась к его губам, но он попросил:

– Посмотри мне в глаза.

Лиззи открыла тяжелые веки, хотя и не помнила, когда успела зажмуриться. Их взгляды встретились, и наконец он подарил ей это – волны удовольствия, которые неожиданно нахлынули на нее. Люк наблюдал, как Лиззи бьется в экстазе, а потом сам присоединился к ней, и они слились в едином порыве.

Обольщение, призналась себе Лиззи спустя несколько минут, когда вернулась с небес на землю. Только что она была красиво обольщена.

Люк не шевелясь лежал на ней, и Лиззи чувствовала биение его сердца. Она осознала, что ее ноги все еще обвивают мужа.

Лиззи знала, что это восхитительное ощущение останется навсегда вместе с ней.

Она осторожно опустила свои ноги на кровать. Ее движение как будто привело Люка в чувство. Он приподнялся на локте и выключил свет.

Все закончилось. Люк лег рядом, не выпуская Лиззи из объятий. Но не было сказано ни слова. Казалось, все завершилось и он просто хотел уснуть.

Это ранило Лиззи. Она все порывалась заговорить, но Люк лишь обнял ее и прижал ее голову к своей груди.

Он так и уснул – крепко прижимая жену к себе. Лиззи никогда в жизни не чувствовала себя такой несчастной. Почему он так повел себя? Из-за того, что она усомнилась в его способностях любовника? Как можно любить Люка и одновременно ненавидеть его? Она совершенно себя не понимала…

Лиззи попыталась отстраниться, но Люк держал ее слишком крепко. В конце концов она перестала сопротивляться, расслабилась и закрыла глаза.

Лиззи даже не представляла, что Люк в это время не спал. И каждый раз, когда она шевелилась, ему приходилось сдерживать свои порывы.

Лиззи и не догадывалась, что если она сочла все произошедшее традиционной брачной ночью, то для Люка эта ночь оказалась самой удивительной за всю его достаточно долгую жизнь…

Лиззи погрузилась в сон, а утром обнаружила, что Люк уже ушел. Это стало для нее облегчением. Не пришлось избегать неловких взглядов и глупых слов. Она приняла душ, прокручивая прошедшую ночь в голове.

Теперь Лиззи была в смятении. Зачем они сделали это? Зачем она позволила Люку все? Одной недели хватило этому мужчине, чтобы добиться ее.

Потому что она его любит?

Нет! Лиззи выключила воду. Она его не любит! Она не хочет его любить!

Чтобы спуститься вниз, Лиззи потребовалось собрать все свое мужество. Воспоминания все еще будоражили ее, и она понятия не имела, чего ожидать от Люка при встрече.

Лиззи не знала, куда идти, поэтому направилась в комнату, где они ужинали прошлым вечером. При дневном свете все выглядело по-другому. Комната казалась больше и светлее. Огромное окно выходило в ухоженный сад, а вдалеке виднелось лазурное море.

Позади послышались шаги, и Лиззи обернулась, ожидая увидеть Люка. Но это была Нина, которая приветствовала ее широкой улыбкой.

– Вы проснулись, синьора? Синьор Люк приказал не будить вас, чтобы вы хорошенько выспались после перелета. Но я уже начала волноваться, что вы пропустите такой прекрасный день!

Беззаботная болтовня Нины слегка успокоила Лиззи. Уже через минуту она сидела за столом и пила свежевыжатый апельсиновый сок. А Нина между тем продолжала суетиться вокруг нее, как курица-наседка.

– Пожалуйста, зовите меня Лиззи, – сказала молодая женщина, когда обращение «синьора» начало резать ей слух. Она не чувствовала себя ни синьорой, ни миссис, хотя на ее пальце было обручальное кольцо.

– Синьор Люк после завтрака ушел посмотреть, как дела у его фермеров, – сказала Нина.

– Его фермеров? – переспросила Лиззи.

– Он вам не сказал? – удивилась Нина, наливая молодой хозяйке кофе. – Этот дом и земля принадлежали его бабушке. В главном зале висит ее портрет. Если хотите, я покажу вам его попозже. Синьор Люк проводил здесь все школьные каникулы. Он взял дела в свои руки после смерти синьоры в прошлом году.

В прошлом году? Лиззи не знала, что Люк пережил недавно большую утрату. Нина продолжала:

– Мы до сих пор скучаем по ней. Особенно синьор Люк. Он как-то сказал мне, что именно бабушка научила его жизни. Непросто долгие годы прожить в богатстве, оставаясь при этом человеком. Но теперь с ним вы, – улыбнулась она. – Вы бы понравились старой синьоре. Вы внешне похожи на нее. И такая же упрямая, и…

– Англичанка, – произнес мужской голос. Лиззи замерла, не донеся кусочек апельсина до рта. Она обернулась и увидела в дверях Люка. Высокий, красивый, уверенный в себе, он стоял, скрестив руки на груди, и с улыбкой наблюдал за ней.

– Дикарка, – добавила Нина, не замечая, как накалилась атмосфера. – Вы называли ее английской дикаркой.

– Да, именно, так, – кивнул Люк и с интересом начал наблюдать за тем, как Лиззи покрывается краской.

Он назвал ее так прошлой ночью, когда она укусила его. Что-то подобное прошептал на борту самолета, когда страсть чуть было не завела их слишком далеко. Лиззи положила апельсин на блюдце и резко встала.

– Доброе утро, моя дорогая жена, – сказал Люк по-итальянски и оглядел ее с ног до головы.

Теперь Лиззи расстроилась, что надела короткую юбку и топик. Лучше бы она закуталась в длинное пальто, несмотря на жару.

– Ты не ответишь мне, милая? – с ухмылкой спросил он.

Нет, подумала Лиззи, я пока вообще не могу говорить. Она провела языком по губам и тут же пожалела об этом, так как Люк не сводил с нее глаз.

– Итак, моя девственная жена лишилась дара речи, – улыбнулся он. – Видимо, мои таланты любовника не так уж плохи.

– Не надо, – прошипела Лиззи. Она была поражена тем, что он говорит ей такие гадости в присутствии экономки.

– Мы одни, – заявил Люк, заметив ее взгляд. – Нина удалилась, как только ты столь очаровательно покраснела. Кроме того, поздно держать историю этой ночи в секрете. На простыне остались следы крови. – (От этих слов Лиззи побледнела.) – Ты разве не видела? – поинтересовался Люк и начал сокращать дистанцию между ними. – Ну, одна из служанок наверняка это заметила, перестилая постель.

Лиззи отшатнулась, когда Люк коснулся ее рукой, но продолжала молчать.

– Без комментариев, – улыбнулся он и взял дольку апельсина. – Признаюсь, когда я сам увидел это, то был несколько ошарашен. Совсем как в средневековье. Я даже ожидал, что свидетельство твоей непорочности будет вывешено на балконе…

Еле сдержав плач, Лиззи выскочила из комнаты и побежала куда глаза глядят. На улице было так жарко, что на секунду ей захотелось вернуться в прохладный дом. Но нет. Лучше сгореть на солнце, чем находиться под одной крышей с этим человеком.

Лиззи не понимала, почему Люк так жестоко обошелся с ней. Что плохого она ему сделала? Как человек за одну секунду мог превратиться из нежного любовника в бесчувственного зверя?

Она подошла к террасе и села на ступеньки.

Лиззи смотрела на море и представляла себе, как в это самое время служанки смеются над ней и обсуждают подробности ее личной жизни. Люк назвал это средневековьем, она бы назвала это…

Но звук шагов не позволил ей продолжить мысль…