"Никогда не разговаривай с чужими" - читать интересную книгу автора (Ренделл Рут)

2

Внезапный холод заставил Джона Гриви застегнуть «молнию» на куртке, не из черной пленки, а из темно-синей кожи, блестящей под дождем. Куртка принадлежала его жене и раньше вряд ли бы ему подошла. Но за последнее время он сильно похудел, а плечи и прежде были узкими. Он надел куртку, потому что она носила ее, потому что куртка была одной из немногих ее личных вещей, еще остававшихся у него.

Не задержавшись в переулке, Джон вышел на открытое место под фонарем. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то может оказаться на лужайке под опорами. Он постоянно думал об этой лужайке и о записках, его беспокоил тот факт, что уже целый месяц под мостом ничего нет. Но чтоб на самом деле увидеть, как прячут записку? Такое осознавалось с трудом. Джон немедленно отступил в темноту. Вряд ли очень высокий и очень худой человек с лужайки смог заметить его, он сам-то взглянул на него только мельком.

Вернувшись в переулок, Джон не побежал, но пошел довольно быстро в его конец, где и скрылся в дверном проеме. «Здесь можно постоять минут десять, — подумал он, — пока тот человек не ушел». В конце концов, у него уйма времени, впереди целый свободный вечер. И единственное намерение: проверить опору, удовлетворить свое любопытство, постараться и найти ключ к разгадке всего, что уже три месяца не дает ему покоя. На сегодня, подсчитал он, возможно, чуть больше. Первое из сообщений он увидел точно в декабре, никаких сомнений. До того не было повода приходить сюда, в это заброшенное место, где днем еще теплилась какая-то жизнь, но к ночи окончательно вымирала.

Стрелки на часах ползли медленно. Ровно в семь он покинул свое убежище и направился обратно по переулку. На мгновение появилось скверное предчувствие наказания за любопытство. А что, если длинный худышка поджидает его за углом с дубинкой или, того больше, — с пистолетом? Он приказал себе идти осторожно, готовясь к чему угодно, но за углом никого не оказалось.

Поток машин как расплавленный металл лился по эстакаде. Она слегка вибрировала. В кустах у коротких опор, поддерживающих петлю, сбегающую направо вниз, прятался кот. Джон заметил его горящие пронзительно зеленые глаза. На кошек у него аллергия, их шерсть вызывала что-то вроде приступа астмы, но на открытом воздухе такого обычно не случалось. Он перешел улицу и, осторожно ступая по влажной траве, направился к подпорке, внутрь которой высокий мужчина спрятал новое сообщение. Смешно, но каждый раз, когда в руках оказывался маленький пакетик, вынутый из тайника, его охватывало сильнейшее волнение. Подойдя к подпорке, Джон вытащил из щели конверт и осторожно отклеил скотч, стараясь не порвать его. Интересно, почему на этот раз пакетик приклеен выше? Так было впервые за все время слежки за тайником.

Как он и ожидал, записка оказалась зашифрованной. Хорошо бы знать, изменили они код или нет? Впрочем, какая разница, ведь ему пока не удалось расшифровать ни одной, и он все так же далек от разгадки, как и в самом начале. Уже стало привычкой переписывать слова в маленький, специально купленный блокнот. Под эстакадой было темно, и Джон, чтобы скопировать шифровку, вернулся к фонарю на другой стороне улицы. Закончив нехитрое дело, он запихнул бумажку в конвертик и, вернувшись к тайнику, приклеил его обратно, стараясь попасть на прежнее место.

Надо ли проследить за высоким мужчиной? Джон признался себе, что на это у него не хватит храбрости. Не сейчас. Во всяком случае, пока он себя не подготовит. Было еще одно соображение, возможно, нелепое, но требующее немедленных действий: он боялся, что куртка промокнет насквозь. Этого допустить нельзя, и, что бы там ни было, он должен поскорее тщательно просушить ее. Кто знает, не испортится ли она под дождем?

Дженифер купила эту куртку, когда они проводили медовый месяц на озере Гарда. Ему-то казалось, что куртка слишком груба для нее, а ей понравилась мягкая кожа и необычный цвет.

— Только итальянскую кожу можно сравнить с этой, — сказала она.

Дженифер давно планировала купить себе что-нибудь кожаное, и вопрос был закрыт.

Куртка пахла Дженифер, создавая мимолетную иллюзию ее близости. Он надел куртку на улицу впервые, да и то потому, что телевизионный прогноз пообещал безоблачную погоду на западе.

В первый раз, когда он приехал сюда — вернее, проезжал, возвращаясь из Нанхауса, — он был одет более благоразумно в плащ. И зонт взял. Да! Зонт ему был просто необходим — ему тогда пришлось слишком долго стоять, наблюдая за окнами и входной дверью, напротив коттеджа на Фен-стрит, в котором жила Дженифер. Тогда — это было точно до Рождества — ее не оказалось дома. Но, вопреки здравому смыслу, он вернулся сюда через несколько дней и был вознагражден, увидев ее, точнее, ее силуэт за мутными оконными стеклами гостиной. Возвращаясь домой на автобусе и наблюдая из окна ошеломляющую нищету пригорода, он поймал взглядом что-то приклеенное внутри подпорки одной из опор эстакады. Но был слишком расстроен тогда, чтобы задуматься над увиденным и, больше того, что-нибудь предпринять.

Ездить в Нанхаус не имело никакого смысла. Он вел себя как Любопытный Том, известный извращенец. Но Джон ничего не мог с собой поделать. Он вернулся и ждал ее появления. Наконец она мелькнула в окне наверху. И он продолжал стоять на другой стороне улицы, жадно глядя на окно, пока она снова не появилась. Отдернув легкую занавеску, Дженифер улыбнулась и помахала рукой. Не веря своим глазам, дрожа от нетерпения, он уже готов был выскочить из-за куста боярышника и перебежать дорогу, но в этот момент заметил, кто шел с другой стороны, кому она улыбалась и махала рукой, кого она ждала. Джон развернулся и поспешил прочь.

Деревню, в которой она поселилась, наполовину поглотил разрастающийся город. Так маленькой хорошенькой рыбке приходится жить в тесном соседстве с акулой и знать, что в любой момент хищница может слопать ее. Новые постройки на окраине Нанхауса принадлежали уже городскому совету, в то время как на другой стороне деревни дома оставались пока частными владениями. Вот именно в таком коттедже — собственности Питера Морана — и жила сейчас Дженифер. Правда, было бы немалым преувеличением называть коттеджем лачугу под соломенной крышей, даже включая прилепившуюся к стене пристройку, похожую на будку. «И это лучшее, что он сделал для нее, — подумал Джон. — Великолепный Питер Моран со всеми своими университетскими степенями и шикарным голосом смог предложить ей только это?»

Автобус приезжал в Нанхаус через целых два часа, и Джон решил идти обратно пешком, несмотря на то что было далеко и подобные прогулки никогда не приводили его в восторг. Конечно, можно было бы приехать на «хонде», но Дженифер как-то пристыдила его, что он до сих пор гоняет на мотоцикле, вежливо объяснив: все это хорошо до тридцати. Возможно, и так, но что делать, если тебе уже гораздо больше, но ты не можешь позволить себе машину? Если бы она заметила его у себя под окнами, где гарантия, что не увидела бы и мотоцикл?

Домой он возвращался по дороге, которой почти не пользовались, как построили автостраду, и где совсем недавно была сельская местность. Джон в задумчивости пропустил поворот в свое восточное предместье и прошел под эстакадой. Сориентировавшись, где находится, он повернул обратно и минуты две или три шел назад к Восточному Банку и к тому месту, которое избегал последние шестнадцать лет. Конечно же, здесь все здорово изменилось, много перестроено, снесено и построено заново, но он узнал это место. Он узнал его, несмотря на свежий бетон, сверкающий металл, облицовку и покраску.

Он перешел улицу и немного срезал путь, пройдя через лужайку между опорами эстакады. Стоп! Почему он обернулся? Вспомнил, что видел из автобуса? Что-нибудь услышал? Рев машин или шаги? А может, ор котов? Когда начались его частые визиты сюда, он нередко видел и рыжего кота-повелителя, и его разношерстных жен с отпрысками-котятами, и соперников-котов. Они все жили здесь, под опорами в траве и в чахлых колючих кустиках.

Что бы ни заставило его оглянуться, он оглянулся и увидел прикрепленную внутри подпорки центральной опоры — первой, или первой к нему, — завернутую в пленку бумажку. Глубокая нищета, место самоубийств — это могло интересовать его прежде, пока он не усмотрел маленький пакетик. До тех пор он полагал, что несчастья засосали его, как болото, и отныне его место среди стариков-побирушек, с которыми он может разделить печали и радости и выплакать море слез о погибшей сестре, что теперь ему вряд найдется место на том островке, где можно поразмышлять или заняться чем-нибудь интересным. Однако здесь…

Тайник располагался на высоте примерно шести футов. Джон отклеил скотч, вытащил из пакетика сложенный вдвое лист и прочитал записку, точнее, попытался прочитать. Как хорошо, что у него с собой шариковая ручка! Джон скопировал шесть закодированных слов, или шесть групп букв, на кусочек бумаги — счет из супермаркета, который обнаружил в кармане плаща. Затем он снова сложил шифровку, запихнул в пакетик и приклеил его внутри колонны. Дома он еще раз рассмотрел шифровку. Джон знал о шифрах очень мало, и это малое он почерпнул из книг, прочитанных в детстве, лет двадцать пять или тридцать назад. Но его так заинтриговало невероятное послание, найденное в таком невероятном месте, что он показал его Колину Гудману, не объяснив, однако, каким образом оно к нему попало. Тогда он не знал, разбирается Колин в шифрах или нет, он знал точно лишь, что тот здорово разгадывает кроссворды. Правда, кроссворды не очень трудные, из «Таймс», иногда из «Гардиан». Но, как выяснилось, Колин и шифрами тоже интересовался как любитель. Он взглянул на буквы, написанные на счете супермаркета, и поспешил заявить, что у него, кажется, есть здравая мысль об использованном коде, хотя вероятность дешифровки очень мала.

…С начала января и до середины февраля у тайника никого не появлялось. Затем были две шифровки, и вот теперь эта.

Удивительно, что сотворили с ним записки, — думал Джон по дороге домой. Они расстраивали его и — это казалось уже вовсе невероятным! — утешали. Он был несчастлив, с уходом Дженифер жизнь остановилась. Она — его единственная любовь, она — все в его жизни. Ее вероломство раздавило его. Но теперь он больше не мучился, как еще совсем недавно, зациклившись на своих болячках. Кажется, прошла вечность с постыдного пикетирования ее дома. Теперь он прекратил думать исключительно о ней, мог не вспоминать ее целыми часами. С каждым новым походом на лужайку под эстакадой, где жили коты, с ожиданием новых сообщений все сильнее просыпался в нем интерес к жизни, своей жизни. Конечно, могло показаться абсурдным, смехотворным, что мужчина его возраста так увлечется детективной историей, но случилось именно так, и он благодарил небеса за поддержку. Не будь ее, разве выдержал бы он все и не сломался? Разве освободился бы от отчаяния?

Домом номер двадцать пять по Женева-роуд, небольшим особнячком, владели два хозяина. Вся улица состояла из похожих строений, но кое-что отличало дом номер двадцать пять от остальных, заставляло выделить его даже с конца улицы, примерно за двести ярдов, — сад, которым был окружен дом.

От буйно расцветшей в крохотном палисаднике ранней сливы в сгущающейся темноте исходило розовое мерцание. Свет лампы слегка приглушил его, но не заглушал совсем изысканности цветов. Подойдя ближе, он разглядел под деревом голубые звездочки первоцвета, кустики аконитов. Лиловые лепестки распустившегося ириса прятались в длинных острых листьях. И в то же время соседские сады, вычищенные и аккуратные, еще стояли обнаженными.

Ну, кто, кроме него, смог бы создать такую красоту? Он гордился этим цветущим островком под окном, несмотря на то что ни палисадник, ни другой, больший участок позади дома с альпийскими горками, маленьким прудом и превосходным газоном, отделенным цветочным бордюром, не смогли противостоять коллекции редких растений и дереву гинкго. Он никак не мог понять, почему Дженифер не привязалась к саду. Через несколько дней после ее ухода, когда надо было хоть кому-то излить душу, а Колин оказался под рукой и согласился выслушать, он спросил его об этом.

— Не думаю, — мягко ответил Колин, — что сад, каким бы он ни был красивым, удержит женщину, если она решила бросить мужа.

Пусть так, хоть это и глупо.

Джон вошел в дом, грязный и убогий внутри. Запах заношенного белья, давно не стиранных занавесок, пыльного ковра с порога ударил в нос. Так бывало всегда, когда он возвращался с прогулки на свежем воздухе. Но через некоторое время он уже переставал улавливать этот запах. Здесь не было ничего напоминающего Дженифер. Он включил свет, снял синюю кожаную куртку и повесил на спинку стула. Дженифер почти не изменила обстановку в доме, все осталось так же, как при его матери. Похоже, Дженифер устраивало. Ему казалось странным, что молодая женщина с отличным вкусом и передовыми идеями соглашалась жить в обстановке пятидесятых годов, несмотря на то что он не единожды предлагал ей выбросить старье и купить новые вещи.

Он присел, открыл блокнот и стал рассматривать последнюю шифровку. СИДКСКДМ АФ ХСРКТАВЛИЕ СХИМС КД ЛФДАИЛА. Это было четвертое сообщение. Колину он сказал, что его школьный друг, который живет на Севере и с которым он давно переписывается, присылает ему такие закодированные письма. В свое время они, как все школьники, увлекались всякими шифрами и кодами. Однако он не был уверен, что Колин поверил ему. Звучало неубедительно.

— Знаешь, — сказал Колин, — я думаю, шифр составлен из строчки книги.

— Как понять — строчки книги? Какой книги?

— Вот этого мы и не знаем.

— Объясни по-человечески?

— Ладно, давай возьмем предложение, любое. К примеру: «Нам сейчас нужна помощь». Первая буква Н будет вместо А, вторая буква А будет Б, М — это В, С — Г, и так далее по алфавиту.

Колин написал все пары. Джон внимательно посмотрел на лист бумаги.

— А что делать, когда ты, к примеру, дойдешь снова до Н? Н уже А и не может быть И. Ты что, должен ее пропустить и продолжать с У? А если буква в тексте совпадет с буквой в алфавите, тогда как?

— Ерунда! Делай как делаешь. Но если первое предложение закончится раньше, чем буквы алфавита, начнешь другое. Например: «Быстрая рыжая лисица прыгнула на ленивую собаку». Ясно?

— Что-то слишком просто, — усомнился Джон.

— Да, просто! Но если ты не знаешь, что за предложение, расшифровать практически невозможно.

— Выходит, если не знать предложения, то и не расшифруешь?

— Возможно, и найдутся знатоки, но я бы не взялся.

— Значит, если не узнаю, что за книга, прочитать письмо нет шансов?

Колин рассмеялся.

— Все не так плохо, как кажется. Вы так давно знакомы с этим твоим другом, ну, Филиппом, ты наверняка знаешь, какие книги ему нравились. Уверен, и у тебя была любимая книжка в детстве.

Лгать дальше Джону не хотелось, и он только неуверенно пожал плечами.

— Знаешь, наиболее вероятны первая или последняя строчки. Но скорее — первая.

— Почему так?

— Потому что пока доберешься до конца книги, закончатся буквы в алфавите, — терпеливо объяснил Колин. — Послушай, а у тебя есть ключ! Слова-то повторяются. Может, это имена? Смотри! ХСРКИАБИЕ и СИДКСКДМ и ОКЮИУФИ.

Сразу же после ухода Колина Джон попытался проверить догадку друга, сравнивая шифровки с первыми предложениями отобранных книг. Его отец был большим любителем детективных романов, и в доме сохранилось громадное их количество, так же как и романов девятнадцатого века, которыми увлекался он сам. Они лучше, чем современная литература, уводили от повседневных забот монотонной жизни города восьмидесятых.

«А не лучше ли использовать для шифра первую строчку Библии или Шекспира? — задумался Джон. — И не удивлюсь, если шифровальщик взял „В начале сотворил Бог небо и землю“ из Книги Бытия. Впрочем, шекспировское — „Боцман! — Да, хозяин, что изволите?“ вряд ли здесь подойдет. Но он мог взять и другую книгу.»

Джон сравнил первые предложения из книг Диккенса, Джейн Остин, Бронте, Джордж Элиот, но и в них не смог найти подсказку. Не послушав совета Колина, он просмотрел и последние предложения. Он искал зацепку, работая с первыми и последними строчками из Киплинга, Триоле, Гарди и Конрада. Он исследовал Джона Кризи и Агату Кристи. Иногда он просиживал целые вечера, а однажды даже все воскресенье, в поисках книги, которую мог бы использовать шифровальщик.

В комнате без центрального отопления довольно холодно. Его можно было бы провести, но Дженифер осталась равнодушной, когда он предложил. Джон дотянулся ногой и включил электрический камин, слева от которого на низком стульчике лежали три книги: «Она» и «Дочь Монтесумы» Райдера Хаггарда и «В одном немецком городке» Джона Ле Карре. Он взял их вчера днем в библиотеке. Джон редко читал что-нибудь, кроме романов. «Но вдруг одну из них шифровальщик выбрал для кода», — подумал он. Хотя взять можно любую другую. Впрочем, где гарантия, что он вообще пользовался книгой? С таким же успехом мог выбрать строчку или даже абзац из газеты или журнала. А вдруг — страшно подумать! — взял обрывок страницы телефонного справочника.

Но не отступать же из-за этого! Ручку с блокнотом в руки, и за дело. Он начал писать буквы из алфавита против букв первой строчки романа Райдера Хаггарда «Она»: «Несколько лет тому назад я, издатель этой удивительной, необыкновенной истории приключений, редко выпадающих на долю простых смертных…»