"КГБ. ИСТОРИЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ОПЕРАЦИЙ ОТ ЛЕНИНА ДО ГОРБАЧЕВА" - читать интересную книгу автора (КРИСТОФЕР ЭНДРЮ ОЛЕГ ГОРДИЕВСКИЙ)

спросил: "Что там стряслось в Лондоне, старик? Нам пришлось отозвать всех
нелегалов. Все операции коту под хвост. Тут прошел слушок, что твой
заместитель сбежал. " В их следующую встречу Бочаров вел себя совсем
по-другому. Его, видно, уже предупредили.
В санатории КГБ Гордиевский занимался лечебной гимнастикой, читал и
обдумывал свой побег. Редко кто из отдыхающих жил в отдельном номере.
Случайно, нет ли, соседом Гордиевского был охранник. Наблюдение за ним
осуществляли местные сотрудники КГБ, и значительно незамысловатей, чем
столичные. Когда бы Гордиевский ни отправлялся на пробежку, он замечал те же
самые лица, которые останавливались помочиться в тех же самых кустах или же
так же глупо прятались. Одного из таких умников он назвал, за его
неистощимый мочевой пузырь, "Инспектор Клузо". В библиотеке санатория
Гордиевский изучил все карты и путеводители приграничного региона, которые
только мог отыскать, но делал это аккуратно, стоя с книгами у полок, не
сидел открыто в читальном зале с такой подозрительной литературой. В
абонементе он специально брал книги, не имеющие ни малейшего отношения к его
замыслам побега. Последний офицер КГБ, с которым Гордиевский перекинулся
парой фраз до отъезда из санатория, спрашивал его, с какой стати
Гордиевскому понадобилось читать книгу о русско-турецкой войне 1877-1878 гг.
Гордиевский ответил, что заполняет пробелы в образовании. После побега
Московский центр будет тщетно изучать этот том, пытаясь найти хоть
какой-нибудь след.
Отъезд семьи Гордиевского в Закавказье был неожиданно отложен до 30 июня,
и дети смогли на денек приехать к нему. Последний раз он тогда видел Машу и
Аню. Вечером он посадил их на электричку и так долго обнимал, что едва успел
выскочить, когда двери уже закрывались.
Во время своего пребывания в санатории Гордиевский дважды под разными
предлогами ездил в Москву, чтобы связаться с СИС. Один раз он прошел десять
миль пешком до ближайшей станции, чтобы рассчитать свой более длительный
переход через границу.
Интересно, что КГБ не смог засечь его контакты с СИС в Москве. Во время
своего первого приезда в Москву он в последний раз видел жену (Маша и Аня
были на даче его матери под Москвой). Он попрощался с Лейлой в универмаге,
куда они пошли за покупками. В жизни Гордиевского это был самый тяжелый
момент. Лейла знать не знала, что они видятся, может быть, в последний раз.
Она легонько чмокнула его в губы. Гордиевский выдавил из себя улыбку и мягко
сказал: "Могла бы и поласковей. " Часто вспоминал он потом эти слова. Лейла,
наверно, тоже. Самым трудным для него было скрывать план побега от семьи. Он
знал, что в случае успеха они несколько лет будут разлучены. А если он не
скроется, то ему дадут еще пару недель погулять и казнят как изменника. Для
семьи это будет еще большим ударом.
В среду 10 июля Гордиевский вернулся из санатория КГБ на свою московскую
квартиру. За две недели до побега на Запад или около того он наметил
несколько ложных следов, чтобы сбить с толку наблюдение - назначил встречи с
друзьями и родственниками на неделю после его предполагаемого отъезда из
Москвы. Немало потрудился он и над своей плохонькой "Ладой", подготавливая
ее к техосмотру. Наблюдение за Гордиевским уже привыкло к тому, что он
выходил на пробежку по Ленинскому проспекту и обычно не обращало на это
особого внимания. В пятницу, 19 июля, в четыре часа дня он вышел на
очередную пробежку в старых штанах, фуфайке и с пластиковым пакетом в руках.