"КГБ. ИСТОРИЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ОПЕРАЦИЙ ОТ ЛЕНИНА ДО ГОРБАЧЕВА" - читать интересную книгу автора (КРИСТОФЕР ЭНДРЮ ОЛЕГ ГОРДИЕВСКИЙ)

друга из Центра, Альберта Ивановича Козлова. Филби книгу прочел и вернул
Гордиевскому с собственноручной надписью на форзаце:
"Дорогой коллега Олег.
Не верьте ничему обо мне, что увидите в печати!
Ким Филби"
Взгляды Гордиевского на Филби сильно отличались от того славного образа,
который КГБ настойчиво насаждал в печати. Приехав в 1977 году в отпуск в
Москву, Гордиевский прослушал первое публичное выступление Филби в Центре
перед аудиторией человек в триста. Филби говорил по-английски и начал свою
речь так: "Этот год особенный. Мы не только отмечаем шестидесятую годовщину
Великой Октябрьской революции, но и пятидесятую годовщину Советской
федерации футбола. " В ответ раздались два взрыва смеха, сначала от тех, кто
понимал по-английски, а потом от остальных, слушавших перевод. Разоружив
таким образом аудиторию, Филби принялся за тонкую, но очень язвительную
критику КГБ, который нечутко обошелся с ним в Москве, где он находился уже
14 лет. "За годы работы мне приходилось бывать в штаб-квартирах нескольких
крупнейших разведок мира. И вот, после четырнадцати лет пребывания в Москве,
я наконец сегодня посетил и вашу. "
Во время своих эпизодических встреч с западными журналистами Филби
изредка сетовал на КГБ за невнимание к его способностям, но никогда
по-настоящему не раскрывал того, как больно его это пренебрежение ранит.
Напротив, ему хотелось создать впечатление, что он крупная фигура в КГБ и
имеет солидное звание. За несколько месяцев до смерти, в своем последнем
интервью Филлипу Найтли, он подтвердил слух о том, что ко времени своего
приезда в Москву он уже имел звание полковника. Однако когда Найтли чуть
позже спросил его, дослужился ли он с тех пор до генерала, Филби дал
уклончивый ответ. "Строго говоря, - сказал он, - в КГБ военных званий нет,
но я пользуюсь генеральскими привилегиями. " Филби прекрасно знал, что
военные звания в КГБ есть (Гордиевский, к примеру, был полковником к моменту
своего побега), да и генералов там тоже хватает. (2) Но к глубокому своему
огорчению, и до конца жизни Филби не поднялся выше ранга "агента", хотя и
был вполне обеспечен. Когда в январе 1963 года он появился в Москве, то был
уверен, что получит высокое назначение в Центре, но скоро с горечью
убедился, что, несмотря ни на какие заслуги, западным агентам никогда не
присваивали офицерского звания КГБ. Как и Филби, все они оставались просто
агентами. Так что до самой смерти, которая наступила в 1988 году, званием
Филби оставалось лишь его кодовое имя - агент Том.
Слишком поздно Филби понял, что КГБ никогда до конца не доверяет западным
агентам. Когда он приехал в Москву, то его близкий друг Гай Берджесс, на чью
эксцентричную личную жизнь так досадовал и КГБ и, чуть раньше, британский
МИД, совсем спился. Несмотря на свои настойчивые просьбы, Филби так и не
разрешили повидаться с другом при жизни. Берджесс умер в августе 1963 года.
Берджесс завещал Филби свою библиотеку, зимние пальто, кое-какую мебель да
две тысячи фунтов. За самим Филби очень внимательно приглядывали во время
его поездок в соцстраны. Когда он собрался на Кубу, то его отправили морем
специально для того, чтобы исключить малейшую возможность побега через
транзитный зал в аэропорту. В первые годы своего пребывания в Москве Филби
удавалось забыть о разочаровании в череде постоянных допросов, подробных
описаний каждого работника британской разведслужбы, с которыми Филби
общался, или любой операции, с которой тот соприкасался, хотя бы косвенно.