За последнее время мы, нижеподписавшиеся, проживающие в Лондоне немецкие политические эмигранты, имели случай убедиться в удивительном внимании к нам со стороны не только прусского посольства, но также и британского правительства. Мы не стали бы придавать этому особого значения, так как нам трудно представить себе, каким образом мы могли бы нарушить то, что закон об иностранцах[194] именует «сохранением мира и спокойствия в этом королевстве»; но с недавнего времени нам так часто приходилось читать в газетах, что прусским посланником получены указания настаивать на изгнании из Англии наиболее опасных эмигрантов, и за истекшую неделю мы подвергались столь неослабному наблюдению со стороны английских полицейских агентов, что пришли к выводу о необходимости предать это дело гласности.
Нет никакого сомнения, что прусское правительство добивается применения против нас закона об иностранцах. Но почему? Потому, что мы вмешиваемся в английскую политику? Доказать, что мы это делаем, было бы невозможно. Так почему же? Потому, что прусскому правительству необходимо создать впечатление, будто выстрел в короля, произведенный в Берлине, является результатом разветвленного заговора, центр которого якобы нужно искать в Лондоне.
Обратимся теперь к обстоятельствам самого дела. Может ли прусское правительство отрицать, что Зефелоге, который совершил покушение, — не говоря уже о том, что он заведомо является сумасшедшим, — состоит членом ультрароялистского общества, «Союза верных»? Может ли оно отрицать, что он занесен в списки этого общества под № 133, секция № 2 в Берлине? Может ли оно отрицать, что недавно он получил от этого общества денежную помощь? Может ли оно отрицать, что документы Зефелоге хранились в доме некоего майора Куновского, ультрароялиста, служащего в королевском военном министерстве?
Перед лицом подобных фактов поистине смешно настаивать на том, что революционная партия имеет что-либо общее с этим покушением. Революционная партия не заинтересована в быстром вступлении на престол принца Прусского, а ультрароялисты заинтересованы в этом. Тем не менее, прусское правительство добивается того, чтобы за покушение расплачивалась радикальная оппозиция, доказательством чего служит новый закон, направленный против свободы печати, и деятельность прусского посольства в Лондоне.
В то же время мы можем заявить, что недели за две до покушения к нам явились лица, состоящие, по нашему убеждению, прусскими агентами, и пытались опутать нас, втянув в заговоры, имевшие целью цареубийство. Конечно, мы не поддались на этот обман.
Если британское правительство пожелает получить о нас какие-либо сведения, мы всегда готовы их дать. Но мы не понимаем, что надеется оно разузнать, выслеживая нас через своих шпионов.
Священный союз, возрождаемый ныне под эгидой России, был бы весьма удовлетворен, если бы ему удалось заставить Англию — эту единственную помеху на его пути — вести реакционную внутреннюю политику. Но как быть с антирусскими настроениями в Англии, с дипломатическими нотами и парламентскими заявлениями ее правительства, если они будут сопровождаться применением закона об иностранцах, вызванным исключительно местью Священного союза, неотъемлемую часть которого составляет Пруссия?
Мы надеемся, что правительствам Священного союза не удастся в такой мере обмануть британское правительство, чтобы это побудило министерство внутренних дел к принятию мер, которые серьезно повредили бы давнишней репутации Англии, как самого надежного убежища для эмигрантов всех партий и всех стран.
Мы остаемся, милостивый государь, вашими покорнейшими слугами.
Карл Маркс, Фр. Энгельс — Редакторы «Neue Rheinische Zeitung» из Кельна
Авг. Виллих, — полковник повстанческой армии в Бадене
64, Дин-стрит, Сохо-сквер 14 июня 1850 г.
Напечатано в газетах «Sun», 15 июня 1850 г., и «The Northern Star»№ 660, 15 июня 1850 г.
Печатается по тексту газеты «Sun», сверенному с текстом газеты «The Northern Star»