"Золотая паутина" - читать интересную книгу автора (Саймон Гандольфи)

– Когда я дерну один раз – трави, когда несколько раз – вытягивай. Я хочу немного расчистить там – как только закончу, ты можешь погружаться.

И он нырнул, не дожидаясь ответа. Установив компьютер и достигнув нужной плавучести с помощью гидрожилета, ушел на глубину. Рассчитал резерв времени, дернул по разу за каждый трос и, взяв фонари, поплыл к отверстию. Затем опустил оба фонаря в отверстие «колодца», а третий прикрепил к известковому выступу как раз над ним. Этот фонарь должен был служить указательным знаком выхода. Он с трудом протиснулся в отверстие вниз головой – при этом его баллон заскрежетал по известковому камню, а плечами Трент задевал за скалу, но тем не менее ему все же удалось пролезть. Он задержался на краю лаза, чтобы передохнуть и отдышаться, проверил показания компьютера – глубина двадцать два метра, осталось двадцать три минуты подводного времени до момента декомпрессии.

Развязав моток капронового троса, Трент закрепил один его конец возле фонаря при входе, а другой привязал к поясу, обернув свободную петлю вокруг левого запястья. И вновь медленно поплыл под «крышей», держа в правой руке ружье, а в левой – электрический фонарь; два других фонаря и ломик были привязаны к запястью. Луч фонаря упирался в темноту, а при подтягивании троса – описывал круги.

Наконец в луче света появился корпус «Красотки».

Зажатая в пасти известковых глыб, яхта лежала наклонно под углом в 40 градусов таким образом, что «крыша» пещеры упиралась в фордек; рулевая рубка и спардек остались неповрежденными. Яхта повисла в неустойчивом положении над пустотой, держась на разбитой носовой части. Это была превосходная яхта, правда, несколько старомодная. Надстройка из тикового дерева, покрытая некогда лаком и отделанная латунными накладками, теперь подернулась зеленоватой патиной. Обломки деревянных мачт плавали под «крышей» пещеры, и с них, как обрывки разорванной паутины, свисали снасти.

Трент осторожно пробирался вдоль палубы. Ему удалось закрепить путеводный канат на палубном кнехте и повесить фонарь на стойке крыши кают-компании. Короткая рея с аккуратно зарифленным парусом крепилась латунным бейфутом на обломке бизань-мачты. Трент повесил второй фонарь на конец реи, отвел ее в сторону и, раздвинув снасти, скользнул вниз по палубе, придерживаясь за поручни. При свете фонаря он увидел то, что ожидал: в обшивке судна было два отверстия на расстоянии почти двух метров одно от другого и на тридцать сантиметров ниже ватерлинии. Из отверстий торчали наружу щепки тикового дерева. Трент поднес фонарь ближе и через отверстия осветил двигатель – он не был поврежден. Если бы пробоины были сделаны артиллерийскими снарядами, двигатель был бы сорван с опор, а щепки торчали бы внутрь, а не наружу.

Он сфотографировал пробоины, а затем поднялся на шкафут к двери рулевой рубки и взглянул на компьютер: до декомпрессии оставалось четырнадцать минут.

Луч фонаря осветил внутренность рулевой рубки. Большой медный компас в кардановом подвесе стоял перед лакированным штурвалом с массивными ручками управления и циферблатами. Слева от штурвала – штурманский стол, над ним – экран радара. Справа трап, ведущий вниз, к помещениям носовой части. У задней переборки рулевой рубки поперек оси корабля стояла длинная скамья. По обе ее стороны располагались две двери: одна вела вниз, в машинное отделение, другая – в камбуз, расположенный между рулевой рубкой и кают-компанией. В носовой части размещались также кубрики для команды. Отец Ричарда, видимо, использовал его только для хранения инструментов, а сам спал в рубке. Если бы Хьюитт вез какое-нибудь громоздкое оборудование, то он хранил бы его в каюте владельца яхты, расположенной позади машинного отделения под кают-компанией.

Трент попробовал открыть дверь рулевой рубки. Латунная ручка легко повернулась, но дверь не открывалась. Не желая применять силу, он поплыл назад – к застекленной двери, ведущей на кормовую палубу, разбил стекло ломом и вытащил осколки, чтобы они не разорвали гидрокостюм. Падая на палубу, осколки стекла поднимали облачка мути, медленно всплывавшие кверху в стоячей воде.

Взяв со стойки фонарь, Трент осторожно поплыл в дверь, стараясь не мутить воду. Обивка кресел и кушеток в каюте рассыпалась, ковер расползся. Повсюду виднелись следы морских червей, и в свете фонаря поблескивали чешуйки крошечных ракообразных. Трент поставил фонарь на верхнюю ступеньку трапа, ведущего вниз – в каюту владельца яхты, – и спустился, придерживаясь руками за поручни, тщетно пытаясь не мутить воду.

Он повернул латунную ручку двери каюты и тихонько потянул ее. Дверь не открывалась.

Пришлось потянуть сильнее, но дверь, видимо, разбухла, и ее заклинило. От этих движений вода замутилась. Трент испугался, что видимость совсем исчезнет, и решил воспользоваться ломиком. Он вставил конец ломика в щель двери и, держа его одной рукой, другой с силой нажал рукоятку. Дверь распахнулась. Большие пузыри газа, скопившегося в запертой каюте, закрыли стекло его маски, из дверного проема хлынула густая масса зеленых водорослей. Трента отбросило назад – к ступенькам трапа.

Вдруг он почувствовал, как что-то холодное и скользкое обрушилось на него сверху. Невидимое чудовище навалилось ему на плечи, стиснуло руки, растянуло воздушный шланг. Стекло маски залило слизью. Трент отчаянно сопротивлялся; вытаскивая подводное ружье из-за пояса, уронил на пол ломик. Завязалась борьба; переступая ластами, он взбивал муть на полу, и вскоре вода в узком проходе превратилась в густое месиво. Ничего не было видно.

Чудовище усиливало хватку, сдавливало ему грудную клетку, срывало баллон со спины; вся верхняя часть туловища Трента была опутана скользкими кольцами. В отчаянной попытке добраться до ступеней трапа он откинулся назад и повернул голову. В свете фонаря очень близко – на расстоянии тридцати сантиметров от своего лица – он увидел широко раскрытую пасть с рядом отсвечивающих зеленым острых зубов.

Невероятным усилием Трент высвободил правую руку, сунул в разверстую пасть ствол подводного ружья и нажал на курок. Кровь брызнула во все стороны, голова чудища разлетелась. На полу, от кают-компании до рундука, стоявшего возле трапа, вытянулось обезглавленное туловище гигантского зеленого морского угря – мурены. Оторванный кусок невидимого щупальца сполз с запястья Трента. Постепенно он начал приходить в себя: сердце стало биться ровнее, дыхание пришло в норму. Осторожно выдавил край пластиковой обшивки, державшей его в заточенье.

Ему смертельно хотелось выбраться отсюда на открытое пространство, оказаться в безопасности, плыть по чистой воде, видеть звезды и луну, свет которой серебрит поверхность моря, увидеть тень «Зодиака». Пожалуй, никогда еще в жизни он не желал ничего сильнее!

Однако Тренту нужны были доказательства, а пробоины в обшивке яхты давали весьма смутное представление о разыгравшейся трагедии.

Он перезарядил подводное ружье и проверил показания компьютера. До декомпрессии оставалось три минуты. Трент стал вслепую искать дорогу в окружавшем его жидком месиве, ощупывая руками обшивку переборки, добрался до ближайшего иллюминатора, развинтил латунные болты, открыл другой иллюминатор по этому борту, а затем перешел на другой борт и распахнул остальные два иллюминатора. Чистая вода за стеклами иллюминаторов сразу же помутнела. По пути к двери он споткнулся, наступив на дохлого угря, затем поднялся по трапу, волоча за собой шлейф водорослей. Большие пузыри скопившихся газов висели на окрашенном белым потолке каюты. Когда Трент приблизился к кормовой палубе, компьютер показывал, что близится время декомпрессии. Медлить было нельзя. Чтобы течение воды очистило от мути внутренние помещения яхты, пришлось выбить ломом все стекла – в кают-компании, на камбузе, в рубке, а затем и по другому борту.

Выключив фонари, он поплыл вдоль троса, ведущего к выходу из пещеру. Впереди маячил свет третьего фонаря. Энергично работая ластами, Трент наконец добрался до него и, погасив, начал медленно взбираться по наклонной крыше пещеры. Теперь только слабый свет луны освещал ему дорогу.

Оказавшись на свободе, он снова обрел способность видеть, страх стал постепенно отступать. Порой ему приходилось придерживать мундштук во рту рукой, так его лицевые мышцы ослабли. Компьютер отсчитывал последние минуты. Поднявшись еще на три метра, он неожиданно увидел третью большую трещину, длиной не менее девяти метров, бежавшую по «крыше» пещеры. «Крыша» слегка прогнулась, образуя тупой угол, и не распадалась только благодаря собственному весу. Конечно, в случае подземных толчков трещина расширится, и «крыша» обрушится, раздавив корпус «Красотки».

Оставалось еще три минуты декомпрессии. Привалившись к известняковой плите, он размышлял о судьбе «Красотки». Фонарь был выключен, серебристые пузырьки поднимались вверх. Марко должен прибыть на встречу через двадцать минут – значит, у них еще есть время.

Компьютер дал сигнал окончания времени декомпрессии. Когда Трент вынырнул возле «Зодиака», Аурия стояла на коленях на дне лодки, перегнувшись через борт. В воде отражалось ее лицо. Трент сдвинул маску на лоб, но все еще держал мундштук во рту. Требовалось время, чтобы что-нибудь произнести.

Девушка взяла у него баллон и положила в лодку. Трент сильно оттолкнулся, поднялся над водой и, перекинув ногу через борт, сел на него верхом.

– Там, под нами, что-то вроде ямы – «голубая дыра», – выдохнул он наконец. – «Красотка» застряла на выступе этой ямы. Придется вернуться на «Золотую девушку», взять несколько якорных стропов и закрепить ее, пока она не соскользнула глубже.

На лице Аурии внезапно появились гнев и подозрение: