"Моя команда" - читать интересную книгу автора (Бекхэм Дэвид)

2. Мужчина в коричневой «Сьерре»

«Ну, так что вы собираетесь рассказать мне об этом юном пареньке?»

«О чем ты хочешь сказать, мам?»

«Очень удачно, что ты провел сегодня хорошую игру».

«Почему?»

Сегодня я играл в моей команде, которая выступала за район, в «Уолтхэм Форест», причем далеко от нашего Редбриджа. Мне, должно быть, уже стукнуло в тот момент одиннадцать. Мой папа работал и не смог прийти, чтобы понаблюдать за этой встречей, так что отвезла меня туда мама. «Хорошая игра» была, вероятно, одной из лучших среди тех, которые я успел к этому времени провести за эту команду, и помню, каким довольным выходил я потом вместе с остальными мальчиками из раздевалки. Мама ждала меня. Мы неспешно добрались до автостоянки, и я забросил свою сумку на заднее сиденье машины. И только в этот момент я заметил, что у нее на глазах слезы.

— Просто очень удачно сложилось, что ты провел сегодня хорошую игру.

— Ага. Но почему?

— Там был этот человек, разведчик из «Манч Юнайтед». Они хотят взглянуть на тебя.

Я до сих пор все еще помню тогдашний прилив радости и волнения. В этом чувстве присутствовало и облегчение. Я тут же, на месте разрыдался, а после еще долго плакал и плакал. Просто не мог поверить, что мне подвалило такое счастье. Меня потом очень долгое время мучил вопрос, услышу ли я когда-либо снова эти слова: «Он — разведчик из «Манч Юнайтед»». Его звали Малкольм Фиджен. Позже он зашел к нам домой поговорить с моими родителями и объяснил им, что клуб хотел бы испытать меня в Манчестере. А затем, несколько дней спустя, Малкольм подъехал в своем «Форде-Сьерра» коричневого цвета, чтобы отвезти меня на север.

Я обязан Малкольму очень многим. Это он был лондонским разведчиком «Юнайтед» и тем человеком, который взял меня в клуб и присматривал за мной, пока я не перебрался туда на совсем. Тогда я поехал с ним в первый раз и затем ездил снова два или три раза на другие «экзамены». Мне это очень нравилось — оставаться в Манчестере сразу на несколько дней или даже на неделю, все время играя в футбол и разговаривая о футболе с утра до ночи. Я делал все, что мог, чтобы произвести должное впечатление, и работал изо всех сил. В конечном счете, нам сказали, что клуб хочет подписать со мной необходимые бумаги. Однажды вечером у нас дома зазвонил телефон, и папа поднял трубку. Минуту или две спустя он возвратился к нам, а на лице у него было такое выражение, словно он не мог поверить тому, что услышал пару мгновений назад. Еще бы, ведь начинало сбываться то, что всегда было его мечтой, да и моей тоже.

— Это был Алекс Фергюсон.

Все затихли.

Он сказал, что они получили удовольствие от встречи с тобой, что у тебя есть талант и что они считают твой характер нашей общей заслугой — твоей, моей и маминой.

Было еще и продолжение.

— Он говорил, что ты — как раз из тех мальчиков, каких ищет «Манчестер Юнайтед».

Таков был мой первый контакт с человеком, который стал движущей силой в моей карьере. Возвращаюсь мыслями назад, могу сказать, что при всем моем беспокойстве насчет того, захотят они меня взять или нет, я, пожалуй, не был удивлен появлением в моей жизни клуба «Манчестер Юнайтед» именно в тот момент, когда они это сделали, или тем фактом, что этот знаменитый тренер и футбольный менеджер знал, кто я такой. Ведь прошлым летом мне уже представилась возможность играть перед немалым количеством зрителей на «Олд Траффорд».

Мне было десять лет, когда я впервые посетил футбольную школу Бобби Чарльтона. Я видел кадры о ней в документальном фильме «Знак, что пора уходить». Играть в футбол в Манчестере? У Бобби Чарльтона? Полагаю, единственной проблемой, беспокоившей маму и папу в данном деле, был вопрос о том, каким образом раздобыть деньги на покрытие всех необходимых расходов (насколько мне известно, в конце концов заплатил дедушка). В то первое лето все мероприятие было организовано как футбольная школа с проживанием, где собрались сотни детей со всех континентов, разместившихся в университетских студенческих общежитиях на то время, пока их постоянные обитатели разъехались на каникулы.

Продолжалось все это целую неделю, и я очень много играл в футбол, но остальное время чувствовал себя немного потерянным. Родители тоже приехали и остановились у родственников неподалеку от Ливерпуля, а я должен был каждый вечер звонить им по телефону. Меня мучила зубная боль. Я скучал по дому. Эта неделя быстро прошла, оказавшись совсем короткой.

Мне отчаянно хотелось предпринять вторую попытку, так что я возвратился сюда следующим летом. Теперь дела пошли намного лучше. В ходе каждого из учебных курсов, которые обычно шли на протяжении всего лета, проводились соревнования по уровню овладения разными навыками и умениями, и каждую неделю выявлялись победители — они проходили в главный финал, намеченный в Манчестере на декабрь. Я попал в этот самый финал, и он оказался для всех нас просто фантастическим уик-эндом. Родители остановились вместе со мной в отеле «Портленд», расположенном в центре города. Мне достался собственный номер, в двадцати этажах от земли, с огромным окном из зеркального стекла, позволявшим без помех рассматривать раскинувшийся далеко внизу Манчестер. Думаю, что родители немного нервничали из-за всего этого. В субботу утром мы должны были зарегистрироваться и затем пойти на старое тренировочное поле «Юнайтеда» под названием «Клиф» для участия в первой части соревнования, которое проходило под крышей, в закрытом спортивном зале. В него входили жонглирование мячом, удары по воротам и быстрый прорыв коротким пасом. Помнится, ко времени, когда мы прервались на обед, я лидировал.

Вторая часть соревнования была организована на поле стадиона «Олд Траффорд». Я настолько нервничал, что, как мне кажется, не ел потом несколько дней. Мама и папа были рядом и, вероятно, чувствовали себя еще хуже, чем я. В тот день «Юнайтед» должен был играть с «Тоттенхэм Хотспур», и к концу нашего соревнования на трибунах собралось, пожалуй, никак не меньше 40 тысяч болельщиков. Я был настолько возбужден самим фактом присутствия на поле перед столь многочисленной публикой, что даже не думал о победе. Перед тем как мы приступили к дриблингу и запланированному затем прорыву длинным пасом, организаторы поименно представили зрителям каждого из нас. Я и по сей день помню: когда они объявили «Дэвид Бекхэм» и сказали, что я из Лейтонстоуна (район Лондона, где базируется «Тоттенхэм»), все болельщики «Тоттенхэма» тут же начали приветствовать меня. Затем парень с микрофоном сказал: «А вообще-то, Дэвид — заядлый болельщик «Юнайтед»». Тут болельщики «Шпор» стали издевательски свистеть и осмеивать меня, а остальная часть трибун, поклонники хозяев поля, наоборот, начали аплодировать. Но, говоря по справедливости, обе группы болельщиков отнеслись ко мне очень тепло, когда прозвучало объявление, что победил именно я.

Мы подошли к находившемуся на главной трибуне стенду с европейскими призами, откуда Бобби Чарльтон представлял участников. Все это было немалым переживанием для одиннадцатилетнего пацана. Я знаю, что мама с папой очень гордились мной. Незнакомые люди подходили к ним и говорили разные хорошие слова о моем выступлении. И тем не менее, все случившееся не подавило меня полностью. Думается, какие-то главные функции по-прежнему продолжали работать, но все равно я забился куда-то в дальний угол, потому что игра началась и мне хотелось посмотреть ее по одному из телевизоров. Такой вот выдался денек. Был также и некий конкретный приз: двухнедельный тренировочный сбор в знаменитой испанской команде «Барселона» на стадионе «Ноу Камп». Я не мог дождаться, когда попаду туда. Тренером Бapceлoны» был тогда Терри Венэйблз, в то время как в основной состав входили Марк Хьюз и Гари Линекер. Ко мне и двум другим парням-победителям присоединился Рей Уэлан из футбольной школы Бобби Чарльтона. Нас четверых поселили в дом, напоминавший с виду сельскую усадьбу — довольно-таки роскошную — и расположенный в самом сердце комплекса «Ноу Камп». Думаю, это здание стояло там, еще до того как на этом месте появился футбольный клуб, и можно было наглядно ощутить историю всего, что здесь с тех пор случилось: на стенах висели вымпелы и разные памятные вещи, обозначая собой важные вехи и путь, пройденный клубом, а рядом — фотографии известных игроков из прошлого «Барселоны». Именно в таком месте рождались легенды.

Этот сельский дом находился совсем неподалеку от главного тренировочного поля команды, буквально в тени самого стадиона, и мы располагались там с мальчиками из других областей Испании, которые входили в юношескую команду при «Барселоне». Мне было тогда всего одиннадцать лет, и я увидел кое-какие вещи, с которыми не сталкивался, живя в Чингфорде: по вечерам снаружи, по ту сторону ограды, прохаживались туда-сюда проститутки, и все испанские мальчишки постарше высовывались из окон, свистя им вдогонку. Мы имели возможность пить по вечерам горячий шоколад, и он так сильно мне понравился, что однажды я залпом выпил две большие порции, и у меня разболелся живот. Я пошел в туалет, включил свет и увидел, как по полу ползет таракан. Что я здесь делаю? Футбол был не только позитивным опытом, но и испытанием. Так уж оно потом и повелось.

Каждый день мы выходили на поле с молодежными командами «Барсы» и ее запасными игроками. Тренировки были и впрямь потрясающими. Единственная беда заключалась в том, что «Риджуэй» должен был в уик-энд выступать на «Уайт Харт Лейн» в финале местного кубка против команды под названием «Форест Юнайтед». Я был убит перспективой своего неучастия в этой важной игре; беспокоили меня и мысли о дедушке, который исстари был таким преданным болельщиком «Шпор» и обязательно хотел видеть меня играющем там, на их родном стадионе. Кончилось это тем, что дед уплатил за меня таким образом, чтобы я слетал домой на эту встречу, а затем снова вернулся назад, В Барселону. Впрочем, счастливого окончания, пресловутого хэппи-энда у этой истории не получилось. 3а «Форест Юнайтед» играл молодой Даниэле Дичио, y которого в двенадцать лет уже был рост добрых 183 см и приличная бородка. В тот день они обыграли нас 2:1. После встречи я в одиночку, без сопровождающих отправился прямиком на самолет и улетел назад в Испанию, не очень-то уверенный, в таком ли уж я восторге от перспективы провести еще неделю вдали от Чингфорда.

«Барселона», этот знаменитый футбольный клуб, действительно производил внушительное впечатление. Возможности для тренировок были превосходными, хотя мы тренировались на поле с гравийным покрытием, к которому я не привык и на самом деле не получал от него никакого удовольствия. Зато в распоряжении первой команды имелось действительно безупречное поле для отработки всех элементов игры. Да и у второго состава был собственный стадион на 20 тысяч мест. Однажды нас повели внутрь «Ноу Камп», в подтрибунное помещение. Мы зашли со стороны раздевалок, прошли мимо часовни клуба, вход в которую находится немного сбоку, ближе к одной из стен туннеля, а затем по лестничному маршу поднялись на поле. Иногда тебе не удается справиться с собственными чувствами, — увидев несколько акров травы и возвышающиеся кругом трибуны, я начал бегать взад-вперед, ударяя по воображаемому футбольному мячу и строя из себя Марка Хьюза. А что бы я ошутил, если бы на самом деле вышел сюда играть настоящий матч?

Всем ребятам, с которыми я тренировался, было, вероятно, лет по шестнадцать или семнадцать. Тем двум парням, которые заняли в конкурсе на «Олд Траффорде» второе и третье места, было пятнадцать и девятнадцать. Все они относились ко мне вполне дружелюбно, но вначале за каждым словом и взглядом чувствовалось: «А что делает здесь этот пацаненок с торчащими во все стороны волосами и смешным акцентом?» Но как только начались настоящие занятия, все пошло прекрасно. Разумеется, ни один из тренеров или других парней не говорил по-английски, но когда мы играли, то объяснялись жестами и понимали друг друга. Я тогда в первый раз находился в окружении профессиональных игроков, тренируясь вместе с ними. Это раскрыло мне глаза на многое. Почти каждый день мы наблюдали за тренировкой первой команды, а один раз нас даже пригласили на поле, чтобы представить м-ру Венэйблзу и основным игрокам. Как знают многие, мы теперь с Марком Хьюзом большие друзья. Он часто смеется, вспоминая о том времени, когда мы встретились в Испании: игроки «Барселоны» и понятия не имели, кто мы такие. У меня до сих пор сохранилась сделанная в тот день фотография, где рядом со мной стоят Марк, Терри Венэйблз и Гари Линекер.

Это было захватывающее время. Я тренировался со «Шпорами», а «Юнайтед» давал мне понять, что они более чем просто заинтересованы во мне. В каникулы я несколько раз ездил в Манчестер, всегда с Малкольмом Фидженом и в той же самой коричневой «Сьерре», а также не отходил ни на шаг от команды, когда та приезжала в Лондон на очередную календарную встречу. И клуб в целом, и Алекс Фергюсон в частности старались изо всех сил, чтобы я почувствовал себя частью всего этого. Игроки постарше, вроде Брайана Робсона и Стива Брюса, давали мне возможность как бы авансом немного «пощупать» те времена, когда я в конечном итоге примкну к клубу. Так, я присутствовал в столовой, когда игроки ели перед выходом на поле, и находился в раздевалке, после того как игра завершилась, помогая привести форму в порядок. Однажды днем, когда спортсмены «Юнайтед» собирались ехать на матч с «ВестХэмом», они пригласили меня отправиться вместе с ними в качестве талисмана. Мне выдали тренировочный костюм «Юнайтед», и вот я вышел на стадион «Эптон Парк», разминаясь на поле с такими мастерами, как Брайан Робсон и Гордон Страхан. Потом они позволили мне сидеть во время игры на скамейке для запасных. В тот вечер я даже увидел себя в телепередаче «Матч дня».

«Юнайтед», судя по всем признакам, относился ко мне самым наилучшим образом. Конечно же, и я был настолько влюблен в этот клуб, что даже сам немного стеснялся этого. Я завел себе моду носить волосы торчком, желая походить в этом на Гордона Страхана, и в день той самой игры с «Вест Хэмом» вручил ему в качестве подарка тюбик геля для волос. Он немного огорчился из-за этого; и точно так же было со мною год или два спустя. В другой раз перед какой-то встречей в Лондоне команда пригласила меня и родителей поужинать вечером вместе со всеми игроками в отеле «Вест Лодж Парк», где они расположились. Меня ни капли не расстроило, что я заказал себе бифштекс, и потом не мог понять, когда и каким образом передо мной оказалась порция тунца. Сидел я не где-нибудь, а за главным столом вместе с тренером и основным составом. Они приготовили для меня подарок: одну из тех больших утепленных курток, в которых запасные ждут на скамейке. Она была велика мне приблизительно на шесть размеров. Я не увидел своих ладоней из рукавов, которые доставали мне чуть ли не до лодыжек, но все равно не снимал эту куртку по меньшей мере неделю. Сам я тоже не ударил в грязь лицом — у меня имелся подарок для шефа: авторучка. Алекс Фергюсон взял ее и посмотрел на меня:

— Спасибо, Дэвид. И скажу тебе вот что: я воспользуюсь именно этой ручкой, когда нужно будет подписать твой контракт с «Манчестер Юнайтед».

В связи с этим, может показаться странным, что у меня вообще могли возникать какие-то сомнения относительно того, с кем я собираюсь подписывать контракт будучи школьником, которому еще не исполнилось и тринадцати лет. Но я действительно получал массу удовольствия от тренировок в команде «Шпор», и у меня сложились самые добрые отношения с человеком, который отвечал у них за работу с молодежью, Джоном Монкером. Важно было также и то, что «Уайт Харт Лейн» находился в пятнадцати минутах пути от дома. И хотя папа, пожалуй, еще больше меня мечтал, что я стану играть за «Юнайтед», он принимал указанный фактор во внимание, когда мы однажды сели всерьез потолковать на сей счет. Это не был разговор типа: вот что ты должен сделать. Нет, вопрос ставился иначе: что ты хочешь сделать? Мы решили, что должны для начала по меньшей мере выяснить, что «Шпоры» собираются нам предложить.

Вероятно, я все время интуитивно ощущал, что в конечном итоге должен попасть в «Юнайтед». Встреча между мной, отцом и Терри Венэйблзом, который успел возвратиться из Испании и в этот момент тренировал «Шпоры», оставила у меня такое чувство, что передо мной больше вопросов, чем ответов. Джон Монкер завел нас в кабинет Терри. Я смог бы и сейчас нарисовать всю эту сцену: Терри уронил что-то на пол — то ли чипсы, то ли арахис — и, продолжая сидеть на своем стуле, наклонился, пытаясь подобрать рассыпанное. Потом поднял взгляд на нас:

— Ну, Джон, что ты намерен рассказать мне про этого парнишку? Я постарался не обращать внимания на то, что он совершенно не запомнил меня по Барселоне, как будто та наша встреча случилась давным-давно, сто лет назад. У меня сложилось впечатление, что хотя я тренировался в «Шпорах» уже несколько лет, старший тренер действительно не имел ни малейшего понятия, кто я такой. И я просто не мог удержаться от мысли обо всех моих поездках в Манчестер. Алекс Фергюсон знал обо мне все. Он знал все о каждом мальчишке. Он знал их родителей, братьев и сестер. Это показалось важным для меня, важным для моего будущего. В «Юнайтед» у тебя всегда возникало такое чувство, словно ты здесь часть большой семьи.

«Шпоры» сделали нам по-настоящему щедрое предложение, которое представляло собой шестилетний контракт: два года в качестве школьника, потом два года стажером, тренирующимся в составе молодежной команды, и затем два года уже в качестве профессионала. В голове у меня молнией вспыхнула мысль: К тому времени, когда мне стукнет восемнадцать, я смогу сидеть за рулем «Порше».

— Итак, Дэвид, ты готов подписать контракт с «Тотенхэмом»? — спросил Терри в конце концов.

Папа посмотрел на меня. Он никогда не был отцом, который стремится принимать решения вместо меня.

Я вздохнул:

— Мне бы хотелось подумать об этом, м-р Венэйблз. А в голове у меня тем временем стучало одно: «Юнайтед»! Это обязательно будет «Юнайтед»!»

Конечно, мама, папа и я серьезно обсудили услышанное. Думаю, что маме бы понравился мой приход в «Тоттенхэм», — во-первых, из-за дедушки, а еще и потому, что это означало для меня возможность оставаться дома, — но она держала свое мнение при себе. В любом случае ни она, ни папа не собирались оказывать на меня давление. Все мы понимали, что если бы я в конце концов подписал контракт со «Шпорами», то дела сложились бы для меня прекрасно. На «Уайт Харт Лейн» я был бы счастлив, находился под присмотром и обо мне бы хорошо заботились. Но для начала нам следовало побывать на «Олд Траффорде», где у нас тоже было назначено свидание.

Я поехал туда с родителями, и мы долго беседовали в дороге, которая проходила по автостраде, сплошь утыканной заправками и станциями техобслуживания. Теперь нам было известно, каковы конкретные предложения «Тоттенхэма», и мы с папой пришли к согласию, что фактически фигурирующая в этом деле сумма денег не столь уж важна. Тут не проводилось никакого аукциона. Единственным, в чем я нуждался, было ощущение безопасности. Я хотел знать, что получу шанс проверить и показать себя. Если бы «Юнайтед» предложил мне такое же шестилетнее обязательство, какое брал на себя «Тоттенхэм», то мое мнение было бы однозначным, и заработная плата не играла бы тут ни малейшей роли. В противном случае мы возвратимся назад в Лондон, и я подпишу контракт со «Шпорами».

Это было 2 мая 1988 года, в мой день рождения — мне как раз исполнилось тринадцать. «Юнайтед» проводили домашний матч с «Уимблдоном», и Алекс Фергюсон ждал нас:

— Привет, Дэвид.

Этот человек знал меня. Я знал его. И я доверял ему. То же самое можно сказать о моих родителях. Мне специально на этот случай купили модную спортивную куртку, а в «Юнайтед» вручили еще и клубный красный галстук, который я носил весь оставшийся день. Мы пошли обедать в гриль-бар, где основной состав команды должен был перекусить перед матчем; был даже подан именинный пирог в мою честь.

Не скажу, чтобы мне сильно понравилась еда или вообще хотелось взять что-либо в рот. В 17.30, после игры, мы подошли к кабинету м-ра Фергюсона. Он был там с Форестом Кершоу, который отвечал в клубе за работу с молодежью. Малкольм Фиджен тоже присутствовал там. Все выглядело достаточно просто. «Юнайтед» хотел, чтобы я подписал с клубом контракт, и шеф изложил конкретное предложение:

— Мы бы хотели дать тебе два, два и еще два. Я посмотрел на папу, который был словно в другом мире. Он ждал этого момента с еще большим нетерпением, чем я. Тем не менее, я сразу сообразил, что он не уловил сути слов, которые секунду назад произнес Алекс. Но я-то все понял и знал: только что я услышал именно те слова, которые мечтал услышать. Ведь два, два и еще раз два как раз равнялись тем шести годам, которые мне предложили на «Уайт Харт Лейн». И теперь мне уже не нужно было дожидаться никаких подробностей и уточнений.

— Я хочу подписать.

И тут возникла та самая ручка. Сколько времени потребовалось на все это? Минута? Не имело значения. Я был готов. Ведь я ждал возможности произнести эти слова по меньшей мере десять лет.