"После бала" - читать интересную книгу автора (Погодин Николай Федорович)КАРТИНА ВОСЬМАЯКременской. Да, я возмущаюсь. Да, я буду кричать!.. Ты второй раз приезжаешь ко мне без единого практического вопроса и просишь, чтоб тебя немедленно сняли. Ты неспособен работать? Почему неспособен? Я не понимаю коммунистов, которые неспособны работать, я беру под подозрение такую неспособность. Адам Петрович. Я неспособен летать, я не учился, например, летать, но за это… Кременской. Бросьте эти разговоры! Партия знает, кому надо летать, а кому плавать… Вельтман, ты слышишь эти разговоры? Он развалит колхоз, он пойдет под суд, он неспособен в самые боевые дни. Вельтман. Товарищ Кременской, приехала колхозница, — ее муж избил. Кременской. Вот тебе: я способен разбираться в таких делах? Вельтман. Ты не уходи, надо сделать выводы. Хорошо? Кременской. Хорошо. Адам Петрович. Я способен отдать жизнь за партию. Кременской. Да. Адам Петрович. Если я, как шкурник, убегу от исполнения своего партийного долга, меня надо поставить к стенке. Кременской. Да. Адам Петрович. Мне ясен мой долг, но я знаю и свое право честно заявить партии, когда меня неправильно рассматривают, когда я объективно приношу вред. Кременской. Ты самовольно демобилизовался. Ты наедине решил, что ты неспособен. Ты не просишь помощи, ты объективно не хочешь работать, ты прямо саботируешь… Вот как я стал на вас смотреть, Адам Петрович. Адам Петрович. Я просил дочь сказать вам, что у меня ничего не выходит. Я думал, что некоторые понятные человеческие моменты в нашей жизни позволят вам помочь мне. Это жизнь, от нее никуда не денешься. Кременской. Дальше. Адам Петрович. Разве у членов партии нет жен, нет детей, нет отцов и не должно быть человеческих чувств? Кременской. Все есть — и жены и дети, и отцы есть, и чувства, которые неотделимы от партийности. Что за чорт, о чем мы говорим!.. Товарищ Вельтман, кто там избил колхозницу? Давайте его сюда. Адам Петрович. Что же будет дальше? Кременской. После этих разговоров я не знаю, что будет дальше. Адам Петрович. Валите вы меня, топчите… Кременской. Подумаем. Вельтман. Вот избитая мужем колхозница. Кременской. Ага. Ну, здравствуйте! Лизавета. Сесть или постоять? Кременской. Садитесь, расскажите. Лизавета. Я уже стала спокойная, а то я навзрыд плакала. Кременской. Понимаю. За что избил-то? Лизавета. Я стояла и нагнулась, а он избил на пятой неделе жизни. Кременской. Так. Недавно поженились? Лизавета. Я как была, так и ушла от них, и мне сразу сказали в правлении: поезжай сама в политотдел… Довольно. Кременской. Во двор вошла? Свекры живы? Лизавета. Нет, он одинокий. Он с Машкой жить остался. Кременской. С Машкой? Знаю Машу. Лизавета. Она к нам жить перешла и встала за него. Кременской. Как зовут мужа? Чей? Лизавета. Зовут Вася, а так — Дудкин. Кременской. Бригадир Дудкин? Лизавета. Конечно. Кременской. Ты откуда? Дудкин. Следом гнался. Кременской. Бить жену? Дудкин. Не бить, а бороться. Вельтман. Кулаками или палками? Дудкин. Не кулаками, а классовым оружием. Кременской. Дудкин! Дудкин. Слушаю. Кременской. Избил женщину? Дудкин. Никогда! Лизавета. И скажешь — не ударил, да? Дудкин. Да. Вельтман. Ну, ясно, знаем это. Дудкин. Тогда пускай она вам при мне скажет, как я ее ударил и куда. За что сразу позорить меня? Кто я — старый зверь? Товарищ Кременской, спросите строго у нее… вы еще ничего не подозреваете. Вельтман. Строго?.. Не запугивай. Лизавета. Ударил раз. Кременской. Дудкин, а мы тебя за лучшего колхозного человека считали. Дудкин. Товарищи… Товарищ Вельтман, вы же сами мою биографию списывали, вы мне сами записку дали патефон купить… Клянусь вам своей честью, что не ударил я ее, а шлепнул ладонью, и по чем… по заду. Кременской. Правда это? Лизавета. Не отрицаю. Дудкин. А она схватила патефон и ударила меня патефоном по голове, так что пружина назад отошла, и побежала с подозрением, что я с Машкой живу. Лизавета. Не отрицаю. Кременской. Некрасиво, ребята! Молодые люди, цвет колхоза… Лизавета. Да, нехорошо… а Машка хорошая?… Осталась и за него стоит. А я на-и-вная… Что это такое на-и-вная? Кременской. Почему Маша у вас живет? Дудкин. Я вам сейчас подам ее статью. Вы узнаете, куда повернулись разные люди… Шлепнул жену, но от какого чувства? Она на подозрении к Машке стала классовых врагов защищать. Машка из дому ушла к нам и попросила меня отвезти и лично вам сдать ее статью, а эта против: «Не моги!» — «Почему?» — «Я не желаю, я твоя молодая жена». Кременской. А как у них с агрономом, с Людмилой Адамовной? Они не поссорились? Дудкин. Не знаю. Кременской. Это очень важно, товарищ Дудкин. Дудкин. Видать, что нет. Маша ничего не говорила… Про мать сказала. Мать у нее старого покроя. Кременской. Значит, с Людмилой они не поссорились? Дудкин. Видать, что нет. Кременской. Хорошо… Дудкин Лизавета. Я с тобой не живу. Дудкин. Вспомни те ласки… Лизавета. Не помню. Дудкин. Глянь на меня. Лизавета. Не буду. Дудкин. Значит, я кот? Лизавета. Не отвечаю. Кременской Лизавета. Заплакать или подержаться? Кременской. Подержитесь. Лизавета. Ревновать на Машку или бросить, раз вы так серьезно? Кременской. По-моему, бросить. Лизавета. Значит, я опять сделалась, как дура? Дудкин. Ты не дура, ты наивная. Кременской Лизавета Дудкин. Я твой. Лизавета. Я тоже. Дудкин. Сиди и не колыхайся. Лизавета. Не могу… Вася, выдь в коридор… Кременской. Понимаю… В прошлом году сад сдали артели. Ну, молодожены, примирились? Лизавета. Если я виновата, то я покаюсь и никогда теперь не буду наивная. Кременской. Вам еще каяться!.. Не надо каяться. И шлепать, Дудкин! Смотри, изобразим в газете насмех всему району. Учти. Дудкин. Учту. Кременской. Все это прекрасно. Передай Маше, что мы статью опубликуем. Вокруг этого дела подымем массы. Пусть там она сама выступит на собрании, пусть она с активом подготовит лучших людей в правление, пусть действует… Скажи — пусть действует попрежнему. В канун выхода в поле я к ночи сам подъеду к вам. |
||
|