"Тайны русской веры. От язычества к империи." - читать интересную книгу автора (Перевезенцев Сергей Вячеславович)

МОСКОВСКАЯ РУСЬ КАК НАСЛЕДНИЦА И ХРАНИТЕЛЬНИЦА ИСТИННОГО ХРИСТИАНСТВА

ИДЕЯ «ТРЕТЬЕГО РИМА» В СОЧИНЕНИЯХ «ФИЛОФЕЕВА ЦИКЛА»

Религиозно-мистическое миросозерцание, столь характерное для Древней Руси, своего высшего накала достигает в конце XV — начале XVI столетия. Именно тогда древнерусские книжники, стремясь осмыслить новое положение России во всемирной истории, а также пророчествуя о ее великом будущем, выработали несколько «идеалов-образов», которые были выражены в мистических формулах — «Москва — Новый Царьград», «Москва — Новый град Константина» и, наконец, Россия как «Третий Рим» (получившая позднее формулировку теория «Москва — Третий Рим»).

В основе всех этих формул лежало древнее учение о «странствующих царствах», в христианской традиции восходящее к библейской Книге пророка Даниила (2:36–45). Согласно пророчеству Даниила, в земной человеческой истории будет четыре царства, наделенных особой Господней Благодатью, но четвертое царство падет под натиском сил Антихриста. А затем будет создано вечное царство Божие — «И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан. 2:44).

Книга пророка Даниила, а также толкования на нее, осуществленные во II–VIII вв. Ипполитом Римским, Ефремом Сирином, Козьмой Индикопловом, Мефодием Патарским, были известны и на Руси. Кроме того, в конце XV века, в составе Геннадиевской Библии была впервые переведена Третья книга Ездры, в которой также содержались пророчества о конце света и о четырех царствах. Особую же актуальность всем этим библейским пророчествам в конце XV — начале XVI века придавал тот факт, что Византийская империя прекратила свое существование, а другие православные государства были завоеваны турками. Следовательно, Россия осталась единственным государством, сохранившим правую веру.

В этот период появляется несколько важнейших для русской общественной мысли религиозно-мистических сочинений. В конце XV века в «Изложениях пасхалий» митрополит Зосима относил евангельское пророчество — «первые будут последними, а последние первыми» — к Византии и Руси и обосновывал этим пророчеством идею «Москвы — Нового града Константина». Митрополит Зосима характеризовал великого князя Ивана III как «новаго царя Констянтина новому граду Констянтину — Москве и всей Русской земли». Значение России в качестве нового центра мирового христианства стремился обосновать «Русский Хронограф» 1512 года — скорбно перечислив православные «благочестивые царства», павшие под вражескими ударами, автор «Хронографа» заканчивает с гордостью: «Наша же Российская земля растет и младеет и возвышается…» Таким образом, Россия вводилась в русло мировой истории в новой роли. Россия искала свое новое место в мире.

Одним из первых, кто применил древние мистические образы «странствующего царства» к настоящему и будущему России, стал и игумен псковского Елеазаровского монастыря старец Филофей (ок.1465–1542), впервые назвавший Россию «Третьим Римом».

О жизни старца Филофея нам практически ничего неизвестно, кроме того, что его именем подписано нескольких Посланий — государям Василию III Ивановичу и Ивану IV Васильевичу, а также дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину. Современные исследования показали, что перу старца Филофея бесспорно принадлежит лишь Послание М. Г. Мисюрю Мунехину, написанное в 1523–1524 гг. Послание великому князю Василию III написано позже (до 1526) и, возможно, другим автором. В еще более поздних рукописях имя Василия III в этом Послании иногда заменяли именем его сына — Ивана IV Васильевича Грозного.

Третье сочинение, содержащее идею «Третьего Рима», получило название «Об обидах Церкви». Оно возникло в 30–40-е гг. XVI века и тоже, скорее всего, не принадлежит старцу Филофею. Автором этого сочинения считают анонимного Продолжателя Филофея.

Все эти три сочинения, — Послания М. Г. Мисюрю Мунехину, великому князю Василию III, «Об обидах Церкви» — и составляют так называемый «Филофеев цикл»²⁸.

Вообще, образ «Рима» — это очень популярный мистический символ в христианской литературе, как в западной, так и в восточной. На Западе Рим воспринимался в большей степени как художественная аллегория, а также как символ человеческого общежития, гражданского общества, гражданином которого стал Христос. На Востоке образ Рима трактовали более мистически, поэтому и границы этого образа не столь ясны. Рим — это и царство последних дней перед Вторым пришествием, Святое Царство Иисуса Христа и в то же время грешное царство, готовое к пришествию Антихриста. Кроме того, Рим — это некий перемещающийся центр истинного христианства, продолжающий свое существование до самого конца истории. Поэтому образ «Рима» сближается с другими образами-наименованиями мистического мирового хранилища христианства — «Иерусалим», «Царьград», «Новый град Константина».

Стр. 246.

Стр. 247.

Так и возникает знаменитая формула: «Яко вся христианская царства приидоша в конець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьским книгам то есть Ромеиское царство. Два убо Рима падоша, а третии стоит, а четвертому не быти»²⁹.

Интересно, что в отличие от библейских пророчеств, старец Филофей впервые вводит понятие «Третьего Рима» именно как последнего царства. Более того, он настаивает на том, что четвертого царства уже не будет никогда, ибо именно в России «сошлись в одно» («снидошася во едино») все христианские царства. Следовательно, судьбы всех потерявших независимость православных царств оказались сконцентрированными, соединенными не просто в России, а в той России, к которой перешли все качества «несокрушимого» «Ромейского царства».

В религиозно-политическом смысле на Московскую Русь возлагается величайшая историческая ответственность — она должна быть теперь единственным защитником православия от военно-политического и религиозного натиска и с Запада и с Востока. Но еще большую ответственность несет Московское государство в религиозно-мистическом смысле: Россия — это единственное в мире христианское царство, которое «удерживает» приход Антихриста и является залогом вечности христианства. И недаром старец Филофей не связывает идею «Третьего Рима» только с Москвой, как это произошло позднее («Москва — Третий Рим»). «Третий Рим» — это и все Русское царство, и Русская Церковь, наследница единой апостольской Церкви первых восьми веков ее существования.

Старец Филофей выражает надежду, что «Третий Рим» и в самом деле продлится вечно, ведь Господь «долго терпит» и только он определяет сроки Второго пришествия. Поэтому в эсхатологических представлениях Филофея наиболее важным видится не «идея конца мира», а идея «вечного пути» — пути покаяния и молитвы, подвижничества и исполнения нравственных заповедей.

Особая роль в этом отношении возлагается на русского государя — «во всей поднебеснъи единого христианом царя и броздодрьжателя святых Божиихъ престолъ святыя вселенскиа апостольскиа Церкве». Как пишет старец Филофей, «подобает царствующему держати сие с великым опасениемь и Богу обращениемь, не уповати на злато и богатьство изчезновеное, но уповати на дающего Бога».

Как можно заметить, в Послании дьяку Мунехину перед великим князем еще не ставится никаких политических задач, а главная задача — «удержание» в Московском государстве истинного христианского благочестия и правой веры. Тогда и «Третий Рим» как последний этап «Ромейского царства» будет стоять вечно.

Однако, едва появившись, идея «Третьего Рима» сразу же стала развиваться и изменяться. С одной стороны, наблюдается упрощение самой первоначальной идеи и снятие отдельных тезисов старца Филофея, с другой — в идею «Третьего Рима» начинает привноситься гораздо больший политический смысл, актуальный в середине XVI века.

Так, уже довольно рано, при переписке Послания дьяку Мунехину, в этих новых рукописях исчезает понятие «Ромейское царство», видимо, непонятое и непринятое многими духовными и политическими российскими кругами. А в важнейшей формуле о падении двух Римов это понятие заменяется на «Российское» царство.

В Послании великому князю исчезают все упоминания о «Ромейском царстве» и периодизация христианской истории, зато значительно усилены политическое звучание и авторитетность самой идеи «Третьего Рима». В этом Послании главным носителем идеи объявляется московский государь. Более того, московскому государю, который сможет сохранить Россию как «Третий Рим», пророчится вечное спасение — жизнь в «горнем Иерусалиме»: «И если хорошо урядишь свое царство, будешь сыном света и жителем горнего Иерусалима, и как выше тебе написал, так и теперь говорю: храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать».

В этом же Послании, на основе мистического образа «Третьего Рима», формулируются и конкретные политические задачи, стоящие перед русским государем — русский государь обязан принять на себя обязанности всемирного православного государя.

Поэтому впервые в истории Московского государства здесь используется уже почти полный формуляр титулования московского великого князя «царем» и «самодержцем». До 1453 года «самодержцами» именовались византийские императоры («самодержец» — дословный перевод греческого «autokrator»), а «царями» до 1480 года на Руси называли владык Золотой Орды. В конце XV века оба титула уже «освободились», но в Русской державе они еще не использовались официально и тем более не объединялись в единый титул. По мнению же анонимного автора Послания, московский государь как властитель «Третьего Рима» должен обладать только самыми высшими земными титулами и быть выше всех остальных светских государей.

Впервые появляется упоминание и о генеалогической связи московского государя с византийскими императорами — одним из прадедов московского великого князя называется византийский император Константин, тесть Владимира Мономаха. Следовательно, значительно усиливается и идея «мировых монархий» — Россия объявляется наследницей «Первого (Древнего) Рима» и «Второго Рима» (Византии).

В этом Послании также усилена идея единства церкви и светской власти как важнейшего условия созидания «Третьего Рима» на Руси. Светский государь — это исполнитель высшей, мистической миссии, которую возложил на Русь Сам Господь. Но этой миссии невозможно исполнить без теснейшего союза с церковью. Более того, одна из главных задач, стоящих перед светским государем, — распространение правой веры по всей Вселенной. И недаром текст Послания утверждает: «И вот теперь третьего, нового Рима, державного твоего царства святая соборная апостольская церковь во всех концах вселенной в православной христианской вере по всей поднебесной больше солнца светится».

Интересен еще один факт. Не позднее 80-х гг. XVI века возникла еще одна, так называемая Вторая редакция Послания великому князю. Здесь появилось определение «Святая Русь», дополняющее и развивающее идею «Третьего Рима», — царь и великий князь объявлялся «броздодержателем Святой Руси».

Иное развитие идея «Третьего Рима» получила в третьем сочинении цикла — «Об обидах Церкви», автором которого считается анонимный Продолжатель Филофея. Это сочинение вступает в своеобразную полемику со старцем Филофеем и подвергает сомнению прочность «стояния» «Третьего Рима» из-за умножившихся в нем беззаконий и неправды. Наибольшее возмущение Продолжателя Филофея вызывают обиды, наносимые Церкви. Поэтому он говорит о тех опасностях, которые грозят «Третьему Риму», если Церкви не будет возвращено прежнее уважение и соблюдение всех ее прав. И не случайно, выражая свои сомнения в вечности и несокрушимости «Третьего Рима», автор этого сочинения совершенно исключает упоминание о том, что «четвертому» Риму «не быти».

«Идеал-образ» России как «Третьего Рима» был довольно популярным в XVI–XVII столетиях, ведь он обосновывал величие России, как самостоятельного и в политическом, и в религиозном отношении государства. Более того, именно эта идея в наиболее яркой форме выразила претензии Московского государства на религиозно-мистические функции единственного в мире истинного христианского царства, хранительницы правой веры. Поэтому идея «Третьего Рима» нашла отражение в различных письменных памятниках, в том числе в разнообразной старообрядческой литературе. Однако не следует думать, что эта идея пользовалась подавляющим авторитетом. Нет, при всем своеобразии и оригинальности, она была одной из многих и представляла собой один из идеалов-образов, к которому стремились люди XVI века.