"Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности" - читать интересную книгу автора

…А также гномы, демоны и всяческие неприятности

Генри Каттнер Маскарад

— Вот видишь, — с горечью сказал я, — начни я рассказ таким образом, и любой издатель с ходу завернет его…

— Ты слишком суров к себе, Чарли, — вставила Розамонд.

— …сопроводив отказ вежливыми заверениями, что это вовсе не значит, будто рассказ ничего не стоит. Но вообще-то история довольно натянутая. Медовый месяц. Близится гроза. Зигзаги молний полосуют небо. Дождь льет ручьем. А здание, к которому мы направляемся, наверняка психиатрическая клиника. Когда мы постучим старомодным дверным молотком, послышится тяжелое шарканье шагов и какой-нибудь отвратительный старый дурак впустит нас в дом. Он очень обрадуется нашему визиту, но когда начнет рассказывать о вампирах, рыщущих по округе, во взгляде его будет насмешка. Сам он в такие бредни не верит, но…

— Но почему у него такие острые зубы? — рассмеялась Розамонд.

Мы поднялись на полуразрушенную веранду и постучали в дубовую дверь, представшую перед нами в свете молний. Потом еще раз.

— Попробуй молотком, — сказала Розамонд. — Не стоит нарушать традиции.

Я постучал старомодным дверным молотком, и послышалось тяжелое шарканье. Мы с Розамонд переглянулись, недоверчиво улыбаясь. Она была так красива! Мы с ней любили одно и то же, прежде всего — необычное, и потому нам было так хорошо вместе. А потом дверь открылась, и на пороге появился мерзкий старый дурак, державший в обезображенной ладони керосиновую лампу.

Похоже, он вовсе не удивился. Впрочем, лицо его покрывала густая сеть морщин, и прочесть по нему что-либо было трудно. Крючковатый нос торчал этаким ятаганом, а небольшие зеленоватые глаза странно сверкали. Меня удивило, что волосы у него были густые и черные, и я тут же решил, что он похож на мертвеца.

— Гости… — произнес он скрипучим голосом. — Не много бывает у нас гостей.

— И вы, конечно, голодаете между визитами, — пошутил я и втащил Розамонд в коридор. В нем воняло плесенью, и точно так же несло от старикашки. Он захлопнул дверь перед порывом яростного ветра и проводил нас в гостиную. Входя, мы раздвинули портьеры, украшенные кисточками, и внезапно оказались во временах королевы Виктории.

Старик был не лишен чувства юмора.

— Мы не едим гостей, — пояснил он. — Просто убиваем и забираем деньги. Но добычи в последнее время так мало!

Он рассмеялся гордо, словно курица, у которой до срока вылупились пятеро цыплят.

— Меня зовут Джед Карта, — сказал он.

— Картер?

— Карта. Садитесь и грейтесь. Я разведу огонь.

Мы промокли до нитки.

— У вас не найдется, во что переодеться? — спросил я. — Если это вас интересует, мы уже несколько лет супруги, но по-прежнему чувствуем себя грешниками. Наша фамилия Денхем, Розамонд и Чарли Денхем.

— Так это у вас не медовый месяц? — Карта казался разочарованным.

— Это второй медовый месяц, причем куда приятнее первого. Идиллия, верно? — обратился я к Розамонд.

— Точно, — согласилась она. — В этом что-то есть.

Жена у меня хитрая. Единственная женщина, к которой я не испытываю ненависти за то, что она умнее меня. Она действительно красива, даже если выглядит мокрой курицей. Карта разводил огонь в камине.

— Когда-то здесь жило много людей, — сообщил он. — Правда, они вовсе не хотели этого. Они были безумны. Но сейчас здесь психов нет.

— Вот как? — протянул я.

Он управился с камином и зашаркал к двери.

— Принесу вам что-нибудь надеть. Конечно, если вас не смущает перспектива остаться наедине.

— Вы не верите, что мы супруги? — спросила Розамонд. — Мы вовсе не нуждаемся в присмотре.

Карта оскалился в щербатой улыбке.

— О, дело не в этом. У местных людей такие странные мысли. Например… — он захихикал. — Вы когда-нибудь слышали о вампирах? Говорят, в последнее время по округе было много смертей.

— Отказ вовсе не значит, что рассказ ничего не стоит, — сказал я.

— Что?

— Нет, ничего.

Мы с Розамонд переглянулись.

— Меня такие вещи не касаются, — заявил Карта. Он снова широко улыбнулся, облизал губы и вышел, захлопнув дверь и заперев ее на ключ.

— Да, дорогая, — сказал я. — У него зеленые глаза. Я заметил это.

— А острые зубы?

— Только один. Да и тот стерт чуть не до десны. Может, некоторые вампиры жуют свои жертвы, пока не прикончат. Но вообще-то это ненормально.

— Видимо, и вампиры не всегда нормальны… Розамонд смотрела на огонь. По комнате плясали тени, снаружи сверкало. Отказ вовсе не означает…

Я нашел несколько пыльных шерстяных пледов и выхлопал их.

— Снимай это, — коротко бросил я Розамонд. Мы повесили одежду поближе к огню и завернулись в пледы, сделавшись похожи на нищих индейцев.

— Может, это не рассказ о духах, — сказал я, — а просто любовная история.

— Исключено, мы же супруги, — отрезала Розамонд. Я только усмехнулся, продолжая размышлять. Этот Карта… Я не верю в случайности, легче уж поверить в существование вампиров.

Кто-то открыл дверь, но это был не Карта. Человек, вошедший в комнату, походил на деревенского дурачка — откормленный парень с толстыми слюнявыми губами и жирными складками над расстегнутым воротничком. Он поддернул брюки, почесался и одарил нас глуповатой улыбкой.

— У него тоже зеленые глаза, — заметила Розамонд.

У парня явно была волчья пасть, однако мы понимали, что он говорит.

— У всех в нашей семье зеленые глаза. Дедушка занят и прислал меня. Я Лем Карта.

Лем принес на плече какие-то вещи и бросил их мне. Старая одежда. Рубашки, брюки, ботинки — все чистое, но тоже с запахом плесени.

Лем поплелся к камину и присел перед ним. У него был такой же крючковатый нос, как у дедушки Джеда, правда частично скрытый складками жира. Он хрипло рассмеялся.

— Мы любим гостей, — заявил он. — Мамуля сейчас спустится. Она переодевается.

— Надо думать, заворачивается в новый саван, — попробовал я пошутить. — А теперь иди, Лем. И не смей подсматривать в замочную скважину.

Он что-то буркнул в ответ и вышел, тяжело ступая, а мы надели затхлую одежду. Розамонд выглядела прелестно; я сказал ей, что она похожа на крестьянку… врал, конечно. В ответ она пнула меня.

— Береги силы, дорогая, — предостерег я. — Они могут нам понадобиться: похоже, эти чертовы Карта что-то задумали. Исключительно мерзкая семейка. Наверное, это их родовое имение. Они явно жили здесь, когда в этом доме размещался бедлам. Я бы чего-нибудь выпил.

Розамонд взглянула на меня:

— Чарли, неужто ты и впрямь поверил…

— Что это семья вампиров? Черт побери, нет, конечно! Это просто банда придурков, которые пытаются нагнать на нас страху. Я люблю тебя, дорогая.

И я обнял ее так крепко, что едва не сломал пару ребер. Она вся дрожала.

— В чем дело? — спросил я.

— Мне холодно, — ответила она. — Ничего больше.

— Конечно, — я подвел ее поближе к камину. — Ничего больше. Разумеется. Дай-ка мне лампу, и пойдем на поиски.

— Может, лучше дождаться мамули?

Нетопырь ударил крыльями в стекло, но, к счастью, Розамонд ничего не заметила. Нетопыри редко летают во время грозы.

— Нет, мы не будем ждать, — решил я. — Идем.

У дверей я остановился, потому что моя жена вдруг опустилась на колени. Впрочем, она не молилась, а напряженно вглядывалась в песок, рассыпанный по полу. Одной рукой я поднял Розамонд.

— Разумеется. Знаю. Это песок с кладбища. Пошли, взглянем на этот сумасшедший дом. Здесь должны орудовать несколько скелетов.

Когда мы вышли в коридор, Розамонд быстро подошла к парадной двери и попыталась ее открыть. Потом взглянула на меня:

— Закрыто. А на окнах решетки.

— Идем же, — сказал я и потащил ее за собой.

Мы шли по коридору, иногда останавливаясь, чтобы заглянуть в грязные, тихие, погруженные в темноту помещения. Скелетов не было. Не было вообще ничего, только запах плесени, как в доме, где много лет никто не живет. Я мысленно повторял, как заведенный: «Отказ вовсе не означает…»

Мы вошли на кухню; приглушенный свет сочился из-под двери. Меня заинтересовал доносившийся оттуда странный скрежещущий звук. Огромный темный силуэт превратился в молодого Лема, опору и надежду этой жалкой семейки.

Скрежет прекратился, и Джед Карта произнес:

— Пожалуй, он уже достаточно острый.

Что-то полетело в сторону Лема и ударило его в лицо. Он схватил это, а когда мы подошли ближе, то увидели, что парень рвет зубами кусок сырого мяса.

— Хорошо, — сказал он, пуская слюни, причем глаза его горели. — Очень хорошо!

— Зубы от этого становятся крепкими и здоровыми, — объяснил я.

Мы вошли в дровяной сарай, где Джед Карта точил на оселке нож. Или меч. Во всяком случае, он был достаточно велик. Джед смутился.

— Снаряжаетесь на большую дорогу? — спросил я.

— Я всегда чем-нибудь занят, — пробормотал он. — Осторожнее с лампой, здесь все сухое, как губка. Достаточно одной искры, и будет пожар.

— Смерть в огне решает множество проблем, — тихо заметил я, а когда Розамонд ткнула меня в бок локтем, заткнулся. Она же произнесла:

— Мистер Карта, мы ужасно голодны. Нельзя ли…

Он ответил ей удивительно низким голосом, словно рычал:

— Забавно, но я тоже голоден.

— А выпить вы не хотите? — вставил я. — Мне хватило бы немного виски. Кровь для охотника, — добавил я, а Розамонд вновь толкнула меня.

— Иногда, — заметила она, — ты сам напрашиваешься на неприятности.

— Это я храбрюсь, — ответил я. — Мне ужасно страшно, мистер Карта. Честно. Я говорю совершенно серьезно.

Старик отложил тесак, и лицо его скривилось в улыбке.

— Просто вы плохо знаете деревенские обычаи.

— Вот именно, — согласился я, слыша, как на кухне Лем, чавкая, пожирает сырое мясо. — Такая здоровая и упорядоченная жизнь должна быть великолепна.

— О да, — ответил старик, сдерживая смех. — Хеншоу — приятное местечко. Мы все живем здесь уже давно. Правда, соседи не часто навещают нас…

— Вы меня удивляете, — тихо сказала Розамонд. Похоже, она справилась со своими страхами.

— Это довольно старое поселение. Довольно старое. У нас есть свои обычаи, уходящие ко временам Войны за Независимость. Есть даже свои легенды, — он глянул на кусок говядины, висящий рядом на крюке. — Легенды о вампирах… вампирах из Хеншоу. Я уже говорил о них, помните?

— В самом деле, — сказал я, качаясь с пятки на носок. — Похоже, это вас мало трогает.

— Но некоторых трогает, и даже очень, — он широко улыбнулся. — Я не слушаю бредни об одетых в черное дьяволах с белыми лицами, что протискиваются сквозь щели и превращаются в нетопырей. По-моему, вампиры тоже меняются. Вампир из Хеншоу-кантри не похож на европейского. Говорят, у него даже есть чувство юмора. — Карта расхохотался, глядя на нас. — Думаю, что он ведет себя как все прочие люди, а те вовсе не подозревают, кто он такой. Потому он и может делать все, что делал, пока… — Карта взглянул на свои изуродованные ладони, — пока не умер.

— Если вы хотите нас испугать… — сказал я.

— Это просто шутка, — заметил Карта и потянулся за куском мяса на крюке. Значит, вы хотите есть. Любите жаркое?

— Я передумала, — поспешно ответила Розамонд. — Я вегетарианка.

Это была ложь, но я последовал примеру жены.

— Хотите выпить чего-нибудь горячего?

— Возможно… Как насчет виски?

— О, разумеется. Лем! — позвал старик. — Принеси-ка немного водки, а не то получишь выволочку.

Вскоре я уже держал две выщербленные кружки и облепленную паутиной бутылку дешевого виски.

— Чувствуйте себя как дома, — подбадривал Карта. — Вы еще увидите мою дочь, она вам кое-что расскажет.

Какая-то мысль рассмешила его, потому что он расхохотался мерзко, злобно и раздражающе одновременно.

— Знаете, она пишет дневник. Я ей говорю, что это глупо, но Рути всё делает по-своему.

Мы вернулись в гостиную, уселись перед камином и стали пить виски. Кружки оказались грязными, так что мы по очереди прикладывались прямо к бутылке.

— Давно мы не пили из горлышка. Помнишь, как ездили с бутылкой в парк…

Розамонд кивнула и улыбнулась.

— Мы были тогда сущими детьми, Чарли. Кажется, это было так давно.

— У нас второй медовый месяц, и я люблю тебя, дорогая, — тихо произнес я. Никогда не забывай это. И не обращай внимания на мои шутки.

Я подал ей бутылку.

— Неплохо.

Нетопырь вновь ударил крыльями в стекло. Гроза не утихала, громы и молнии неустанно создавали надлежащий антураж. Виски согрело меня.

— Идем на поиски, — предложил я. — Пари на первый скелет.

Розамонд взглянула на меня:

— Что за мясо висело в той каморке?

— Кусок говядины, — осторожно ответил я. — Ну, пошли, а не то получишь по зубам. Забери бутылку, а я возьму лампу. Осторожнее с люками, тайниками и костлявыми руками, которые могут до тебя дотянуться.

— И с вампирами из Хеншоу?

— С люками, — с нажимом повторил я.

По скрипучей разболтанной лестнице мы поднялись на второй этаж. Некоторые двери были усилены металлическими решетками, но ни одна не закрывалась на ключ. Когда-то здесь был сумасшедший дом.

— Представь только, — сказала Розамонд и глотнула виски. — Здесь держали всех этих больных. Одни безумцы.

— Да, — согласился я. — Достаточно взглянуть на эту семейку, чтобы понять болезнь осталась в этом доме до сих пор.

Мы задержались, чтобы заглянуть через решетку в помещение, где находилась какая-то женщина. Она спокойно сидела в углу, прикованная к стене кандалами и одетая в смирительную рубашку. Рядом стояла лампа. У женщины было плоское, как тарелка, землистое и уродливое лицо, широко открытые глаза были зелеными, а губы кривила застывшая усмешка.

Я толкнул дверь и без труда открыл ее. Женщина равнодушно посмотрела на нас.

— Вы… больны? — нерешительно спросил я.

Она скинула смирительную рубашку, выскользнула из цепей и встала.

— О нет, — ответила она, продолжая все так же улыбаться. — Я Рут Карта. Джед сказал мне, что вы пришли. Меня несколько лет держали в сумасшедшем доме, а потом отпустили. Но иногда я тоскую по нему.

— Да, могу представить, — заметил я. — Совсем как вампир, которому каждое утро хочется вернуться в свою могилу. Она замерла, а ее глаза стали похожи на две стекляшки.

— Что вам наговорил Джед?

— Какие-то местные сплетни, миссис Карта. — Я протянул ей бутылку. Выпьете?

— Этого? — Она криво усмехнулась. — Нет уж, спасибо.

Разговор оборвался. Рути смотрела на нас зелеными непроницаемыми глазами, продолжая усмехаться, а от запаха плесени у меня свербило в носу. Что-то будет дальше? Тишину нарушила Розамонд.

— Вы действительно миссис Карта? — спросила она. — Как получилось, что вы носите ту же фамилию, что и…

— Успокойся, — тихо сказал я. — То, что мы супруги, не означает, что так бывает с каждым.

Однако Рут Карта нисколько не рассердилась.

— Джед — мой отец, а Лем — мой сын, — объяснила она. — Я вышла за Эдди Карта, своего кузена. Он уже давно умер, и потому меня поместили в сумасшедший дом.

— Отчаяние? — предположил я.

— Нет, — ответила она. — Я сама убила его. Помню, что все вокруг было красным.

Её улыбка не менялась, но я приметил в ней иронию и насмешку.

— Это случилось задолго до того, как в судах стали высмеивать подобную линию защиты. Однако в моём случае все было без обмана. Люди ошибаются, думая, что в газетах пишут сплошные враки.

— Похоже, вы воспитаны гораздо лучше, чем Джед или Лем.

— В молодости я была в школе для девиц на Востоке. Хотела там и остаться, но Джед не мог больше платить за меня. Вот я и стала такой озлобленной… из-за этой пахоты. Но на скуку давно не жалуюсь.

Я бы предпочел, чтобы Рут перестала улыбаться. Розамонд потянулась за бутылкой.

— Я хорошо понимаю, что вы чувствовали. Миссис Карта отступила к стене и прижалась к ней ладонями. Глаза ее вспыхнули, и она хрипло заговорила:

— Вы не можете знать. Такая молодая особа… вы не можете знать, как бывает, когда девушка живет среди радости и восторга, имеет красивые платья и поклонников — и вдруг возвращается сюда скоблить полы и варить капусту, а потом выходит замуж за тупого деревенщину с мозгом шимпанзе. Я садилась у кухонного окна и смотрела в него, ненавидя все и вся. Эдди этого никогда не понимал. Я просила его забрать меня в город, но он говорил, что это ему не по карману. Отказывая себе во всем, я скопила денег на поездку в Чикаго. Я мечтала о нем, но когда поехала, уже не была молодой девушкой. Люди на улице глазели на мои платья, а мне хотелось кричать.

Я глотнул из бутылки.

— Понимаю… кажется, — сказал я.

Она говорила все громче, и слюна капала с ее губ.

— Вот я и вернулась, а потом однажды увидела, как Эдди целует служанку, взяла топор и ударила его по голове. Он упал и задергался, как рыба на песке, а я снова почувствовала себя молодой. Все смотрели на меня и говорили, какая я красивая и прелестная.

Голос женщины походил на заезженную пластинку. Она почти кричала и сползала по стене, пока снова не уселась на пол. На губах ее появилась пена, она дергалась во все стороны. Но хуже всего был ее смех.

Я схватил Розамонд за руку и вытащил в коридор.

— Поищем мужчин, — сказал я, — пока Рути не нашла топор.

Мы спустились по лестнице, чтобы рассказать обо всем Лему и Джеду. Лем захохотал так, что затряслись все его жировые складки, и вышел в коридор, а Джед взял бидон с водой и пошел следом.

— У Рути бывают такие приступы, — сказал он, поворачиваясь. — Обычно это быстро проходит.

И он исчез.

Розамонд по-прежнему держала лампу. Я взял ее, осторожно поставил на стол и подал жене бутылку. Мы выпили ее до дна. Потом я подошел к кухонной двери и попытался ее открыть. Разумеется, она была заперта.

— Любопытство всегда было моей слабостью, — сказала Розамонд и указала на дверь в стене. — Как ты думаешь…

— Можем проверить.

Алкоголь уже начал действовать. Я взял лампу и дернул дверь — за ней открылась тёмная пропасть подвала. Оттуда потянуло плесенью, как, впрочем, от всего в этом доме.

Розамонд шла за мной по лестнице. Вскоре мы оказались в темной комнате, здорово похожей на склеп. Она была совершенно пуста, однако у своих ног мы увидели солидный дубовый люк. Рядом лежал открытый висячий замок.

Мы продолжили свою веселую прогулку: спустились по лестнице еще метра на три вглубь и оказались в коридоре, пробитом в сырой земле. Звуки грозы притихли. На полке недалеко от нас лежала потрепанная тетрадь и карандаш, привязанный чудовищно грязным шнурком. Розамонд открыла тетрадь, а я заглянул ей через плечо.

— Книга гостей, — заметила Розамонд.

Это был список фамилий, причем рядом с каждой имелась важная запись. Например, такая: «Томас Дарди. 57 долларов 53 цента. Золотые часы. Кольцо».

Розамонд рассмеялась, открыла тетрадь на чистой странице и написала: «Мистер и миссис Денхем».

— Твое чувство юмора меня просто пугает, — холодно заметил я. — Если бы я тебя не любил, то свернул бы тебе шею.

— Иногда предпочтительнее шутить, — прошептала она. Мы пошли дальше. В конце коридора обнаружилось небольшое помещение, а в нем — скелет, прикованный к стене. В полу виднелся круглый деревянный люк с кольцом. Я поднял крышку и опустил лампу в темную яму. Несло оттуда отнюдь не духами.

— Снова скелеты? — спросила Розамонд.

— Трудно сказать, — ответил я. — Хочешь спуститься и проверить?

— Ненавижу темноту, — сказала она, тяжело дыша.

Я позволил крышке с грохотом упасть, поставил лампу и крепко обнял Розамонд. Она прижалась ко мне, как испуганный ребенок в темной комнате.

— Перестань, милая, — бормотал я, лаская губами ее волосы. — Все хорошо.

— Нет. Это ужасно. Лучше уж умереть. О, я люблю тебя, Чарли! Как я тебя люблю!

Мы разжали объятия, потому что в подземелье послышались чьи-то шаги. Вошли Лем, Джед и Рути. Никто из них не удивился, увидев нас здесь. Лем не сводил глаз со скелета. Он облизнулся и расхохотался. У Рути был пустой взгляд и все та же кривая улыбка на лице. Джед Карта взглянул на нас зелеными злыми глазами и поставил на пол свою лампу.

— Ну, людишки, — спросил он, — зачем вы забрались сюда?

— Мы подумали, нет ли у вас убежища? — объяснил я. — Тогда человек может чувствовать себя безопаснее в этом мире.

Старик заржал.

— Вас нелегко испугать. Держи, Рути.

Он взял кнут, висевший на стене, и вложил его в руки женщине. Она тут же оживилась, подошла к закованному в цепи скелету и принялась его хлестать. Лицо ее напоминало страшную маску.

— Только это успокаивает ее, когда начинается приступ, — объяснил нам Джед. — С ней все хуже с тех пор, как умерла Бесс.

Он кивнул на скелет.

— Бесс? — тихо спросила Розамонд.

— Она… когда-то она была у нас служанкой. Мы подумали, что ей это не повредит, а Рути после этого успокаивается.

Миссис Карта выпустила кнут. Лицо ее оставалось неподвижным, но, когда она заговорила, голос ее звучал совершенно нормально.

— Пойдем наверх? Наши гости, должно быть, чувствуют себя здесь неважно.

— Да, — ответил я. — Идемте. Может, у вас найдется еще одна бутылка, Джед?

Он указал на деревянный круг в полу:

— Хотите туда заглянуть?

— Я уже заглядывал.

— Лем довольно силен, — старик болтал совершенно невпопад. — Покажи им, Лем. На цепи Бесси. Не имеет значения, если ты ее порвешь, правда?

Семейство Карта развлекалось на всю катушку. Лем подошел к стене и без труда вырвал цепь.

— Значит, вот как обстоят дела, — заметил я. — Этот щенок делает все голыми руками. У вас есть нож. А чем пользуется Рути? Надо думать, топором?

Старик широко усмехнулся.

— Надеюсь, вы не думаете, что мы на самом деле убиваем постояльцев? Или что сбрасываем их в большой пруд за домом, если они приезжают на машинах.

— Если вы действительно вампиры из Хеншоу, — ответил я, — то должны здорово бояться проточной воды.

— Та вода не течет, — сказал он. — Она стоит. Пусть вас это не волнует.

— Двери на замке, на окнах решетки, — мягко заметила Розамонд. — Мы нашли вашу книгу гостей, заглянули и в подземелье. Все одно к одному, правда?

— Не думайте об этом, — посоветовал Карта. — Легче будет заснуть.

— Я не хочу спать, — ответила Розамонд.

Я поднял лампу и взял жену за руку. Мы двинулись по коридору впереди остальных, поднялись по лестнице в подвал, а оттуда в кухню. Я заметил в темном углу огромную бочку с водой.

Теперь мы вновь слышали яростную грозу.

— Я приготовил вам постель, — сказал Карта. — Хотите сразу пойти наверх?

— Подлейте керосина, ладно? — Я указал на лампу. — Моя жена умрет со страху, если посреди ночи лампа погаснет.

Джед кивнул Лему, тот куда-то вышел, принес грязную банку и наполнил из нее резервуар лампы.

Затем все отправились наверх. Сначала Джед, похожий на пугало в жестком черном парике, потом мы, за нами Лем, скалящий зубы, а в самом конце — Рути, с улыбкой, приклеенной к лицу, и пустыми зелеными глазами.

— Эй, — сказал я, — вам же придется тащить наши трупы в подвал, мистер Джед. Зачем делать лишнюю работу?

— А я-то подумал, что вы устали, — захихикал он. — Кроме того, мне нужно еще кое-что сделать.

Мы шли, словно процессия приведений, поднимались по ступеням, и они оскорбленно скрипели под нашими ногами. Я вскользь упомянул об этом.

Розамонд поджала губы.

— Пожалуй, это слишком мелодраматично.

— Должно быть тринадцать ступеней, — заметил я. — Это говорило бы о расчетливости. Тринадцать ступеней ведут на виселицу, — объяснил я Джеду в ответ на его вопросительный и гневный взгляд.

— Забавно, — рассмеялся он. — Раз вы считаете нас убийцами, то почему же не уйдете отсюда?

— Двери на замке.

— Можете попросить меня, чтобы я их открыл. Я не ответил, потому что в голосе его звучала злобная ирония. Слюнявый и радостный Лем наступал нам на пятки. Наконец мы дошли до последней спальни, откуда тоже тянуло плесенью. Ветки стучали в зарешеченное окно, нетопырь, как безумный, колотился о стекло.

Войдя в комнату, я поставил лампу на запыленный столик возле кровати. Лем, Джед и Рути остановились на пороге, глядя на нас, словно три зеленоглазых волка.

— Вам не приходило в голову, что мы вовсе не наивные овечки? Вы даже не спросили, откуда мы и как здесь оказались.

Джед одарил нас улыбкой, показав единственный целый зуб.

— Похоже, вы плохо знаете Хеншоу-кантри. У нас давно нет судов, которые бы этим занимались. Мы очень осторожны, и не думаю, чтобы власти уделяли нам много внимания. Хеншоу-кантри не может позволить себе иметь шерифа, который бы чего-нибудь стоил. Так что не пытайтесь нас испугать, ничего не выйдет.

Я пожал плечами:

— А разве мы выглядим испуганными?

Джед неохотно признал нашу правоту:

— Вас нелегко напугать. Ну, мне еще нужно поработать, прежде чем… я спою себе колыбельную. До свидания.

И он исчез в темноте.

Ладонь Рути задрожала. Лем облизнулся и ушел. На лице женщины застыла улыбка, похожая на гримасу.

— Я знаю, о чем вы думаете. Боитесь, — сказала она. — И вы правы.

Она шагнула назад и захлопнула дверь. Щелкнул замок.

— Джед забыл дать другую бутылку, — заметил я. — Скоро я протрезвею и захочу пить. Очень захочу.

Я знал, что голос мой прозвучал несколько взволнованно.

— Все в порядке, милая. Иди сюда.

Губы Розамонд были холодны, я чувствовал, как она дрожит.

— Здесь как в холодильнике, — пробормотала она. — Я не могу привыкнуть к холоду, Чарли! Не могу привыкнуть к холоду!!

Я обнял ее так сильно, как только мог, не в силах сделать ничего больше.

— Постарайся вспомнить, — тихо сказал я. — Ночь прошла. Гроза кончилась, и нас здесь нет. Мы снова в нашем парке. Помнишь, милая?

Она уткнулась лицом в мое плечо.

— Это трудно вспомнить. Кажется, что мы никогда не видели солнца. Этот ужасный дом… о, я бы и вправду хотела, чтобы мы умерли, дорогой!

Я легонько встряхнул ее:

— Розамонд!

Слова с трудом протискивались сквозь ее горло.

— Прости, дорогой. Только… почему это должно было случиться именно с нами? Я пожал плечами:

— Такова уж наша судьба. Не мы первые в таком положении. Закрой глаза и вспомни.

— Думаешь, они догадываются?

— Интересно, каким образом? Они слишком заняты своей игрой в убийц.

Я чувствовал, как под воздействием внезапной перемены дрожь прошла по ее телу.

— Мы не можем влиять на то, что случится, — напомнил я ей. — Нам не дано изменить ни их, ни себя.

Слезы брызнули у нее из глаз, и мы прижались друг к другу, как дети, испуганные темнотой. Ни одна острота не приходила мне в голову. Порой бывает трудно шутить.

Лампа замерцала и погасла. Спичек у нас не было, но теперь это не имело значения. Уже не имело.

— Жаль, что Джед забыл о второй бутылке, — пробормотал я. — Виски помогает. Все-таки я рад, что мы можем пить виски.

Гроза заканчивалась, бледный свет луны сочился сквозь окно. Я вспомнил Дракулу и фигуры, являющиеся среди лунного сияния, в котором даже решетки на окнах кажутся прозрачными.

«Семья Карта вовсе не вампиры, — говорил я себе. — Это просто убийцы. Безумцы, убивающие хладнокровно и безжалостно. Нет, — сказал я себе, — будь они действительно вампирами, им не нужно бы было притворяться. Настоящие вампиры так не поступают… Дракула, например!»

Я обнял Розамонд и закрыл глаза. Часы пробили полночь.

А потом…

Было почти два, когда (как я, впрочем, и ожидал) в замке заскрежетал ключ и на пороге появился дрожащий всем телом Джед Карта. Он что-то пытался сказать, но не мог произнести ни слова, поэтому просто махнул рукой, приглашая следовать за ним. Мы так и сделали, хотя знали, чего следует ожидать. Я слышал, как Розамонд тихонько простонала:

— Лучше бы умереть. Лучше бы мне умереть!

Джед привел нас в спальню в другом конце коридора. Рути Карта лежала на полу, а на ее худой шее видны были два небольших красных пятнышка и дырки в тех местах, где проходили пустые кровеносные сосуды.

Через открытую дверь я заглянул в другую комнату и увидел там огромное неподвижное тело Лема. Он тоже был мертв.

Джед Карта почти кричал:

— Что-то прошло и… — Лицо его было мелко дрожащей маской смертельно напуганного человека. — Вампиры из Хеншоу!

— Не рой другому яму… — сказал я, глядя на Розамонд. Она посмотрела мне в глаза, и я увидел, что она содрогается от предстоящей перемены и в то же время стыдливо жаждет ее. Пожалуй, вновь пришло время сказать что-нибудь смешное… что угодно, лишь бы поправить настроение Розамонд.

— У меня для вас сюрприз, Джед, — сказал я, подходя к нему все ближе. — Я знаю, вы пускаете мимо ушей эти бредни, но верите вы или нет, а вампиры из Хеншоу — это мы.