"Черный разрушитель" - читать интересную книгу автора (Ван Вогт Альфред Элтон)

Ведьма

Прячась в жалких зарослях кустов, Марсон наблюдал за старухой. Прошло несколько минут с тех пор, как он отложил книгу. Его окружал неподвижный полуденный воздух. Даже здесь, за холмами, которые отделяли его от сверкающего языка моря, резвившегося внизу среди скал, жара была такой нестерпимой, что, казалось, ее можно потрогать руками; она отнимала у него все силы.

Но сегодня не жара, а письмо в кармане тяготило Марсона. Оно пришло два дня назад, а ему так и не удалось набраться храбрости, чтобы потребовать объяснений.

Неуверенно хмурясь — не замеченный, вне подозрений, — он наблюдал.

Старуха грелась на солнце. Ее вытянутое худое бледное лицо склонилось во сне на грудь. Она сидела неподвижно долгие часы, какая-то бесформенная в своем черном мешковатом платье.

От напряжения у него заболели глаза, и он отвел взгляд, посмотрел на длинный, низкий, обсаженный деревьями домик с аккуратным белым гаражом, подумал о своем одиночестве на этом высоком зеленом холме, нависшем над огромным городом. На Марсона на мгновение снизошло приятное ощущение покоя и защищенности; потом он снова повернулся к старухе.

Довольно долго он смотрел на пустое место, где она только что сидела. Он испытал смутное удивление, но никаких определенных мыслей в голове не возникло. Через пару минут он сообразил, что увидел, и подумал следующее.

В тридцати футах от входной двери, где старуха сидела, она обязательно попала бы в поле его зрения, если бы прошла в дом.

Старая женщина — ей, может, девяносто, а то и все сто или даже больше, — невероятно старая женщина в состоянии передвигаться со скоростью… ну, пожалуй, тридцать футов в минуту.

Марсон встал. Там, где солнце обожгло плечи, он почувствовал сильную боль, но скоро она прошла. Выпрямившись в полный рост, он видел, что на крутой, уходящей вверх тропе никого нет. Лишь голос моря нарушал тишину жаркого субботнего дня.

И куда же подевалась старая мерзавка?

Входная дверь открылась, и появилась Джоанна.

— Вот ты где, Крейг, — крикнула она. — Матушка Квигли только что про тебя спрашивала.

Марсон молча спустился со склона холма. Он старательно обдумал слова жены, прокрутив каждое из них в голове, и решил, что они не имеют никакого отношения к реальности. Старуха не могла только что о нем спрашивать, потому что она не входила в дверь дома, а следовательно, за прошедшие двадцать минут никого ни о чем не спрашивала.

Наконец ему в голову пришла новая мысль, и он поинтересовался:

— Кстати, а где матушка Квигли?

— Внутри.

Он видел, что Джоанна возится с цветочным горшком на окне у двери.

— Вот уже полчаса сидит в гостиной и вяжет.

Удивление Марсона уступило место сильному раздражению. Он слишком много думает о проклятой старухе с тех пор, как сорок восемь часов назад пришло письмо. Он достал его и задумчиво посмотрел на свое имя на конверте.

На самом деле нисколько не удивительно, что это странное письмо пришло именно ему. После появления старухи — а произошло это почти год назад, — появления, которое обернулось для Марсона неожиданным кошмаром, он мысленно рассмотрел все возможные последствия ее пребывания в своем доме. И подумал, что, если у нее остались какие-то долги в маленькой деревеньке, где она до этого жила, ему лучше их заплатить.

Молодой человек, чье назначение на пост директора технической школы было подвергнуто суровой критике по причине молодости, не мог допустить, чтобы что-нибудь запятнало его репутацию. Поэтому месяц назад он написал письмо и вот получил ответ.

Очень медленно он вытащил письмо из конверта и перечитал потрясшие его слова:

Марсон довольно долго стоял на месте, затем повернулся к Джоанне, собираясь с ней поговорить, но увидел, что она вошла в дом. Так и не решив, что делать, он спустился вниз и задумался.

Старая карга! Какая наглость! Как только старуха осмелилась прийти в чужой дом и так бессовестно их обмануть!

Поскольку он имел определенное положение в обществе, единственным правильным решением казалось заплатить за то, чтобы ее забрали в заведение для престарелых людей, у которых нет родственников. Но даже и это следовало хорошенько обдумать. Хмурясь, Марсон поудобнее уселся на стул, стоящий у подножия скалы, и демонстративно взял в руки книгу. Только много времени спустя он вспомнил, как старуха исчезла с лужайки.

«Забавно, — подумал он тогда, — и правда, очень забавно».

Воспоминание ушло. Старая женщина сидела, словно ничего не замечая вокруг себя.

Ужин подошел к концу, вот уже много лет как в этом старом теле не осталось никаких сил, и потому пищеварение представлялось почти что невероятным процессом, когда все, что поглощено, сразу же выходит наружу.

Она сидела, словно мертвец, не двигаясь, ни о чем не думая; даже темное существо, заставившее ее прийти в этот дом, лежало сейчас неподвижное, будто камень, на дне черного колодца ее сознания.

Казалось, она всегда сидела на стуле возле окна, выходящего на море, словно неодушевленный предмет или жуткая, высохшая мумия. Или как отъездившее свое колесо, навсегда замершее в неподвижности.

Через час она начала чувствовать свои кости. Существо, живущее в ее сознании, странное, чуждое людям, прячущееся за истонченной, будто пергамент, маской человеческого лица, украшенного длинным тонким носом, медленно пошевелилось.

Существо взглянуло на Марсона, который сидел за столом в гостиной, задумчиво склонив голову над учебным планом на следующий семестр. Тонкие губы, прячущие беззубый рот, скривились в презрительной усмешке.

Впрочем, усмешка тут же исчезла, когда Джоанна тихонько скользнула в комнату. Из-под полуприкрытых век на нее смотрели бесцветные глаза, в которых при виде стройного, гибкого, сильного тела вдруг вспыхнула голодная звериная похоть. Это прекрасное тело скоро обретет новую хозяйку.

В течение трех дней полнолуния после дня летнего солнцестояния. Если быть точной, ровно через девять дней. Девять дней! Древнее тело старухи дернулось и затряслось от восторга, который испытало существо, живущее в ее сознании. Девять коротких дней, и начнется новый, исполненный жизненной энергии цикл длиной в целый век. Такое красивое молодое тело, способное на многое, способное… Мысль угасла, когда Джоанна вернулась на кухню. Медленно, впервые за все время, старуха почувствовала близость моря.

Старая женщина с довольным видом сидела на своем стуле. Уже скоро море перестанет ее пугать своими ужасами, и шторы можно будет не опускать и не закрывать окна; она даже сможет гулять ночами по берегу, как в старые добрые времена. А они, те, кого она покинула давным-давно, снова станут прятаться, спасаясь от неудержимой энергетической ауры ее нового тела.

Шум моря подобрался к тому месту, где она сидела не шевелясь. Сначала он звучал едва слышно, словно ласкал ее мягким шелестом набегающих волн. Шло время, и голоса волн становились громче, в них появились сердитые интонации и неистребимая уверенность в собственных силах, но слова заглушало расстояние, превращая их в набор неясных, пронзительных звуков, диссонансом разрывавших наступающую ночь.

Ночь!

Она не должна знать о наступлении ночи за задернутыми шторами.

Тихонько вскрикнув, она повернулась к окну, около которого сидела. И тут же с ее губ сорвался вопль ужаса, жуткий в своей пронзительности.

Марсон услышал мерзкий вой и тут же вскочил на ноги. Громкий голос старухи ворвался в кухню, и Джоанна влетела в комнату, словно ее втянули на веревке.

— Боже мой! — пожал он плечами. — Дело в окне и шторах. Я забыл их задвинуть, когда стало темнеть.

Он раздраженно замолчал, а потом выкрикнул:

— Чушь проклятая! Я собираюсь…

— Ради всех святых! — запротестовала жена. — Нужно прекратить шум. Займись окнами.

Марсон снова пожал плечами, молча соглашаясь с женой. Но одновременно подумал: им уже недолго осталось терпеть. Как только начнутся летние каникулы, он устроит ее в дом престарелых. И их мучениям конец. Меньше чем через две недели.

Голос Джоанны резко разорвал наступившую тишину, когда матушка Квигли успокоилась и откинулась на спинку стула.

— Странно, что ты забыл. Обычно ты о таких вещах помнишь.

— День выдался такой жаркий! — пожаловался Марсон.

Джоанна промолчала, и он вернулся на свой стул. И вдруг его посетила новая мысль: старая женщина, которая так сильно боится моря и темноты, почему она приехала в дом, стоящий на берегу моря, где уличные фонари расположены настолько далеко друг от друга, что ночи здесь пронизаны почти первобытным мраком?

Серая мысль ускользнула прочь, он вернулся к своему плану занятий.

Старуха неожиданно страшно удивилась.

Существо, сидящее внутри нее, бушевало от ярости. Как он посмел забыть, этот жалкий человечишко! Однако… «Обычно ты о таких вещах помнишь!» — сказала его жена.

И это действительно так. За одиннадцать месяцев он ни разу не забыл закрыть шторы — до сегодняшнего вечера.

Неужели он что-то заподозрил? Возможно ли, что сейчас, когда время перехода так близко, ее сознание выдало ему, что она намерена сделать?

Такое уже случалось раньше. В прошлом ей приходилось сражаться за новое тело с ужасными, злобными мужчинами, у которых нет ничего, кроме отвратительной подозрительности.

Черные, точно ночь, глаза превратились в две булавочные головки. Этот отличается не только подозрительностью. Поскольку он то, что он есть, — практичный, скептически настроенный, хладнокровный тип, — этого человека коснутся не все телепатические вибрации или диковинные бури, захватывающие сознание и наполняющие его необычными образами (если подобные видения его еще не посещали). И уж конечно образы эти не смогут задержаться в его сознании навсегда. Его интересуют и возбуждают только факты.

Какие факты? Может быть, находясь в состоянии максимальной сосредоточенности, она, сама того не замечая, позволила образам выплыть на свет? Или он занялся собственным расследованием?

Старуха задрожала, а потом неторопливо приняла решение: она не может рисковать.

Завтра воскресенье, и мужчина будет дома. Значит, ей не удастся сделать то, что нужно. Но в понедельник… В понедельник утром, когда Джоанна ляжет спать — а она всегда возвращается в постель еще на часок, когда муж уходит на работу, — в понедельник она прокрадется в спальню и подготовит спящее тело, чтобы семь дней спустя проникновение в него не составило труда.

Она больше не станет тратить время, пытаясь уговорить Джоанну добровольно принять снадобье. Глупая дурочка категорически отказывается от каких бы то ни было домашних лекарств и твердит, что верит лишь докторам.

Заставить ее насильно принять снадобье рискованно — но и вполовину не настолько опасно, как надеяться, что это отвратительное старое тело протянет еще год.

Безжалостная старуха спокойно сидела на своем стуле.

Против собственной воли она с нетерпением ждала, когда наступит назначенный час. В понедельник за завтраком она едва держала себя в руках — такое сильное возбуждение ее охватило. Каша не попадала в рот, молоко и слюна проливались на скатерть — она ничего не могла с собой поделать. Старые руки и губы дрожали: она стала жертвой своего ужасного дряхлого тела. Лучше отправиться к себе в комнату до… Она вздрогнула от неожиданности, когда мужчина резко встал из-за стола и на его бледном лице появилось такое выражение, что она сразу поняла, о чем пойдет речь.

— Я хотел кое-что сказать матушке Квигли, — в его голосе появились резкие интонации. — Сейчас, когда я испытываю чрезвычайно сильное отвращение, по-моему, самый подходящий для этого момент.

— Ради бога, Крейг, — быстро перебила его Джоанна, а старуха воспользовалась ее вмешательством и начала медленно, неуверенно подниматься из-за стола. — Что с тобой происходит в последнее время? Ты просто ужасен. Ну, будь хорошим мальчиком и иди в свою школу. Лично я не собираюсь ничего здесь убирать, пока не вздремну немного, и не намерена по этому поводу расстраиваться. Пока, дорогой.

Они поцеловались, и Джоанна направилась в коридор, который вел в комнаты. В следующее мгновение она скрылась в супружеской спальне. И вот когда старая женщина, отчаянно сражаясь со своим стулом, пыталась подняться на ноги, Марсон повернулся к ней, и в его холодных глазах она увидела решимость.

Загнанная в угол, она смотрела на него, точно животное, попавшее в ловушку, охваченная негодованием на свое старческое тело, которое подвело ее в такой решительный момент и отняло волю.

— Матушка Квигли, — сказал Марсон, — пока я буду продолжать вас так называть, но я получил письмо от человека, который утверждает, будто он вырезал надгробный камень для вашей могилы, куда собственными руками опустил тело. Я хочу знать вот что: кто лежит в могиле? Я…

То, как он сам сформулировал вопрос, заставило Марсона удивленно замолчать. Он стоял, странно напряженный, не в силах пошевелиться от охватившего его необычного, какого-то чуждого ужаса, какого до сих пор ему испытывать не приходилось. На мгновение его сознание, казалось, открылось и лежало беззащитным перед порывами ледяного ветра, который налетел на него из мрака преисподней.

На него обрушились мысли, череда мерзких непристойных испарений, нездоровых, черных от древнего, невероятно древнего зла, вонючая масса, источающая ощущение ужаса, о существовании которого он даже не подозревал.

Вздрогнув, Марсон выбрался из страшного мира собственных фантазий и вдруг понял, что старая карга что-то говорит и ее слова наталкиваются друг на друга, словно им не терпится сорваться с ее губ.

— Похоронили не меня. В деревне нас было две старухи. Когда она умерла, я сделала так, что она стала похожа на меня, а потом я забрала ее деньги и… знаешь, когда-то я была актрисой, я умею пользоваться косметикой. Так все и было, да, именно косметика. Вот тебе и объяснение; я вовсе не то, что ты подумал, а старая бедная женщина. Всего лишь старуха, которую нужно пожалеть…

Она могла бы ныть так до бесконечности, если бы существо у нее в голове не заставило ее — с невероятным усилием — замолчать. Она стояла, тяжело дыша, понимая, что ее голос звучал слишком быстро, слишком возбужденно, язык подвел ее, снова сделав жертвой возраста, а каждое слово каждым своим слогом выдавало ее.

Мужчина положил конец ее отчаянному страху.

— Боже праведный, женщина, ты стоишь тут и утверждаешь, будто проделала подобные вещи…

Марсон замолчал, не в силах продолжать. Слова старухи уводили его все дальше и дальше от странных, нет, диких мыслей, наводнивших его сознание на короткий миг, назад в практичный мир разумных доводов — и его собственных представлений о морали. Он испытал почти физический шок и потому заговорить снова смог только после паузы. Наконец он медленно произнес:

— Минуту назад вы признались, что совершили отвратительный поступок: вы изменили внешность мертвой женщины, чтобы украсть ее деньги. Это…

Он снова замолчал, потрясенный глубиной морального падения старухи. Она совершила ужасное, гнусное преступление, которое, если будет раскрыто, навлечет на него всеобщее порицание и уничтожит его карьеру директора школы.

Мужчину передернуло, и он поспешно сказал:

— Сейчас мне некогда это обсуждать, но…

Марсон вздрогнул, увидев, что старуха направляется в сторону своей комнаты. Уже более твердым голосом он крикнул ей вслед:

— В субботу днем вы сидели на лужайке…

Дверь за ней бесшумно закрылась. Старая женщина стояла за ней, тяжело дыша от предпринятых усилий и ликуя от растущей уверенности в том, что одержала победу. Глупец ничего не заподозрил. Какое ей дело, что он про нее думает! Осталось всего семь дней. Если ей удастся продержаться семь дней, остальное уже не будет иметь никакого значения.

Опасность заключалась в том, что с каждым днем ее положение будет становиться все сложнее. Когда наступит момент, ей придется, не теряя времени, проникнуть в новое тело. А это означает, что тело женщины необходимо подготовить немедленно!

Джоанна, пышущая здоровьем Джоанна, уже, наверное, спит. Нужно только дождаться, когда ее мерзкий муж уйдет. Она ждала… Издалека донесся такой сладостный звук: входная дверь открылась, а потом снова закрылась. Словно нетерпеливый конь, старуха трепетала от возбуждения, она дрожала от охватившего ее болезненного предчувствия. Вот сейчас наступит решающий момент. Если она потерпит поражение, если ее обнаружат… она подготовилась на этот случай, но… Страх прошел. Она пошарила рукой на плоской груди под черной тканью платья, где висел маленький мешочек с порошком, и шагнула вперед.

На мгновение она остановилась перед открытой дверью в спальню Джоанны. Ее пронзительные глаза с удовлетворением остановились на спящей женщине. А потом… она вошла в комнату.

Утренний ветер с моря налетел на Марсона, ударил в него, когда он открыл дверь. Он с силой захлопнул ее и нерешительно замер в тускло освещенной прихожей.

И не в том дело, что он не собирался выходить, — у него была масса дел перед окончанием учебного года, просто резкий порыв ветра породил в его голове новую мысль.

Может быть, прежде чем уйти, он должен рассказать Джоанне про письмо, которое получил?

В конце концов, теперь старуха знает, что ему известна правда. Она может прибегнуть к хитрости, чтобы защитить себя, может посчитать, что ее безопасность под угрозой, и заговорить об этом с Джоанной — а та не имеет ни малейшего понятия о письме.

По-прежнему ни на что не решившись, Марсон медленно шагнул вперед, но снова остановился. Проклятье, наверное, это может подождать, в особенности если учесть, что Джоанна спит. Ему уже и так придется ехать на машине или городском транспорте, чтобы добраться до школы вовремя, он ведь всегда приходит на работу очень рано.

Эта мысль, словно безумная, металась у него в голове, когда он увидел, как черная тень старухи, точно привидение, скользнула по коридору в сторону спальни Джоанны.

Не успев ни о чем подумать, Марсон собрался закричать — все мысли испарились у него из головы, потому что по совершенно необъяснимой причине он вдруг ощутил диковинную чуждость происходящего. Крик замер у него на губах, поскольку вдруг ледяной, противоестественный ветер, налетевший из мрака, снова ворвался в его сознание. Страшные первобытные чудовища вопили и бесновались…

Он не знал, что бросился бежать, но неожиданно оказался возле открытой двери в спальню, где увидел старуху; и в самый последний момент, хотя он примчался сюда совершенно бесшумно, существо, жившее в ней, его почувствовало.

Старуха подпрыгнула на месте, вся ее фигура выражала такое возмущение, что на нее было страшно смотреть. Ее пальцы, метавшиеся над губами Джоанны, спазматически дернулись, и зеленоватый порошок просыпался частично на кровать, а частично на маленький коврик около нее.

В следующий миг Марсон навалился на старуху. Мерзкий ветер у него в голове задул сильнее, стал еще пронзительнее, и он вдруг отчетливо понял, что демоническая сила будет сопротивляться до последнего. На минуту эта уверенность победила реальность.

Потому что у него под руками не было ничего.

Тонкие костлявые руки тут же поддались под его напором, а тело, похожее на старую сгнившую бумагу, повалилось на пол, когда он налетел на старуху.

На одно короткое мгновение Марсон замер на месте, пораженный легкостью, с которой ему далась победа. Но даже очень сильное удивление не могло его остановить и прогнать невообразимое ощущение, что он столкнулся с вещами, чуждыми миру людей; в этот момент никакие сомнения не смогли бы перевесить ярость, охватившую его от того, что он увидел.

Старуха, скорчившись, лежала у его ног бесформенной кучей тряпок. С безжалостной, дикой ненавистью, какой он никогда не испытывал до сих пор, Марсон поднял ее с пола.

Легкая, словно трухлявый кусок дерева, она висела в его руках, как черная тряпка, не имеющая никакого сходства с человеческим существом. Он встряхнул ее, как поступил бы с чудовищем, и в этот момент, когда желание уничтожить ее вспыхнуло с необъяснимой силой, произошло невероятное.

Двойники старухи наполнили комнату. Семь старых женщин, абсолютно одинаковых, начиная от черного, похожего на мешок платья и кончая почти лысой головой, друг за другом помчались к двери. Три точные копии отчаянно пытались открыть ближайшее окно. Одиннадцатая стояла на коленях, изо всех сил пытаясь протиснуться под кровать.

Марсон, у которого в голове все перемешалось, изумленно вскрикнул и выпустил существо, которое держал в руках. Старуха со стоном упала, и одиннадцать двойников старой женщины исчезли, словно обрывки ночного кошмара.

— Крейг!

Он смутно узнал голос Джоанны, но продолжал стоять, будто окаменев, не обращая на нее внимания. А в голове у него сформировалась новая мысль. Вот что произошло в субботу на лужайке: он видел двойника старухи, случайно рожденного ее противоестественным сознанием, в то время как она сама сидела в гостиной и вязала.

Он понял, что двойники тоже возникли случайно: она испугалась и искала путей к спасению.

Господи, какие глупости приходят ему в голову! Это не может быть ничем иным, кроме разыгравшегося воображения.

То, о чем он думает, просто невозможно.

— Крейг, в чем дело? Что произошло?

Марсон едва слышал жену, потому что неожиданно четко и совершенно спокойно его мозг выдал новую мысль, простую и страшную.

Как следует поступить с ведьмой в 1942 году от Рождества Христова?

Мысль отступила, когда он наконец заметил, что Джоанна сидит в очень неудобном положении, в котором оказалась, когда проснулась. Она слегка раскачивалась из стороны в сторону и морщилась, поскольку еще не пришла в себя после того, как ее резко вырвали из мягких объятий сна.

Он видел, что ее глаза широко открыты и она, ничего не понимая, смотрит на старуху. Марсон быстро проследил за ее взглядом и испугался.

Джоанна проснулась, лишь когда старуха закричала. Она не видела, как по комнате метались одиннадцать чудовищ.

То, что она сейчас наблюдает, — это как сильный, грубый молодой человек с угрожающим видом стоит над стонущей старухой, лежащей на полу у его ног. Святые небеса, он должен действовать быстро, нельзя терять ни минуты.

— Послушай, — начал он сдержанно, — я поймал ее, когда она пыталась засыпать тебе в рот какой-то зеленый порошок и…

Стоило Марсону облечь происшедшее в слова, как ему стало нехорошо. Его сознание отказывалось принять жуткий факт случившегося: ведьма собиралась одурманить Джоанну… его Джоанну! По какой-то непонятной причине Джоанна должна была стать жертвой. Необходимо убедить жену, что им следует действовать и они просто не имеют права терять время.

Перед этой необходимостью его ярость отошла на второй план. Марсон сел на кровать рядом с Джоанной и все ей рассказал. Он не стал упоминать ни про одиннадцать двойников, ни про свои чудовищные подозрения. Джоанна отличалась еще большей практичностью, чем он. Все только сильнее запутается, если она решит, будто он спятил. И потому он закончил так:

— Я не желаю слышать никаких возражений. Происшедшее говорит само за себя. А наличие порошка указывает на преступные намерения. Письмо же позволяет нам усомниться в том, что она действительно та, за кого себя выдает. Так что мы свободны от каких бы то ни было обязательств перед ней. Вот что мы сделаем. Во-первых, я позвоню моей секретарше и скажу, что сегодня приду позже. Затем свяжусь с домом престарелых. Не сомневаюсь, что в обычных обстоятельствах нам пришлось бы заполнить кучу бумаг, но деньги решают все проблемы. Мы сегодня же от нее избавимся и…

Он страшно удивился, когда Джоанна расхохоталась. Ее отчаянный смех оборвался на неестественно резкой, истерической ноте, и Марсон слегка встряхнул ее.

— Милая, — обеспокоенно произнес он.

Она оттолкнула его, спрыгнула с кровати и с неожиданным для него волнением опустилась на колени около старухи.

— Матушка Квигли, — начала она, и ее голос прозвучал так пронзительно, что Марсон собрался было встать, но тут же снова опустился на кровать, — матушка Квигли, ответьте на мой вопрос: порошок, который вы хотели всыпать мне в рот… это те самые толченые водоросли, которые вы убеждали меня принять от головных болей?

Вспышка надежды, родившейся в сознании старухи, чуть не испепелила ее мозг. Как же она могла забыть о своих попытках уговорить Джоанну принять порошок добровольно?

— Помоги мне лечь в мою кровать, милочка, — прошептала она. — Не думаю, что у меня что-нибудь сломано, но я хочу полежать… Да, конечно, дорогая, это тот самый порошок. Я не сомневалась, что он тебе поможет. Ты же знаешь, мы женщины, с нашими головными болями… нам нужно держаться вместе. Мне не следовало так поступать, но…

В мозгу старухи пронеслась новая мысль, которая испугала ее.

— Ты ведь не позволишь ему прогнать меня, правда? Я знаю, от меня одни проблемы и…

Она замолчала, потому что на лице Джоанны появилось странное выражение. Всегда нужно вовремя остановиться. Победой не стоит злоупотреблять. С едва сдерживаемой радостью она услышала, как Джоанна сказала:

— Крейг, по-моему, тебе пора на работу. Ты опоздаешь.

— Пусть отдаст мне остатки порошка, — резко ответил Марсон. — Я отправлю его на анализ в лабораторию.

Он старался не смотреть жене в глаза, когда у него в голове пронеслась удивленная мысль: «Я сошел с ума. От ярости у меня помутилось в голове и возникли кошмарные галлюцинации. Кажется, доктор Ликоминг говорил, что человеческое сознание обладает видовой памятью, которая своими корнями уходит в безымянные моря, давшие жизнь далеким предкам людей. И что в моменты сильного напряжения эти воспоминания возвращаются».

Ему стало совсем стыдно, когда старуха дрожащей рукой протянула ему полотняный мешочек. Не говоря ни слова, он взял его и вышел из комнаты.

Через несколько минут, когда тихонько заурчал мотор его машины и ему пришлось сосредоточить внимание на дороге, Марсону показалось, что случившееся — далекий причудливый сон.

«Ну и что дальше? — подумал он, — Я все равно не хочу, чтобы она оставалась в нашем доме, но…»

Неожиданно Марсона охватило удивившее его самого возмущение оттого, что у него нет никакого плана.

Вторник. Старуха вздрогнула и проснулась, но лежала в своей постели, не шевелясь. Она почувствовала голод, однако решение было принято. Она не будет вставать и одеваться, пока мужчина не уйдет на работу, и не станет выходить в полдень, когда занятия закончатся и он вернется домой.

Она будет сидеть в своей комнате, за плотно закрытой дверью, когда он дома.

До решающего момента осталось шесть дней, шесть бесконечных дней, когда минуты ползут медленно, точно черепахи, а ее переполняют страх и сомнения.

Среда. Половина пятого. Марсон разжал пальцы, лежавшие на дверной ручке, когда услышал женский смех, доносившийся из дома, и вспомнил, что его предупреждали о гостях, которые придут к чаю.

Словно незваный гость, он вышел на улицу и вернулся домой только около семи.

Вот уже в сотый раз его посещала одна и та же мысль: «Я видел двойников старухи. Я знаю, что видел их. Лишь инстинкт цивилизованного человека заставляет меня в этом сомневаться и мешает действовать».

На пороге лежала вечерняя газета. Он поднял ее, а потом, после ужина оставшимися бутербродами и горячим кофе, почти два часа спустя, один абзац из передовой статьи, посвященной войне, сначала привлек его внимание, а затем и вовсе заставил забыть об окружающем мире.

Неожиданно вздрогнув, Марсон выронил газету из рук. Он забыл про войну. Во время социологических опросов касательно войны он дважды отвечал, что у него «нет мнения», и это было чистой правдой. У молодого человека, на плечи которого легла огромная ответственность руководить большой школой, нет времени на политику. Возможно, позже… Но сама тема, скрытый смысл передовой статьи были адресованы ему и имели прямое отношение к его проблеме.

Марсон неуклюже, но решительно поднялся на ноги.

— Джоанна, — начал он и обнаружил, что обращается к пустой комнате.

Он заглянул в спальню. Джоанна лежала на кровати, полностью одетая, и крепко спала. Мрачное настроение Марсона тут же улетучилось, и он с улыбкой сочувствия посмотрел на жену. Она устала после своих гостей.

Через час она так и не проснулась, и он очень тихо, осторожно раздел ее и уложил в постель. Она не пошевелилась, даже когда он поцеловал ее, пожелав спокойной ночи.

Четверг. К полудню его голова была занята проблемой мелкой кражи: отвратительная, грустная история хорошенькой девушки, которую поймали на месте преступления. Марсон видел, как вошел Кемп, помощник учителя химии, а потом тихонько вышел.

Марсона неожиданно охватило возбуждение, и он решил на время оставить разбирательство и догнать Кемпа, который уже надевал шляпу, собираясь на ланч.

Увидев Марсона, он улыбнулся. Но уже в следующее мгновение нахмурился.

— Мистер Марсон, помните тот зеленый порошок, который вы попросили меня проанализировать? Это оказалось совсем не просто. Мне хочется сделать все как следует.

Марсон кивнул. Именно репутация Кемпа заставила его обратиться к нему, а не к его столь же любезному начальнику. Кемп был молод, полон энтузиазма и прекрасно знал свой предмет.

— Продолжайте, — попросил Марсон.

— Как вы и предположили, — сказал Кемп, — это растертые водоросли. Я отнес порошок Био Биллу, прошу прощения, я имел в виду мистера Грейнджера.

Марсон невольно улыбнулся. Было время, когда он и сам совершенно спокойно называл своего коллегу «Био Билл».

— Грейнджер определил, что это вид водоросли, которая называется Hydrodendon Barehia.

— Она оказывает какое-нибудь особое действие на организм человека? — как бы между прочим спросил Марсон.

— Не-ет! Она совершенно не опасна, если вас это интересует. Естественно, я проверил ее действие на подопытном кролике — я имею в виду себя — и выяснил, что она довольно неприятная на вкус, не горькая, но немного резковатая.

Марсон молчал, не зная, как отнестись к услышанному — обрадоваться или огорчиться.

Кемп заговорил снова:

— Я просмотрел книги и, к своему великому удивлению, обнаружил, что у этой водоросли довольно обширная история. Вы же знаете, что в Европе студентов заставляют подробно изучать труды, посвященные алхимии и тому подобным вещам, чтобы познакомить их с историей вопроса.

— И что?

— У вас в доме случайно не завелась ведьма? — рассмеявшись, спросил Кемп.

— Ха! — Короткое слово чуть не обожгло Марсону губы, так старательно он пытался скрыть свое потрясение.

Кемп снова рассмеялся.

— Австриец Карл Глек в своей книге «История колдовства» утверждает, что Hydrodendon Barehia — это современное название пользующейся дурной славой колдовской травы бессмертия. Я не говорю о ведьмах из нашего христианского фольклора с их детскими штучками, я имею в виду древнее племя дьявольских существ по имени тай, которые жили в стародавние времена и были настоящими, из плоти и крови, морскими ведьмами. Складывается впечатление, что, когда тело, в котором они находятся, стареет, они выбирают молодую женщину, настраивают себя на ее жизненный цикл, поселившись рядом с ней, а затем перебираются в ее тело после полуночи во время полнолуния, в один из дней после двадцать первого июня. А водоросль облегчает им переход. Глек пишет… Господи, что случилось, сэр?

Первым диким и почти непреодолимым желанием Марсона было рассказать все Кемпу. Невероятным усилием воли он заставил себя сдержаться, поскольку тот, хотя и рассуждал о ведьмах совершенно спокойно, оставался настоящим ученым.

То, что Марсон собирался сделать, очень важно. Ему может помешать, если практичный человек, склонный к сомнениям, заподозрит правду.

А само существование такого подозрения может подорвать его волю и в конце концов не позволит действовать.

Словно со стороны он услышал свои неуклюжие слова благодарности. По дороге домой Марсон пытался решить, как ему убедить Джоанну, что они должны избавиться от старухи.

Оставался еще один вопрос, который он должен был прояснить, прежде чем рискнуть всем и предпринять единственно возможную попытку спасти жену. Еще один вопрос.

Утром в субботу ярко светило солнце, но к вечеру облака затянули небо над его мчащейся по шоссе машиной. В шесть часов начался сильный дождь, который через десять минут прекратился, и небо снова прояснилось.

Деревню Марсон увидел с вершины холма и решил, что это облегчает его задачу. Спрятавшись в небольшой роще, он разглядывал скучившиеся маленькие домики и несколько строений побольше. Церковь его удивила.

Марсон достал бинокль и принялся рассматривать окрестности церкви. Только через полчаса он убедился, что там нет того, что он ищет. Сумерки постепенно сгущались, и Марсона охватила паника. Он не мог спуститься в деревню и спросить, где находится кладбище. Однако ему нужно было спешить!

Чувствуя, как внутри у него все сжимается, Марсон углубился в заросли деревьев, пристроившиеся у края холма. Вдалеке он разглядел небольшое возвышение, с которого надеялся получше рассмотреть окрестности. В таких деревнях кладбища иногда располагаются на некотором расстоянии от самого поселения. Неожиданно он выбрался из кустов и оказался на узкой дороге, а в нескольких футах заметил решетку с воротами. За ними в сгущающихся тенях виднелись простые кресты; белый ангел стоял, замерев и вытянув вперед руки, словно вот-вот собирался взлететь; несколько больших сверкающих гранитных плит выделялись на фоне черной земли.

На кладбище спустилась тихая темная ночь, когда Марсон при помощи фонарика наконец-то отыскал надгробный камень с простой надписью:

Марсон вернулся к своей машине, взял лопату и начал копать. Земля оказалась довольно жесткой, и через час ему удалось углубиться всего на полтора фута.

Задыхаясь от усилий, он опустился на землю и несколько минут лежал под звездным небом, по которому медленно ползли облака. Он вдруг вспомнил странную вещь: средний вес деканов университета и директоров школ составляет сто восемьдесят фунтов — по Юнгу.

«Проклятье, — подумал он, — веса у меня сколько угодно, а вот сил не слишком много. Однако, как бы там ни было, я буду копать, если нужно, всю ночь».

По крайней мере, одно он знал наверняка: Джоанны сегодня нет дома. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить ее провести выходные у друзей без него, и еще труднее оказалось соврать, что дела вынуждают его уехать из города до утра воскресенья. Ему пришлось дать Джоанне честное слово, что в воскресенье он за ней заедет и заберет ее домой.

Проще всего оказалось найти девушку, которая согласилась присмотреть за старухой на выходных…

Шум проезжающей машины заставил Марсона вскочить на ноги. Он нахмурился. И не в том дело, что он волновался или даже испугался. Он твердо решил довести задуманное до конца и знал, что никто не заставит его изменить решение. Впрочем, здесь, в мирной тишине ночного кладбища вряд ли кто-нибудь мог его увидеть. Люди не ходят на кладбища по ночам.

Время шло, он продолжал копать, все глубже и глубже, приближаясь к разгадке тайны, которую хотел получить, прежде чем предпринять страшные меры, которые в данной ситуации казались единственно возможными. Он не чувствовал себя осквернителем могилы… Он вообще ничего не чувствовал, только неистребимое желание добиться цели. А еще была темная ночь и тишина, которую нарушал лишь шорох земли под его лопатой. Его жизнь и сила были сосредоточены здесь, на этом маленьком, обсаженном деревьями поле смерти. Часы показывали без двадцати два, когда лопата наконец ударила в гроб.

В начале третьего Марсон осветил фонариком пустой деревянный ящик.

Он не сводил с него глаз несколько бесконечных секунд. Теперь, когда перед ним была реальность, он и сам не мог бы сказать, чего ожидал. Вне всякого сомнения, туг был похоронен один из двойников старухи, который радостно сбежал, когда земля начала падать в яму.

Но зачем вообще устраивать похороны? Кого она пыталась обмануть?

В голове у него метались напряженные мысли, но потом Марсон решил, что причины не имеют никакого значения. Теперь он знал правду, и это самое главное. Его действия должны быть такими же расчетливыми и смертоносными, как намерения существа, втершегося к ним с Джоанной доверие.

Его машина выбралась на пустое утреннее шоссе. Серый рассвет спешил ему навстречу с востока, но единственным его спутником была решимость, твердая, холодная, расчетливая и неугасимая, точно солнечный свет.

Уже давно миновал полдень, когда машина вкатила на второй передаче на крутой склон и выбралась на дорожку, которая вела к гаражу.

Марсон вошел в дом и решил сначала немного посидеть. Девушка по имени Хелен, которую Джоанна оставила на выходные присматривать за старухой, была хорошенькой, рыжеволосой и миниатюрной — с мрачным удовлетворением отметил про себя Марсон. Он предложил ее именно по этой причине. Да, конечно, она готова остаться еще на одну ночь, если они не успеют вернуться. А когда он собирается поехать за женой?

— Я хочу сначала немного вздремнуть, — ответил Марсон. — Дорога выдалась тяжелой. А вы… что вы будете делать, пока я сплю?

— Я нашла журналы, — ответила девушка. — Посижу здесь и почитаю. Не беспокойтесь, я не буду шуметь.

— Спасибо, — сказал Марсон. — Всего пару часиков.

Он холодно улыбнулся собственным мыслям и отправился в спальню.

Мужчинам, которые намерены претворить в жизнь отчаянные планы, следует быть смелыми и полагаться на простейшие и очевидные вещи — такие, как тот факт, что люди, как правило, стараются держаться подальше от кладбищ. А молодые девушки должны держать свое слово и не расхаживать по дому, когда они обещали не делать этого.

Марсон снял ботинки, надел тапки и… Он дал ей пять минут на то, чтобы устроиться с журналом в руках. Затем очень тихо прошел в дверь ванной комнаты, которая открывалась в коридор, соединявший кухню и остальные комнаты. Пол в кухне скрипнул, но он двинулся дальше, не позволив себе поддаться сомнениям. Даже намека на страх не было в ледяной пустыне, в которую превратилось его сознание.

Зачем станет девушка, устроившаяся в удобном кресле с захватывающей историей в руках и связанная обещанием не шуметь, — зачем станет такая девушка вставать, чтобы посмотреть, что означает самый обычный звук? Ведь известно, что даже в новых домах их гуляет огромное множество.

Машина была припаркована сбоку от дома, где имелось только одно окно. Марсон достал с заднего сиденья канистру с пятью галлонами бензина и пронес ее через кухню в подвал. Быстро прикрыл какой-то старой тряпкой, затем снова поднялся наверх через кухню… Он вернулся в спальню, напряженно размышляя: именно детали парализуют волю многих людей, задумавших убийство. Он представил себе, что, вернувшись домой вечером, не смог бы подъехать прямо к дому, а застрял бы на крутой дороге, став жертвой какой-нибудь дурацкой случайности. Тогда машина осталась бы по меньшей мере в миле от дома. Естественно, было бы ужасно рискованно и тяжело тащить здоровенную канистру на себе кружным путем, чтобы подобраться к двери незаметно.

А потом, даже представить себе страшно, как он вваливается в дом с этой канистрой и тащит ее в подвал в двенадцать часов ночи. Да и пронести ее мимо Джоанны наверняка не удастся.

Убийство штука непростая, но он должен убить старуху. Огнем. Все, что он когда-либо читал про ведьм, указывало на огромное значение огня. И пусть попытается хрупкая Хелен открыть дверь в комнату старухи после того, как начнется пожар. Он надежно запер ее снаружи. Марсон несколько минут просто лежал на своей постели. И тут ему в голову пришла новая мысль: если удастся совершить задуманное и станет известно, что это сделал он, все будут считать его настоящим мерзавцем.

На мгновение вернулся черный, беспросветный страх. И Марсон словно воочию увидел, как из его рук уплывает замечательная школа, а потом и колледж и счастливое будущее исчезает в сумраке тюремной камеры.

Он подумал: так легко предпринять полумеры, которые избавят их с Джоанной от ужасной проблемы. Нужно только завтра, пока Джоанны нет, отвезти старуху в дом престарелых — и вытерпеть все, что жена скажет потом.

Старуха, скорее всего, сбежит. Но к ним уже наверняка не вернется.

И тогда он сможет снова погрузиться в свой мир, где главное — школа и Джоанна, жизнь потечет дальше по накатанным рельсам американской действительности. А где-то вскоре появится молодая ведьма, наделенная силой древнего, возрожденного зла. И несчастная душа, изгнанная из своего собственного тела, дома, в который так ловко и безжалостно проникнет старуха.

«Знать то, что он знает, — и ничего не сделать, совсем ничего!»

Видимо, на этой мысли Марсон заснул, измученная нервная система потребовала отдыха после стольких часов напряжения, к которому он не привык. Неожиданно он проснулся. Было очень темно, и вдруг он увидел, что дверь спальни тихонько открывается. Джоанна вошла на цыпочках и увидела его в свете, который струился из коридора. Она остановилась и улыбнулась. Потом подошла и поцеловала.

— Дорогой, — сказала она. — Как хорошо, что ты еще не выехал за мной. Одна милая пара предложила подвезти меня домой, и я подумала, что, если мы встретимся по дороге, по крайней мере ты сэкономишь часть пути, ведь у тебя выдались такие трудные выходные. Я отослала Хелен. Уже двенадцатый час, так что давай раздевайся и ложись в постель. А я выпью чашку чая. Ты не хочешь?

Ее голос едва проникал сквозь грохот мыслей, который наполнил его голову, — он понял, что произошло.

Двенадцатый час — меньше часа до полуночи, той самой, которая бывает только один раз в год. Приближается страшный момент ведьминой луны. Все его планы полетели к чертям собачьим.

Марсон путался у Джоанны под ногами, пока она занималась чайником. Когда они покончили с чаем, была уже половина двенадцатого, но он все никак не мог придумать, как рассказать о том, что происходит. Она курила и внимательно за ним наблюдала.

Он начал расхаживать по кухне, и в ее карих глазах появилось встревоженное выражение; Джоанна не понимала, что его беспокоит. Он дважды открывал рот, но всякий раз останавливался.

Марсон чувствовал, что она терпеливо ждет, когда он заговорит первым.

Неожиданно он понял, как трудно ему будет заставить, свою спокойную, практичную, мягкую жену поверить в то, что он скажет. Однако это нужно было сделать, причем немедленно, пока не стало слишком поздно, пока не наступил момент, когда он уже ничего не сможет предпринять.

В его мозгу постоянно всплывала эта фраза из передовицы, и на лбу выступил пот. Марсон остановился перед женой, и его глаза, видимо, горели таким диким огнем, а поза была такой угрожающей, что Джоанна слегка отшатнулась.

— Крейг…

— Джоанна, я хочу, чтобы ты взяла свою шляпку, потом надела пальто и отправилась в отель.

Не нужно было обладать сильно развитым воображением, чтобы почувствовать, что его слова прозвучали дико. Он начал рассказывать, словно с головой бросился в омут, как ребенок, который вдруг решил поведать волнующую историю. Именно так он себя и чувствовал: ребенком, стоящим перед терпеливым взрослым. Но он не мог заставить себя остановиться. Марсон промолчал лишь о своих страшных намерениях. Ей придется смириться со случившимся позже, когда все останется в прошлом. Он замолчал и увидел в ее глазах нежность.

— Бедняжка, — проговорила Джоанна. — Значит, вот что беспокоит тебя в последнее время. Ты волнуешься за меня. Я прекрасно тебя понимаю. Я сама чувствовала бы то же самое, если бы опасность угрожала тебе.

Марсон застонал. Так вот как она решила себя вести — ласковая, понимающая жена, пытающаяся развеять его тревогу. Она не поверила ни единому его слову. Он заставил себя немного успокоиться и сказал дрожащим голосом:

— Джоанна, вспомни слова Кемпа. Результаты анализа порошка… и в гробу нет тела…

Ее глаза по-прежнему оставались спокойными, Марсон не видел в них ни капельки страха. Нахмурившись, Джоанна сказала:

— Но зачем ей было хоронить одного из своих двойников, когда она могла просто сесть на поезд и приехать сюда — и никаких проблем. Ведь она именно так и сделала. Для чего устраивать фарс с погребением?

— А зачем она соврала про то, что загримировала другую старуху, которую там похоронили? — вскричал Марсон. — Милая, неужели ты не видишь…

Джоанна снова заговорила, медленно, стараясь убедить его в своей правоте:

— Может быть, этот тип Пит Коул и матушка Квигли сговорились — уж не знаю, с какой целью. Тебе такое в голову не приходило, Крейг?

«Жаль, что ее не было со мной, когда я открыл пустой гроб, — подумал он, — Если бы она видела невероятных двойников… если… если… если…»

Марсон бросил взгляд на часы, висящие на стене. Без семнадцати минут двенадцать! Внутри у него все сжалось, он вздрогнул и постарался говорить как можно спокойнее. Он мог привести ей кучу доводов, но время для разговоров прошло — давно прошло. Теперь имело значение только одно.

— Джоанна, — сказал Марсон, и его голос прозвучал так напряженно, что он сам удивился. — Ты не могла бы пожить в отеле три дня… ради меня?

— Конечно, дорогой, — она спокойно встала из-за стола. — Я еще не успела разобрать свою сумку. Вот возьму машину и…

Неожиданно ей в голову пришла новая мысль, и она нахмурилась.

— А ты?

— Я, естественно, останусь здесь, — ответил он. — Я должен убедиться, что она не выйдет из дома. Позвони мне завтра в школу. И, ради всех святых, поторопись.

Внутри у Марсона все похолодело, когда Джоанна окинула его задумчивым взглядом.

— Минутку, — медленно проговорила она, — Сначала ты хотел удалить меня из дома до завтра. Что… ты… собирался… делать… сегодня?

Марсон вдруг почувствовал, как его охватывает мрачная ярость, и понял, что должен сказать правду. Он никогда не умел убедительно врать. Но сейчас все-таки предпринял жалкую попытку скрыть от жены свои намерения.

— Я хотел только, чтобы ты не оставалась одна в доме, когда я поеду посмотреть на могилу. Больше я ничего не собирался делать.

По ее глазам он видел, что она ему не поверила. Джоанна что-то говорила, но он не слышал ее слов, потому что на него вдруг снизошло озарение: до решающего момента осталось несколько минут и все разговоры бесполезны. Значение имело только то, что он намерен сделать. Он сказал совершенно спокойно, так, будто обращался к самому себе:

— Я собирался запереть ее в комнате и сжечь дом, но теперь я вижу, что в этом нет необходимости. Тебе лучше поскорее уехать, дорогая, зрелище будет отвратительным, и я не хочу, чтобы ты все видела. Я собираюсь вытащить ее на уступ скалы и сбросить в ночное море, которого она так отчаянно боится.

Марсон замолчал, увидев, что до двенадцати осталось восемь минут. Не говоря ни слова, не дожидаясь ответа Джоанны, готового сорваться с ее губ, он развернулся и бросился в коридор, где располагались комнаты. Он задыхался от ярости и отчаяния.

— Открой! — прорычал он.

Внутри царила тишина. Марсон почувствовал, что Джоанна тянет его за рукав. В этот момент он навалился всеми своими ста восьмьюдесятью фунтами на дверь. Два сильных удара, и она распахнулась.

Марсон принялся нашаривать в темноте выключатель. Раздался щелчок и… он остановился, похолодев от ужаса, парализованный тем, что увидел: двенадцать женщин, двенадцать фурий угрожающе рычали на него из разных углов спальни.

Ведьма была готова и атаковала его.

В этот жуткий момент Марсона вдруг охватило неописуемое ликование человека, выигравшего в споре с женой. Он испытывал безумное, невероятное счастье. Ему хотелось кричать: «Видишь? Ты видишь? Разве я был не прав? Я же именно это тебе и говорил!»

Огромным усилием воли он взял себя в руки, вдруг с ужасом сообразив, что находится на грани безумия.

— Это займет некоторое время, — дрожащим голосом проговорил он. — Мне придется тащить их на скалы по одной, по закону вероятности рано или поздно я схвачу настоящую. Нам не стоит беспокоиться, что она от нас ускользнет, мы же знаем, как сильно она боится ночного мрака. Нужно только терпение…

Его голос слегка дрогнул, потому что только сейчас он по-настоящему осознал мерзкую, отвратительную реальность происходящего, понял, с чем имеет дело. Несколько двойников старухи устроились на кровати, еще пара — на полу; две стояли, крепко обнявшись; половина чудовищ что-то испуганно бормотали. Марсон вздрогнул, вспомнив, что Джоанна стоит у него за спиной.

Она побледнела, точно полотно, а когда заговорила, голос у нее дрожал:

— Твоя главная проблема, Крейг, в том, что ты никогда не отличался практичностью. Ты хочешь устроить над ней физическую расправу — сделать что-нибудь вроде того, чтобы сжечь дом или сбросить ее со скалы. Это говорит о том, что в глубине души ты не до конца в нее веришь. Или не знаешь, как поступить.

Не сводя глаз с жалобно стонущих старух, Джоанна подтолкнула его вперед и, прежде чем он успел сообразить, что она задумала, поднырнула ему под руку и вошла в комнату.

Она слегка ударила его плечом, и Марсон потерял равновесие. Всего на одно короткое мгновение, но, выпрямившись, он увидел, что восемь ноющих старух окружили Джоанну.

Марсон успел разглядеть искаженное лицо Джоанны, когда шесть шишковатых пальцев потянулись к ее рту, пытаясь его открыть; несколько охваченных отчаянием чудовищ цеплялись за руки и ноги, изо всех сил стараясь сломить ее отчаянное сопротивление.

Они постепенно одерживали верх!

Охвативший Марсона ужас заставил его сорваться с места и, размахивая кулаками, врезаться в толпу воющих старух. Ему удалось вытащить Джоанну.

Страх уступил место дикой ярости.

— Дура! — заорал он, — Ты что, не понимаешь, уже наверняка пробила полночь!

Затем, вдруг отчетливо осознав, что на нее напали злобные чудовищные существа, вскричал:

— Ты в порядке?

— Да, — голос Джоанны дрожал. — Да.

Но ведь и она, ведьма, сказала бы то же самое. Он хмуро уставился на жену, словно надеясь, что сумеет заглянуть в ее сокровенные мысли. Наверное, Джоанна увидела страшные сомнения у него на лице, почувствовала напряжение, потому что крикнула:

— Ты что, не понимаешь, дорогой? Шторы, окна… открой их. Вот что я собиралась сделать. Впусти сюда ночь. Впусти тех, кого она боится. Если она существует, значит, есть и они. Неужели ты не понимаешь?

Марсон потащил Джоанну за собой, пиная старух ногами и отбиваясь от них кулаками с мрачной, яростной злобой. Он сорвал шторы с крючков, один удар ногой — и ему удалось выбить всю нижнюю раму. А потом они стояли около двери и ждали.

Ждали!

Они услышали шорох воды, коснувшейся подоконника. За окном на фоне черной ночи возник диковинный силуэт тени внутри тени. В следующее мгновение вода пролилась на пол; казалось, она стекает с туманной тени, медленно плывущей вперед. Раздался вздох или тихий голос, а может быть, всего лишь мысль.

— Тебе чуть не удалось нас обмануть, Ниашак, твоими фальшивыми похоронами. Мы на несколько месяцев потеряли тебя из виду. Но мы знали, что только около моря и из моря твое старое тело может взять силу для перехода. Мы следили за тобой, как и за многими другими предателями. Так что наконец тебя настигло правосудие древних вод.

Кроме шороха капель воды, ударяющих о пол, в комнате царила оглушительная тишина. Старухи молчали, точно все вдруг окаменели, они замерли на своих местах, как птицы, завороженные змеей. Неожиданно все образы исчезли, как будто их стерли тряпкой. На полу осталась одинокая худая женщина, которая оказалась прямо на пути туманной тени. Медленно, словно вдруг вспомнив о приличиях, она прикрыла колени подолом.

Туман поглотил тело, как будто невидимые руки приподняли ее с пола, а потом вновь бросили вниз. В следующее мгновение туман быстро перетек к окну и пропал. Старая женщина лежала на спине, открытые глаза уставились в потолок, рот был уродливо раззявлен.

На этом все и закончилось — на такой вот неприятной картине.