"У кошечек нежная шкурка" - читать интересную книгу автора (Дар Фредерик)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 9

Паркингс заранее известил о моем прибытии шефа брюссельской организации, и тот совсем не удивился, когда, ввалившись в его мебельный магазинчик, я выпалил:

— Лифт можно отослать!

Он порывисто протянул мне руку:

— Рад познакомиться с вами, комиссар, давно наслышан о ваших подвигах.

Небрежно махнув рукой — жест этот был преисполнен пленительной скромности, — я вслед за хозяином вошел в подсобку.

Лавчонка, надо сказать, у него не из мелких и просто трещит от набитого барахла: гарнитуров для столовых и спален, диванов, шкафов — словом, всего, чем должна быть забита контора по обустройству человечьей норы.

Хозяина зовут Буржуа. В нем течет французская кровь друга его отца, лет ему уже под сорок, он спокоен, но энергичен. Паркингс похвально отзывался о нем — Буржуа сразу просек, что в его команде наблюдаются утечки информации, и живо свистнул в Лондон.

— Надеюсь, предатель будет найден, — сказал он, откупоривая бутылку шампанского.

— Сделаю все от меня зависящее!

Я вкратце описываю перипетии своего первого дня на бельгийской земле.

— Слаак убит! — восклицает хозяин.

— Как кролик! Я не знаю, конечно, может, это дух д'Артаньяна нанес удар, но я никогда еще не видал людей, укокошенных шпагой.

Я глотнул шампанского.

— Видимо, труп нашли раньше, нежели я предполагал: ребятишки шустро взялись за дело, я же, как последний болван, остановился на ночь в Остенде прямо около конечной остановки трамваев. Ясное дело, легавые с этого отеля и начали… Короче, из этого дельца я выпутался, но посуды побито немало, и, сдается, мои приметы сейчас быстро разлетаются по стране. Может случиться масса неприятностей, если я не буду приглядывать за собственной шкурой.

— Может, вам лучше вернуться в Англию? — предлагает Буржуа. — С трудом могу себе представить, как вы будете работать под колпаком у полиции, это слишком неосторожно.

В принципе, я с ним согласен, но…

— Послушайте, дорогой друг, Сан-Антонио пока еще ни разу не делал в штаны. Меня послали сюда приструнить ваших молодчиков, тянущих на себя одеяло, и я это сделаю. Не опасайтесь ничего, мое присутствие здесь не повредит ни вам, ни вашим сотрудникам. Я сейчас выйду отсюда, и больше вы меня не увидите. Единственное, что мне потребуется, так это отослать письмо в Лондон, да еще, пожалуй, список ваших людей с их адресами.

Он смутился и затем довольно сухо заметил:

— Если вы думаете, что я переживаю за себя, то глубоко ошибаетесь, комиссар. Когда человек решил заняться теми вещами, какими занимаюсь сейчас я, он уже не заботится о собственной безопасности. Просто на мне немалая ответственность, и я не могу пустить все на самотек…

— Ну, дружище, — прервал я, похлопывая его по плечу, — вижу, в нас столкнулись два бузотера! Что вы, Буржуа, вы мне крайне симпатичны, и я думаю, мы славно обтяпаем это дельце.

— Надеюсь, у вас достаточно тренированная память, чтобы запомнить семь имен с адресами? — спрашивает Буржуа, уже в который раз наполняя мой бокал. — Я не могу вам их написать, это слишком рискованно.

— О чем разговор!

И он выдает мне перечень своих сотрудников: пятеро мужчин, две женщины, все из Брюсселя. Когда Буржуа собирается перейти к детальным характеристикам, перебиваю его:

— В этом нет необходимости, — постараюсь составить о них представление сам.

— Что ж, — согласился он, — так, наверное, будет даже лучше.

— А скажите, есть возможность отпечатать пару фотоснимков?

— Разумеется!

Сделав мне знак, он подходит к огромному старому шкафу; распахнув дверцы, Буржуа, к моему великому удивлению, шагает внутрь и дергает за какую-то веревочку.

Задняя стенка отъезжает в сторону, открывая взору маленькую — ни окон, ни дверей — комнатенку. Не в силах сдержать восхищенного возгласа, я приподымаю кепку — лучше тайника не сыскать! Кто из гансов заподозрит, что какая-то рухлядь в этом хаосе может скрывать секретную дверь?

Я тоже захожу в шкаф, потом в комнату, и за нами все встает на место.

— Примите мои поздравления! Ваша каморка в полном порядке.

— На случай опасности она полностью в вашем распоряжении.

В комнате я разглядел радиопередатчик, фотоувеличитель и другие фотопринадлежности. Отдаю Буржуа аппарат и уже через пару минут восхищаюсь той ловкостью, с которой он работает.

— Не думаю, что это будет очень хорошо, — бросаю я ему, — свет был так себе…

Он не отвечает. В свете красной лампы он заряжает пленку в бачок с проявителем, а проявив ее, высушивает и укрепляет в увеличителе.

Жду, пока фотография будет готова. Хорошо, если на ней можно будет хоть что-нибудь разобрать и установить личность девушки. Эта симпатяшка так меня занимает, что я хочу знать о ней все от начала и до конца. Только бы она в ящик не сыграла, это было бы досадно — такая стройненькая, симпатичненькая… Я, видите ли, сентиментален и люблю все прекрасное — «Лунную сонату», Деда Мороза, не забывая, конечно, и о девочках из «Фоли Бержер».

Резко вспыхивает свет, и я первое время лишь моргаю глазами, стараясь к нему привыкнуть.

— Не так плохо, — послышался голос Буржуа протягивающего мне еще сырой кусочек глянцевого картона, — взгляните!

Действительно, раненая видна очень хорошо, и рядом с ней — моя милая толстушка. А, кстати, эта дурочка должна была рвать и метать, напрасно прождав меня тогда на месте полуночного свидания. Что ж, всякое разочарование — путь к опыту…

— Недурно, — одобрительно киваю я, — это фото можно послать в Лондон?

— Конечно, почему же нет…

Беру карандаш и надписываю на обороте: «Кто это?»

Прибавьте к этому пару слов о моем прибытии. Да, о передрягах с гестапо, я думаю, лучше умолчать! — замечаю я.

— Не беспокойтесь, — улыбается Буржуа, — приходите за ответом сюда.

— А я вас тут не засвечу, в магазине?

— Бросьте… Позвоните заранее, вот и все. Вы ведь теперь должны фрицев спинным мозгом чувствовать?

— Уж это точно!

Вот и чудесно. Необходимые предосторожности — и дело в шляпе.

Нет, в самом деле, Буржуа — крутой парень! Мы выходим из его шкафа, и я покидаю магазинчик.

Пройдя несколько метров, принимаюсь энергично тереть правый глаз, и вот он уже покраснел и припух. Я захожу в «Оптику».

— У меня конъюнктивит, — объясняю я. — Свет чудовищно утомляет зрение. Нет ли у вас слегка затемненных очков?

Хозяин сразу смекает, что мне нужно, и я выбираю себе очки с простыми, но темными — слегка, чтобы не очень уж привлекать внимание, — стеклами. В ближайшем бистро захожу в туалет и, запершись в кабинке, отрываю каблук у одной из туфель, что существенным образом меняет мою походку — я вдруг начинаю страдать легкой хромотой. Завтра, кстати, у меня уже отрастет щетина, и даже моему фининспектору меня не узнать. Что ж, должно подействовать; к тому же, у фрицев есть мои описания только от случайных людей, а тех двух амбалов, что приходили по мою душу, я пришил… Если держать ухо востро, то особо бояться оккупантов мне нечего.

Покупаю вечерние газеты. Все они, конечно, полны описаниями моего дела и в один голос называют меня убийцей, чудовищем, опаснейшим террористом и так далее в том же духе. Не без интереса узнаю, что я, оказывается, и есть убийца Слаака, тело которого обнаружил какой-то паршивый почтальонишко, и что, по всей видимости, я также вхожу в террористическую группировку, обстрелявшую в Ля Панн ресторанчик «Отважный петух». О девушке ничего особенного не говорится, за исключением того, что она тяжело ранена; ее называют не иначе, как «несчастная жертва», что, естественно, ничего не проясняет.

Разочарованно выбрасываю газету в водопроводный сток и решаю серьезно взяться за это дельце. Перебираю в уме имена подпольщиков — их семеро, и предатель — среди них.

А что, если начать с женщин?