"Чужая в чужом море" - читать интересную книгу автора (Александрович Розов Александр)23 – ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ. Дата/Время: 3 сентября 22 года Хартии. Ночь. Место: Меганезия, округ Туамоту. Элаусестере. Контейнерное судно «Джон Рид»Проблемы начались примерно через час, когда Жанне уже казалось, что все в порядке и, несмотря на не очень профессиональный (мягко говоря) экипаж, «Джон Рид» без всяких неожиданностей дойдет до атолла Руго, а там… Про то, что есть на Руго, и на соседних атоллах, Рити уже успела прожужжать канадке все уши. Даже если только половина из этого соответствует действительности, то получится отличный, в меру шокирующий, репортаж. А пока – «Джон Рид» уверенно шел курсом south-east-south, со скоростью 20 узлов, рассекая своей широкой стометровой тушей черные волны ночного океана. Эх красота! В небе – звезды, на мостике – веселая болтовня и горячий какао с пирожками, Бимини прикалывается над основателями и популяризаторами коммунизма, а шкипер Эрче обзывает ее высказывания «реликтом темного первобытного прошлого». Динго, Рити и Поу, в пол-глаза следя за мониторами бортовой обстановки, шлепают картами (играют в покер по мелочи), а контролем движения судна занимаются Торин и Кианго. Что касается Жанны, то она читает «Autodefenca» Ван Хорна, и иногда подрабатывает стюардессой – в смысле «той самой лучшей на корабле женщиной, которая наливает экипажу какао из бойлера, если ее очень нежно и ласково об этом попросят». Проблему заметил Динго. Сдав очередной раз карты, он бросил взгляд на монитор контроля положения груза и, довольно лениво сообщил. - Хей, шкип, может, этот Том Кампанелла и был великим социальным прогностиком, но тут у нас в третьем штабеле левого ряда свободно перемещается почти центнер груза. - Joder! – лаконично констатировал Эрче, прервал на середине длинную фразу о значении «Города Солнца» в мечтах людей о светлом будущем, и уставился в экран. На 3d схеме судна мигал красным контур второго снизу контейнера, а на вынесенной в отдельное окно горизонтальной проекции наблюдался хаотично движущийся квадратик. - Какой-то мудак не закрепил 50-литровую бочку, - предположил Торин, глядя на тот же экран, - теперь ее перекатывает даже от слабой качки. - Как-то странно ее перекатывает, - заметила Поу, - типа, не в ритм качки. - Так контейнер же не пустой, - ответил Кианго, - Она цепляется то за одно, то за другое, поэтому и кажется, что не в ритм. А что там за груз, кстати? - Сейчас посмотрю, - буркнул шкипер, - Торин, пусти меня к этому терминалу… De puta madre, где тут таблица загрузки?.. Так, контейнер 3L2. Бетонокомбайны «Sioux-mini» на квадро-шасси, продукция «Tata-motors» (Индия) 6 единиц. Габариты: 1.050x1.800x1.100 метра, вес 290 кг. Ну, и откуда там взяться чему-то катящемуся весом в центнер? - Знаю я эти комбайны, - сказал Динго, - Это на квадроцикле такая, типа, бочка, которая крутится. По ходу, она и оторвалась. Если качка усилится, то она там все раздолбает. - Conio, - обреченно выругался Эрче, - Придется открывать этот гребаный контейнер. Ау, девчонки, примите вахту, ОК? - Не вопрос, - ответила Рити и они с Поу переместились, заменив Торина и Кианго. - Шкип, у тебя на калоше есть пушки? - спросила Бимини. - Полный комплект, как положено. А что? - А то, - сказала она, - что там ни фига не бочка. Там что-то живое, и оно хочет вылезти. На минуту все застыли, следя за квадратиком на экране. - Би права, - нарушил молчание Кианго, - Бочка не могла бы катиться против крена, а эта штука ходит и ищет способ открыть задвижки на дверцах. Торин с досадой щелкнул пальцем по экрану, повернулся к шкиперу и уверенно сказал: - Давай ключ от оружейки, и радируй берегу: типа, крот в грузе. Цепь событий, случившихся в следующие четверть часа, Жанна наблюдала по монитору. Как она сразу поняла, имеется некая инструкция, предписывающая порядок действий в отношении нелегальных пассажиров, путешествующих в грузовых контейнерах, причем все ее знали. В этой инструкции учитывалось, что «крот» может прятаться в контейнере выше 1-го яруса. Пока один матрос (в данном случае - Динго), с площадки подъемника открывал задвижки, двое других (в данном случае – Кианго и Торин) держали двери контейнера под прицелом автоматов. Командир грузового судна (шкипер Эрче) в это время разъяснял «кроту» по мегафону, как именно тот должен сдаваться, добавляя, что при любом отступлении от сообщенного порядка, экипаж: «откроет огонь на поражение согласно морской инструкции». До некоторого момента, экипаж был настроен не особо агрессивно. Ну, мало ли, кто решил прокатиться даром – может быть, это какой-нибудь хиппи. Вреда от него никакого. Проведут с ним профилактическую беседу, и ссадят на берег в порту Руго. Если ему дадут сигареты и какао с пирожками, то он еще и на гитаре сыграет. Обычное дело. Но, как только «крот» (как ему и было приказано) спрыгнул в страховочную сетку, отношение резко изменилось. Хотя, это еще слабо сказано… Когда раздалась короткая автоматная очередь, Жанна подумала было, что «крота» застрелили, но Рити, тут же прокомментировала. - По инструкции: «Если исламист медлит с выполнением приказа: дать очередь поверх головы. Если исламист не выполнит приказ после этого: открыть огонь на поражение». - Откуда известно, что он исламист? – удивленно спросила канадка, глядя на экран. - А по-твоему, он похож на Микки-Мауса? – съехидничала Бимини. На Микки-Мауса «Крот» был, разумеется, не похож. На вид - лет 27. Одежда, типичная для разнорабочих из стран Южной Аравии и Африканского Рога. Характерная арабская внешность. Сейчас он сидел на палубе и поспешно раздевался. - По инструкции, - продолжала объяснять Рити, - исламист должен снять всю одежду, и выложить все содержимое карманов, сумок, и кошельков, после чего связать себе ноги и отодвинуться от своих вещей на 5 метров. Только потом с ним можно работать. - У них бывают бомбы в поясах, сумках и потайных карманах, - добавила Поу, - так что, первое, чему учат на резерв-сборах, это выбирать дистанцию, чтобы если он подорвется, то тебя не зацепило осколками. Наши мальчишки все делают правильно. - Но из того, что он – мусульманин, не следует, что он - террорист, - заметила Жанна. - Это теоретически, - сказала Рити. - Если он в этот раз не взял с собой бомбу, – добавила Бимини. - Он мог оставить бомбу в контейнере, - уточнила Поу, - смотрите, Динго полез туда проверять… Joder! Надеюсь, он сделает это достаточно осторожно. - Слушайте, я пойду туда, - сказала Жанна, - По-моему, он совсем не террорист. - Все может быть, - согласилась Рити, - Летающие тарелки, морской змей и мусульмане - нетеррористы. Жизнь полна чудес. Процедура «подготовки к работе» завершилась. «Крот» сидел, прислонившись спиной к стене надстройки, совершенно голый, со связанными шнуром ногами. Одежда, обувь и вещи из карманов лежали на палубе, и Эрче что-то там искал. Кианго и Торин держали «крота» на мушке, и по всему было видно: при любом подозрительном движении, они сделают из парня решето. Он, похоже, это понимал, и старался не двигаться вообще. - Я все посмотрел! – раздался из контейнера глухой голос Динго, - Там только пустые канистры из-под питьевой воды, пакеты от арахиса, и насрано. Бомбы, похоже, нет. - А комбайны? – крикнул Эрче. - Все шесть целы, никаких проблем! - ОК, закрывай контейнер и иди сюда. Интересные бумаги у этого террориста. - Я не террорист, - произнес «крот», - Я беженец. Меня зовут Анвар Фаюм. Дайте воды. Он говорил на «basic-en» с сильным акцентом, и очень хрипло, но вполне разборчиво. - Не греби нам мозги, - ответил шкипер, листая тонкую книжечку в зеленой обложке с золотистым тиснением и сине-белым рисунком в центре, - Такой сомалийский паспорт можно купить за 300 баксов. - Я не вру. Я сомалиец, из Харгейсы. Я не покупал этот паспорт. У нас у всех такие. - Как ты попал в этот контейнер? - Я бежал в Джибути. Нанялся моряком на танкер в Бомбей. Там в порту нашел «Star of Mumbai», рейс в Паго-Паго. Залез в контейнер. Дайте воды. Я не пил два дня. Жанна прошлась до камбуза, принесла 2-литровый тетрапак с яблочным соком и хотела передать ему, но шкипер мягко остановил ее, взял тетрапак и бросил Анвару на колени. Следующие несколько минут парень пил. Маленькими глотками. Медленно. - У него было 30 литров воды, - сообщил Динго, успевший спуститься на палубу, - Этого вполне могло хватить на перегон Бомбей – Паго-Паго. - Получается, он жил в контейнере почти две недели, - заметил Торин. - 16 дней, - сказал Анвар, - Я думал, контейнер откроют в Паго-Паго, но его перегрузили. Потом у меня кончилась вода. Потом его еще раз перегрузили. Динго подобрал из кучи вещей маленький металлический диск. - Хэх… Типа, армейский жетон. Чей это? - Мой, - ответил Анвар, - Я воевал. Шесть лет назад. В Джуббаланде, на юге. - Шкип, я пойду, сменю кого-нибудь из девчонок, - сказал Кианго. - Да, верно, - ответил тот, - Тут нас троих более, чем достаточно. И дай радиограмму в полицию: наш «крот» - исламист с сомалийским паспортом. Так, на всякий случай. - ОК, шкип, - ответил Кианго, и отправился на мостик. Динго выудил из кучи вещей бумажник и начал изучать его содержимое. - Хэх… Сомалийские шиллинги. Джибутийские франки. Южноафриканские рэнды. Американские доллары… А почему нет индийских рупий? - Мне было не надо. В Бомбее я не выходил из порта. - А почему не выходил? – спросил Торин, - Ты мог бы попросить убежище в Индии. - Не годится, - возразил Анвар, - Меня бы выдали. - Не греби мозги, - сказал Эрче, - Индия не выдает беженцев. - Меня бы выдали, как преступника. А Меганезия никого не выдает в исламские страны. Совсем никого. Поэтому мне надо было сюда. Жанна повернулась к Торину. - Это что, правда? Если я где-нибудь в Иране ограблю банк, перестреляв там дюжину клиентов и сотрудников, и смоюсь на Таити, меня и тогда не выдадут? - Не выдадут, - подтвердил он, - Правда, тебя закатают на каторгу, но здесь. - Могут и не закатать, - уточнил Эрче, - Сю Гаэтано из «Новых Красных Бригад», та, которая устроила теракт Риме, живет у нас, на Тепи. Могу познакомить. - Познакомь, это интересно. Но при чем тут ислам? - Для Хартии и для нашего суда без разницы, какая именно теократия, - пояснил он. - А ты тоже кого-нибудь взорвал? – поинтересовался Динго у Анвара. - Я любил не ту женщину, которую разрешено, - ответил тот. - И из-за этого Индия выдала бы тебя, как преступника? Ты гонишь, парень. - Я говорю правду. Меня бы потребовали за изнасилование. - Если ты ее изнасиловал, это меняет дело, - холодно заметил Эрче. Анвар медленно покачал головой. - Это была бы ложь. Мы с Рагди любили друг друга. Но она принадлежала мужу. У него очень большое влияние там, в Харгейсе. За наш поступок по шариату бывает раджм. - Про Шариат я слышал, - сказал шкипер, - а про раджм… - Это когда бьют камнями до смерти, - перевел Анвар, - Рагди убили так. С ней умер наш ребенок, который не успел родиться. А я бежал. Если бы я мог что-то сделать… Но как? Может быть, мне надо было тоже умереть. Может быть, я - трус. Не знаю… - Если они ее убили за это, то как они могут предъявить тебе изнасилование? - Так, - ответил он, - Если женщину изнасиловали, ее тоже бьют камнями. Нет разницы. - Вот, говно, - сказала подошедшая Бимини, - Это где такое? - Этот парень говорит, что в Сомали, - ответил Торин. - И это правда, - добавила Жанна, - Я читала об этом. Шариат… - Но из этого не следует, что он говорит правду про все остальное. - Проверьте, - сказал он, - Меня ищут. В интернете за меня, наверное, уже дают большие деньги. Тысячу долларов, или даже две. Есть сайт полиции Северного Сомали. Бимини молча прошлась на мостик, вернулась с ноутбуком, уселась по-турецки прямо на палубе, и принялась щелкать клавишами. - Свисни, если увидишь что-то по теме, - сказал ей Эрче. Она утвердительно кивнула. Жанна пристально посмотрела на сомалийца. - Почему вы не сбежали вдвоем? - Потому, что не успели. - Что ты будешь делать в Меганезии? - спросил Эрче, - В смысле, если ты не врешь. Если ты врешь, то вопрос неактуален – тебя сегодня же расстреляют. - Это понятно, - Анвар кивнул, - Если я вру, то меня расстреляют. - Ты не ответил на мой вопрос. - Что я буду делать? Буду как-то жить. Найду какую-нибудь работу. Крышу над головой. - Тебе все равно, чем заниматься? – удивился Кианго. Тот пожал плечами. - Я автомеханик. Могу ремонтировать. Крутить гайки. В армии я тоже был механиком. В Джибути я отремонтировал мотор американского катера. Мне дали двести долларов. - Значит, ты просто найдешь работу, будешь жить, и все? - Про остальное не надо говорить, - ответил сомалиец. - Не вздумай заняться пиратством, - предупредил его Торин, - Здесь тебе не там. - Я не пират. Пираты в Пунте, на востоке. Хафун, Мудуг, Нугал. А я с юго-запада. - Он про другое, - предположил Динго. - Да. Я про другое. Через ваш океан идет много путей. Аллах справедлив. Может быть, я встречу кого-то. Здесь не там. Это хорошо. - Если устроишь над кем-то самосуд, то у тебя будут проблемы, - предупредил Эрче. - Меня накажут за самосуд над мусульманином, над исламистом, как здесь говорят? - Да, или в тюрьму или на каторгу на несколько лет. Сам выберешь, сидеть или работать. Бимини издала резкий свист. Шкипер подошел к ней и посмотрел на экран. - Так… Так… Изнасилование и зверское убийство… Так и написано: зверское. 5 тысяч американских долларов тому, кто… Живым или мертвым… И что ты об этом думаешь? - Хрен его знает, - сказала она, внимательно глядя на сомалийца. - Поднимись в контейнер, - предложил тот, - Дальняя машина слева. Ищи под накладкой между рулевой колонкой и фарой. Маленький пакет. Как кошелек. - Лучше это сделаю я, - сказал Динго, передавая ей автомат. - Ладно. Только осторожнее там. Анвар пристально посмотрел на нее и на оружие в ее руках. - Ты такая молодая… Ты уже стреляла в людей? - Нет, - ответила Бимини, - но попасть в тебя легче, чем в мишень. Никаких проблем. - Тебе хочется меня убить? - Нет, - снова сказала она, - И, пока ты выполняешь правила, я в тебя не выстрелю. Жанна оглянулась на девчонку, и с полной ясностью поняла: если что, та выстрелит без колебаний. Как по мишени. «Где ее этому учили? - подумала канадка, - В школе? Или это особое королевское воспитание? Нет, вряд ли особое. Ни Эрче, ни Торин не удивились ее ответу. Видимо, здесь такое отношение к убийству в порядке вещей…». Из контейнера появился Динго. - Порядок! – сообщил он и помахал в воздухе пластиковым конвертом – А что внутри? - Фото, - сказал сомалиец, - Больше ничего. - Хэх… Действительно… Это что, та самая девушка? - Да. - А что значит эта надпись? - Прочти… Хотя, ты наверное, не читаешь на арабском. - Дай-ка, - Эрче взял у Динго фото, и прочел вслух, - «Ana khebek enta Anvar». Если бы я еще помнил слова… «Ana», кажется, значит, «я» , а «enta» - «ты». Типа, я и ты… - Эта фраза есть в любом разговорнике, - сказала Жанна, - Она значит: «я люблю тебя». - Почерк, по-моему, женский, - проворчал Торин, заглядывая через плечо шкипера, - А у исламистов женщинам запрещено делать фото с открытым лицом. Это значит… - … Что парень, скорее всего, не врет, - договорил Динго. - Полиция разрешит мне оставить это фото? – спросил Анвар. - Да, - уверенно сказал шкипер. Жанна думала, что теперь-то сомалийцу позволят развязать ноги и одеться, но ничего подобного. Впрочем, его накормили – прямо на палубе. Он как раз успел съесть миску бататов с мясом и выпить кружку чая, когда появилась полиция. Патрульный вироплан приземлился на палубу с ленивой грацией обожравшейся кошки, прыгающей с буфета. Двое полисменов – худощавый флегматичный европиоид и крепкий подвижный метис-замбо - выдали пару дежурных шуток в жанре «добро пожаловать на острова свободы», надели на сомалийца наручники, засунули его одежду в пластиковый мешок, составили протокол, пихнули его самого в кабину, бросили ему под ноги мешок, и поблагодарили всех присутствующих за помощь в охране общественной безопасности. Вот и все. - Что с ним дальше будет? – спросила Жанна, провожая глазами взлетающий вироплан. Эрче пожал плечами. - Ничего такого. Проверят info по нему и, если все нормально, пристроят куда-нибудь. Спрос на автомехаников всегда есть. Ходовая профессия. - Я в том смысле, - уточнила она, - что здесь у вас очень плохо относятся к мусульманам. - А с чего бы к ним хорошо относиться? Сама же говорила про этот их шариат. - Да, но человек же не виноват том, что вырос в определенной культуре. - А мы тем более не виноваты, что он там вырос, - вмешался Торин, - И вообще, чего мы тут застряли? Пошли на мостик. А самая красивая женщина Канады, может быть, сварит нам какао. Из гуманных соображений. Мы же не виноваты, что любим какао. - ОК, - согласилась она, - Только дочитаю главу из «Autodefenca» … ********************************* Obo Van Horn. «Atomic Autodefenca». Йап. Атомная самозащита, как таковая. ********************************* Координатор Накамура тщательно подготовил кульминацию этой драмы, и теперь ему нужен был только повод. Повод нашелся в виде маленькой японской эскадры, состоящей из двух кораблей: эсминца «Ойодо» и авианосца «Рюдзе», следовавших из Иокогамы в Коралловое море. Там, в 100 милях к северо-востоку от Австралии, должны были пройти международные маневры по отработке перехвата судов, нелегально перевозящих оружие массового поражения. Потом это надолго стало предметом для очень злых шуток… «Ойодо» (по существу, легкий крейсер с экипажем 390 человек) был оснащен новейшей радарной системой, и вооружен скорострельными пушками-автоматами, торпедными и ракетными установками (противокорабельными, противолодочными и зенитными), и 2 вертолетами Sea-King. Он имел длину 160 метров, водоизмещение 9000 тонн, машину мощностью 110 тысяч л.с., и развивал скорость до 35 узлов. «Рюдзе» с вдвое большим водоизмещением, в полтора раза более мощной машиной, и скоростью до 30 узлов, был построен по стандартной для авианосца схеме: свободная палуба длиной 200 метров со смещенной к правому борту надстройкой. По вооружению он уступал эсминцу, зато нес 9 вертолетов и 3 штурмовика. Его экипаж состоял из 340 человек, включая летный состав. Командовал эскадрой дайсе (капитан I ранга) Сехэй Авагути. Он находился на головном «Ойодо», а «Рюдзе» следовал в трех кабельтовых позади и на полтора кабельтова левее. Двигаясь на юг по 142-му меридиану, эскадра около 9:30 пересекла пограничную 12-ю параллель северной широты в муниципальном секторе Йап округа Каролинские острова Конфедерации Меганезия. Эскадра, конечно, не запрашивала разрешение у правительства непризнанной конфедерации, и еще полгода назад это сошло бы с рук. Предупреждение по радио от меганезийского патруля капитан Авагути игнорировал (пошутив на счет того, как «эти папуасы» будут пугать боевой корабль игрушечным автожиром с гранатометом). Один «WiRo» действительно взлетел с островка Фаис в 150 милях к юго-западу (о чем капитана оповестил дежурный офицер радарного поста), и взял курс на перехват эсминца. Было похоже, что он всерьез собирается атаковать. Капитан (которому очень не хотелось получить на безукоризненно-чистые палубы новеньких кораблей по нескольку фунтов горящего фосфора) принял адекватные меры: приказал открыть предупредительный огонь из носового зенитного автомата, «если этот псих подойдет ближе, чем на 2 мили». Приказ выполнили: через 15 минут зенитные автоматы выплюнули несколько коротких очередей. С мостика было видно в бинокль, как справа, а затем слева от «игрушечного автожира» нарисовались светящиеся тире от трассирующих снарядов. WiRo, не испытывая далее судьбу, заложил крутой вираж и ушел на дистанцию 10 миль. Уравняв свою скорость со скоростью эскадры, он летел теперь параллельным курсом, на высоте около 3000 метров. В полдень, когда эскадра углубилась на сто миль в акваторию Меганезии, пилот-оператор в форте Фаис положил ладонь на джойстик пульта. Миниатюрный Aрго, паривший над на высоте 9000 метров, сложил крылья, форсировал движок, и ушел в пике. Радарные посты кораблей на такую мелочь даже не отреагировали. 2 минуты - и полутораметровая сигара скользнула почти над самыми волнами. В полумиле справа от эскадры коротко сверкнуло, будто бы сработала чудовищно-яркая фотовспышка. Солнце, стоящее почти в зените, на мгновение показалось тусклым, как тлеющий уголек. Пилот WiRo в восторге заорал в микрофон: «Y una polla! Io hicimos, joder!» (ни хера себе! Мы сделали это, мать вашу!). Над океаном распухала быстро тускнеющая и взлетающая вверх огненная полусфера. От жара вспышки спасательные плоты и брезентовые тенты зажглись, как сухая бумага. Через 3 секунды по кораблям, как огромный молот, ударила взрывная волна. Она сорвала и швырнула в море все непрочно закрепленные предметы, которые были легче центнера, снесла трапы и ограждения, выломала крепления туб ракетных установок. Она смела с крыш надстроек все антенны и скрутила в уродливые штопоры ажурные башни мачт с радарами кругового обзора. Она вышибла люки и двери, и раскаленным шквалом прошла сквозь надстройки. Еще через 6 секунд на «Ойодо» и «Рюдзе» обрушилась мчащаяся со скоростью автомобиля 12-метровая стена воды, чуть не положив корабли на левый борт. Над океаном, тем временем, вырастал титанический снежно-белый гриб из пара в смеси с туманом. Ветер медленно тянул его на северо-восток, в сторону Марианских островов. Дистанция взрыва бомбы была выбрана специально, чтобы сохранить корабли, лишив их хода, связи и боеспособности. Будь дистанция вдвое больше, они остались бы на ходу. Будь она вдвое меньше - лопнули бы, как грелки. А так, искалеченные и обожженные «Ойодо» и «Рюдзе» прошли по инерции еще несколько миль и остановились, беспомощно покачиваясь на слабой волне. Над их палубами и надстройками лениво ползли струйки сизого дыма. WiRo подлетел почти вплотную к нокаутированным кораблям, описал над каждым из них круг на высоте полста метров, потом поднялся до пятисот, перевел ротор в режим «крыло» и, быстро набирая скорость, ушел на запад, в сторону острова Фаис. Сехэй Авагути был хорошим командиром, поэтому не впал в ступор (как это произошло бы со многими другими на его месте). Судовой врач еще только собирался заклеивать лоб капитана, глубоко рассеченный при падении от толчка ударной волны, а тот уже отдавал короткие ясные приказы всем, кто оказался под рукой. Несмотря на отсутствие связи на корабле (электрические сети сгорели от ЭМИ), ему удалось организовать спасательные работы, тушение локальных пожаров, и радиационный контроль (двумя уцелевшими дозиметрами). На «Рюдзе» (где капитан и помкэп погибли прямо на мостике) Авагути передавал команды гелиографом (а попросту, солнечными зайчиками от зеркальца). Из 730 моряков в строю осталось только 413, включая легко раненных. 87 получили серьезные ушибы, ожоги или ранения, 11 были мертвы, и еще 7 исчезли - вероятно, их унесло за борт. 212 моряков выбыли из строя от психического шока, превратившего их в человекообразные овощи. Радиационная угроза почти отсутствовала. Неизвестно, каков был уровень сразу после взрыва, но сейчас он не превышал ста миллирентген в час. Кое-как удалось спустить на воду запасные шлюпки и перевести серьезно пострадавших на «Рюдзе», где в судовом госпитале, по мнению врачей, условия были несколько лучше. Время шло. Капитан Авагути принял непростое решение похоронить погибших в море. Их стало уже 16: умерли 5 из «тяжелых». Остальные, по словам судового врача, должны были выжить, но 24 из них - «критические» - только если доставить их в медицинский стационар в ближайшие часы. Капитан очень сомневался, что это получится, но через 2 часа после взрыва, появилась меганезийская летающая лодка. Она обошла корабли по широкой дуге и приводнилась в сотне метров от левого борта «Ойодо». Кэп Авагути не стал расспрашивать пилота, а просто постарался побыстрее организовать отправку всех «критических». Пилот (молодой добродушный парень) с нескрываемым ужасом смотрел на то, что грузят в его самолет. «Не волнуйтесь, кэп, - сказал он, - через час они будут на атолле Улиси, там очень хороший госпиталь. А сюда идут буксировщики, я их видел с воздуха». Капитан кивнул, и пилот тихо добавил: «Я сожалею, что так вышло». Сехэй Авагути проводил глазами взлетевшую машину и пожал плечами: «Он сожалеет…». Вскоре в поле зрения возникли 2 жизнерадостно подпрыгивающих на волнах овальных 20-метровых турбо-тагбота, окрашенных в веселенький ярко-зеленый цвет. Наверное, авианосец и эсминец, буксируемые со скоростью около 8 узлов маленькими тагботами, представляли собой забавное зрелище, но участники были не в том настроении, чтобы оценить этот юмор. Около полуночи «Рюдзе» и «Ойодо» встали у причала форта Фаис. … Координатор Иори Накамура отлично умел держать паузу, соблюдая при этом артикул Хартии о социнформировании. В вечернем выпуске Lanton-online прошло сообщение: «Около полудня пресечена инфильтрация двух тяжеловооруженных пиратских судов из Японии в сектор Йап. Нарушители обстреляли патрульный WiRo и были нейтрализованы штурмовой авиацией форта Фаис, с помощью высокоэнергетических средств поражения. Потерь ВС Меганезии нет. Подробности будут опубликованы в ближайшее время». Привычные три строки. Единственным отличием от обычной info о случае пресечения морского пиратства, было упоминание «высокоэнергетических средств поражения». Накамура спокойно ждал, когда японские власти обнаружат пропажу своих кораблей. Поразительно, но инцидент с эскадрой оставался незамеченным до следующего утра. Всплеск радиации, гидродинамический толчок и выброс пара в точке N9.45 E142.01, отмеченные спутником, поначалу приняли за короткое извержение подводного вулкана (их здесь предостаточно). Около 9 утра, офицер авиаразведки принес начальнику штаба Морских Сил Самообороны Японии результаты обработки спутниковых фото. Начался скандал, перешедший в бюрократическую истерику, самым ярким эпизодом которой был звонок премьер-министра, господина Итосуво, координатору Меганезии. Говорят, координатор имел личные счеты с японским истеблишментом, и потому заранее планировал этот разговор, как публичное оскорбление, запоминающееся на десятилетия. - Господин Накамура, - начал премьер, - я узнал о нападении на эскадру МСС Японии. Этот акт беспрецедентен: было применено ядерное оружие, которым ваша организация незаконно владеет. Вы представляете себе возможные последствия? - Вы ошибаетесь, - ответил Накамура, - Есть 2 прецедента: 6 и 9 августа 1945. Правда, те атомные удары нанесены по мирным городам, а этот - по военной эскадре. Правительство США завладело А-бомбой без всякого закона, так же, как мы. И где же последствия? Итосуво растерялся и сформулировал уточняющий вопрос только после паузы: - Значит, вы признаете факт ядерного удара по нашей эскадре? - Не признаю, а подтверждаю. Ваша эскадра совершала пиратский рейд… - Какой пиратский рейд?! - перебил премьер, - Эскадра шла на международные маневры! - … Два ваших военных корабля, - невозмутимо продолжал координатор, - вторглись в акваторию Меганезии в секторе Йап и обстреляли из своих орудий воздушный патруль. ВС Меганезии действовали по флотским обычаям о пресечении морского разбоя. - Этого не может быть! - убежденно заявил Итосуво. - Это факты, - сухо сказал Накамура, - на нашем сайте правительственной информации есть видео-хроника событий. Мы можем продолжить после того, как вы ее посмотрите. Когда Иори начал разговор с японским премьером, Рокки Митиата выложила эти видео-файлы на сайт правительства Меганезии и разослала на e-mails новостных mass-media по-военному лаконичное изложение вчерашних событий в секторе Йап с 9:30 и до 24:00. Реакция online-media и TV-news была почти мгновенной (и не удивительно, если учесть, о чем шла речь), так что видео-файлы одновременно с Итосуво смотрели миллионы людей. После просмотра, Итосуво повел разговор более последовательно: - Вы не можете отрицать, господин Накамура, что о маневрах было объявлено заранее. - О каких? - О тех, которые начнутся через 3 дня, у берегов Австралии. - А при чем они тут? - спросил координатор, - Мы обсуждаем вчерашние события на Йап, а не послезавтрашние в Австралии, не так ли? - Но Йап находится на морском пути в Австралию, - пояснил премьер. - В море много путей, - заметил Накамура, - И японским военным кораблям не разрешено пользоваться теми, которые проходят через акваторию Меганезии. Ищите пути в обход. - Что это значит? - возмутился Итосуво, - Ваша организация не признана международным сообществом, и она не может ничего разрешать или запрещать! - Как показала практика, может. Хотелось бы надеяться, что вашим военным хватит одной А-бомбы. Если нет - мы готовы повторить столько раз, сколько надо. - Это… - Итосуво сбился и начал снова, - Это угроза? Вы думаете, что ваша организация может безнаказанно угрожать государству, входящему в Большую Семерку? Накамура сделал паузу и спокойно ответил: - Мы не угрожаем. Мы реализуем естественное право сообщества людей на защиту мест своего обитания. Если кто-то хочет наказать нас за это и навязать нам присутствие своих вооруженных сил, то пусть сначала спросит свой народ. Народ Японии знает, от кого на самом деле исходит угроза: от дурных правителей, которые отправляют армию и флот в чужие земли и моря. Народ больше не хочет вздрагивать от ужаса, глядя в небо. - Да вы просто безумец! - заявил премьер. - Я просто реалист, - поправил координатор, - И вы в этом убедитесь, если включите TV. … Завершив общение с японским премьером, Накамура встал, подошел к открытому окну и крикнул: «Рокки, выложи, пожалуйста, на сайт решение Верховного суда «О ядерной самозащите» и аудио-файл моего диалога с Итосуво. И еще, если тебе не сложно, свари, пожалуйста, крепкий кофе. Я бы сварил сам, но у тебя получается намного вкуснее». Постановление, вскоре появившееся на правительственном сайте, было лаконичным: «Рассмотрев заявление жителей сектора Йап о защите от вторжения флота государства Японии в их акваторию, Верховный суд установил: Военная администрация государства Японии с 1914 по 1944 контролировала Йап, и практиковала невыносимое насилие над жителями. Сейчас государство Японии управляется той же королевской семьей, которая назначала администрацию в 1914 -1944. Жители Йап, очевидно, окажутся в опасности, если государство Японии будет действовать их секторе. По Великой Хартии каждый житель Меганезии находится под безусловной защитой, которая не зависит ни от какой политики, ни от какой дипломатии, и осуществляется любыми средствами без всякого исключения (т.е., в частности, атомным оружием, которое следует применять против военной силы, военной индустрии и служб государства, принимая разумные меры для предотвращения гибели мирных жителей. В случае прямой военной агрессии, когда нет времени на обсуждение, атомное оружие должно применяться вооруженными силами немедленно. Решение принято Верховным судом, утверждено Конференцией окружных судов, и является прямым приказом правительству и вооруженным силам Меганезии». Иори Накамура часто говорил, что Рокки Митиата варит кофе лучше всех на этой планете, а может, во всей галактике. Вот и сейчас, после первого же глотка, он почти забыл о том, что последний раз ему удалось выспаться дня 4 назад. Или с тех пор уже прошла неделя? Так или иначе, координатор чувствовал, что дело приближается к развязке. Телеведущий токийского «NHK General TV» на экране выглядел, как жертва тяжелого похмелья: у него дрожали руки и срывался голос. Вероятно, его беспокоило то, что студия NHK относится скорее к «службам государства», чем к «мирным жителям». Перспектива оставить след в истории в виде тени на бетоне (подобно теням людей, испарившихся на Айонском мосту в Хиросиме, 6 августа 1945 в 08:15) его не очень привлекала. Людей, которые собрались в центре Токио, эта перспектива привлекала еще меньше. Судя по числу демонстрантов, содержанию плакатов и растерянности полисменов, тут все было очень серьезно. У студентов на лицах краской была написана цифра «9» (номер статьи Конституции 1947 где сказано: «Японский народ на вечные времена отказывается от войны как права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы для разрешения международных споров. Никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается»). На площади, в ста шагах от парадного входа парламента шла драка: полиция пыталась отнять у демонстрантов чучело премьера Итосуво, которое те хотели то ли поджечь, то ли повесить. Потом показали самого Итосуво вместе с каким-то адмиралом – видимо, они пытались что-то объяснить, и видимо, у них это плохо получалось. Только Накамура успел порадоваться, что реакция публики на его бывшей родине та, что и ожидалась, как Рокки сообщила «Тут тебя спрашивает по фону тип, который говорит по-английски с жутким акцентом. А я не понимаю по-японски». Координатор взял трубку, буркнул «Moshi-moshi!» и услышал: «Gomen nasai Iori-san. Vatasi va Seko Amare…». Секо Амарэ был из ассоциации японских врачей, и его интересовало здоровье экипажей «Рюдзе» и «Ойодо». Можно ли узнать о судьбе конкретных моряков, можно ли как-то им помочь, и если да - то как именно. Накамура ответил утвердительно, взял вторую трубку и позвонил в штаб ВМФ. Через пару минут дежурный офицер прислал на его e-mail список. Только тут, увидев нехорошие двухбУкванные пометки (коды, значащие «мертв», «пропал без вести», «ранен», «опасно травмирован») напротив почти половины фамилий моряков, координатор в полной мере осознал человеческую составляющую цены этой победы. Он спросил у доктора Амарэ адрес e-mail, пообещал, что все моряки могут беспрепятственно вернуться домой (что было чистой правдой), а всем раненным и травмированным уже оказывается медицинская помощь (и это тоже было чистой правдой). Оставалось сказать про остальных - и он сказал. Потом добавил: «Doumo sumimasen». (Я очень сожалею)... Через некоторое время, аналитики из разведки Альянса, перебрав тысячи спутниковых фото, все-таки разобрались, какой был носитель у атомной мины, поразившей «Рюдзе» и «Ойодо», и это вызвало настоящую панику. Еще бы: Неизвестное число «атомных Арго», неотличимых от тысяч своих безобидных близнецов, как дамоклов меч, висели в небе, и никто не знал, где именно. На сайтах появились иллюстрированные рассказы о том, что будет с таким-то городом, если в его центре произойдет атомный взрыв мощностью две килотонны ТЭ. Болтают, что некий офицер ПВО в одной европейской стране поднял тревогу из-за стаи перелетных гусей – он решил, что это налет армады «атомных Арго». Резонный вопрос: почему паника возникла только теперь, а не раньше? Ведь уже в конце XX века было известно и о существовании компактных атомных зарядов класса «Davy Crockett», и о том, что эти заряды могут находиться где угодно (например, в рюкзаке у исламского террориста-смертника). Почему исламисты, не раз угрожавшие применить «атомный рюкзак» для теракта в центре какого-нибудь мегаполиса, не вызывали такого ужаса, как «атомные Арго» (а ведь никто не угрожал «арго-террором» против городов)? Ответ прост. Угроза атомным оружием, сотни раз звучавшая после 1945, и ни разу не исполненная, стала пустой формулой политической риторики. Реальная атомная атака, проведеная без всяких словесных угроз, была для политиков и деятелей mass-media как удар молота по лбу. Они так долго пугали всех «атомным апоклипсисом», что запугали сами себя, и теперь, при виде тактического атомного взрыва, впали в глубокий ступор. Правительство Иори Накамура одержало победу. Грязную, отвратительную, но, все-таки, победу. Страна, которая легко может применить атомное оружие (именно применить, а не угрожать!) не вызывает желания нападать на нее. Меганезия теперь могла развиваться, не опасаясь, что все достижения ее модернизации будут уничтожены вооруженным ударом извне. Как уже не раз бывало в истории, чужой страх стал надежным щитом. ********************************* |
|
|