"100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941" - читать интересную книгу автора (Мартиросян Арсен Беникович)

Миф № 22. Берия виновен в смерти Маршала Советского Союза В.К. Блюхера, которого приказал избивать и даже лично принимал участие в его избиении, в ходе которого прославленному маршалу вырвали глаз и пообещали вырвать второй, вследствие чего он скончался

Очередной бред взбесившейся сивой кобылы, пардон, злобных хулителей Лаврентия Павловича. Проще говоря, оголтелых фальсификаторов, не способных даже подумать хотя бы об элементарной проверке того, что они публикуют. К примеру, 1 декабря 1990 г. в «Лесной газете» — ну самое место для публикаций на важнейшие исторические темы — доктор исторических наук, профессор Ю. Краснов опубликовал по случаю столетия В.К. Блюхера статью под названием «Для него не было преград». Так вот, в этой статье содержится следующий пассаж: «…Судьба маршала очень трагична. Он был объявлен «врагом народа». Истязали его четверо следователей — по очереди и все вместе. Палачи вырвали у Блюхера глаз, положили на ладонь: «Будешь запираться, вырвем второй». Этот эпизод отражен в документах прокуратуры… Блюхер набросился на палача Берия, и был застрелен на месте. Так оборвалась жизнь кавалера четырех орденов Красного Знамени, героя штурма Перекопа, одного из первых маршалов».

В этой статье, и особенно в процитированном пассаже, все до единого слова гнусная ложь. Хотя бы потому, что документов прокуратуры, в которых якобы отражен описанный профессором эпизод, просто не существует в природе. И никогда не существовало. Но это всего лишь начало анализа.

Хрущев в своих мемуарах и вовсе ахинею написал: «Кто такой Блюхер. Блюхер — это герой Гражданской войны, военный самородок. Рабочий, слесарь, он во время Гражданской войны сформировался как крупнейший полководец. Он получил орден Красного Знамени № 1. Одно это говорит о том, кем был Блюхер. Блюхер как один из лучших советских военачальников, был послан в Китай советником. И вдруг его расстреляли. Нельзя говорить о Сталине и Блюхере и умалчивать о причинах гибели Блюхера». Таким враньем, пожалуй, и самому доктору Геббельсу можно бы утереть нос. На кой черт ему понадобилось врать о том, что Блюхера расстреляли, когда ему хорошо было известно, что маршал скончался в тюрьме во время следствия?! Увы, никогда не узнаем, зачем он солгал.

Теперь насчет «вдруг». Детальный анализ дела Блюхера не входит в планы автора, так как выйдет далеко за пределы темы настоящей книги. Однако один из наиболее важных моментов, показывающий, за что конкретно его взяли, приведем. В 1990 г. авторитетный «Военно-исторический журнал» в№ 1 (с. 79) опубликовал отрывки из воспоминаний последней жены Блюхера[79] — Глафиры Лукиничны Блюхер. Рассказывая о встрече в 1936 г. Блюхера с начальником Политуправления РККАЯ.Б. Гамарником (подельник Тухачевского по заговору, успел застрелиться до ареста), она прямо указала, что после этой встречи сам Василий Константинович ей «…рассказал, что с Гамарником (встреча состоялась на ст. Бочкарево-Чита) был продолжительный разговор, в котором Я.Б. Гамарник предложил Василию Константиновичу убрать меня как лицо подставное («Объявим ее замешанной в шпионаже, тем самым обелим вас… молодая жена…»). На что Василий Константинович ответил (привожу его слова дословно): «Она не только моя жена, но и мать моего ребенка, и пока я жив, ни один волос не упадет с ее головы»»[80]. При этом Глафира Лукинична отметила также, что после встречи с Гамарником в штабе ОКДВА Блюхер вернулся домой хмурым, очень озабоченным и даже не хотел провожать московского гостя. Затем все-таки пошел, чтобы объясниться. И опять вернулся домой сумрачным и долго молчал. А потом рассказал ей, что с Гамарником состоялся тяжелый разговор, суть которого изложена выше.

Прошу обратить особое внимание: а) на то, что это было опубликовано в 1990 г., когда вакханалия оголтелого антисталинизма и злобных нападок на Берия достигла апогея; б) на то, что Г.Л. Блюхер за язык никто не тянул и она сказала то, что сказала, абсолютно не отдавая себе отчета в том, что намертво пригвоздила своего муженька, а заодно и Я.Б. Гамарника к позорному столбу как государственных преступников, состоявших в антиправительственном заговоре! Ведь что означало предложение Гамарника, о котором она упомянула? Всего лишь то, что Блюхер более чем круто был замешан в заговоре военных, который вошел в историю как заговор Тухачевского (заговор маршалов). И у нее даже на старости лет не хватило ума, чтобы скрыть это обстоятельство. Она попросту ляпнула голую правду-матку. Хотела, очевидно, показать, какой хороший муженек был Блюхер! Однако показала совсем иное. Он был бы хорошим мужем, если не участвовал бы в антиправительственном заговоре! Тогда и не потребовались бы «рекомендации» Гамарника и якобы мужское заступничество самого Блюхера в отношении собственной жены! Так что вовсе не беспричинно арестовали Блюхера, тем более что к моменту его ареста накопилось еще немало очень веского компромата.

Позвольте привести также и выдержку из протокола допроса от 28 октября 1938 г. помощника Блюхера по связи Гулина Сергея Фаддеевича, который, кстати говоря, вел лично Лаврентий Павлович Берия:

«Вопрос: В 1930 году вы учились на курсах в Ленинграде и в середине учебы были отозваны Блюхером. Расскажите, чем вызывалась необходимость вашей поездки в Хабаровск?

Ответ: Телеграмму от Блюхера с предложением немедленно прибыть в Хабаровск я получил в начале мая 1930 года. В конце мая я приехал в Хабаровск и сразу пошел к Блюхеру на квартиру, где застал его собирающимся в Москву. Я спросил Блюхера, почему он меня вызвал, может быть, на границе есть какие-нибудь неприятности? На з. то он мне ответил: «Ничего подобного. Я еду в Москву вместе с женой и в Москве, может быть, останусь. Я получил предложение Рыкова занять пост наркома по военно-морским делам, в Хабаровске нужен свой человек, который бы информировал о положении в ОКДВА…»

Вопрос: Что произошло после возвращения Блюхера из Москвы?

Ответ: Когда Блюхер был еще в Москве, в газетах я прочитал его выступление на съезде против «правых» и, в частности против Рыкова. Зная о том, что Блюхер полностью солидарен с Рыковым и получил от него даже приглашение занять пост наркома, выступление Блюхера на съезде меня очень удивило. Когда Блюхер вернулся в Хабаровск, я пришел к нему на квартиру и спросил, что произошло с ним и почему он выступил на съезде против Рыкова и «правых», тогда как сам полностью разделяет их взгляды? Блюхер ответил, что в Москве обстоятельства заставили его переориентироваться, и рассказал следующий эпизод.

В Москве Блюхер остановился в гостинице. Порученцы Блюхера, прибывшие вместе с ним — Попов и Крысько, — пропустили представителей Промпартии, которые предлагали Блюхеру занять пост военного министра в случае, если они придут к власти.

Вопрос: Кто ЭТО — они?

Ответ: Промпартия. Блюхер, якобы не дал им, то есть представителям Промпартии, прямого ответа на их предложение. О факте посещения Блюхера представителями Промпартии каким-то путем узнал Сталин и вызвал Блюхера к себе и имел специальный разговор. «Я, — говорил мне Блюхер, — на это Сталину ответил: прости, я был выпивши, мои порученцы пропустили ко мне, поэтому я не помню, какие переговоры с ними вел». Всю вину свалил на порученцев и на свое нетрезвое состояние. «Ты же понимаешь, — говорил мне Блюхер, что после этого мне ничего не оставалось делать, как выступить на съезде против «правых» и хоть как-то реабилитировать себя. Я это сделал, а в разговоре со Сталиным заявил, что я предан партии, что буду поддерживать партию и предан лично Сталину».

Вопрос: У Блюхера с Рыковым были встречи перед парт-съездом?

Ответ: Да, перед тем, как выступить на съезде, Блюхер встречался с Рыковым. Выступление Блюхера на партийном съезде против «правых» было санкционировано Рыковым. Это делалось с целью маскировки, так как другого выхода в сложившейся обстановке, в связи с приемом представителей Промпартии, не было. Тогда же, как мне рассказывал Блюхер, он дал согласие Рыкову принять пост наркомвоенмора при победе «правых». Еще об истории одного письма, полученного Блюхером от Рыкова…

Вопрос: Хотите рассказать?

Ответ: Примерно полгода спустя после партсъезда (конец 1930 г.) в армии (имеется в виду ОКДВА. — A.M.) было совещание высшего командного состава. После совещания Блюхер устроил у себя на квартире банкет для командиров дивизий и корпусов. На этом банкете был и я. В середине банкета Блюхер стал сильно волноваться, вызвал к себе в кабинет жену, Галину Александровну (это вторая жена — Кольчугина), порученца Попова и начал их ругать. Я спросил Попова о причине этого волнения. Попов мне ответил, что комиссар дивизии Двинский и другие смотрели альбом, а в альбоме, по предположению Блюхера, лежало письмо, полученное от Рыкова. Я спросил, что это за письмо? Попов мне сказал, что письмо получено давно и передал его содержание. Я думаю, что и сейчас смогу почти в точности воспроизвести его: «Дорогой Василий Константинович, в ближайшее время должна произойти перемена в правительстве, и я рад вас видеть на посту главы всех вооруженных сил РККА. Рыков».

Когда я сопоставил дату получения письма и разговор с Блюхером, я понял, что это и есть то самое письменное предложение, о котором мне говорил Блюхер в конце мая 1930 года, когда он отправлялся в Москву…

Вопрос: Что еще можете сообщить о Блюхере?

Ответ: Блюхер очень много пил. Особенно в последние годы. Он лечился в Москве от пьянства. В пьяном виде бил молодую жену… Я часто общался с Блюхером и его семьей. Почти ежедневно бывал в их доме. Поэтому могу сказать, что образ жизни Блюхера был тяжелый. Он так пил, что на конференции даже доклад не мог сделать. Пил ночью и днем… Все это знали, и все это скрывали. Например, он в вагон садился с утра, а вечером вылезал из него, так никуда не поехав, пропьянствовав весь день…

Как видите, Блюхер с давних времен был замешан в антиправительственном заговоре.

Теперь о последних днях жизни Блюхера. Он был арестован 22 октября 1938 г. в Сочи, на даче Ворошилова, в пансионате «Бочаров ручей» (ныне там отдыхает президент РФ). Ордер № 1901 на арест Блюхера был подписан 19 октября 1938 г. наркомом внутренних дел Ежовым. Спецпоездом Блюхер был доставлен в Москву 24 октября. Изредка всплывающая версия о его якобы побеге из поезда абсолютно ничем не подтверждается. С вокзала его отвезли во внутреннюю тюрьму НКВД СССР, а не в Лефортовскую, как обычно пытаются утверждать всевозможные разоблачители «бериевских репрессий».

Первый допрос состоялся 25 октября 1938 г. в комнате № 418 на четвертом этаже тюрьмы и длился с 11 ч. 05 мин. до 17 ч. 10 мин. Допрос в перекрестном режиме вели лично Лаврентий Павлович Берия и упомянутый выше начальник отделения особого отдела ГУГБ НКВД СССР И.А. Иванов. За восемнадцать дней после ареста и до смерти Блюхера допрашивали 21 раз, из них семь раз допросы вел лично Л.П. Берия, одиннадцать раз — уже упоминавшийся И.А. Иванов и три раза — оперуполномоченные 00 ГУГБ НКВД И.И. Головлев и Д.В. Кащеев. Допросы происходили в разное время суток — и днем, и ночью (тогда работали и по ночам), однако с обязательным перерывом для отдыха и для подследственного Блюхера, и для следователей.

В 1956 г. в обстановке развязанного подонком Хрущевым массового психоза по поводу «незаконных сталинских репрессий» станут появляться многочисленные «свидетельства» о том, как на Лубянке лупили арестованных, в том числе и при Берия. Наиболее часто встречается свидетельство некоего врача Лефортовской тюрьмы Розенблюм, в котором упоминается, что избиениям подвергался и Блюхер. Но вот ведь какое дело. В письменном свидетельстве этого врача о фактах применения физического насилия перечислены фамилии фигурантов дел 1937 — первой половины 1938 гг., то есть того периода, когда Берия не имел никакого отношения к НКВД СССР. Но туда же до кучи воткнута и фамилия Блюхера и его жены. Между прочим, описывая впоследствии Лаврентия Павловича, мягко выражаясь, в крайне далеком от радужного свете (дань моде), Глафира Лукинична ни единым словом не обмолвилась, что по отношению к ней применялось физическое насилие. Кстати говоря, любопытно, что фамилия Блюхера в списке Розенблюм поставлена между фамилиями Каминского и Берзина (бывшего начальника Дальстроя ГУЛАГа). Одно это уже явное свидетельство того, что кто-то поработал над этим свидетельством, так как Каминский и Берзин были арестованы и расстреляны в 1937 году. Более того. Врач Розенблюм работал в Лефортовской тюрьме, а Блюхера в действительности содержали во внутренней тюрьме НКВД СССР. Вот и представьте себе, какова же реальная «цена» свидетельству Розенблюм о том, что-де Блюхера лупили в Лефортовской тюрьме и врач видел его после этих «истязаний»[83].

То, что в свидетельстве Розенблюм оказалась и фамилия Блюхера, — ничего удивительного нет. Хрущев и его злобные присные едва ли не дубинками принуждали всех оговаривать Сталина и Берия (кстати, заметьте, не Ежова, а именно Берия), угрожая всевозможными карами тем, кто не соглашался клеветать на них. Достаточно вспомнить историю с Великим Маршалом Великой Победы, благороднейшим К.К. Рокоссовским, который наотрез отказался писать клевету на Сталина, заявив, что для него Иосиф Виссарионович — СВЯТОЙ! И уже на следующее утро Великий полководец, от одного упоминания имени которого в страхе дрожала как нацистская нечисть, так и вся западная сволочь (впрочем, это близнецы-братья), оказался не у дел — вылетел с поста первого заместителя министра обороны СССР без какого-либо предупреждения. Утром пришел на службу, а на дверях его кабинета уже и табличку сменили… Одного этого примера должно хватить для понимания того, как во времена Хрущева выколачивались очерняющие сталинский период, Сталина и Берия признания. Так что можете себе представить, какое злобное давление вся недобитая вовремя троцкистская сволочь оказывала, например, на бывших сотрудников органов госбезопасности. Они и давали такие показания, которые от них требовали, — в конце-то концов, прошлого уже было не вернуть, не было ни Сталина, ни Берия, а жить-то всем хочется. Вот и написали черт знает что, да так, что и по сей день невозможно разобраться, где правда, а где — кривда. Ну, а такие, как Розенблюм, и без давления могли накатать, что угодно. Так что веры в свидетельство врача Розенблюм — мягко выражаясь, никакой. Да и ниже приводимые документы, которые хранятся ныне в деле Р-23800 Особого фонда Центрального архива МГБ СССР, не дают ни малейшего основания сделать вывод о том, что к Блюхеру применялись меры физического воздействия.

Итак, 9 ноября 1938 г. в 22 часа 50 мин. Блюхер скоропостижно скончался, о чем немедленно было доложено Лаврентию Павловичу. Берия потребовал подробные рапорта от всех лиц, которые в тот день имели отношение к Блюхеру, причем подчеркнул, чтобы в рапортах были бы указаны все данные о предыдущих днях работы с Блюхером. Кроме того, Берия затребовал немедленное проведение судебно-медицинской экспертизы вскрытия. Вот содержание некоторых из этих документов:

Сегодня в 22 часа 50 минут в кабинете врача внутренней тюрьмы скоропостижно умер арестованный № 11 (под этим номером В.К. Блюхер значился в тюремных документах. — A.M.).

Смерть последовала при следующих обстоятельствах: в 22 часа 35 минут арестованный № 11 после допроса был взят в кабинете № 422 тюремным надзором для помещения его в камеру. Арестованный № 11, как обычно, спокойно встал и направился в сопровождении тюремного надзора по коридору. Я собрал документы, осмотрел комнату и направился к себе. В это время в приемной секретариата мне сообщил дежурный, что меня ищут, что-то случилось с арестованным.

Я направился по коридору 4-го этажа и напротив комнаты № 411 увидел арестованного № 11, сидящего на стуле. Тут же находился тюремный надзор. Я подошел к арестованному № 11 и спросил, что с ним: арестованный ответил, что ему очень тяжело. Я приказал немедленно вызвать врача, пришли сразу два вахтера, расстегнули пиджак и рубашку и на руках здесь же 4 вахтера понесли его во врачебный кабинет внутренней тюрьмы. Арестованный № 11 был положен на койку, был еще жив, и когда ему хотели расстегнуть брюки, он сказал: «Не надо расстегивать». Тут же тюремный врач сделала вливание, но арестованный № 11 уже отходил и умер.

Последние дни работа с арестованным протекала следующим образом: ноября арестованный № 11 совершенно не допрашивался. ноября арестованный № 11 в следственном кабинете находился всего 3–4 часа — писал собственноручные показания.

Сегодня, 9-го ноября, арестованный был на допросе днем с 11 до 16 часов, затем последовал перерыв на обед. Вторично был вызван на допрос примерно в 19 часов вечера (точное время — 18 ч. 45 мин. — A.M.). Арестованный все время писал, изредка мы вместе пили чай.

До обеда на допросе был начальник отделения ст. лейтенант гос. безопасности т. Иванов. Он, просматривая все написанное арестованным, делал ему замечания, на что арестованный отвечал, что записи, которые он делает сегодня, являются только набросками схемы, что он их исправит и прокорректирует в полном соответствии со своим местом, которое он занимал в заговоре.

Допрос арестованного № 11 был прекращен в связи с тем, что он закончил один раздел своих показаний, их нужно было корректировать. Что мы договорились сделать на следующий день, то есть 10-го ноября.

Настроение и самочувствие арестованного за весь день и вечер 9-го ноября было обычным. Один или два раза на день арестованный мне сказал, что в эти дни (он подразумевал Октябрьскую революцию) ему стало не по себе, слышал музыку, шум.

Арестованный № 11 поставил дату, расписался и до прихода тюремного надзора спросил, когда он будет вызван на допрос завтра, вспомнил ряд фамилий проходящих по показаниям. Жаловался на свою память.

Никаких отклонений от нормы за арестованным № 11 за сегодняшний день я не заметил.

Краткий комментарий. Обратите внимание на ряд обстоятельств, указанных в этом рапорте.

1. Головлев подчеркивает, что Блюхер «как обычно спокойно встал и направился в сопровождении тюремного надзора по коридору». То есть он всегда вел себя спокойно, а, следовательно, коли к тому же самостоятельно направился по коридору, его никто не избивал. Извините, но после жестоких избиений, о чем непрерывно бубнят мерзавцы фальсификаторы, мало кому удастся спокойно встать со стула и спокойно направиться по коридору, тем более «как обычно».

2. Блюхер был одет в костюм — брюки, рубашка, пиджак. Не та это «униформа», в которой могли избивать. Она тут же была бы окровавлена. А он был в чистом белье.

3. Едва только Блюхеру стало плохо, конвоиры отнеслись к нему с максимальным вниманием — усадили на стул, потом вызвали еще двоих, на руках отнесли в амбулаторию, вызвали врача. Это что, заботливая предупредительность конвоиров после жестоких истязаний?! Нет, это жесткие правила вежливого обращения с арестованными, которые уже тогда установил Лаврентий Павлович непосредственно во внутренней тюрьме НКВД СССР.

4. Из описания последних дней работы с арестованным маршалом вытекает, что она проходила в очень спокойном режиме — никто его и пальцем не трогал. Он сидел и писал свои показания в кабинете следователя. К тому же изредка попивая чай вместе со следователем. Это что, жестокие истязания?! Это называется «вырвали глаз и положили на ладонь»?! Ну и сколько же можно врать?!

5. Последний допрос был прекращен в спокойном режиме, следователь и подследственный даже договорились завершить всю работу на следующий день.

6. Настроение у Блюхера во время последнего допроса было обычным. Что в свою очередь означает, что и ранее его никто не избивал и глаз не вырывал! С одним глазом, тем более после того, как другой вырвали, не шибко-то попишешь, особенно часами, и уж тем более не будешь спокойно себя вести в обычном режиме!

7. Уходя с допроса, Блюхер поинтересовался даже, когда его вызовут на следующий день. Если его избивали и истязали, и даже вырвали глаз, был ли ему резон спрашивать, когда его вызовут в следующий раз?! Чтобы узнать, когда вырвут второй глаз? Ну не надо же изгаляться над и без того трагической судьбой Блюхера, в чем он был сам повинен!

8. Никаких отклонений от обычного поведения (как указано в рапорте, «от нормы») Блюхера следователь во время последнего допроса не заметил. А это также означает, что рукоприкладством в отношении Блюхера следователи не занимались.

Краткий комментарий.

1. Обратите внимание, что конвоиры вели Блюхера по коридору, где размещался дежурный по наркомату. То есть в том месте, где сосредоточены и кабинеты начальства. Избитых подследственных по этому коридору не конвоировали. Потому что избиения вообще были запрещены Лаврентием Павловичем.

2. Довели его до дежурного по наркомату в хорошем состоянии. То есть с допроса он ушел не избитым, потому как его вообще никогда не избивали.

3. Едва только Блюхеру стало плохо, конвоиры не растерялись, а тут же предприняли необходимые меры — усадили на стул, вызвали еще двоих, вчетвером донесли его на руках до амбулатории, причем в сопровождении следователя.

N.B. В этом рапорте самым главным является то, что здесь указаны первые признаки обширнейшего инфаркта — Блюхер, которому стало плохо, не переставлял ноги. Именно так и бывает при обширнейшем инфаркте — человек мгновенно ослабевает до того, что буквально падает.

Краткий комментарий. В этом кратком рапорте также содержатся признаки обширнейшего инфаркта — у Блюхера не прощупывался пульс, наблюдалось прерывистое дыхание. Предпринятые врачом меры (адекватные медицинской практике того времени) свидетельствуют, что они мгновенно поняли, что у арестованного обширнейший инфаркт.

Из акта судебно-медицинского исследования трупа заключенного № 11:

Краткий комментарий. Ну, вот мы и добрались до истины, практически в последней инстанции. Если, как утверждают все фальсификаторы, Блюхера нещадно лупили, едва ли не на каждом допросе, да к тому же вырвали ему один глаз (любопытно, что никто из фальсификаторов не осмеливается указывать, какой — левый или правый), то судмедэксперты с ходу заметили бы последствия этих избиений и истязаний. Если человека лупить чуть ли не каждый день, то за 18 дней синяки и кровоподтеки так быстро не исчезнут. Простая ранка или ссадина и то заживает в течение как минимум недели, а полностью следы от них исчезают еще дней через десять, а бывает, что некий малозаметный шрам остается навсегда. Однако судмедэксперты указали то, что указали, — на теле Блюхера не было никаких кровоподтеков, все части тела были целы. В том числе и глаза. Кстати, небезынтересно и указание судмедэкспертов на то, что осматриваемый ими труп мужчины — хорошего питания. А это означает, что находившемуся во внутренней тюрьме НКВД СССР Блюхеру было организовано нормальное, привычное для него питание (конечно, без разносолов, но вполне приличное), иначе за 18 дней, тем более вследствие непрерывных избиений, как обычно утверждают фальсификаторы, он здорово похудел бы.

Но самое главное в этом акте судебно-медицинской экспертизы состоит в том, что судмедэксперты четко указали на истинную причину внезапной смерти Блюхера — тромб, который оторвался и закупорил легочную артерию!

А теперь особое внимание! Наверняка многие из читателей обратили внимание, что в последнее время по телевидению в порядке борьбы с пьянством часто показывают специальный рекламный ролик. Главная его суть в том, что там показаны последствия многолетнего злостного пьянства, в том числе и образование тромбов, которые в любой момент могут оторваться и, закупорив основные артерии, мгновенно привести к летальному исходу в виде обширнейшего инфаркта или сильного инсульта.

Ну, и, наконец, прошу сверхособого внимания! На протяжении своей жизни Блюхер отличался особой склонностью к Бахусу, проще говоря, тривиальным пьянством, особенно в последние годы. Пил он практически беспробудно. Это не было секретом. Это проскользнуло даже в материалах следствия (см. приводившийся выше отрывок из протокола допроса С.Ф. Гулина). На этой почве у Блюхера начались серьезные проблемы со здоровьем, о которых хорошо было известно в Лечсанупре РККА, куда его не раз укладывали еще до ареста. Более того. Его пытались лечить от пьянства. Но все безрезультатно. Рано или поздно летальный исход от такого пьянства должен был проявиться. Он и проявился, когда Блюхер находился под следствием. Потому что сам факт ареста и содержания в тюрьме, где его в действительности не избивали и глаз не вырывали, стал стрессовым фактором, который ускорил отрыв тромба и летальный исход как последствие этого отрыва и обширнейшего инфаркта. Вот и все, что в действительности произошло с маршалом Блюхером.

Проще говоря, никаких избиений, тем более с участием Берия не было и в помине. И уж тем более внезапная смерть Блюхера не являлась последствием мнимых избиений. Так что, отнюдь не господа, но фальсификаторы, кончайте нагло врать! А для всех вменяемых и адекватно реалиям Истории воспринимающих ее саму, один простой вопрос: ну, не пора ли всем миром положить конец вакханалии одурачивания и оболванивания населения нашей страны?!

P.S. Приведенные выше документы процитированы по: Великанов Н.Т. Измена маршалов. М., 2008, с. 348–351. Но вот о чем хотелось бы сказать. Если уж столь непреодолима была охота бросить жирную тень на все эти документы, то, миль пардон, к чему было называть книгу «Измена маршалов»?! Ведь все содержание книги посвящено непосредственно В.К. Блюхеру. При чем тут множественное число?! Это, что называется, во-первых. Во-вторых, раз уж в название книги вынесено слово «измена», то к чему тогда вышеописанные «фокусы» в конце книги?! Ведь приведя эти документы на страницах указанной книги, Николай Тимофеевич Великанов, указав, что по ним «мы знаем теперь, как ушел из жизни маршал Василий Константинович Блюхер», тут же бросил жирную тень подозрений на эти документы: «Но во всем ли объективны эти документы?..».

Что это за страсть такая: привести реальные архивные документы, к тому же из Особого фонда Центрального архива МГБ СССР, и тут же не просто поставить их под сомнение, а именно же облить грязью — «но во всем ли объективны эти документы?». Просто диву даешься, как люди умудряются делать такое! Между тем куда проще и честнее было бы просто заглянуть в любую медицинскую энциклопедию и все стало бы ясно и понятно без каких-либо ненужных и неуместных экивоков в адрес сотрудников госбезопасности и Берия. О том, что Блюхер был заядлым алкоголиком — хорошо известно, как, впрочем, и то, к чему приводит многолетнее злостное пьянство. Именно эти последствия и описаны в процитированных документах, особенно в акте судебно-медицинской экспертизы. К тому лее не грех было бы знать и то, что за необъективное изложение событий и фактов Лаврентий Павлович Берия мог и наказать сурово. Это тоже более чем широко известно и фигурирует практически во всех книгах о Берия. Зачем же надо было подвергать публичному сомнению процитированные документы? Дань «моде», миль пардон, паршивой «политкорректности» от «дерьмократии»? Увы, но это явно не украшает любое исследование…