"Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Глава 16 В тот же вечер

— Как прошел день? — спросила мама, протягивая мне большую чашку чаю.

Пятница, утомленный обилием впечатлений, заснул, уткнувшись носом в миску с сырно-фасолевым супчиком. Я искупала его и отнесла в кроватку, прежде чем поесть самой. Гамлет с Эммой улизнули в кино, Бисмарк слушал на плеере Вагнера, и у нас с мамой выдалась минутка для задушевного разговора.

— Не особенно, — медленно ответила я. — Мне не удалось отговорить киллера от попыток убить меня. Гамлету здесь небезопасно, но отослать его назад я не могу. И если мне не удастся заставить Суиндон выиграть Суперкольцо, мир погибнет. «Голиаф» хитростью выманил у меня прощение, ко мне приставили персонального сталкера, а еще надо сообразить, как вывезти из страны запрещенные книги, которые мне полагается находить и изымать. И Лондэна до сих пор нет.

— В самом деле? — Мама явно не слышала ни слова. — Кажется, я придумала, как разобраться с этим гнусным отпрыском нашей Пиквик.

— Смертельная инъекция?

— Не смешно. Нет, моя подруга миссис Битти знает заклинателя дронтов, который творит чудеса с непослушными птицами.

— Ты меня разыгрываешь?

— Никоим образом.

— Думаю, я на все пойду. Не понимаю, почему он такой неуправляемый, ведь Пики просто лапочка!

Мы немного помолчали.

— Мама, — сказала я наконец.

— Да?

— Что ты думаешь о герре Бисмарке?

— Об Отто? Ну что же, большинство народу считает его апологетом «крови и железа», объединения и войн, но мало кто отдает ему должное за изобретение первой в Европе системы гражданской обороны.

— Нет, я имела в виду… как бы это сформулировать… ведь ты…

Но тут послышалась ругань и стук в дверь. После нескольких ударов ногой и кулаком Гамлет влетел в гостиную, а следом за ним вбежала Эмма. Принц остановился, взял себя в руки, потер лоб, возвел очи к небу, глубоко вздохнул и произнес:

— О, если б этот плотный сгусток мяса растаял, сгинул, изошел росой![55]

— Все в порядке? — поинтересовалась я.

— Иль если бы Предвечный не уставил запрет самоубийству![56]

— Пойду поставлю чайник, — сказала мама, чутьем угадывавшая подобные вещи. — Не хотите ли кусочек кекса, мистер Гамлет?

— Боже! Боже! Каким докучным, тусклым и ненужным… да, с удовольствием… мне кажется все, что ни есть на свете![57]

Мама кивнула и вышла.

— В чем дело? — спросила я Эмму, пока датчанин расхаживал по гостиной, бия себя по голове в сокрушении и скорби.

— Мы смотрели «Гамлета» в театре «Альгамбра».

— Черт! — выругалась я. — А… гм… не очень понравилось, как вижу?

— Ну, пьеса-то ничего, — задумчиво отозвалась Эмма, пока принц продолжал свое представление в гостиной, — если бы Гамлет пару раз не выкрикнул, что Полонию не положено быть забавным, а Лаэрт вовсе не красавчик. Постановщики не особенно переживали: в зале сидело не меньше дюжины Гамлетов, и каждый имел что сказать по поводу представления.

— О мерзость! — продолжал Гамлет. — Этот буйный сад, плодящий одно лишь семя; дикое и злое в нем властвует![58]

— Нет, — продолжала Эмма, — все пошло наперекосяк уже после спектакля, когда мы вместе с труппой и двенадцатью другими Гамлетами отправились немного выпить. Риану Кивз, игравший Гамлета, обиделся на Гамлетову критику. Гамлет заявил, что его изобразили слишком уж нерешительным. Мистер Кивз сказал, что Гамлет ошибается, что настоящего Гамлета раздирали сомнения. Тогда Гамлет рявкнул, что он и есть настоящий Гамлет и, стало быть, ему лучше знать. Тут с ним не согласился один из прочих Гамлетов и крикнул, что это он Гамлет и, по его мнению, мистер Кивз сыграл блестяще. Несколько других «Гамлетов» его поддержали, и на том бы все и кончилось, но тут Гамлет заявил, мол, если мистер Кивз хочет играть Гамлета, то пусть посмотрит, как это делает Мел Гибсон, и перестроит свою роль в свете увиденного.

— О господи…

— Вот именно, — кивнула Эмма, — о господи. Мистер Кивз враз слетел с катушек. «Мел Гибсон?! — взревел он. — Этот ***ый Гибсон? Мне все мозги им про***ли!» А потом он попытался дать Гамлету в нос. Только Гамлет оказался проворней, конечно же, и в мгновение ока приставил мистеру Кивзу к горлу свой кинжал. И поэтому один из других Гамлетов предложил устроить состязание Гамлетов. Условия были просты: всем им надлежало прочесть монолог «Быть или не быть», а остальным пьяницам в таверне предлагалось оценить их по десятибалльной шкале.

— И?

— Гамлет пришел последним.

— Последним?! Да как это могло получиться?

— Ну, он подал монолог не столько как экзистенциальный вопрос о жизни и смерти и о возможности загробной жизни, сколько в манере постапокалиптической антиутопии, где панки с арбалетами носятся на мотоциклах и убивают людей за бензин.

Я бросила взгляд на Гамлета, который немного утихомирился и теперь рылся в видеотеке моей матери в поисках «Гамлета» с Лоренсом Оливье, чтобы сравнить его с гибсоновской версией.

— Понятно, почему его забраковали.

— К столу! — воскликнула мама, возвращаясь с большим подносом. — Когда жизнь дает трещину, нет ничего лучше чашечки чаю!

— Ммм, — сказал Гамлет, глядя себе под ноги. — А у вас случайно не найдется того самого кекса?

— Специально для вас! — улыбнулась мама, радостно протягивая ему тарелку.

Она оказалась права. После нескольких чашек чаю и ломтика кекса Гамлет снова обрел подобие человеческого облика.

Я оставила Эмму и принца спорить с мамой, посмотреть ли им «Гамлета» Оливье по видео или «Величайшие мгновения крокета» по телевизору, а сама отправилась на кухню разбирать грязную одежду для стирки. Стоя над тазом, я пыталась понять, какую именно технику промывки мозгов применил «Голиаф» на сей раз, дабы заполучить подписанный мной сертификат прощения. Как ни странно, меня посещали проголиафовские рецидивы. Стоило расслабиться, как парни в синих костюмах начинали казаться белыми и пушистыми, и приходилось сознательно напоминать себе, какие они сволочи. Единственным положительным моментом в этой истории являлась вероятность восстановления Лондэна, но я не знала, когда, где и как это произойдет.

Я все пыталась решить, каким способом лучше удалять пятна от кетчупа — замочить в холодной воде или сразу постирать в горячей, и вдруг в воздухе затрещало, будто кто-то принялся топтать большой целлофановый пакет. Звук нарастал, зеленые щупальца электричества обвили кенвудовский миксер, затем свечение усилилось, и вокруг микроволновки заплясало пламя святого Эльма. Последовала яркая вспышка, раздался удар грома, и в центре кухни постепенно материализовались три фигуры. Двое из них были в скафандрах и с огромными до нелепости бластерами в руках. Третья фигура — высокая, в длинном угольно-черном плаще с высоким воротником, застегнутым под горло. Бледное лицо с высокими скулами, подчеркнуто аккуратная бородка клинышком. Он стоял, скрестив руки на груди, и глядел на меня сверху вниз, надменно вскинув бровь. То был истинный тиран среди тиранов, безжалостный космический полководец, сгубивший миллиарды жизней в своем бесконечном и неадекватно толкуемом стремлении к абсолютной власти над Галактикой. То был… император Зарк