"Закипела сталь" - читать интересную книгу автора (Попов Владимир Федорович)

8

Ни Павел, ни Валя Теплова к Пырину больше не являлись. За них Сердюк был спокоен. И за себя он совершенно не тревожился: до воскресенья — назначенного дня операции — его не схватят. Андрей Васильевич рассказал обо всем Пырину: явочная квартира выслежена, они находятся под угрозой ареста, но поста своего оставить пока не могут, так как в воскресенье днем, пожалуй, придет на явку радист.

Пырин выслушал Сердюка с удивительным спокойствием.

— Вы безразличие с себя сбросьте. Подумаешь, храбрец: смерти не боюсь, — попытался расшевелить его Андрей Васильевич. — В гестапо истязают.

— Знаю, — так же спокойно ответил Пырин. — От меня ни звука не добьются. — Он помолчал с минуту и добавил горестно: — Эх, Андрей Васильевич, не поднять из могилы ни девочек, ни Фаины Соломоновны!.. Меня только и держало на земле, что смогу отомстить за них.

В ночь на воскресенье Сердюк спал плохо, часто просыпался, вставал, ходил по комнате, много курил, не обращая внимания на ворчание тетки. «До часа, назначенного для раздачи оружия подпольщикам, пока гестаповцы убеждены, что операция состоится, жизнь людей гарантирована, — думал Сердюк. — Но удастся ли нам с Пыриным благополучно ускользнуть? Если удастся, — гестаповцы, безусловно, засядут в мастерской, и радист попадется».

Уже светало, когда у Сердюка родилось решение — поджечь перед уходом мастерскую. Придет радист, увидит пепелище и все поймет.

Около одиннадцати часов, когда Сердюк был уже в мастерской, Пырин доложил, что пришел какой-то человек, назвал пароль и спросил Сердюка.

Поздоровавшись, вошедший лихорадочно сбросил полупальто, расстегнул пояс брюк, достал радиограмму. Она была коротка: «В ваш район заброшены агенты гестапо, окончившие спецшколу. Опознавательные знаки школы — на одном рукаве пиджака две пуговицы, на другом — одна. Примите меры к их ликвидации. Один из них снабжен партийным билетом на имя Захара Иваненко».

Сердюк спокойно перечитал радиограмму и тут же сжег ее.

— Большое спасибо за весточку с Большой земли, — поблагодарил он радиста. — Многое мы разгадали сами, радиограмма подтверждает наши догадки.

Радист снял ушанку, вытер пот с землисто-желтого, как у малярика, лица, нервно причесал густые, шапкой волосы. Под правым, слегка косящим глазом часто билась выпуклая синенькая жилка. Он присел на стул, закуривая сигарету, сказал:

— У меня для вас еще одна радиограмма есть. Но это личная.

— Личная? От кого? — поразился Сердюк. — Ну давай, давай.

— Я ее не записывал. Штаб поздравляет вас с рождением дочери. Семья здорова, живет в Новосибирске.

Широкая улыбка осветила лицо Сердюка, взгляд стал мягким — мыслями он был сейчас далеко в Сибири, у кроватки новорожденной — первой сестренки трех его сыновей.

— Эх, сразу видно, что холостяк! — добродушно укорил Сердюк. — Семейный прежде всего эту весть передал бы.

— Холостяк, — лукаво усмехнулся радист. — Курносый уже бегает…

— А у нас положение очень серьезное, — перешел к делу Сердюк. — Квартира эта выслежена и, очевидно, находится под наблюдением. Вам придется уйти отсюда дворами. И внимательно следите, чтобы кто-нибудь не увязался. Передатчик у вас на дому?

— Н-нет… — замялся радист. Вошел испуганный Пырин, шепнул:

— В мастерской Иваненко.

Услышав эту фамилию, радист рванулся со стула и непонимающе посмотрел на Сердюка. Сердюк тоже заметно растерялся — встреча с Иваненко была назначена на пять часов вечера.

— Впусти. — Сердюк вынул из кармана и положил на стол пистолет, прикрыл его полотенцем. — А вы сидите, — сказал он радисту.

Вошел Иваненко, поздоровался с Сердюком, протянул руку радисту. Тот нехотя подал ему свою.

— Что явился так рано? — поинтересовался Сердюк.

— Как тут усидишь дома, Андрей Васильевич…

— Можешь при нем говорить все. Это свой, — сказал Сердюк и посмотрел на радиста, уставившегося на рукава Иваненко. Взглянул на них и Сердюк. На левом рукаве пиджака отсутствовала одна пуговица.

— Слежки не было?

— Не заметил. А что?

— Да появились, говорят, в районе молодчики из Берлина, с Мекленбургштрассе, семьдесят пять.

На лице Иваненко не было заметно и тени смущения.

— Что это за Меклоштрассе?

— Да есть такая…

— Пока все остается без изменений? — осведомился Иваненко. — Вы заходите к нам, а ровно в десять…

— А что, Штаммер опасается, как бы срок не перенесли? — с издевкой проговорил Сердюк и протянул руку под полотенце.

Провокатор отступил на шаг и сунул руку в карман.

Сердюк выстрелил навскидку, не успев сбросить полотенца. Иваненко с пробитой головой рухнул на пол. Не выпуская оружия, Сердюк подошел к провокатору, достал из его кармана пистолет и пропуск для ночного хождения по городу. Больше ничего не оказалось.

В комнату заглянул Пырин и тотчас вернулся в мастерскую.

— Ловко вы его! — Радист перевел дыхание и посмотрел в окно — не слышал ли кто из прохожих выстрела?

На улице было пусто.

— Рамы двойные, выстрел слабый, — успокоил его Сердюк и спросил: — Стрелять умеете?

— Конечно.

— Тогда возьмите. — Сердюк подал ему пистолет. — Может, пригодится. Хотя лучше бы не пригодился.

Он нагнулся над Иваненко, рванул ворот рубашки.

— Смотрите, как тонко работают. Даже шрам сделали. Попробуй раскуси такого.

Мертвое тело засунули под кровать, опустили пониже одеяло.

Сердюк набросал текст радиограммы, в которой коротко сообщал о происшедшем и дважды повторил, что связная схвачена гестапо.

— Передайте немедленно. — Он протянул бумажку радисту. — Ночью вас уже могут арестовать, если выследят. Сегодня-завтра не схватят — значит, уцелеете.

Договорились о пароле. Сердюк установил явку и проводил радиста черным ходом.

Рассказав Пырину о сообщении из штаба, Сердюк велел ему покинуть мастерскую с наступлением темноты, а в десять прийти в каменоломню за городом. Оттуда они проберутся в подземное хозяйство.

— Значит, остальные филеры останутся в целости? — с укором спросил Пырин. — А приказ штаба?

— Не до жиру — быть бы живу, — с досадой отмахнулся Сердюк. Его самого мучила та же мысль, но он не видел возможности уничтожить провокаторов.

Делать здесь больше было нечего, и Сердюк ушел дворами.

Примерно в это же время Гейзен и Штаммер еще раз продумали свой план. В десять часов вечера партизаны, по данным Иваненко, должны собраться в небольшом овраге между городом и аэродромом. Вот здесь их и накроют.

Для проведения операции были созданы ударная группа окружения и резерв для оцепления на тот случай, если кому-нибудь из партизан удастся прорваться. По первому выстрелу с аэродрома поднимутся самолеты, сбросят висячие осветительные ракеты, и операция из ночной превратится в дневную.

Только одно обстоятельство тревожило гестаповцев: от Иваненко не приходил связной, который должен был подтвердить, что партизаны не отложили нападения на аэродром.

Около семи часов вечера прибежал агент и доложил, что Пырин ушел из мастерской, а Сердюк, Иваненко и еще какой-то третий на улице не показывались — должно быть, дожидаются темноты.

Гейзен призадумался, но велел ничего не изменять в плане операции.