"Книга мёртвых" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг)

Некрон — легенда зла

— Ждите здесь.

Одетый в черное драконоборец махнул левой рукой и, повернувшись, скрылся за низкой дверью, которой заканчивался коридор. Это была единственная здесь дверь и вообще единственное отверстие, за исключением гигантских ворот, через которые мы вошли в замок. Глухой стук, с которым дверь захлопнулась за нашей спиной, напомнил мне звук, с каким опускается крышка гроба. Я вздрогнул. На мгновение мне показалось, что черные как ночь стены раздавят меня. Красное пламя факелов, развешанных по стенам на одинаковом расстоянии друг от друга, мерцало, бросая отблески на черный гранит.

Я попытался отогнать наваждение, но, будучи одним из тех достойных жалости людей, которые наделены бурной фантазией, не сумел этого сделать. Вместо того чтобы исчезнуть без следа, ужасные мысли стали донимать меня еще сильнее. Мне даже показалось, что бесчисленные тонны скальной породы, нависавшей над нашими головами, начали давить на мое сознание.

Тень беспокойно шевельнулась, и я увидел, что лицо элохим тоже напряжено. Обостренные донельзя чувства позволяли ей ощущать демоническое излучение кошмарного замка Некрона намного сильнее, чем мне. Для Тени путь, по которому мы шли последние десять минут, показался адом в прямом смысле этого слова. Странно, но эта мысль меня порадовала. И речь тут шла вовсе не о злорадстве, нет. Мне просто приятно было осознавать, что я не одинок со своим страхом. То, что Тень тоже боялась, делало ее больше похожей на человека.

Должно быть, она уловила мои чувства, так как повернулась ко мне с улыбкой на губах. Это была мягкая, сочувствующая улыбка, осветившая ее восхитительной красоты лицо. Благодаря этой улыбке Тень словно лишалась стерильности ангелов. Когда элохим улыбалась, она казалась уязвимой, человечной. Она ничего не сказала, но в этом не было необходимости. За исключением Присциллы, Тень была, пожалуй, единственным созданием в этом мире, которое понимало меня без слов. Как, впрочем, и я ее.

— Некрон все это время знал о нашем приходе, не так ли? — спросил я.

— Мы никогда не могли бы попасть сюда против его воли.

Ее слова нисколько не удивили меня. Путь к этому странному замку на краю мира был усеян препятствиями и ловушками, поэтому даже вся удача мира не помогла бы нам преодолеть его и нас успели бы убить по дороге с десяток раз. Но осознание этого факта оставило меня бесчувственным, как и все остальное.

С того момента, как мы прошли через врата Драконьего Замка, со мной произошла какая-то странная перемена. Казалось, мое сознание раздвоилось. Во мне был почти обезумевший от страха Роберт Крейвен, который чувствовал отчаяние и неустанно вопрошал себя, какого дьявола он по собственной инициативе отправился в замок Некрона, зная, что это подобно добровольному прыжку в пасть голодной акуле, чтобы потом этой акуле пощекотать нёбо. Но был во мне и другой Роберт Крейвен, наблюдавший за всем происходящим и размышлявший о том, чему еще суждено произойти, со стоическим равнодушием. Смерть пяти тамплиеров, наша судьба, предстоящая встреча с Некроном и единственно возможный исход этой встречи — быстрая, но крайне неприятная смерть — все это не вызывало в моей душе никакого отклика.

Сейчас у этого второго Роберта Крейвена была только одна мысль, имевшая значение. Мысль о том, что я вновь увижу Присциллу. Возможно, после этого я умру, но если и так, мои усилия были не напрасны. Будь что будет. Я был готов вынести все, что мог сотворить со мной Некрон, лишь бы еще хоть раз повидаться с Присциллой.

— Плохое это место, — прошептал Сидящий Бык. — Нам здесь лучше не находиться.

Я чуть не рассмеялся, но затем наткнулся на взгляд вождя, и насмешливое замечание, готовое сорваться с моих губ, застряло у меня в горле. Сидящий Бык всегда выражал свои мысли коротко и ясно, обходясь без вычурных фраз, к которым мы, так называемые цивилизованные люди, привыкли. Да и нельзя было описать наше положение другими словами. Кивнув, я нервно улыбнулся и попытался сосредоточиться на нашем окружении.

Рассматривать тут особо было нечего. Коридор, по которому нас провел драконоборец, тянулся на тридцать-сорок метров в длину и заканчивался грубыми, весьма массивными воротами. В стенах не было ни окон ни дверей. Этот коридор скорее напоминал штольню, тайный выход из замка, чем жилое помещение, построенное человеческими руками. Судя по всему, часть этого странного замка была вырублена прямо в скале. Возможно, сейчас мы были не на вершине горы, а глубоко под землей.

И скорее всего, мы были уже не в нашем мире.

Я видел этот замок во всем его величии. Это был гигантский конус из черной застывшей лавы и гранита, достигавший в высоту одной-двух миль, грани которого блестели, как отполированное стекло. Если бы эта гора действительно находилась на просторах пустыни Мохаве, вряд ли замок мог бы оставаться незамеченным в течение тысячелетий, несмотря на заклинание-барьер, порождающее безумие, и все другие уловки Некрона.

Нет, я был уверен в том, что этот замок располагался не в пустыне Мохаве. Возможно, путь к нему и начинался где-то в ее раскаленных песках, но этим все и ограничивалось.

Дойдя до этого пункта в ходе своих размышлений, я решил больше не думать о замке Некрона. Да и какой смысл? Шанс выбраться отсюда живыми был один к миллиону. И это при самых оптимистических надеждах.

— Кто-то идет, — сказал Сидящий Бык.

Встрепенувшись, я прислушался, но, конечно же, напрасно: мое ухо не уловило никаких звуков. Однако через пару секунд дверь распахнулась и в коридоре появился драконоборец.

— Следуйте за мной.

Не говоря ни слова, мы повиновались и пошли за одетым в черное убийцей.

Мое сердце начало биться быстрее.

Их было пятеро, не считая умирающего.

И все же они были чем-то большим, чем пятеро мужчин. «Пятеро мужчин», — с дрожью подумал Жан Балестрано. Пятеро мужчин, которые никому не бросились бы в глаза, если бы они прошли все вместе по оживленному городскому бульвару. Тем не менее они представляли большую силу, чем целое войско.

Пятеро мужчин, из которых один — он сам — обладал властью решать судьбу человека, города или всей страны. Что касается остальных, то они обладали силой, необходимой для того, чтобы выполнять его приказы. Какими бы эти приказы ни были. Жан Балестрано вздрогнул, подумав о том, на что способны эти четверо, окружившие сейчас узкую лавку, на которой лежал умирающий. Они никогда этого не делали и, дай Бог, чтобы никогда не сделали, но от самой мысли об этом у Жана Балестрано, Великого магистра ордена тамплиеров, мурашки побежали по коже. Силы каждого из этих мужчин было достаточно, чтобы перевернуть мир вверх дном. А вместе они способны…

«Да, — подумал он спокойно, холодно и без какого-либо ужаса, который должен был бы сопровождать подобную мысль, — вместе они способны свергнуть Бога. И возможно, им даже придется это сделать. Причем очень скоро».

— Почему он еще жив? — спросил Хейворти.

Голос седовласого лорда звучал ровно, хотя в его глазах светился ужас. Великий магистр с изумлением взглянул на него.

Поспешно отбросив богохульные мысли, овладевшие им, Жан Балестрано расправил плечи и протиснулся между Хейворти и де ла Круа, подойдя поближе к узкой лавке, на которой лежал брат Леклер, единственный вернувшийся сквозь врата из тех пяти тамплиеров, которых он посылал в Драконий Замок к Некрону. Леклер был тяжело ранен, обессилен, и казалось — вот-вот умрет.

Глаза тамплиера были широко открыты, но он не видел брата Балестрано. Взгляд рыцаря затуманился, а лицо время от времени подергивалось, как у спящего человека, страдающего от кошмаров. Воздух с клёкотом вырывался из его рта, сопровождаясь неприятными хлюпающими звуками.

Медленно опустившись на край лавки, Жан Балестрано осторожно взял умирающего за руку. Ладонь Леклера была горячей и шершавой, словно наждачная бумага. «Я не имею права поступать так с ним, — удрученно подумал Балестрано. — Никто не имеет права лишать человека возможности достойно умереть».

Но он сделал это. Ибо не мог поступить иначе.

— Он не жив, — наконец ответил Балестрано, стараясь не смотреть на остальных. — Не вполне. Его тело живет. Сердце бьется. Но не более того.

Осознав смысл услышанного, Хейворти побледнел.

— Ты его…

— Я сделал то, что должен был сделать, — перебил его Жан Балестрано немного резче, чем позволяли приличия.

Он знал, что эти люди замечали все, ведь их чувства были в сотни раз острее чувств обычных людей, и даже это мимолетное замешательство позволило им понять больше о мыслях и чувствах Великого магистра, чем тому хотелось бы.

«Господи Всемогущий, — в ужасе подумал Балестрано, — да что же это такое? Почему я боюсь собственных братьев?»

— Что произошло? — тихо спросил фон Шмид.

Как всегда, голос немца был ровным и монотонным. Балестрано не знал, способен ли этот седовласый мужчина, ставший после смерти де Ври новым магистром животных ордена, на искренние чувства. Спокойный и уравновешенный, почти холодный, он никогда не терял самообладания. По крайней мере, в присутствии животных…

Из четырех мужчин, стоявших рядом с ним у предсмертного одра Леклера, герцог Бото фон Шмид пугал Балестрано больше всего. Вероятно, потому, что Великий магистр его не понимал. Он просто не мог понять, как человек, готовый расплакаться при виде больной птицы, человек, который не спал и не ел целую неделю, занимаясь лечением сломанной лапки у кошки, совершенно спокойно мог перерезать горло ребенку. Балестрано собственными глазами видел герцога в эти моменты его жизни.

— Что произошло, брат Жан? — повторил свой вопрос фон Шмид, так и не дождавшись ответа Балестрано. — Какая новость, принесенная им, может быть настолько важной, что ты лишаешь его права смерти? — Он указал на умирающего.

Балестрано почувствовал укор в голосе собрата, но сделал вид, будто ничего не заметил.

— Судите сами, — тихо произнес он.

Он обвел четырех тамплиеров серьезным взглядом и сделал шаг назад, когда они один за другим подошли к брату Леклеру и опустили ладони на его лоб.

Прошла минута, вторая, и четыре магистра одновременно выпрямились, отступив от смертного одра. Брат Леклер в последний раз застонал, но на этот раз в его голосе послышалось облегчение. Его глаза закатились.

Поспешно приблизившись к лавке, Балестрано опустил веки мертвеца и перекрестил его. Подняв голову, он натолкнулся на взгляд фон Шмида. Магистр животных незаметно кивнул, увидев вопрос в глазах Балестрано. Это он избавил Леклера от мучений.

Балестрано был благодарен Шмиду, но в то же время испытал еще больший страх перед своим собратом, хотя тот лишь выполнил долг милосердия.

— Вот оно что, — дрожащим голосом пробормотал ван Вельден.

— Именно, — подтвердил Балестрано. — Теперь вы знаете, зачем я призвал вас. — Он грустно улыбнулся. — Поверьте, мне нелегко было принять это решение, но опасность больше, чем я полагал.

— А если… если он ошибся? — запнувшись, спросил Хейворти, указывая на труп. — А вдруг это всего лишь бред умирающего? Если от боли и ужаса он лишился рассудка?

— Чепуха, — тихо произнес де ла Круа. — Я понимаю твои чувства, брат Руперт, но ты не хуже меня знаешь: мы увидели подтверждение тому, что Некрон предал нас.

— Да, — мрачно произнес Балестрано. — После всего, что произошло, я даже полагаю, что это он устроил нападение на Крейвена.

— Опасная мысль, — спокойно заметил фон Шмид. — Ты ведь знаешь, что это означает.

— О да, я знаю, брат, — прошептал Балестрано. — Но это единственное разумное объяснение. Роберт Крейвен, возможно, и наделен загадочными силами, но он молод и еще не познал свои истинные способности. Сам по себе он ничего не сможет сделать с кристаллом. Наоборот, кристалл погубит его, как и брата Сарима, если он попытается пустить его в дело. Надеюсь, Крейвен это знает. Лишь маг, наделенный мощью и опытом Некрона, может рискнуть использовать силы кристалла.

— Даже если это не так, Некрон должен заплатить за предательство брата Рейно и всех остальных, — решительно заявил ван Вельден.

Балестрано промолчал. Магистр пустыни ордена тамплиеров был самым молодым из них. Ему едва исполнилось сорок лет, и в нем еще пылал огонь юности, а значит, у него было право на ярость.

— Вероятно, ты прав, брат Жан, — сказал де ла Круа. — Тогда ты знаешь, что нужно делать.

Балестрано кивнул, но это движение далось ему нелегко. Когда он молчаливым взглядом обвел одетых в белое собратьев, стоявших перед ним, в его глазах светился страх.

Бото фон Шмид, магистр животных, убийца; человек, который в чем-то даже хуже Некрона.

Андре де ла Круа, магистр бури ордена тамплиеров, способный одним-единственным движением опустошить целые страны и сровнять города с землей.

Нильс ван Вельден, магистр пустыни, самый непредсказуемый из них, человек, которому предстоит сыграть важнейшую роль в их нелегком задании. Полная противоположность фон Шмида. Возможно, он предпочтет скорее покончить жизнь самоубийством, чем убить кого-то.

Сэр Руперт Хейворти, целиком и полностью шотландский дворянин, внешне похожий на доброго старенького дедушку. Человек, который теплым весенним вечером наслаждался своей трубкой, качая на коленях внуков и рассказывая им сказки, в то время как левой рукой гладил кошку. Магистр войны ордена. Четыре года назад Жан Балестрано видел, как Хейворти один, будучи раненным в спину, убил четырех опаснейших ниндзя японского императора. Голыми руками.

Жан Балестрано вздрогнул. «О Господи, — подумал он. — Что же будет, когда эти четверо объединят свою духовную силу и превратятся в одну сущность?» И хотя Великий магистр знал ответ на этот вопрос, знал, к каким последствиям приведут слова, которые должен был сейчас произнести, он не собирался менять своего решения.

— У нас нет другого выбора, братья, — тихо сказал он. — Некрон должен умереть. Внизу, в катакомбах, находятся пятьсот наших лучших воинов, и они готовы штурмовать Драконий Замок. Я возглавлю наступление, — помедлив, добавил он.

Никто из четырех магистров не проявил страха. Они все знали, что именно должно произойти, и поняли это в тот момент, когда, заглянув в сознание умирающего собрата, увидели в его памяти все, что случилось перед вратами Драконьего Замка.

— Когда? — спросил фон Шмид.

Жан Балестрано громко вздохнул.

— Прямо сейчас.

Он совершенно не изменился.

Я уже и позабыл, насколько уродливым был Некрон. Впрочем, слово «уродливый» не вполне подходило к описанию его внешности. Нет, она вовсе не была отталкивающей, а тело не было изувеченным. Некрон был стар. Старик, согбенный под грузом бесчисленных лет, прожитых вопреки законам природы, с лицом, покрытым морщинами, серыми пронзительными глазами и ртом, похожим на шрам. Его бледные, почти обескровленные губы напоминали хрупкий пергамент. Руки были настолько тонкими, будто кожа обтягивала кости, а искривленные пальцы походили на отвратительные когти хищной птицы.

Но дело было не в его внешности.

Некрон был воплощением зла.

Я никогда не понимал истинного значения этого слова. До того мгновения, как увидел старца. И те, кто не встречал Некрона, не способны понять, что такое настоящее зло. Он вовсе не был плохим, подлым, мерзким садистом и убийцей, как я думал о нем в течение этого года, осыпая его проклятиями. Он просто был злым — уже не человек, а мрачное, жестокое создание в человеческом облике, не ведавшее никаких чувств, присущих нормальным людям. Если и существовал в мире дьявол, то сейчас я столкнулся именно с ним.

Признаться, я даже не испытывал страха. И вовсе не потому, что отличался какой-то особой отвагой. Просто сейчас я не был способен испытывать вообще какие-либо чувства.

— Ну что ж, Роберт Крейвен, ты доволен тем, что видишь? — тихо спросил Некрон и рассмеялся так, словно в его горле звенели мелкие осколки стекла.

Я хотел ответить ему, но не смог. Близость Некрона парализовала меня. Его мрачная аура сковала мои мысли, подавила волю.

Наклонившись вперед, Некрон посмотрел сперва на меня, затем перевел взгляд на Тень и Сидящего Быка. Уродливая злобная ухмылка исказила его бескровные губы.

— Впечатляет, — сказал он. — Весьма впечатляет. Ученик чародея, старый шаман и… — Запнувшись, он покосился на Тень. Лицо его изменилось, но я не понял, о чем он думает. — Элохим собственной персоной. А я и не знал, что такие, как ты, еще существуют. — Он выпрямился, и его темно-зеленая накидка, украшенная вышитым орнаментом, зашуршала, словно сухая кожа. — Откуда ты пришла, элохим? Или будет лучше, если я назову тебя твоим настоящим именем, Ури…

— Меня зовут Тень, — перебила его элохим.

Ее голос прозвучал холодно и немного насмешливо, но она ответила слишком поспешно, не сумев скрыть своего испуга.

— Меня зовут Тень, — повторила она. — По-крайней мере, здесь я ношу это имя.

Некрон приподнял левую бровь, но, к нашему с Тенью удивлению, не стал углубляться в эту тему.

— Простите, что я забыл обо всех правилах вежливости, друг мой, — произнес старец и, чуть помедлив, повернулся ко мне: — Я рад приветствовать вас и ваших спутников в моем скромном жилище. Честно говоря, я люблю гостей. Они могут прийти без предупреждения, но это не означает, что я их не жду.

Улыбнувшись, он неожиданно для всех резко вскочил со своего стула.

Только теперь я заметил, что это был скорее не стул, а трон, — и этот огромный безыскусный трон был полностью сделан из отполированных костей. Мне показалось, что я увидел пару человеческих черепов, кости животных и… кое-что еще, о чем мне лучше было и не думать.

Некрон подошел поближе. Я отметил про себя, насколько он низкий. Магу пришлось запрокидывать голову, чтобы посмотреть мне в лицо, но это вовсе не влияло на тот факт, что под его взглядом я казался сам себе маленьким и беспомощным.

— Я знаю, о чем вы думаете, дорогой Крейвен, — хихикнул Некрон, и его глаза восторженно блеснули. — О да. Вы думаете о том, что вполне могли бы воспользоваться подвернувшимся случаем и убить меня, ведь я стою прямо перед вами.

— Я выразился бы менее цинично, — холодно ответил я. — Но вы вполне уловили суть моих мыслей, согласен.

— Дорогой мой Роберт, — рассмеялся Некрон, — прошу вас, оставьте свои оскорбления. Я знаю, что вы ненавидите меня, но, поверьте, вы несправедливы. Если бы я действительно хотел лишить вас жизни, то вы давно уже были бы мертвы. Неужели вы в самом деле думали, что могли бы проникнуть в мой замок против моей воли?

Покачав головой, он погладил правой рукой тонкую бородку и вновь повернулся к Тени.

— Вы меня удивляете, дорогая, — признался он. — Я рассчитывал на визит господина Крейвена и должен признаться, что ожидал его с нетерпением. Я предполагал также, что господин Крейвен позаботится о том, чтобы получить кое-какую… помощь, прежде чем направится сюда. — Он смерил презрительным взглядом Сидящего Быка. — Но элохим… — Некрон покачал головой. — Что же мне делать с вами? Если я оставлю вас здесь, то вы породите хаос в упорядоченной системе, что неприемлемо, учитывая мои дальнейшие планы. С другой стороны, если я вас убью, то навлеку на себя гнев вашего господина и учителя. Да уж, нелегкую задачу вы мне задали, дорогая моя Тень.

— Черт побери, прекрати уже дурачиться, — прошипел я.

Мои руки дрогнули, и на мгновение я всерьез задумался над словами Некрона: почему бы и впрямь не свернуть эту тонкую шею?

— Ну, как хотите, Роберт. — Некрон смерил меня холодным взглядом. — Возможно, вы правы. Мы и так упустили достаточно много времени. Я хочу предложить вам сделку.

— Сделку? — повторил я. — Да без проблем. Сколько вам заплатить, чтобы вы добровольно прыгнули с самой высокой башни этого замка? Назовите свою цену. Ну же, не стесняйтесь. Я богат.

На этот раз Некрон не стал смеяться. Правая рука старца гневно сжалась в кулак, но этим его реакция на мою шутку и ограничилась.

— Богат? — повторил он голосом, который мне совершенно не понравился. — Возможно. Ну конечно, по меркам вашей так называемой цивилизации вы достаточно состоятельный человек. И все же существует кое-что, чего нельзя купить ни за какие деньги, правда? — Он злобно хихикнул и добавил: — И это кое-что принадлежит мне. То, за чем вы сюда пришли.

Уставившись на старого колдуна, я так плотно сжал челюсти, что у меня заскрипели зубы. Я изо всех сил сдерживал себя, чтобы не наброситься на него и не свернуть ему шею. Но такая смерть была бы слишком приятной.

— И я отдам вам это, — внезапно сказал Некрон. — Вы явились сюда, чтобы забрать свою невесту, не так ли? Ну что ж, забирайте. Следуйте за мной.

Он повернулся и молча направился к узкой двери в южной стене комнаты, даже не удостоверившись в том, что я выполню его приказ.

Но в этом не было необходимости.

Силуэты людей колыхались в горячем воздухе пустыни. Слышался глухой рокот: гулкие удары солдатских сердец, позвякивание металла о камни, шуршание ткани на ветру, шорох песка на полотне и тысячи других неуловимых звуков сливались в единое целое.

Но Жан Балестрано всего этого не слышал. Его взгляд был устремлен на восток, на бескрайние просторы пустыни Мохаве, чьи пределы терялись в серебристых бликах и танце песчинок где-то между горой и горизонтом. Сердце Великого магистра билось медленно и натужно, губы пересохли, хотя он пил всего минуту назад. Он находился здесь уже час, последним из пятисот пяти человек прошедший путь сквозь Ничто. За долю секунды войско тамплиеров перенеслось из Парижа сюда, на границу пустыни. Фон Шмид, Хейворти, де ла Круа и ван Вельден до последнего пытались отговорить его, но Великий магистр не прислушался ни к одному из представленных аргументов, хотя часть их рассуждений была вполне обоснованна. И все же Балестрано настоял на том, чтобы лично повести войско.

Возможно, тем самым он приговорил себя к верной смерти, как и каждого из этих пятисот воинов. Но Балестрано готов был пойти на риск. Он должен был сопровождать солдат, хотя и не для того, чтобы лично повести их атаку, — Хейворти справился бы с этим в тысячу раз лучше. Нет, он должен был присматривать за четырьмя магистрами.

Балестрано не раз задавался вопросом, знают ли четыре магистра, что он боится их так же, как и человека, которого они пришли убить? Фон Шмид? Да. Немецкий герцог об этом знает. Просто потому, что магистр животных сам привык думать подобным образом. Фон Шмид не доверял ни одному человеку, даже самому себе.

Неожиданный шорох вернул Балестрано к реальности. Повернувшись, он увидел ван Вельдена, вышедшего из палатки. Великий магистр улыбнулся, и ван Вельден ответил на его улыбку, однако получилось у него это не очень хорошо. Магистр пустыни странным образом изменился с того момента, как они вышли из врат. Пустыня была его стихией, тем, что он знал лучше любого другого человека в мире. Но Балестрано чувствовал, что магистр боится. Возможно, он боялся пустыни, потому что слишком хорошо ее знал.

— Все готово, брат Жан, — тихо сообщил ван Вельден.

Балестрано молча кивнул. Магистр не вышел бы сюда, чтобы сообщить ему о том, что он и так знал.

— Как только сядет солнце, мы сможем выступить, — продолжил фламандец.

Подойдя к Балестрано, ван Вельден, прищурившись, окинул взглядом лагерь цвета песка. Несмотря на поздний час, воздух пустыни был по-прежнему наполнен жаром. Солдаты в их серебристо-красно-белой униформе напоминали пестрых рыб, плескавшихся в воде.

Глядя на лагерь и небольшую армию тамплиеров, Балестрано остро ощутил свою власть, но сумел сдержаться и тут же отогнал от себя эту мысль.

— Ты по-прежнему думаешь, что не следовало приводить сюда войско, брат? — тихо спросил он, подталкивая ван Вельдена к разговору.

Фламандец тут же ухватился за предоставленную ему возможность: в конце концов, он пришел сюда для того, чтобы поговорить.

— Да, — подтвердил ван Вельден. — Ты не знаешь пустыню, брат Жан.

— Согласен. — Балестрано улыбнулся. — Именно поэтому ты тут.

— Тогда тебе следовало бы прислушаться к моему совету, — раздраженно заявил магистр. — Поверь мне, брат, пустыня — это не просто участок земли, засыпанный песком. Так думали многие, и большинство из них сейчас мертвы.

— Тогда объясни, что же такое пустыня, — тихо попросил Балестрано.

— Это чудовище, брат. — Ван Вельден громко фыркнул. — Бестия, хуже которой и представить нельзя. Она проглотит каждого из этих воинов, если ты пошлешь их вперед. Она ждет нас.

Помолчав, Балестрано вновь посмотрел на восток, на пустыню. Это зрелище казалось ему завораживающим. Он ничего не видел, кроме огромной, невероятной пустоты, от которой у него кружилась голова, потому что взгляду не за что было зацепиться.

— Ты говоришь о ней так, как будто она живая, брат, — улыбнувшись, заметил он.

— Так и есть! — с жаром воскликнул ван Вельден.

— Но ты, судя по всему, воспринимаешь пустыню как своего врага, — продолжил Балестрано. — И это странно, ведь ты владеешь пустыней.

— Владею? — Теперь ван Вельден почти кричал. — О нет, брат! Я ее ненавижу! И я боюсь ее как чумы! Как раз потому, что я ее знаю. Ты прав, брат Жан, пустыня живая. Это чудовище, кровожадная бестия, затаившаяся под покровом тишины. На самом деле она — монстр.

— И что же нам следовало сделать? — уже резче спросил Балестрано.

— То, что я вам и говорил! — с нажимом ответил ван Вельден. — Оставить солдат в Париже и привести их сюда только после того, как мы найдем путь через пустыню. Нельзя маршировать с войском по пустыне Мохаве наугад. Это же убийство!

— Мы идем не наугад, — возразил Балестрано, и в его голосе зазвучали металлические нотки. — И ты это знаешь. К тому же мы не могли оставить солдат в Париже. Как только Некрон заметит, что мы здесь, он закроет врата или превратит их в ловушку.

— Дай мне хотя бы один день! Оставайся здесь с войском и подожди, пока я вернусь. Поверь, я найду путь. Только знай: если я пойду один, у меня намного выше будут шансы…

— …Быть убитым? — перебил его Балестрано и покачал головой. — Нет, брат Нильс. Я понимаю и уважаю твои мотивы, но мы пойдем все вместе. Учитывая нашу задачу, ты становишься центральной фигурой всей этой операции, а потому я не могу позволить себе подвергать тебя опасности.

— Даже в том случае, если на карту поставлена жизнь пятисот наших братьев? — спросил ван Вельден.

— Дело не в количестве. Их могло бы быть и пять тысяч, — ответил Балестрано. — Если мы проиграем эту войну, брат Нильс, то на карте окажется нечто большее, чем наша жизнь или даже существование ордена.

Он не стал продолжать, но в этом и не было необходимости.

Без лишних слов Нильс ван Вельден повернулся и вскоре скрылся в палатке. Проводив его озабоченным взглядом, Балестрано неожиданно ощутил страх. Тергард. Де Ври. Сарим де Лоре… Кто же будет следующим?

Зал был огромен. Потолок устремлялся ввысь, словно крыша готического собора, достигая высоты в сто пятьдесят футов. В двух из четырех стен даже были окна, но в воздухе висело что-то мрачное, невидимое, и это что-то поглощало свет уже в нескольких ярдах от окна, поэтому зал приходилось освещать факелами и камином, так что он оказывался погруженным в неприятный багровый свет.

В центре зала находилось… Собственно говоря, что это было?

Этот предмет напоминал увеличенный до абсурда алтарь, черный монолит из впитывавшего в себя свет камня, настолько большой, что к его вершине вели двенадцать ступеней. Над камнем нависало некое подобие каменного балдахина, возвышавшегося на четырех мощных черных колоннах, которые казались живыми и вызывали омерзение — на их поверхности, вернее, под ней, что-то непрерывно подрагивало. На какой-то миг у меня сложилось впечатление, будто я различил в этом дрожании лица, человеческие лица, искаженные страшными гримасами.

Отвернувшись, я сосредоточился на том, что находилось между этими живыми колоннами, но уже через секунду пожалел о своем решении. Сколь отвратительными ни были эти черные камни, то, на что с улыбкой указал Некрон, было еще хуже.

Гробы.

Гробы длиной в два ярда, стоявшие на матовых черных пьедесталах, изготовленные из странного блестящего стекла, немного затуманенного, так что обнаженные тела людей, лежавшие в них, казались лишь размытыми пятнами.

Это были мужчина и женщина.

На мгновение я сконцентрировался на бледном лице юноши, который лежал в левом гробу. Я боялся, что сойду с ума, если взгляну на второй гроб.

Это был Шеннон.[8] Сейчас, без варварской одежды драконоборца, без своего оружия и приветливой улыбки, всегда оживлявшей его лицо, Шеннон казался еще моложе и уязвимее, чем обычно. Спящий, неподвижный, он выглядел как мальчишка, с мягкой складкой у рта, почему-то делавшей его более мужественным.

После нескольких секунд я уже просто не мог сдерживаться, и мой взгляд против воли устремился ко второму стеклянному гробу.

На голубых бархатных подушках лежала женщина.

Девушка. Стройная, с мальчишеской фигурой, темноволосая, с узким, уже не детским, но еще и не женским лицом. Присцилла.

Присцилла.

Шок, которого я ждал, ужас, радость, страх, ненависть, облегчение — какие бы чувства я ни должен был испытывать, их не было. Я ничего не чувствовал. Совершенно ничего. Почти не видя, я смотрел на застывшее тело Присциллы и осознавал, что во мне нет никаких эмоций, — лишь невероятная, засасывающая пустота.

Перехватив взгляд Тени, я понял, что это она защищает меня. Используя свои телепатические силы, она мешала моему подсознанию ввергнуть меня в пучины безумия. И за это я был благодарен ей.

— Зачем… вы мне это показываете? — с трудом разлепив губы, спросил я.

Во рту у меня пересохло, и я едва мог говорить. «Сейчас что-то случится, — промелькнуло у меня в голове. — Я чувствую это. Что-то ужасное. О Боже, сколько еще мне выносить эти муки? Неужели снова придется защищаться от самого себя?»

— Вероятно, для того чтобы посмотреть на вашу реакцию, мой дорогой Роберт, — ответил Некрон, и в его голосе зазвенела сталь: — А теперь к делу. Я предлагаю вам сделку. Вам, Крейвен, и вам, Тень.

— Сделку? — быстро переспросила Тень, чтобы я не успел сказать ничего лишнего, о чем бы впоследствии пожалел. — Не знаю, что вы можете предложить нам и что мы можем предложить вам.

— Мир, — коротко ответил Некрон.

— Мир? — Тень прищурилась.

— Что здесь смешного, дорогая? — вполне серьезно поинтересовался Некрон.

Вздохнув, он покачал головой и опустился на край гроба, в котором лежал Шеннон. Взгляд его глаз показался мне честным.

— Видите ли, вы пришли сюда для того, чтобы освободить эту девушку и, по всей вероятности, убить меня. — Он вопросительно посмотрел на меня, но ответа не получил. — Но зачем вам это?

— Зачем? — Я просто опешил.

— Вот именно, зачем? — повторил Некрон. — Ну, я серьезно. Мы оба допускали ошибки, Роберт. Я пытался возложить на вас ответственность за преступления вашего отца. С моей стороны было глупо пускать по вашему следу Шеннона. И уж совсем непростительной ошибкой стало мое решение напасть на вас и похитить эту девушку. Поверьте, я согласен признать, что все это делалось из жалкой жажды мести. — Старец улыбнулся. — Я ничего не выиграл и лишь добился того, что вы начали против меня свою маленькую личную войну. Честно говоря, это доставило мне немало неприятностей, Роберт.

— И что теперь? — раздраженно спросил я.

— Теперь вы в моей власти, — с милой улыбкой ответил Некрон. — Я мог бы убить вас. Но это было бы глупо. Глупо и бесполезно. Кроме того, это стало бы пустым расточительством. Вы талантливый юноша, Роберт.

— Встаньте, и я покажу вам, насколько я талантлив, — прошипел я.

Некрон вздохнул.

— Вот видите, Роберт, именно это я и имел в виду. Все мы — вы, я и эта прелестная элохим — тратим наши силы на то, чтобы бороться друг с другом. Я не хочу вас убивать. Я хочу вас купить.

— Вы…

— Не отвечайте, не дослушав мое предложение, — поспешно перебил меня Некрон. — И не надо мне тут рассказывать о всяких глупостях, чести и принципах. Любого можно купить. Я предлагаю вам жизнь. Жизнь вместе с вашей невестой. Жизнь в достатке и безопасности. А вдобавок бессмертие — по крайней мере, по человеческим меркам. И власть, намного большую, чем вы когда-либо могли себе представить.

— Вы сошли с ума, — пробормотал я. — Жизнь в качестве вашего вассала, Некрон? В качестве слуги ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ?

— Да, слуги ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, — подтвердил Некрон. — Но не в качестве моего вассала, а в качестве союзника. Что дурного в том, чтобы работать со мной? Я не потребую от вас ничего, что противоречило бы вашей глупой человеческой сущности. Я не стану просить вас кого-то убивать или причинять кому-то горе. Что плохого в ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ? — Сузив глаза, он чуть наклонился вперед и спросил: — Вы христианин, Роберт?

Я кивнул.

— Глубоко верующий человек?

— Если вы хотите спросить, хожу ли я в церковь, то нет, — ответил я. — Но у меня есть вера.

— Вера в Бога, которого вы никогда не видели и о действиях которого даже не имеете представления, — продолжил Некрон. — Вера в жестокого равнодушного Бога. Я мог бы убить вас сейчас, Роберт. Вы могли бы умереть в пустыне от жажды, погибнуть достойной жалости смертью, и ваш Бог не шевельнул бы и пальцем для того, чтобы спасти вас. Я же предлагаю вам кое-что другое. Я предлагаю вам служить богу, которого вы можете увидеть, богу, с которым вы можете встретиться и поговорить. И он вам ответит! И за веру в него он не потребует ничего, Роберт. Вам не нужно ничего делать, чтобы добиться его расположения. Все, в чем мы по-настоящему заинтересованы, это ваше бездействие.

— И все? — Я усмехнулся.

— И все, — подтвердил Некрон. — Прекратите бороться с нами.

— Он лжет, — спокойно сказал Сидящий Бык.

Некрон перевел взгляд на Сидящего Быка, и на мгновение его лицо исказилось от ненависти, но затем ему вновь удалось взять себя в руки. Впрочем, мне не нужны были подсказки Сидящего Быка, чтобы увидеть нестыковку в речах Некрона.

— Если все обстоит именно так, то почему бы вам просто не убить меня, Некрон? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Некрон в ярости уставился на меня, но затем кивнул.

— Ну ладно, — раздраженно произнес он. — Это не все. Вы правы, Роберт. Есть кое-что, в чем мне действительно нужна ваша помощь. Но эта помощь потребуется не сейчас. Возможно, пройдет пятьдесят лет, пока вы разовьете свои задатки настолько, чтобы они могли мне пригодиться. Возможно, сто. А может, это время не наступит никогда. Как бы то ни было, до этого момента я предлагаю вам жизнь в счастье и безопасности. Хорошенько подумайте над ответом, Роберт. Счастливая человеческая жизнь — это больше, чем получают многие люди. — Он улыбнулся одними уголками губ. — А когда придет время, вы всегда сможете передумать.

— Один раз попадешься на его уловки, и с тобой все кончено, Роберт, — с невозмутимым видом предупредила меня Тень.

На этот раз Некрон предпочел смолчать. Но зато он сделал кое-что другое.

Выпрямившись, он резко повернулся и вытянул руки над гробом, в котором лежала Присцилла. С его пальцев посыпалась какая-то серебристая пыль и, попав на затуманенное стекло, начала просачиваться внутрь.

Через полминуты девушка, лежавшая в гробу, открыла глаза.

В сумерках появился мягкий ветерок, принесший мелкий песок и пыль. Воздух был наполнен неприятным шуршанием и шорохами, и создавалось впечатление, будто множество жуков потирают лапки.

Тамплиеры подняли щиты, закрывая лица, чтобы песок не попадал им в глаза. Вперед продвигались с трудом. Песок, казалось, засасывал в себя; воины проваливались в него по щиколотку, а пару раз кое-кто даже попал в зыбучие пески и едва не погиб. В последний момент товарищам удалось их спасти.

Они шли уже час, но сумели преодолеть не больше двух миль. Судя по всему, скорость их продвижения могла лишь замедлиться, так как буря набирала силу, а с темнотой на землю опустился холод, что ослабило рыцарей, распаренных дневным жаром.

Де ла Круа предложил остановить ветер, но Балестрано запретил ему использовать свою силу, хотя это наверняка принесло бы воинам определенное облегчение. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас нельзя задействовать особые способности четырех магистров. Если они хотели получить хоть какой-то шанс на то, чтобы добраться до Драконьего Замка Некрона живыми, следовало скрывать свою истинную мощь. К тому же магистрам нужно было беречь силы, которые им понадобятся в дальнейшем.

Балестрано, стараясь заставить себя думать о чем-нибудь другом, немного опустил тяжелый деревянный щит и окинул взглядом фон Шмида и трех других магистров. Они шли в нескольких шагах впереди него, что противоречило приказу Великого магистра. Впрочем, Балестрано был готов к этому. Даже строй, которым они шли, не был случайным. Балестрано настоял на том, чтобы с ним обращались так же, как и со всеми остальными рыцарями, но, конечно же, подобные требования были лишь пустыми словами. Хотя Великий магистр относился к ним всерьез, никто не собирался выполнять эти требования. Фон Шмид, де ла Круа, ван Вельден и Хейворти готовы были пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти его.

Как и тридцать воинов, выбранных Хейворти для личной защиты Балестрано. Лучшие из лучших.

И все же с каждым шагом, по мере того как они двигались на восток, углубляясь в пустыню, Жан Балестрано ощущал нарастающее беспокойство. Это не был страх перед смертью или неведомыми чудовищами и ловушками Некрона, а какой-то новый, ранее не испытываемый Великим магистром страх, прилетевший к нему с ветром, заползший на паучьих лапках в его душу и отравивший ее. Этому страху тамплиер не мог сопротивляться. Балестрано даже не был уверен, действительно ли этот страх связан с Некроном. Возможно, он просто боялся пустыни, о которой ему рассказывал ван Вельден.

Из авангарда колонны донесся пронзительный крик, сменившийся визгом. Взрезав ясный ночной воздух, он оборвался с пугающей внезапностью. И тишина, последовавшая за ним, была еще страшнее. Но эта тишина длилась лишь секунду. Послышался второй крик, третий, четвертый.

Резко остановившись, Балестрано опустил свой щит. Колонна замерла, и стало слышно, как где-то впереди под покровом ночи двигались чьи-то тела. Тяжелые подошвы шуршали, проваливаясь в песок, раздавались чьи-то возгласы и звон металла. Крики не прекращались.

Кто-то преградил Балестрано путь, когда он попытался выбежать вперед.

— Оставайся здесь, брат, — услышал он голос фон Шмида. — Брат Руперт и брат Нильс отправились в голову колонны.

Балестрано хотел обойти герцога, но фон Шмид не пропустил его. Вид у него был настолько решительный, что Балестрано понял: брат Бото готов даже применить силу, чтобы не подвергать жизнь Великого магистра опасности. Крики не затихали.

— Что там происходит? — спросил Балестрано. — На нас что, напали?

Фон Шмид, прислушавшись, покачал головой. Несмотря на темноту, Балестрано увидел страх, вспыхнувший в глазах магистра.

— Нет, — прошептал брат Бото. — Это не… нападение. Это… — Замолчав, он уставился широко раскрытыми глазами в одну точку и вдруг вздрогнул. — Пойдемте, — выдохнул он.

Они побежали вперед. К ним присоединились Андре де ла Круа и тридцать воинов элитного отряда.

Строй войска был нарушен, превратившись в настоящий хаос. Около двух сотен человек толпились у подножия большой пологой дюны. Возбужденные голоса разрывали тишину ночи. Фон Шмиду и его тридцати воинам пришлось распихивать людей, чтобы Балестрано мог пройти сквозь толпу.

Дойдя до подножия дюны, Жан Балестрано понял, почему фон Шмид испугался.

Ван Вельден и Хейворти сидели на корточках на песке, а прямо перед ними лежали трупы четырех тамплиеров с перерезанным горлом. Балестрано склонился над ними, и в это мгновение брат Хейворти, набрав пригоршню песка, вытер кровь с лезвия своего меча. Балестрано догадался, что это он убил четырех рыцарей. Не желая верить в происшедшее, Балестрано с ужасом уставился на магистра войны, а затем пошел вперед, но тут Хейворти предостерегающе поднял руку.

— Не иди дальше, — сказал шотландец. — Или с тобой случится то же самое, что и с этими четырьмя. — Он мотнул головой в сторону трупов, и глаза его потемнели от боли. — Для них уже не было спасения.

— Но что… что произошло? — беспомощно пробормотал Балестрано.

— Здесь ловушка, брат Жан, — ответил на этот раз ван Вельден.

Балестрано растерянно огляделся по сторонам. В пустыне было совершенно спокойно, так же, как и раньше.

— Пойдем. — Руперт протянул ему руку. — Нам нужно показать тебе кое-что. Только иди медленно.

Балестрано замешкался, бросив взгляд на лица четырех мертвых тамплиеров. В остекленевших глазах рыцарей он увидел безумие — и вдруг понял, что Хейворти убил их из милосердия. Но что же здесь случилось?

Вздохнув, Великий магистр последовал за Хейворти. Сделав несколько шагов, Балестрано почувствовал, как тот сжал его руку. Однако пока ничего не происходило. Не говоря ни слова, Балестрано взглянул на Хейворти, но он тоже молчал. В этот момент приблизился ван Вельден и взял Балестрано за левую руку.

И вдруг один из мертвецов шевельнулся. Сердце Великого магистра камнем упало вниз. По спине побежали мурашки. Ведь совершенно очевидно, что этот человек был мертв! И все же он шевелился! Медленно, невероятно медленно мертвец поднялся, вытянул вперед руки и уставился на Балестрано своими остекленевшими глазами. Рот его был открыт, словно разверзшаяся рана, а внутри шевелилось что-то черное и блестящее. И тут он начал говорить!

— Ты убил меня, брат Жан! — хриплым клокочущим голосом произнес мертвец. — Ты убил меня! Ты отнял у меня жизнь, дарованную мне Господом.

Внезапно заговорили и все остальные, присоединившись к монотонной речи живого мертвеца, вновь и вновь повторяя ужасные слова.

— Ты убил нас, брат Жан…

Балестрано хотелось бежать, но ужас парализовал его. Он не мог пошевелиться и лишь молча смотрел на кошмарные фигуры. Чудовищный ужас заполонил все его мысли, страх, превосходивший все, что ему когда-либо довелось пережить, сковал тело.

И тут мертвецы начали меняться. Их лица стали разлагаться, и то, что длилось обычно в течение месяцев, сейчас произошло за считанные секунды. Их кожа посерела, потрескалась и рассыпалась в прах. Плоть искрошилась, словно зачерствевший хлеб, но под плотью не было человеческого черепа — нет, там показалось багровое лицо дьявола, в глазах которого горели насмешка и триумф.

— Они мои! — хихикнул дьявол. — Теперь они принадлежат мне. Это ты подарил мне их! Я благодарю тебя, брат Балестрано. Вскоре ты тоже отправишься ко мне.

Взвился песок, и алый ужас разлился в душе Жана Балестрано. Темные чешуйчатые лапы демонов начали хватать его за ноги, пытаясь утянуть за собой, сквозь песок, в ад. Завопив, Балестрано почувствовал, как Хейворти и ван Вельден изо всех сил дернули его назад. И тут все закончилось. Перед ним, как и прежде, простиралась спокойная пустыня, и не было ни горящих ненавистью глаз дьявола, ни хватких демонов, а мертвецы по-прежнему лежали на том же месте, где он их увидел.

— О Боже… что это было? — охнул Балестрано, тщетно пытаясь изгнать ужасные видения из своего сознания. — Что это было?

— То же самое произошло и с нашими воинами, — ответил Хейворти и указал на мертвецов. — Это ловушка, брат Жан. Черная магия. Каждый, кто попадает в зону ее действия, теряет рассудок. И граница этой зоны, — отпустив руку Балестрано, он повернулся и провел острием меча линию на песке, — проходит здесь.

Жан Балестрано в изумлении уставился на седовласого магистра.

— Магия? — прошептал он. — Ты уверен? Хейворти, не скрывая раздражения, поджал губы.

— Магия или дело рук дьявола. Называй как хочешь. Это воздействие энергии Некрона. Ловушка. — Мрачно кивнув, он издал звук, отдаленно напоминавший смех. — Мы ближе к нему, чем предполагали. Брат Бото и я уже давно ощущали это, но мы не знали, что именно. И мы не знали, насколько приблизились к замку.

— Вы это знали? — Балестрано попытался не выдать своего страха, но дрогнувший голос подвел его.

Хейворти, почувствовав невысказанный упрек в словах Великого магистра, почти зло подтвердил:

— Мы знали, что тут что-то есть, это правда. Но не знали, что именно. К тому же, начиная войну, всегда приходится рассчитывать на человеческие жертвы, — добавил он.

Балестрано сглотнул. Горькая желчь начала скапливаться у него под языком. «Господи, что же с нами происходит», — в ужасе подумал он. Ему еще никогда не приходилось видеть брата Руперта таким. Магистр войны говорил о смерти четверых своих братьев так, как будто они были лишь пешками в шахматной партии. Но он решил оставить свои мысли при себе и, бросив последний взгляд на мертвецов, повернулся к фон Шмиду и де ла Круа.

— Пускай рыцари отступят немного, — приказал Балестрано. — Выставите стражу, чтобы никто по ошибке или из любопытства не зашел в опасную зону. Сделаем здесь привал. Как только лагерь будет разбит, вы и два других магистра зайдете ко мне в палатку. Мы должны обсудить, что нам теперь делать.

Не знаю, сколько я простоял там, глядя на Присциллу, — минуты, часы или целую вечность. Время не имело никакого значения, ведь я все равно не ощущал его течения, не говоря уже о том, чтобы прояснить свои мысли.

Я знал лишь, что все происходило не так, совершенно не так, как я ожидал.

Сколько же раз я представлял себе эту сцену? Тысячу? Наверняка больше, ведь ради этого мгновения я жил весь последний год, объехал полмира и вступил в схватку с силами, об истинной мощи которых до сих пор не догадывался.

Присцилла!

Передо мной стояла моя Присцилла, единственный в мире человек, которого я когда-либо любил. Конечно же, я сомневался — в себе, в ней, в моей любви к ней, и это происходило не раз. Но теперь все это осталось в прошлом, я позабыл обо всех сомнениях в тот самый момент, когда она, выпрямившись, встала передо мной.

Она проснулась.

Бледная, закутанная в черно-зеленую накидку Некрона, едва державшаяся на ногах, так что магу пришлось взять ее под руку, девушка смотрела на меня пустыми глазами. Честно говоря, это нисколько не пугало меня, поскольку я знал, что она почти год находилась в глубокой коме. Заговори я с ней сейчас, она вряд ли узнала бы меня. Но я не стал этого делать. Я просто не мог. Да, я часто представлял себе, как все это произойдет, как я освобожу Присциллу из плена Некрона, как заключу ее в объятия, прижму к себе и почувствую ее близость, почувствую великолепное, неописуемое счастье от того, что она рядом. Но сейчас я стоял будто парализованный и неотрывно смотрел на нее.

Она проснулась!!!

Вот и все, о чем я мог думать. Эта мысль заполнила все мое сознание.

— Ну, Роберт Крейвен?

Прошло довольно много времени, прежде чем я понял, что Некрон обращается ко мне, ожидая ответа. С трудом оторвав взгляд от лица Присциллы, я посмотрел на Некрона. Лицо старого мага оставалось равнодушным, и лишь в глазах светился триумф зла.

— Как видишь, я сдержал свое слово, — продолжил он.

Я хотел ответить, но Тень поспешно опустила ладонь на мою руку и сжала пальцы. Я понял ее намек, но заметил также, что от Некрона не ускользнул этот жест. Триумф в его глазах сменился насмешкой.

— Что все это значит, Некрон? — резко спросила Тень. — Что означает это представление?

— Умный вопрос, элохим. — Некрон тихо рассмеялся. — Но его проще задать, чем на него ответить.

Помолчав, он прислушался, а затем хлопнул в ладоши. Словно из ниоткуда за спиной старца появились две фигуры в черных одеждах. Один из драконоборцев подошел к Присцилле и осторожно обнял ее за плечи, чтобы она не упала. Некрон, повернувшись, подошел ко мне с Тенью.

— Давайте перейдем в более удобное место, где мы сможем поговорить.

Я не сдвинулся с места.

— Не волнуйся, Роберт, — сказал Некрон. — Твоя подружка пойдет с нами.

Он вновь хлопнул в ладоши, и второй драконоборец, подойдя к Присцилле, взял ее под руку. Девушка попыталась сделать шаг, и я сразу увидел, что ее движения были движениями марионетки. Взгляд Присциллы по-прежнему оставался пустым, и без помощи слуг Некрона она тут же упала бы.

— Что вы сделали с ней, чудовище? — спросил я, и мой голос показался мне чужим.

— Я ничего с ней не делал, Роберт, — серьезно ответил Некрон. — Она в том же состоянии, в каком и попала ко мне. Для нее течение времени остановилось.

Не имея на то никаких оснований, я все же поверил ему. Когда Некрон выкрал Присциллу из моего дома по адресу: площадь Эштон-плейс, 9 в Лондоне, Присцилла была больна. Тяжело больна. Но я об этом забыл. Как бы смешно это ни звучало, все действительно так и было. Я искал ее целый год, и за этот год не прошло и дня, чтобы я не думал о ней, но память сыграла со мной злую шутку. Я помнил все, что любил в При — ее волосы, нежный голос, хрупкость, взгляд раненой косули, ее уязвимость… И это вытеснило из моей памяти образ другой Присциллы, девушки, одержимой духом ведьмы. Ей так и не удалось справиться с этой одержимостью.

— А он? — Тень указала на второй гроб, в котором лежал Шеннон, погруженный в такой же магический сон, как и Присцилла.

На этот раз Некрон лишь покачал головой.

— Нет, — резко заявил он. — Это не входит в мое предложение. Этот человек меня предал. Он принадлежит мне.

— А если мы будем настаивать на том, чтобы ты его отпустил?

Некрон не ответил, но на самом деле его молчание и так сказало нам все.

В маленькой палатке в центре поспешно разбитого лагеря было тихо. Несмотря на то что пятьдесят коричнево-белых шатров сгрудились у невидимой линии смерти, эту палатку отделяли от соседних пять-шесть шагов. Конечно, этого было недостаточно, чтобы кому-то показалось, будто она отличается от других палаток, тем не менее никто, даже по ошибке, не мог бы услышать разговоры, которые велись внутри. Над входом в палатку висела эмблема ордена: конь с двумя всадниками, один из которых сжимал в руке копье и алый крест с расщепленными краями на золотом фоне.

Это был шатер Балестрано. Перед входом не было стражников — Великий магистр, убедившись в том, что вокруг никого нет, лично отослал их прочь. Войдя в шатер вместе с четырьмя другими магистрами, он тщательно закрыл вход. Магистры заметили, с какой дотошностью Жан Балестрано выполнял все эти действия. Его движения были резкими, как у человека, который не может себе позволить ни единой ошибки и знает об этом.

Магистр открыл ящик — единственную вещь, которую он взял с собой из Парижа. Это был маленький ящик из ветхой древесины, ничем не примечательный извне, но, как оказалось, отделанный дорогим багровым бархатом внутри. На бархате тонкими золотыми нитями были вышиты странные символы, неизвестные четырем магистрам. На бархатном дне лежал невероятно глубокой черноты камень размером с монетку, круглый и гладкий.

— Что все это значит, брат Жан? — осведомился Хейворти.

Он заговорил первым, и сейчас его голос звучал чуть неувереннее, чем обычно. Как и три других магистра, он чувствовал, что стал свидетелем того, что не входило в привычную деятельность ордена. Черный камень, лежавший в ладони Балестрано, был окутан неприятной аурой, которую едва ли можно было описать словами.

Глава ордена тамплиеров подошел к небольшому столику, стоявшему в центре палатки. Других предметов мебели здесь не было. Балестрано спрятал камень в кулаке правой руки. На его лице читалось крайнее напряжение — «Нет, не страх», — с дрожью подумал Хейворти, — но что-то, весьма похожее на него.

Балестрано помолчал секунд десять-пятнадцать, показавшихся его спутникам вечностью. В комнате сгустилась тишина, так что до нее, казалось, можно было дотронуться кончиками пальцев. Подняв руку, Великий магистр опустил камень на стол и прикрыл его ладонью.

— Сейчас вы увидите то, о чем кроме меня знают лишь три человека в этом мире, — тихим срывающимся голосом начал Балестрано. — Это величайшая тайна нашего ордена. Если бы наше положение было менее серьезным, я не стал бы обременять вас этим, братья. Но у нас, к сожалению, нет выбора.

Никто из присутствующих ничего не сказал, но на их лицах отразилось любопытство, смешанное со страхом.

Без лишних слов Балестрано убрал руку. Ничего не произошла. Камень в форме монетки лежал неподвижно, безжизненный, как и любой камень. Прошли секунды. Минута. Две. Три. И тут…

Первым перемену заметил Хейворти, хотя и он поначалу не был уверен в том, что это действительно происходит. Темнота сгустилась. Красное пламя факелов, освещавших лагерь, стало менее интенсивным. «Такое впечатление, будто камень поглощает свет», — подумал Хейворти.

Герцог Бото фон Шмид попытался что-то сказать, но Балестрано быстрым, почти испуганным жестом приказал ему молчать и, подняв руки, вытянул их над столом ладонями вниз.

Черный диск начал расти.

По крайней мере, так брату Хейворти показалось в первый момент. Но миг спустя он заметил, что это не так. Сам камень остался таким же, как и был, однако над ним сгустилась аура тьмы и холода, и эта черная аура росла, изгоняя из шатра свет. Беззвучно и быстро она распространилась по палатке, так что теперь рыцари видели лишь очертания друг друга.

— Что… что ты делаешь, брат Жан? — прошептал ван Вельден, который, судя по его голосу, едва сдерживал панику.

— Молчите! — испуганно велел Балестрано. — Все еще не закончилось. Молчите и смотрите.

И они увидели… Тьма все сгущалась, хотя Хейворти и остальным казалось, что это невозможно. И эта тьма уже не была отсутствием света, нет — она свидетельствовала о присутствии чего-то другого, неописуемо чуждого и злого. У тамплиеров появилось ощущение, будто шатер со всеми, кто в нем был, вышвырнуло из этого мира в космос пустоты и непроглядной тьмы.

Сердце Хейворти выскакивало из груди. Его дыхание участилось. И тут он почувствовал, как что-то, пришедшее из извечного Ничто, начало воплощаться перед ним. Над столом возникли чьи-то лица, едва видимые, проступавшие сквозь тьму мрачной преисподней, а также вполне различимые адские морды, на которых застыла злобная насмешка над человеческой сущностью. Магистр увидел осколки красного, мгновенно поглощенные тьмой, и омерзительную фигуру с ужасными козьими копытами вместо ступней, мощными изогнутыми рогами и хвостом с кисточкой. Хейворти хотелось кричать, бежать из палатки, но он не мог даже шевельнуться. Ужас, будивший в душе безумие, парализовал его, сделав неспособным ясно мыслить, не говоря уже о том, чтобы двигаться.

— Время пришло, братья! Откройтесь! — приказал Балестрано. — Откройте ваше сознание!

Хейворти и три других магистра повиновались.

Это было ужасно.

Сэр Руперт Хейворти не мог бы объяснить, что ему пришлось пережить, но это было самое ужасное, с чем ему когда-либо приходилось сталкиваться. Что-то вошло в его сознание, гигантской раскаленной рукой сжало мысли и опустилось в скрытые глубины естества, считывая самые сокровенные тайны, выворачивая душу наизнанку. И что-то в нем погибло. Хейворти не мог бы иначе описать это кошмарное чувство. Нечто наполняло его силой, невероятной сверхчеловеческой мощью, однако за это оно требовало свою цену и украло что-то из его души, хотя рыцарь и не мог сказать, что именно. И когда чуждое сознание отступило, что-то, бывшее в нем всю его жизнь, о чем он даже не догадывался, исчезло. На мгновение Хейворти, вероятно, потерял сознание, потому что, придя в себя, он увидел, как фон Шмид поднимает его с пола. Лицо герцога было совсем близко, и их взгляды встретились.

Посмотрев в глаза магистра животных, Хейворти понял, что с ним произошло то же самое. Глаза фон Шмида были холодными, словно отполированная сталь, и в них читалась неописуемая сила. Та же сила пульсировала и в нем — мрачное, чудовищно могущественное нечто, ускользавшее от осознанного восприятия, но готовое выполнять его приказы. Эта сила жила в нем, в фон Шмиде, в ван Вельдене и де ла Круа. Что бы это ужасное создание ни забрало у них, оно оставило что-то взамен. Хейворти похолодел от страха. Только сейчас он понял, что в шатре опять стало светло. Страшный черный свет сменился багровыми отблесками костра. Тишина тоже развеялась, и сквозь тонкое полотно доносились привычные звуки лагеря, громкие, настойчивые, будто пытавшиеся изгнать демоническую тишину.

— Что это было, брат Жан? — заплетающимся языком спросил фон Шмид.

Выражение ужаса не сходило с его лица, и все же Хейворти уловил в словах фон Шмида угрожающие нотки. Он, как и все остальные, увидел, как правая ладонь фон Шмида опустилась на рукоять меча.

Балестрано уставился на него невидящим взглядом. Медленно вытянув руку, он спрятал черный камень обратно в ящик и лишь после того, как тщательно закрыл его, вновь повернулся к фон Шмиду и всем остальным.

— Я требую ответа! — выдохнул фон Шмид. — Что ты сделал, брат Жан?!

— Я надеялся, что мне никогда не придется вновь совершать это, — тихо ответил Балестрано. — Но у меня не было другого выхода. Мне очень жаль, братья.

— Тебе очень жаль? — Голос фон Шмида дрожал от волнения. — За что ты просишь прощения, брат Жан? За то, что ты продал наши души Антихристу?

Хейворти вздрогнул как от удара, и в ужасе уставился на фон Шмида. Затем он повернулся к Балестрано, но Великий магистр не проронил ни слова.

— Это неправда, — растерянно пробормотал ван Вельден. — Скажи нам, что это… это неправда. Это не был…

— Вы видели Бафомета,[9] а не дьявола. Одного из низших демонов ада, — после довольно продолжительной паузы ответил Балестрано.

Охнув, фон Шмид отпрянул, словно ему дали пощечину, и выпученными глазами уставился на главу ордена. Ван Вельден замер на месте, да и у Хейворти было такое чувство, словно его окатили ведром ледяной воды. И только де ла Круа оставался спокоен. На его лице не было даже удивления.

— Так, значит, это правда, — пробормотал он. — Все, что рассказывают об ордене тамплиеров. Слухи, которыми обмениваются люди и о которых нам говорили, будто все это ложь, направленная на то, чтобы дискредитировать наш орден. Все это правда!

— Эти истории — ложь! — отрезал Балестрано. — По слухам, наш истинный бог не Господь, а Бафомет. Но это не так. Мы служим Господу Богу, и никому другому!

— А что это за… — спросил было фон Шмид и осекся.

Балестрано помолчал.

— Я не хотел втягивать вас в это, братья, поверьте мне, — тихо произнес он, и в его взгляде появилась грусть.

— Во что ты не хотел нас втягивать? — рявкнул фон Шмид. — В богохульство, свидетелями которого мы стали? — Наполовину обнажив меч, он сделал шаг в сторону Балестрано.

Но сколь бы быстрым он ни был, Хейворти оказался быстрее. В мгновение ока он очутился перед фон Шмидом и, подняв левую руку, опустил правую на пояс в сантиметре от рукояти меча. Фон Шмид замер на месте, на его лице отразилась целая череда эмоций. В какой-то момент сам Балестрано чуть было не бросился на хрупкого шотландца, но разум все же взял верх. Тем временем фон Шмид, поняв, что у него нет ни единого шанса в поединке с Хейворти, опустил голову.

— Оставь его, брат, — ровным голосом сказал Балестрано. — У него есть право на гнев. Я его понимаю.

— У него нет права поднимать на тебя оружие, брат, — отрезал Хейворти, не выпуская немца из виду. — Он даже думать об этом не должен.

— И все же я его понимаю, — прошептал ван Вельден.

Хейворти в ярости оглянулся, но Балестрано усталым жестом заставил его замолчать.

— Прекратите, братья. Послушайте меня. Вы видели не Антихриста, и забрал он у вас вовсе не душу.

— Дьявол или его слуга, — прошипел фон Шмид, — какая разница?

— Разница есть, брат, — со всей серьезностью произнес Балестрано. — И она больше, чем ты думаешь. Антихрист — наш враг, желающий лишь нашей смерти.

— А Бафомет нам что — друг? — насмешливо осведомился фон Шмид.

Балестрано покачал головой.

— Нет. Но он и не друг Люциферу. Он не является ничьим союзником. Но он дает нам силу. Силу, которая нам потребуется для победы над Некроном. Наших ограниченных человеческих сил недостаточно, чтобы снять барьер безумия, которым Некрон окружил свой проклятый замок.

— Вот оно что, — подал голос де ла Круа, который оставался таким же холодным и равнодушным, как и раньше. — Ты поэтому решился на этот шаг?

Балестрано кивнул.

— Да, — признался он. — У меня не было выбора, братья. Жизнь пятисот наших рыцарей или союз с Бафометом. Я выбрал вас для того, чтобы вы стали носителями его силы, поскольку надеялся, что вам хватит сил вынести это испытание. При помощи Бафомета вы сможете развеять заклинание Некрона. Лишь вы четверо, и больше никто. — Он обвел своих собратьев долгим взглядом. — Неужели вы не чувствуете? Не чувствуете силу, которую он вам подарил? Воспользуйтесь ею. Соедините ее с собственной мощью, и тогда вы сумеете победить Некрона. Без этого нам не выстоять.

Хейворти ощущал то, о чем говорил Балестрано — бурление силы в глубине его души, скопление темной, деструктивной энергии, ждавшей своего часа для того, чтобы вырваться наружу и уничтожать все вокруг, чтобы убивать, убивать, убивать… Ему стало страшно.

— И… что нам пришлось отдать ему за это? — запнувшись, спросил Хейворти. — Наше благочестие? Безгрешность наших душ?

— Нет. — Балестрано покачал головой. — Когда все закончится, я исповедую вас и благословлю. Святые таинства защитят вас от Бафомета. Вашим душам никогда не угрожала опасность.

— Так что же тогда? — фон Шмид почти кричал. — Что мы ему отдали, брат Балестрано?

Великий магистр вздохнул. Хейворти видел, как тяжело ему отвечать на этот вопрос.

— Энергию, — тихо ответил он. — Сущность, которую вы называете Бафометом, дает вам силу, но требует что-то взамен. Энергию. То, что делает вас живыми. Обычный человек от прикосновения Бафомета умер бы сразу же. Но у вас есть особая сила, и потому вы можете пережить встречу с ним. Однако вы получили силу не просто так. Вы все же потеряли часть жизненной энергии.

— Сколько? — спросил фон Шмид. — Насколько раньше мы теперь умрем, брат Жан? Сколько времени ты у нас украл?

Балестрано опустил глаза.

— Десять лет, братья. Десять лет вашей жизни.

— Вы видите, что мое предложение серьезно, Роберт? — Старый колдун произнес эту фразу уже не в первый раз с тех пор, как мы покинули чудовищный зал под Драконьим Замком и пришли в одну из бесчисленных башен.

Комната, куда привел нас Некрон, была небольшой. Простой деревянный стол, пять неудобных табуретов и вмурованный в южную стену комнаты трон, на который уселся хозяин замка, — вот и все, что здесь было. Рядом с троном стоял маленький столик, сделанный из какого-то странного материала, напоминавшего человеческие кости. На нем лежали три предмета, завернутые в белую ткань. Я прекрасно понимал, о чем идет речь, но по-прежнему не мог отвести взгляд от Присциллы. Даже сейчас мне приходилось заставлять себя слушать Некрона, чтобы сосредоточиться на его словах.

И вновь вместо меня ответила Тень.

— Все, что мы увидели до этого момента, — злобно заявила она, — это кукла, в которую ты вдохнул некое подобие жизни.

— Ну что вы, дорогая! К чему мне обманывать вас какими-то цирковыми представлениями? — Некрон рассмеялся. — Если бы я хотел этого, вы все были бы уже мертвы, поверьте мне. — Продолжая смеяться, он поерзал на своем троне и несколько раздраженным жестом указал на Присциллу: — Забирайте ее, Роберт. Она принадлежит вам. Скажем так… это подарок, призванный продемонстрировать мою добрую волю.

Слова старца взбесили меня.

— Вы говорите о человеке, Некрон! — в ярости выпалил я. — А не о вещи, которой вы можете распоряжаться, как вам заблагорассудится.

— Неужели? — скучающим тоном произнес Некрон. — Вы уверены, Роберт?

Охваченный гневом, я чуть было не вскочил со своего табурета, но, встретившись глазами с Сидящим Быком, сумел сдержать свой порыв.

— Простите, — продолжил Некрон. — Конечно же, вы правы, Роберт. Это было бестактно с моей стороны. Но вы должны признать, что ваша невеста… — Помедлив, он посмотрел на Присциллу и перевел взгляд на меня: — Ну, в общем, женщина, которую я похитил из вашего дома в Лондоне… не более чем пустышка. Я могу отдать вам то, что забрал, иначе говоря, ее тело, однако при этом не несу никакой ответственности за происшедшие в ее сознании перемены. — Старый маг склонился вперед, уставившись на меня, и в этот момент чем-то напомнил мне ворона. — Тем не менее я готов кое-что сделать. Я знаю, что вы консультировались с лучшими, самыми авторитетными врачами Англии, чтобы помочь вашей возлюбленной, и знаю также, что никому не удалось разобраться в ее болезни. Я могу ей помочь.

— Вы можете… что? — охнул я.

— Я вылечу ее, — спокойно ответил Некрон. — Ее разум нарушен, но не разрушен. Поверьте мне, Роберт, я довольно много времени провел с ней. То, что вы видите, — он с важным видом указал на Присциллу, по-прежнему стоявшую рядом с его троном, — это не более чем темница, в которую заточен ее дух. Сила так называемых врачей ей не поможет. Я же способен вернуть ее к прежней жизни. И сделаю это, если вы захотите.

— Это ловушка, Роберт, — предупредила меня Тень, окинув взглядом Присциллу, которая, опираясь на одного из одетых в черное воинов, пустыми глазами смотрела в одну точку. — Не верь ему.

Глаза Некрона зло блеснули.

— Это еще почему? — рявкнул он. — Вы не хуже меня знаете, что я говорю правду.

— Но цена была бы слишком высока, — возразила Тень.

— Цена? — Некрон хрипло рассмеялся. — Какая еще цена, дорогая моя Тень? Я ничего не собираюсь требовать от Роберта. Я просто хочу, чтобы он прекратил сражаться со мной. Большего мне не нужно. Как и от вас тоже.

В глазах Тени мелькнуло какое-то странное выражение. Некрон кивнул.

— Вы правильно меня поняли. Предложение, которое я хочу сделать Роберту, распространяется и на вас. Ну и… на вас, конечно, вождь. — Он посмотрел на Сидящего Быка.

— Какое еще предложение? — тихо спросила Тень.

— Сменить сторону, — просто объяснил Некрон. — Переходите ко мне. Отрекитесь от своего Господа и переходите ко мне на службу. Я думаю, что очень скоро вы убедитесь в том, что в моем предложении нет ничего необычного.

— Вы с ума сошли, — слетело с моих губ, — Тень же…

— …вовсе не та, за которую вы ее принимаете, — перебил меня Некрон и повторил: — Вовсе не та. — Упершись ладонями в столешницу, Некрон наклонился вперед. — Неужели вы действительно считаете, что Хастур на вашей стороне, жалкий глупец? — раздраженно спросил он. — Только потому, что он помог вам пару раз?

Рассмеявшись, старый колдун внезапно вскочил и резким движением сорвал белое льняное покрывало со столика, стоявшего рядом с его троном.

Там лежали три ПЕЧАТИ, которые ему удалось заполучить. Признаться, я не очень удивился, увидев их.

— Вот что ему нужно! — возбужденно продолжил Некрон. — И ничто другое. Хастур помогал вам, но это вовсе не означает, что он на вашей стороне, Роберт. Неужели вы считаете, что сущности, подобные Хастуру, будут интересоваться судьбой человека? Да, вы играли какую-то роль в его планах, но не более того. Если вы когда-нибудь помешаете ему, он раздавит вас, как жалкого жука.

— Мне странно слышать ваши заявления, ведь речь идет о существе, которое вы сами же и призвали, — спокойно произнес я.

На этот раз Некрон действительно опешил, но уже через мгновение ему удалось взять себя в руки. Он кивнул, и на его вороньем лице появилась заинтересованность.

— Вы не перестаете меня удивлять, Роберт, — признался он. — С каких пор вам это известно?

— С тех пор как я поговорил с Шенноном.

— Что ж, я допустил ошибку, — помолчав, протянул Некрон. — Когда я призвал его, чтобы он уничтожил корабль «Дегон»,[10] я не знал, какому созданию открываю врата в наш мир.

— Вы? — вмешался Сидящий Бык. — Человек, написавший «Некрономикон», утверждает, что не знал, что там написано?

— Написавший «Некрономикон»? — повторил Некрон со странной интонацией. — Вы правы, вождь. Но в то же время вы ошибаетесь. Я написал его, и все-таки… — Старый маг запнулся и развел руками. — Кто написал Библию? Или Коран? Я лишь собрал и записал знания, но часть этих знаний осталась непонятна мне самому. Я призывал одну сущность, а пришла другая. Я не знал, что придет Хастур, а если бы знал, то предпочел бы сжечь эту книгу, не открывая. — Помолчав, старец задумчиво посмотрел на три ПЕЧАТИ, а затем вновь повернулся ко мне. — Ему нужны эти три ПЕЧАТИ, Роберт, — со всей серьезностью произнес он. — И те четыре ПЕЧАТИ, которых еще не хватает. Они нужны ему, чтобы уничтожить ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ.

— Но он же один из вас, — возразил я.

— И среди людей есть братья, ненавидящие друг друга, — спокойно ответил Некрон. — Да и какая разница, кто из богов с кем сражается? — Он снова опустился на свой трон и продолжил: — Я позвал вас сюда, чтобы показать вам это. Вам, Роберт, и вам, Тень. Мы с вами союзники, нравится вам это или нет.

— Союзники? — я почти кричал. — Вы сошли с ума, Некрон!

— Да, многие считают меня сумасшедшим, — усмехнулся Некрон, — но это не так. Я просто вижу больше остальных. И у меня есть знания.

— Не так уж много вы и видите, — возмущенно заявил я. — Иначе вы и подумать не могли бы о том, что я стану помогать вам призывать ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ.

— А какова альтернатива? — сохраняя спокойствие, осведомился Некрон. — Возможно, с вашей точки зрения, эти обвинения вполне оправданны. Да, я призвал Хастура, хотя и против своей воли. Так уж вышло. Но я скажу вам, что произойдет, если вы и дальше будете сражаться против меня. Хастур попытается уничтожить своего брата Ктулху[11] и других богов, а это сущность, которая в наименьшей степени способна к состраданию и другим чувствам. По вашему мнению, Роберт, ВЕЛИКИЕ ДРЕВНИЕ — ужасные боги, но мы нужны им. Они не станут уничтожать человечество. Мы даже не заметим их господства, поверьте мне, а если и заметим, то какая разница, будем ли мы поклоняться Христу, Будде или Ктулху? Мы будем слугами, однако роль слуги и господина нераздельна, ведь благодаря господству ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ мы сможем владеть другими планетами, причем в ближайшем будущем.

— Прекратите! — возмутился я. — Это богохульство.

— Нет, — возразил Некрон. Его голос звучал серьезно. — Я не верю в вашего Бога, Роберт, но если он существует, то Ктулху и его братья — такие же порождения вашего Бога, как и мы с вами.

— Вы требуете невозможного, — запротестовал я эмоциональнее, чем хотел на самом деле. — Вы хотите, чтобы я помог вам превратить людей в рабов!

— В слуг, — поправил меня Некрон. — Разве не лучше быть слугой короля, чем королем народа нищих? — Он хлопнул ладонью по столику с ПЕЧАТЯМИ. — Должен ли я напоминать вам о том, что произошло, когда Хастур нанес свой первый удар? — спросил он. — Вы что, забыли о Кракатау?[12] Сколько невинных людей погибло тогда? Десять тысяч? Пятнадцать? Сколько, Роберт?

— Тридцать шесть тысяч, — пробормотал я. — Но это же была…

— Природная катастрофа? — Некрон злобно рассмеялся. — Вы знаете, что это не так. Кракатау взорвался вовсе не из-за того, что я забрал эту ПЕЧАТЬ. Извержение произошло по той простой причине, что такова была воля Хастура. И ему совершенно все равно, сколько человек тогда погибло. Как вы думаете, что произойдет, когда он вступит в бой с одним из ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ или с ними всеми? Может, тогда эта планета вообще исчезнет, Роберт. Может, она останется, но мы с вами ее не узнаем. Хастур уничтожит Землю, и вашей фантазии наверняка хватит на то, чтобы представить себе последствия битвы богов. А может, наш мир превратится в раскаленный шар. Для Хастура это не имеет никакого значения.

— Вы… вы лжете, — охнув, сказал я.

Но мой голос дрогнул, ибо в глубине души я знал, что Некрон прав. Кракатау… Я пережил эту чудовищную катастрофу и собственными глазами видел смертоносную мощь Хастура. Перед моим внутренним взором вновь возникли ужасные видения: берег, усыпанный мертвыми телами, горящий город, кипящая река, море, испарявшееся от жара, и тучи, из которых на выжженную землю лился огненный дождь…

— Вы лжете, — пробормотал я, все еще не желая соглашаться с ним.

— Нет, Роберт, это не так, — тихо произнес Некрон и повернулся к Тени: — Ну, скажите же ему, что я говорю правду.

Тень промолчала, но когда я встретился с ней взглядом, опустила голову.

— Мое предложение касается и вас, — вновь обратился к Тени Некрон. — Переходите на нашу сторону. Я сумею защитить вас от мести Хастура.

— Вы… вы сошли с ума, — пробормотала Тень. — Я его творение.

— Чушь! — отмахнулся Некрон. — Вы стали человеком в большей мере, чем вам самой бы хотелось. — Внезапно он рассердился. — Скажите ему, Тень. Скажите Роберту, что произошло, когда элохим в последний раз пришли сюда и сразились с Ктулху и его братьями.

Тень промолчала, но что-то дрогнуло в ее лице, и я почувствовал, как у меня мурашки побежали по коже. Этого выражения, исказившего ее черты, мне не забыть уже никогда.

Ночь стала еще темнее. Луна укрылась за серебристо-черными облаками, испуганно спрятав свой бледный лик, чтобы не видеть того, что должно произойти. Как будто в насмешку над жестоким дневным жаром, с востока повеяло холодным ветром и ледяные порывы стали швырять песок в лицо воинам.

Войсковая колонна, похожая на огромную, состоящую из пятисот белых сегментов змею, огибающую дюны и горы пустыни, продвигалась вперед, на восток, и неуклонно приближалась к своей цели.

Тамплиеры шли уже целый час по ту сторону невидимого барьера безумия, выставленного Некроном вокруг Драконьего Замка, и хотя ночь была так темна, что Балестрано не видел даже конца колонны, он все же чувствовал, что они подобрались к замку совсем близко. Великий магистр ощущал присутствие темного мага, словно зловоние, распространявшееся в ночной пустыне. Балестрано чувствовал его силу, смесь темных деструктивных энергий, окружавшую Драконий Замок мага, как смертоносная раковая опухоль на теле реальности…

Звук тихих, но торопливых шагов по мягкому песку отвлек Жана Балестрано от его мыслей. Подняв голову, он увидел Нильса ван Вельдена, магистра пустыни. Несмотря на темноту, он разглядел озабоченное выражение на узком лице фламандца.

— Что произошло? — встревоженно спросил Балестрано.

— Разведчики кое-кого заметили. — Ван Вельден указал на начало колонны.

— Кого?

— Шпионов, — ответил ван Вельден и тут же улыбнулся, осознав, насколько странно прозвучали его слова. — Шпионов Некрона, брат. Их двое.

— Они видели наших рыцарей? — осведомился Балестрано.

— Еще нет. — Ван Вельден покачал головой. — Но меня беспокоит само их присутствие.

— Некрон — осторожный человек, — возразил Балестрано.

— Их не должно быть здесь. Пустыня опасна даже для тех, кто ее знает. К тому же Некрон должен чувствовать себя в безопасности благодаря своему барьеру безумия. По крайней мере, настолько, чтобы не подвергать жизнь своих людей бессмысленной опасности.

— Что ты хочешь сказать этим, брат? — Балестрано повернулся к магистру пустыни.

Ван Вельден опустил голову.

— Ничего, — слишком уж поспешно ответил он. — У меня плохое предчувствие. Если Некрон выставляет разведчиков так далеко от своего замка, у него на это должна быть причина. Возможно, он уже знает, что мы идем.

— Ты слишком пессимистично настроен, брат. Он не может об этом знать. Но я допускаю, что ты прав. Нам нельзя рисковать. Прикажи колонне остановиться. Мы с тобой и братом Шмидом должны обдумать ситуацию.

Фламандец вновь хотел возразить, но затем, передумав, послушно кивнул и скрылся в темноте. Вскоре послышался чей-то тихий возглас, и небольшое войско тамплиеров остановилось на месте. Балестрано быстрым шагом вышел из рядов своих стражников.

Уже через минуту Жан Балестрано и оба магистра ордена тамплиеров пошли вперед мимо остановившихся рыцарей. Хейворти и де ла Круа, как и всегда, начали возражать, не желая отпускать Великого магистра ордена, но Балестрано приказал им остаться, чтобы проследить за безопасностью войска. На самом деле это не было настоящей причиной того, что он пошел только с фон Шмидом и ван Вельденом. Он не хотел рисковать, оставляя их четверых вместе, поскольку боялся, что это закончится сражением.

Отогнав от себя неприятную мысль, Балестрано пошел быстрее, сосредоточившись на черной тени песчаных дюн, возвышавшихся перед ним в ночи, словно стена из сгустившейся тьмы. Магистры удалились от войска совсем немного, но уже не слышали ни звука. С таким же успехом они могли бы быть единственными людьми в этих бесконечных просторах песка и пустоты.

Осторожно взобравшись на дюну, они остановились, и ван Вельден указал вперед.

— Вон там, — прошептал он, — в ложбине между дюнами.

Великий магистр насторожился, но не услышал ничего, кроме биения собственного сердца и завывания ветра. Однако Балестрано голову мог бы дать на отсечение, что ван Вельден говорит правду. Во всяком случае, он еще доверял своим магистрам.

Кивнув, фламандец накрыл ладонью рукоять меча и уже хотел спуститься вниз, но фон Шмид быстрым жестом остановил его и, встав на четвереньки, подполз к краю дюны. Балестрано и ван Вельден последовали его примеру, передвигаясь таким не очень-то элегантным способом.

Выглянув из-за дюны, они сразу же увидели три фигуры в черном, сидевшие у почти погасшего костра. Драконоборцы грели руки над углями и разговаривали. Балестрано слышал их голоса, но слов разобрать не мог.

— Их же трое, — тихо сказал фон Шмид.

Ван Вельден кивнул, поджав губы.

— До этого их было только двое, — пробормотал он. — Наверное, третий присоединился к ним за последние пару минут.

— А это означает, — продолжил мысль фон Шмид, — что при таких обстоятельствах к ним может присоединиться четвертый, а затем и пятый драконоборец.

— Это не шпионы, — внезапно заявил ван Вельден.

— Почему? — удивился Балестрано.

— Разведчики ведут себя иначе, — объяснил фламандец. — Они не стали бы разводить костер и, конечно же, не сидели бы тут, совершенно не скрываясь и болтая. — Он криво улыбнулся. — Ну ладно, сейчас все выясним.

Балестрано едва успел остановить фламандца, не сразу осознав, что он делает. Было так темно, что Великий магистр не заметил напряженного выражения на лице ван Вельдена. К тому же вой ветра заглушил странное ритмичное шуршание. Внезапно песок под Балестрано зашевелился, и на мгновение ему показалось, что по гребню дюны прошла волна.

— О Господи, брат, что ты делаешь? — Он охнул так громко, что ван Вельден и фон Шмид, испуганно вздрогнув, покосились на трех драконоборцев, а затем повернулись к Великому магистру. Пустыня перестала шевелиться.

Балестрано обнажил свой меч, осторожно придерживая лезвие большим и указательным пальцами левой руки, чтобы оно не звякнуло.

— Нас трое и их трое. Мы все равно их победим. Если ты задействуешь против них свою силу, Некрон это заметит, брат, — с упреком сказал Великий магистр.

Ван Вельден обеспокоенно посмотрел на него, но не стал возражать. Встав на колени, он, как и Балестрано, обнажил свое оружие. Фон Шмид, сжимая меч в руке, замер в ожидании. Балестрано еще раз смерил взглядом три тени внизу. Они не сдвинулись с места, по-прежнему сидя у костра и разговаривая, но что-то не давало ему покоя. Что-то явно было не так. Вот только Балестрано не знал, что именно…

— Вперед! — скомандовал он.

Вскочив, тамплиеры перепрыгнули через вершину дюны и бросились к драконоборцам. Не успели они преодолеть и половины расстояния, как один из слуг Некрона испуганно вскрикнул и, вскочив, обнажил свою саблю. Его примеру последовали два других воина, облаченных в черное.

У них не было ни единого шанса. Драконоборцы, возможно, были лучшими и самыми опасными воинами в мире, но фон Шмид и ван Вельден оказались лучше. Балестрано даже не успел занести оружие, когда седовласый герцог, словно берсеркер, обрушился на слуг Некрона, одним ударом прикончив первого и выбив меч из рук второго. Драконоборец, замешкавшись, не отдернул вовремя руку и потому лишился трех пальцев. Ван Вельден атаковал третьего, парировав удар его сабли и пронзив противника.

— Брат Бото! Не надо! — испуганно вскрикнул Балестрано, когда фон Шмид занес свое оружие, собираясь добить раненого драконоборца.

Магистр замер, не закончив движение, и на мгновение Балестрано увидел на его лице разочарование. Он испугался. «Уже? — подумал он. — Неужели это началось уже сейчас? Но ведь еще слишком рано! Слишком рано!»

Однако фон Шмиду удалось взять себя в руки. Медленно опустив меч, он воткнул лезвие в песок и схватил раненого за грудки. Драконоборец съежился от боли, прижав к груди окровавленную руку, но ни единого стона не слетело с его губ.

— Подержи его, брат, — тихо приказал Балестрано. — И не причиняй ему больше боли, чем необходимо.

Вывернув драконоборцу здоровую руку, фон Шмид вцепился левой рукой ему в волосы, так что тому пришлось запрокинуть голову и смотреть в глаза Балестрано. Лицо бедняги исказилось от ярости, но он по-прежнему не издавал ни звука, хотя, несомненно, испытывал чудовищную боль.

— Ты не должен бояться, — спокойно произнес Балестрано. — Если ты будешь выполнять то, что мы тебе говорим, с тобой ничего не случится.

Драконоборец молчал. В его взгляде светилась ненависть.

Сделав шаг вперед, Балестрано опустил ладонь на плечо фигуры в черном. Его пальцы нащупали нервный узел у горла и мягко надавили на эту точку.

— Ты ответишь мне. — Голос Великого магистра сделался до странности монотонным. — Ты повинуешься мне, брат. Я твой друг. Ты мне доверяешь.

Взгляд драконоборца начал затуманиваться. Он дрожал. На его лбу выступили блестящие капельки пота. Балестрано почувствовал, как воля драконоборца начала слабеть.

— Ты мне доверяешь, — повторил он, усилив давление на нервный узел, чтобы окончательно сломить сопротивление воина.

Однако ему показалось, что он наткнулся на невидимую стену. Ни один нормальный человек не выдержал бы этой гипнотической атаки дольше секунды, но в сознании драконоборца было что-то чуждое, мрачное и сильное.

— Ты мне доверяешь! — в третий раз сказал Балестрано. — Отвечай! Где находится ваш замок? Сколько вас?

Драконоборец застонал, и в его глазах вспыхнул ужас. Внезапно он задрожал всем телом.

И умер.

Все произошло невероятно быстро. За какую-то тысячную долю секунды Балестрано почувствовал, как стена, защищавшая сознание противника, дрогнула, покрылась трещинами и разлетелась на мелкие осколки — и из глубины его души поднялось что-то темное и смертоносное. Оно разрушило сознание драконоборца, и тот, перестав дышать, обмяк на руках у фон Шмида.

— О Боже! — воскликнул ван Вельден. — Что произошло?

— То, чего я и боялся, — вздохнул Балестрано.

Жестом приказав фон Шмиду оставить мертвого в покое, Великий магистр опустился рядом с ним на колени и осторожно закрыл его остекленевшие глаза. Магистры почтительно промолчали, когда он перекрестил мертвого, совершая последние таинства.

— Гипнотический блок, — сказал Балестрано, вставая. — Некрон не доверяет даже собственным слугам. Они умирают, не успев его предать.

Сжав кулаки, Балестрано повернулся к фон Шмиду… и замер на месте.

Из-за дюны, прямо за спиной магистра животных, появилась чья-то тень, тень всадника. Это был высокий, стройный, одетый в черную накидку драконоборец. В руке у него сверкнул меч. Балестрано был уверен, что незнакомец атаковал бы их, если бы в этот момент не встретился с ним взглядом.

Фон Шмид, заметив, как переменилось лицо Великого магистра, оглянулся и тоже увидел всадника. Вскрикнув, он обнажил меч и бросился на него, но всадник, развернув лошадь, пришпорил ее и галопом помчался прочь. Фон Шмид, рыча от разочарования, остановился.

— Черт побери! — выдохнул он. — Этого не должно было произойти. Он нас выдаст.

— Я бы мог остановить его, — спокойно предложил ван Вельден.

— Нет, не нужно. — Балестрано вновь покачал головой. — Возможно, он и сообщит о нашем присутствии, но Некрон не знает, кто мы, и не подозревает, какими силами мы располагаем.

— Но если он доложит Некрону о том, что увидел… — запротестовал ван Вельден.

— Тогда нам придется сражаться, брат, — сохраняя хладнокровие, перебил его Балестрано. — Но мы ведь для этого сюда и пришли, не так ли?

Не успел Нассир доскакать до подножия горы, как его лошадь пала. Споткнувшись, она поскользнулась на гладком песке, и всадник, перелетев через ее голову, вывалился из седла. Только мягкий песок пустыни спас его от серьезных повреждений. Помедлив секунду, он собрался с силами и встал на четвереньки.

Небо и земля кружились у него перед глазами. Сердце билось как бешеное, а легкие горели огнем. Но он должен был идти вперед! Он должен был вернуться и сообщить о чужаках, остановившихся в пустыне в часе пешего хода от подножия горы. Юный драконоборец сам не знал, откуда у него берутся силы, но он сумел подняться и, шатаясь, продолжил путь.

Он почти добрался до узкого каменного моста, ведущего к замку, когда из тени вышла какая-то фигура. Испугавшись, Нассир инстинктивно сжал рукоять кинжала, хотя у него даже не было сил стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы вступать в бой. Но тут он разглядел черную одежду, платок, закрывавший лицо, и узкую кривую саблю на поясе незнакомца. Облегченно вздохнув, Нассир опустился на колени. Он достиг своей цели. Да, у него не осталось сил дойти до замка, но он сможет предупредить об опасности остальных.

Подойдя к нему, драконоборец остановился.

— Кто ты такой? — грубо спросил он. — Что с тобой произошло? Ты ранен?

Нассир покачал головой.

— Я просто… вымотан, — пробормотал он. — Предупредить… Ты должен предупредить… Некрона.

— Предупредить? — Глаза незнакомца сузились. — О чем? Что случилось? Говори же, парень!

— Враги, — выдохнул Нассир.

Ему стало плохо. Сердце билось все быстрее. Еще никогда в жизни он не скакал с такой скоростью, и теперь, возможно, ему придется умереть, разделив судьбу загнанной лошади. Но главное, он сумеет предупредить Некрона и всех остальных.

— Враги, — повторил он. — Целая… целая армия. Там… в пустыне. Их сотни…

— О чем ты говоришь? — переспросил воин. — Что за армия, черт подери?

— Тамплиеры, — простонал Нассир. — Иди и… предупреди Некрона. Не теряй на меня времени.

Незнакомец какое-то время молчал. Затем, вздохнув, он подошел поближе, поднес левую руку к платку на лице, а правой сжал рукоять кинжала.

— Я бы с радостью оказал тебе эту услугу, друг мой, — мягко произнес он. — Но боюсь, что мне придется о тебе позаботиться.

Нассир не понял, что означают эти слова. С трудом подняв голову, он подавил подступившую к горлу тошноту и попытался встать на ноги. Но не успел, потому что в этот момент драконоборец опустил черный платок, закрывавший его лицо. Глаза Нассира округлились от изумления.

— Ты?! — охнул он.

— Да, — ответил тот. — Это я. Мне очень жаль, Нассир.

Нассир хотел закричать, но последние слова застряли в горле.

Он даже не почувствовал, как острый клинок вошел в его сердце.

Снаружи, за незастекленными, но зарешеченными окнами, солнце давно уже село, но, несмотря на всю роскошь обстановки, свет в комнате зажечь было нельзя. Я же никак не мог уснуть.

Наш странный разговор длился недолго. Некрон заявил, что дает нам ночь на размышление, чтобы мы спокойно обдумали его предложение, и после этого четверо его слуг провели нас в эти покои. Драконоборцы обращались с нами очень вежливо, но это была холодная, непреклонная вежливость. Я тщетно протестовал, узнав, что нас с Сидящим Быком и Тенью поселят в разных комнатах. Затем меня отвели сюда, в эту очень уютную комнату, чьим единственным недостатком являлось то, что на внутренней стороне двери не оказалось ручки, а снаружи был массивный засов.

И все-таки даже гнев, которым меня наполняло это зрелище, не был искренним.

Через час или два после того, как меня привели сюда, в комнату вошли два драконоборца Некрона и опустили на стол поднос с вином и обильным ужином. Угощение по-прежнему стояло на столе, однако я так и не прикоснулся к нему. Мне хотелось есть и пить, я устал, но в то же время меня будто парализовало. Я не мог думать о простейших потребностях моего организма, не говоря уже о том, чтобы их удовлетворить. В моем сознании клокотал вулкан эмоций.

Присцилла. Она проснулась. Я вновь обрел ее. Одно мое слово, крошечное слово из двух букв — и она будет свободна! Все, за что я боролся весь этот год, обретет смысл. Я мог бы забрать Присциллу, отправиться с ней домой и…

«И что?» — горько подумал я. Повиноваться Некрону? Стать его рабом? Слугой человека, которого я ненавидел больше всех на свете и который причинил мне столько горя? Это же просто смешно! Но если я откажусь от его предложения, а он сдержит свое слово и не убьет меня (что само по себе совершенно немыслимо), неужели мне придется оставить Присциллу у Некрона?

Это тоже было невозможно.

«А что, если он прав, — нашептывал тонкий злобный голосок в моей голове. — А что, если в этот раз он не солгал?» Да, Некрон был чудовищем, созданием, которое уже не заслуживало того, чтобы называться человеком. Но, возможно, он не лжет. Возможно, он лишь меньшее из двух зол… Возможно, возможно, возможно… Черт побери, слишком уж много «возможно» в моих мыслях. Ясно было только одно: я оказался в одной из тех ситуаций, о которых мне доводилось слышать, но которые я никогда не считал реальными. Что бы ты ни сделал в такой ситуации, все будет неправильно. Какое бы решение ты ни принял, оно в любом случае будет ошибкой.

Тихий скрип прервал мои мысли.

Подняв голову, я оглянулся, но не увидел ничего подозрительного или странного и уже хотел опять откинуться на подушки, как вдруг вновь услышал этот звук. Теперь он был громче, так что я даже сумел определить направление, откуда он доносился — от двери. Я сел на кровати, опустил ноги на пол — и замер.

Дверь беззвучно приоткрылась, и в мою темницу проскользнула хрупкая фигурка. Она замерла у входа, словно пытаясь убедиться в том, что ее не заметили, а потом, прикрыв дверь, повернулась ко мне. На какой-то миг серебристый луч луны, проникший сквозь узкое окно, озарил ее лицо. В последний момент мне удалось подавить вскрик.

Это была Присцилла!

— Ты? — охнул я. — Но как…

Присцилла одним прыжком очутилась рядом со мной и, приложив указательный палец к губам, испуганно махнула рукой.

— Не так громко, Роберт! — прошептала она. — Если Некрон заметит, что я здесь, то все пропало!

Я послушно замолчал, что скорее объяснялось моим изумлением, чем тем, что я понял смысл ее слов. Покосившись на дверь, Присцилла приблизилась ко мне и с едва сдерживаемым вскриком бросилась в мои объятия. Она прижалась к моей груди, и у меня перехватило дыхание. Я инстинктивно открыл рот, словно рыба, выброшенная из воды на сушу, которая ловит ртом воздух.

Присцилла поцеловала меня. Это было подобно электрическому разряду. На мгновение я замер на месте, как зачарованный, и тут в моей душе что-то вспыхнуло, как вспыхивают сухие дрова, к которым поднесли факел. Я обнял Присциллу так крепко, что ей, должно быть, стало больно, а затем ответил на поцелуй девушки и запустил пальцы в ее волосы. Те жалкие крохи, что остались от моей способности логически мыслить, были сметены в сторону. Я больше не мог думать и просто чувствовал ее близость, вдыхал аромат ее волос, ощущал опьяняющее тепло ее тела, нежное прикосновение тонких пальцев к моему затылку…

Прошло много времени, прежде чем мы отстранились друг от друга — Присцилла мягко высвободилась из моих объятий и повернула голову, чтобы отнять губы. Ее лицо пылало, в глазах светилось что-то такое, чего я еще никогда не видел и что, словно искра, перешло на меня, вновь разжигая во мне страсть. Я опять хотел притянуть ее к себе и поцеловать, но она отстранилась.

— Не надо, Роберт, — сказала При. — Погоди. Нам нужно поговорить.

Я послушно отпустил девушку, но, не удержавшись, вновь сжал ее в объятиях. Внезапно я почувствовал, насколько хрупким было ее стройное тело, и понял, что своими страстными объятиями я причинил ей боль. Осторожно подняв руку, я двумя пальцами погладил Присциллу по щеке и, притянув к себе голову любимой, поцеловал ее веки. Я почувствовал, как Присцилла задрожала от прикосновения моих губ.

— Ты пришла в себя, — прошептал я. — Боже мой, ты… Ты вновь такая же, как и раньше. Некрон тебя не…

— Некрон дурак. Я была в порядке с самого начала, — улыбнулась она. — Но я подумала, что будет лучше, если он не узнает об этом.

Рассмеявшись, Присцилла отпрянула в сторону и торопливо развязала пояс, удерживавший ее накидку. Под накидкой не было ничего, кроме тонкой полупрозрачной шелковой рубашки, скорее обнажавшей, чем скрывавшей ее тело.

В изумлении уставившись на нее, я не успел ничего сказать, когда она подошла ко мне и, обхватив меня руками, поцеловала в губы. Ее руки заскользили по моей шее, запорхали по волосам, опустились на грудь. В то же время она начала гладить левой ступней мою ногу, пощекотала подколенную впадину и так сильно толкнула меня, что я потерял равновесие и начал падать на спину. В этот момент Присцилла прижалась ко мне еще крепче. Я опрокинулся на кровать, потянув ее за собой.

И вновь прошло довольно много времени, прежде чем Присцилла открыла глаза, оторвавшись от моих губ.

— Что ты делаешь? — охнул я.

Мое сердце бешено билось, и каждый нерв в моем теле горел огнем. Мои ладони, по-прежнему лежавшие на спине Присциллы, подрагивали.

— Ты задаешь какие-то очень глупые вопросы, тебе не кажется? — Присцилла тихо рассмеялась, и руки ее находились вовсе не на моей спине.

— Но это… это же безумие, — пробормотал я. — Пожалуйста, При, нам нельзя…

— Что? — с невинным видом спросила она.

— Ну, то… что ты… делаешь…

— А тебе не нравится? — осведомилась Присцилла и, не давая мне шанса ответить, наклонилась и поцеловала так страстно, что у меня в буквальном смысле слова перехватило дыхание.

— Но как же Некрон? — слабо запротестовал я.

Приподнявшись надо мной, Присцилла покачала головой и смерила меня задумчивым взглядом.

— Ну, если тебе хочется делать это с ним, то я могу его позвать, — с серьезным видом заявила она. — Вот только…

Оборвав себя на полуслове, Присцилла выпрямилась и, сняв тонкую шелковую рубашку, уселась на меня сверху. Ее руки продолжали ласкать меня так же, как мгновение назад.

Я прекратил сопротивляться. Не то чтобы мне не нравилось то, что она делала. Наоборот. Совсем наоборот…

Гора и крепость тянулись к небу, словно занесенный в яростном жесте кулак. Ветер улегся, но в пустыне все равно происходило какое-то копошение — шуршание и шорохи, тихое похрустывание… ничего конкретного, что можно было бы различить или описать словами. Но что-то все-таки было, какой-то беззвучный и в то же время слышимый шепот по ту сторону реальности.

— Ты тоже это чувствуешь, правда, брат Жан?

Испуганно вскинув голову, Балестрано повернулся и увидел хрупкую фигуру брата ван Вельдена, светлым пятном выделявшуюся на темном фоне пустыни. Он не слышал, как магистр пустыни подошел к нему.

— Она живая, — продолжил ван Вельден, не дожидаясь ответа Балестрано. — Большинство людей считают ее просто бесполезным участком земли, засыпанным песком и камнями, где живет пара ядовитых пауков и скорпионов, но это неправда. Пустыня живая. И она замечает, кто сюда приходит и что каждый из пришедших здесь делает.

Жан Балестрано по-прежнему молчал, внимательно слушая ван Вельдена. Хотя они стояли совсем близко, он не мог разглядеть лица фламандца, так как ночь была темна. Но при этом Балестрано чувствовал, что магистр пустыни был спокоен только внешне. На самом деле он был напряжен до предела. Как и все остальные.

Оставив эти мысли, Балестрано повернулся и окинул взглядом крепость. Несмотря на ее чудовищные размеры, сейчас она казалась не более чем огромной черной дырой в реальности, Нельзя было разобрать, где заканчивалась скала и начинались стены Драконьего Замка.

— Они наверняка знают, что мы уже на подступах к замку, — пробормотал ван Вельден. — Они нападут на нас, как только мы начнем подъем.

— Ты думаешь? — Балестрано по-прежнему задумчиво смотрел на замок.

— По крайней мере, я поступил бы именно так, — ответил магистр, — Шпионы вернулись. Поэтому я тебя и искал. Мне не нравится то, о чем они говорят.

— И что же тебе не нравится? — поинтересовался Балестрано.

— Эта гора, — ответил Ван Вельден и мотнул головой в сторону огромной тени, закрывавшей треть горизонта. — Здесь только один подъем. Достаточно десяти человек, чтобы защитить эту крепость от целой армии.

Балестрано помолчал. Слова ван Вельдена его нисколько не удивили. Он намного лучше магистра пустыни знал, сколь неприступна крепость Некрона. Если бы успех операции зависел исключительно от боевых способностей рыцарей, у них не было бы шанса взять эту крепость, даже если бы в их армии насчитывалось в десять раз больше воинов.

Через некоторое время Балестрано повернулся и, жестом приказав ван Вельдену следовать за ним, пошел к лагерю, который тамплиеры разбили между двумя песчаными дюнами. Даже Балестрано был немного удивлен тем, насколько тихо и дисциплинированно вели себя пятьсот воинов. Не было слышно ни звука, а фигуры тамплиеров сливались с тенями ночи. Проходя мимо молча сидевших рыцарей, Балестрано почувствовал мимолетную гордость, но тут же отогнал от себя эту мысль.

Фон Шмид, Хейворти и де ла Круа уже ждали его вместе с двумя шпионами, о которых сообщил ван Вельден. Балестрано обвел взглядом лица трех магистров. Фон Шмид с застывшим выражением уставился в никуда, в глазах брата Андре читалось напряжение, и лишь Хейворти напоминал приветливого седовласого дедушку, раздумывавшего над тем, какую сказку рассказать внукам перед сном. Внешне как будто ничего не изменилось.

И все же…

Балестрано явственно ощущал его присутствие. Он был здесь, невидимый и беззвучный, словно зловоние, покрывалом опустившееся на плоть реальности. Он был готов. Он ждал. Одно слово, одна мысль — и он вырвется наружу, превратив четырех ни о чем не подозревающих магистров в живые машины смерти, с которыми не сможет справиться самый сильный противник. И он потребует за это свою цену. Балестрано чувствовал себя виноватым, но не из-за того, что сделал — в конце концов, это был его долг, — а из-за того, что еще произойдет с этими четырьмя людьми…

— Мы готовы. — Голос брата Андре отвлек Великого магистра от его размышлений.

Вздрогнув, Балестрано посмотрел на магистра бури и улыбнулся. Он надеялся, что тамплиеры не заметят его неуверенности, а если и заметят, то, несомненно, подумают, что это из-за предстоящего боя.

Кивнув, он повернулся к одному из разведчиков и указал на гору:

— Вы что-нибудь выяснили?

— То, что мы ожидали, — вмешался брат Бото. — Эта крепость — ловушка, совершеннее которой и быть не может. — Он вздохнул, и на его лбу пролегла глубокая морщина. — Чтобы добраться до замка, нам придется пролить много крови, брат Жан. Если бы у нас было преимущество неожиданности, мы могли бы добраться до замка прежде, чем кто-нибудь вообще понял, что происходит. А так…

Он замолчал, но Балестрано почувствовал упрек в его словах. В конце концов, ведь это он помешал ван Вельдену задержать чужого шпиона, используя свои силы. Он будет виновен в смерти каждого из тех, кто погибнет во время подъема к замку. Он знал об этом, хотя никто не сказал ему ни слова.

— Сколько воинов ты видел? — спросил он у разведчика.

— Никого, — ответил тот. — По крайней мере, по дороге. На полпути к замку есть небольшая жилая башня. Но на пути воинов нет.

— Вот это мне и не нравится, — нахмурившись, заявил брат Хейворти.

— Ты думаешь, что это ловушка?

Хейворти не ответил.

— А что, если Некрону не доложили о нашем присутствии здесь? — внезапно спросил ван Вельден.

Фон Шмид тихо рассмеялся.

— Заманчивая мысль, — сказал он. — Но это крайне маловероятно. Шпион нас видел. Вряд ли он окажет нам любезность и подождет немного перед тем, как объявлять тревогу в замке Некрона.

— Да, это маловероятно, — не скрывая раздражения, согласился ван Вельден. — Но все-таки возможно.

— Что именно? — вскинулся фон Шмид. — Вы считаете, что он сидит на скале и ковыряет в носу, раздумывая о том, как бы потактичнее сообщить своему господину плохие новости?

Ван Вельден резко повернулся, и Балестрано увидел, как фламандец сжал кулаки. Он с угрожающим видом сделал шаг к немцу, который был на голову выше него. Взгляд фон Шмида был спокоен.

— Братья! — остановил их Балестрано. — Прекратите!

Глубоко вздохнув, ван Вельден послушно отступил, а фон Шмид презрительно фыркнул. Балестрано испугался. «Сейчас? — подумал он. — Неужели все уже началось?»

— Вероятно, брат Нильс прав, — внезапно заявил Хейворти.

Фон Шмид изумленно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Балестрано, не скрывая удивления, повернулся к шотландцу.

— Я все время об этом думаю, — продолжил Хейворти. — Если бы я сидел в этой крепости и мог распоряжаться парой сотен солдат, то никто из наших воинов не остался бы в живых. Не забывайте, что эти люди здесь живут. Некрон не дурак, и он, конечно же, не подпустит врага так близко. Для человека, знающего пустыню, превосходящие силы противника не помеха.

— Брат Нильс в одиночку справился бы с тысячей врагов, — возразил де ла Круа. — Пустыня просто проглотила бы их.

— Но Некрон об этом не знает, — серьезно сказал Хейворти. — Брат Нильс прав, что-то здесь не так. Возможно, Некрон еще не догадывается о нашем присутствии. И нам не стоит упускать это преимущество.

— И что же ты предлагаешь? — презрительным тоном осведомился фон Шмид.

— Давайте отправим в замок небольшую группу, — предложил Хейворти. — Десять, максимум пятнадцать человек. Этого достаточно, чтобы захватить башню на полпути к замку, но недостаточно, чтобы их заметили.

— Пятнадцать человек? — Фон Шмид злобно рассмеялся. — Насколько я понимаю, ты будешь одним из них.

— И ты, брат, — сказал Хейворти. — Возьмем с собой тринадцать наших лучших воинов и постараемся сделать это как можно быстрее. Через два часа начнет светать, и тогда из замка нас смогут увидеть. — Повернувшись, он вопросительно посмотрел на Балестрано. — Ну что?

Великий магистр колебался. Наконец, приняв решение, он молча кивнул.

Стеклянный гроб был разбит. Треть крышки гроба просто исчезла, будто превратилась в прах от чудовищного удара. Поверхность кристалла была испещрена широкими зигзагами трещин, а на голубом бархате обивки виднелись отвратительные коричневые пятна.

— Должно быть, он ранен, господин, — прошептал драконоборец. — На подушке кровь. И вот здесь тоже, на ступенях, видите?

Некрон медленно повернулся, но не стал смотреть на ступеньки, на которые указывал воин. Он смотрел ему прямо в глаза. Драконоборец, не выдержав взгляда господина и секунды, поспешно опустил голову. Хотя лицо воина было скрыто черной повязкой, так что видны были лишь глаза, Некрон заметил, что драконоборец испуган. Он потерпел неудачу. А для слуг Некрона, потерпевших неудачу, существовало лишь одно наказание.

— Как это могло произойти? — тихо спросил Некрон.

— Не знаю, господин, — помедлив, ответил драконоборец. — Яккор и я не уходили с поста. — Голос воина дрожал.

Подняв руку, Некрон вцепился пальцами в плечо драконоборца. Его хватка была настолько сильной, что воин дернулся от боли.

— Так, значит, вы не уходили с поста, да? — рявкнул Некрон. — И не слышали ничего подозрительного?

— Нет, господин, — промямлил драконоборец. — Клянусь вам, так и было! Никто не входил в зал и не выходил отсюда!

Лицо Некрона исказилось в гримасе ярости. Отпустив плечо воина, он сжал ладонь в кулак и замахнулся, будто собираясь его ударить, но все же не сделал этого. Повернувшись, маг раздраженно уставился на разбитый стеклянный гроб.

— Он жив, — прошептал Некрон. — Он жив. Он пришел в себя. Я это чувствую. Я ощущаю его близость.

— Может, приказать, чтобы обыскали крепость? — спросил воин. — Я уверен, что мы его поймаем, если он…

— Нет! — перебил его Некрон. — Он убьет вас всех. Да в этом и нет необходимости. Я уверен, что вскоре он сам придет ко мне. — Помолчав, старец махнул рукой в сторону выхода. — Объяви тревогу среди охраны. Думаю, пришло время нанести небольшой визит нашим гостям.

Снизу гора не казалась такой большой. Массивная, темная, она в то же время была не очень высокой. По крайней мере, так казалось Руперту Хейворти.

Впрочем, на самом деле все было не так. Они поднимались уже полчаса, а тень замка не становилась ближе, как будто гора росла по мере того, как они продвигались. Улыбнувшись этой глупой мысли, брат Хейворти попытался отмахнуться от нее. Тем не менее в душе остался какой-то осадок, непривычная неуверенность, ощущение бестелесной угрозы, и это пугало его больше, чем он сам готов был признать. Рука магистра невольно потянулась к поясу и, погладив рукоять меча, опустилась.

— Нервничаешь, брат Руперт? — насмешливо спросил фон Шмид.

Не ответив, Хейворти посмотрел на герцога, который, вжавшись в скалу, внимательно рассматривал маленькую башню с зубцами странной формы. За зубцами этого сооружения на неравном расстоянии друг от друга виднелись какие-то тени. Хейворти знал, что здесь их никто не заметит.

Через некоторое время он кивнул.

— Немного, — признался он. — А ты?

Фон Шмид пожал плечами.

— Возможно. — Мотнув головой в сторону башни, он вздохнул. — Я чувствовал бы себя намного уютнее, если бы у нас было нормальное оружие, а не эти игрушки. — Он похлопал левой рукой по мечу, свисавшему с пояса.

Хейворти улыбнулся. Они были разными настолько, насколько вообще могут быть разными двое людей, и все же Хейворти был одним из немногих тамплиеров, которым герцог Бото фон Шмид доверял, по крайней мере, иногда.

— Тебе не о чем волноваться. Ты прекрасный фехтовальщик.

— Как и воины в башне, — проворчал фон Шмид. — Черт побери, эти свиньи могут победить нас, просто забросав сверху камнями!

— Если бы брат Жан слышал, как ты разговариваешь, он пришел бы в ужас, — заметил Хейворти.

— Но он же этого не слышит, правда? — ухмыльнулся фон Шмид. — Мы должны взять эту башню, Руперт, — все равно какой ценой.

Хейворти прекрасно понимал, что фон Шмид имеет в виду, но не стал распространяться на эту тему, помня о предупреждении Балестрано. Однако же он осознавал, что фон Шмид прав. Не нужно быть великолепным стратегом, чтобы понять: эта маленькая, наполовину вытесанная из камня башня вполне выдержит осаду целой армии. Подъем настолько узкий, что воины смогут подниматься только по одному, причем без какого бы то ни было прикрытия. Магистр животных не преувеличивал: один-единственный человек, скрываясь за зубцами башни, сумел бы справиться с войском противника, просто сбрасывая вниз камни.

— Мы подождем здесь, — после паузы сказал он.

Фон Шмид фыркнул, но не стал возражать, и оставшиеся минуты они провели в полном молчании. Затем к их укрытию кто-то приблизился. Шаги были настолько тихими, что даже Хейворти, знавший, чего можно ожидать, скорее почувствовал их, чем услышал. Между скалами появилась чья-то фигура. Фон Шмид махнул рукой, и тамплиер подошел к ним.

— Ну что? — осведомился Хейворти.

— Ничего, брат, — покачав головой, ответил воин. — Мы с братом Рэмуном осмотрели каждый квадратный сантиметр этих стен. — Он указал на черную тень башни. — Здесь нет второго входа, а стены гладкие как стекло.

— А стражники? — спросил Хейворти.

— Есть один стражник, — подтвердил тамплиер, — но на другой стороне башни. И вон еще один — наверху. Судя по всему, они чувствуют себя в безопасности.

— Да уж, — проворчал фон Шмид. — Им просто хочется, чтобы мы так думали. — Покачав головой, он в ярости сжал кулаки. — Мы должны…

— Мы должны делать то, что нам приказал брат Жан, — перебил его Хейворти. — Не больше и не меньше.

Но на этот раз герцог не собирался ему уступать. В его глазах загорелся злой огонек.

— Черт побери, что мы должны делать? Брать эту башню штурмом? Это невозможно, и ты это знаешь не хуже меня, Руперт!

Хейворти уже открыл рот, чтобы ответить, но сумел сдержать себя, и язвительные слова, готовые сорваться с языка, не были произнесены вслух. Внутренний голос подсказывало ему, что лучше послушаться Балестрано. Если он позволит фон Шмиду использовать его силу, то они лишатся своего единственного козыря.

И все же…

Хейворти вновь посмотрел на башню. Черные стены из гладкой лавы были даже не очень высокими — максимум десять-пятнадцать метров. В этой маленькой башне вряд ли могло находиться больше десятка человек. Но фон Шмид был прав. Часовой наверху время от времени принимался ходить туда-сюда. Он не казался очень уж внимательным, но перерывы между его обходами не были достаточно большими, чтобы кто-то успел забраться на стену. К тому же они не могли вступать в долгий бой, даже если существовала возможность выиграть его. Один-единственный крик — и никто из них не дойдет до замка на вершине горы.

— Пожалуйста, Руперт, — сказал фон Шмид, — позволь мне нейтрализовать часового. Не более того. Брат Жан этого даже не заметит.

Хейворти должен был бы испугаться, ведь то, что предлагал фон Шмид, было ересью. А слова Великого магистра всегда воспринимались как закон. Но впервые в жизни сэр Руперт Хейворти сомневался в том, что Жан Балестрано прав. С Хейворти что-то произошло, что-то, чего он сам не понимал, и это пугало тамплиера. Он чувствовал в себе какие-то перемены, которые пока еще не завершились.

— Хорошо, — после довольно продолжительной паузы согласился Хейворти. — Сделай это. Но займись только часовым, а всех остальных не трогай.

— Никого не трону, — заверил его Бото фон Шмид.

Он с серьезным видом посмотрел на Хейворти, затем отвернулся и, покосившись на замок, поднял левую руку. На его лице возникло напряженное выражение…

В это время часовой, находившийся в пятнадцати метрах над ними, вышел из башни и начал свой обход. Он был не очень-то внимателен. В этом не было необходимости, поскольку его пост имел скорее символическое значение и не использовался для практических целей. Здесь, наверху, они находились в безопасности, ведь это было самое защищенное место в мире хотя бы потому, что никто не знал о его существовании. Их господин, установивший вокруг замка барьер безумия, позаботился о том, чтобы никто — даже случайно — не обнаружил пути сюда, пути, который не отмечен ни на одной карте мира.

И все-таки часовой выполнял свою задачу по совести, хотя и без особого рвения. Тем не менее, даже если бы он был повнимательнее, ему вряд ли удалось бы заметить маленькую тень, скользнувшую за его спиной по зубцам башни и последовавшую за ним на тоненьких ножках.

Скорпион с нетипичной для его вида целеустремленностью подбирался к часовому. В какой-то момент он замер, повинуясь чужой воле. Усики существа нервно подрагивали, и, может быть, несмотря на свое примитивное сознание, оно понимало, что делает нечто недозволенное. Но его разума не хватало, чтобы противиться чужой воле. Не хватало его разума и на то, чтобы удивиться, когда рядом с ним внезапно появились еще две тени — скорпион и волосатый серый тарантул размером с половинку детского кулачка, но не менее ядовитый, чем оба скорпиона.

Крохотные убийцы подождали, пока часовой завершит свой обход. Тот остановился и, развернувшись, собрался идти в противоположную сторону, как вдруг краем глаза заметил движение. Он нахмурился, наклонился и посмотрел на двух жуков, вылезших из-за зубцов стены.

Это были омерзительные твари — крошечные чудовища по десять сантиметров в длину, с острыми жвалами и длинными блестящими лапами. Такие жуки встречались в этой части пустыни крайне редко. Часовой знал, что они опасны, что их укус вызывает жар и судороги. Но его это не столько обеспокоило, сколько удивило. К тому же он был почти благодарен им за то, что они внесли разнообразие в его скучную работу.

Понаблюдав за двумя жуками, часовой вытащил кинжал и осторожно заколол одного из них. В тот же миг первый скорпион заполз в его правую штанину. Часовой этого даже не заметил. Злорадно улыбнувшись, он перевернул второго жука на спину и стал наблюдать за тем, как тот беспомощно сучит лапками.

Второй скорпион заполз в другую штанину часового, в то время как паук беззвучно спустился сверху на паутинке, целясь в затылок драконоборца. Но даже этого часовой не заметил.

Он был занят тем, что подталкивал жука к краю стены, собираясь сбросить его вниз.

Однако драконоборцу не суждено было завершить свои жестокие игры. Внезапно он ощутил острую боль в правой икре. Взвизгнув, воин повернулся и инстинктивно хлопнул ладонью по заболевшему месту. Что-то щелкнуло — тихо, но отчетливо, и из штанины вывалился твердый комок. Глаза часового расширились от ужаса, когда он увидел раздавленного скорпиона. Воин испуганно охнул.

И тут его укусил второй скорпион. Захрипев, драконоборец сделал шаг вперед и упал. Ноги больше не держали его. Поначалу он еще пытался встать на четвереньки, но каждый раз падал. Башня и небо кружились перед глазами, к горлу подкатывала тошнота, его бросало то в жар, то в холод. Внезапно воин почувствовал, как что-то дотронулось до затылка — легкое, нежное прикосновение. Но это длилось лишь секунду. В следующее мгновение чудовищный сгусток боли взорвался в его шее, проникая в череп, распространяясь по телу волнами жестокой агонии.

Тело часового выгнулось. Воину хотелось закричать, но горло сжимала невидимая рука. Боль сменилась окаменением. Он больше не мог дышать. Мышцы свело судорогой. Выгнувшись в последний раз, драконоборец забросил руку на шею и почувствовал что-то маленькое и волосатое под своими пальцами. Он раздавил паука, но умер до того, как понял, что его убило…

Брат фон Шмид, устало вздохнув, выпрямился. На его лбу выступили капельки пота. Когда он повернулся к Хейворти, фигура седого шотландца на миг расплылась перед глазами.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Хейворти.

— Ничего, — уклончиво ответил фон Шмид. — Просто это было… очень трудно. Я… немного вымотался.

Хейворти ничего не сказал, но по его взгляду было видно, что он не удовлетворен таким ответом.

«К тому же это неправда», — с дрожью подумал фон Шмид.

На самом деле ему еще никогда не было так легко управлять волей животных. И он никогда прежде не ощущал такой радости от убийства. Часть его сознания слилась с этими пятью созданиями, убившими драконоборца. Он наслаждался этим. «О Боже, — с ужасом подумал фон Шмид, — что же со мной происходит?»

Но ответа он не получил.

И лишь в глубине его души послышался чей-то мрачный злобный смех.

Присцилла пробыла со мной больше двух часов, но мы лишь десять-пятнадцать минут потратили на разговор. И это вовсе не означало, что все остальное время мы скучали. Сейчас было уже далеко за полночь, если мои внутренние часы меня не обманывали. Когда Присцилла села на край кровати и потянулась за своей рубашкой, я почувствовал себя уставшим и вымотанным, как еще никогда в жизни. Впрочем, это было очень приятное ощущение. Все мое тело, казалось, налилось свинцом, и мне приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы держать глаза открытыми.

Но созерцание дивной картины стоило всех неудобств, ведь Присцилла как раз натягивала рубашку через голову, радуя меня своей изумительной фигурой. Ее поза была настолько возбуждающей, что я на мгновение даже подумал о том, чтобы побороть усталость и продолжить наше общение. Но на самом деле я слишком устал и потому ограничился тем, что продолжал наблюдать за Присциллой, наслаждаясь прекрасным зрелищем.

Она, несомненно, заметила мой взгляд и, замерев, посмотрела на меня, разыгрывая возмущение.

— И что он на меня так смотрит, бесстыдник? — с наигранным гневом осведомилась она. — Неужели он не понимает, что раз уж дама вынуждена одеваться вместе с ним в одной комнате, то следует вести себя соответственно?

— Еще как понимает. — Я протянул к ней руку.

Отпрянув, Присцилла легонько хлопнула меня по пальцам и сунула мне кулак под нос.

— Веди себя прилично, развратник, — хихикнула она. — А то я на помощь позову!

— Да, это серьезная угроза, — согласился я. — Это же ты чуть было не довела меня до сердечного приступа.

— Вот как? — насмешливо произнесла Присцилла. — Что, кончился порох в пороховницах? А ведь есть поговорка, что Бог троицу любит.

— Троицу — это ладно, — согласился я. — Но мы явно…

Не дав мне договорить, Присцилла бросилась на меня, прижав коленями мои запястья, и наклонилась, чтобы еще раз поцеловать меня. С трудом выпростав руку, я попытался ее обнять, но она опять высвободилась. И хотя девушка по-прежнему смеялась, я понял, что настаивать не стоит. Усевшись на кровати, я устроился поудобнее и с любовью посмотрел на нее.

— Ты не перестаешь меня удивлять, При.

— Почему? Я же никогда не говорила, что я монашка. В конце концов, я ждала тебя больше года.

— Но ведь это стоило того, правда?

— И что же ты хочешь услышать, мой герой? — захихикала Присцилла. — Что я считаю тебя величайшим суперменом всех времен и народов?

— Что значит «считаю»? — обиженно переспросил я. — Я таковым и являюсь.

На этот раз Присцилла не рассмеялась, и внезапно я понял, что она пришла сюда не только для того, чтобы переспать со мной.

— Что случилось? — спросил я и, натянув штаны, придвинулся к Присцилле вплотную.

— Тебе грозит опасность, Роберт, — ответила При, и я, опустив ладонь на ее плечо, почувствовал, как она дрожит. — И не только тебе, но и тому индейцу, который пришел сюда вместе с тобой, и этой… как ты ее назвал?

— Элохим.

— Элохим… — со странной интонацией повторила Присцилла. — А ты вообще знаешь, что означает это слово?

Я покачал головой.

— Ну так почитай в Библии.

— Почему бы тебе самой мне об этом не рассказать?

Высвободившись из моих объятий, Присцилла прислонилась ко мне и покачала головой. Ее прикосновения были невероятно приятными, благодаря им у меня возникало ощущение тепла и уюта, которое просто невозможно описать словами. Внезапно в моей голове пронеслась совершенно безумная мысль: вне зависимости от того, что теперь может произойти, даже если в следующую минуту я умру, это стоило того.

— Ты мне просто не поверишь, — с некоторым опозданием ответила Присцилла. — Но я пришла сюда не для того, чтобы говорить о Тени. Думаю, ты можешь на нее полагаться. Дело в Некроне. Ты… ты не должен ему верить, Роберт. Что бы он тебе ни обещал, не верь ему.

Я не ответил. Все во мне требовало принять во внимание предупреждение Присциллы, но… Некрон пообещал нам гостеприимство и безопасность на эту ночь и сдержал свое обещание. Он обещал мне Присциллу, и вот я сжимаю ее в своих объятиях…

— А если он прав? — уклоняясь от прямого ответа, спросил я. — Ты же слышала, что он сказал о Хастуре. Я, между прочим, собственными глазами видел, как все произошло.

— Ты не знаешь Некрона! — возразила Присцилла.

— А ты его знаешь?

Помедлив, она кивнула.

— Лучше тебя. Не забывай, что я целый год была его пленницей.

Голос Присциллы дрогнул, и я покрепче прижал ее к себе. Что же ей довелось пережить за этот год? Какие невыразимые мучения она испытала, заточенная в собственном теле и отрезанная от внешнего мира? Я попытался представить себе, каково это: быть слепым, глухим, парализованным, неспособным чувствовать что-либо — и так целую вечность. Мысль эта была настолько ужасна, что я не смог додумать ее до конца.

Но я не стал расспрашивать Присциллу, и через некоторое время девушка вновь заговорила.

— Некрон погрузил меня в магический сон, — начала она, — однако я спала не все время. Колдун пытался… Не знаю точно, но он пытался установить со мной что-то вроде телепатического контакта. Возможно, он хотел узнать побольше о тебе. Но при этом я многому научилась, Роберт, и многое выяснила. Я знаю… Я знаю, кто он на самом деле.

— На самом деле? — удивился я. — Ты что, хочешь сказать, что Некрон на самом деле не Некрон?

— Конечно, — ответила Присцилла. — Он маг, старый и невероятно сильный маг. Тот облик, к которому ты привык, один из нескольких. Некрон меняет тела, как ты меняешь рубашки. Он стар, Роберт, очень стар.

— Я знаю, — ответил я, по-прежнему не понимая, на что намекает Присцилла. Но, возможно, я просто не хотел понимать. — Ему, наверное, лет сто.

— Сто? — Присцилла грустно рассмеялась. — Скорее сто тысяч, Роберт.

Какое-то мгновение я смотрел на нее, не понимая, что она сказала. Убрав руку с плеча девушки, я отодвинулся и заглянул ей в глаза.

— Ты что, хочешь сказать, что Некрон… бессмертен? — почти шепотом спросил я.

— В определенном смысле слова, да, — подтвердила Присцилла. — Его тело уязвимо и смертно, но он может его менять. Некрон — это тот Некрон, которого ты знаешь, но раньше он был маркизом де Садом, вождем гуннов Аттилой, Нероном… — Она развела руками. — Список этих имен можно продолжать. Некрон — это воплощение зла. Он — легенда, ставшая реальностью. Если ты уничтожишь его тело, он все равно останется жив.

— Но если… если это так, — пробормотал я, — то он непобедим. Тогда наша борьба бессмысленна.

— Нет, — возразила Присцилла. — Его можно победить. Не знаю, как и когда, но то, что живет, можно уничтожить. Ты не должен доверять ему, Роберт, ведь это приведет к твоей и моей смерти, смерти Тени и многих других.

— Что же нам делать? — спросил я. — Некрон не отпустит нас добровольно, а вступить в открытый бой с его драконоборцами — это просто самоубийство. Мы в центре его силы, Присцилла. Он может уничтожить нас одним движением руки.

— Он так бы и поступил, если бы знал, что я здесь, — добавила Присцилла. — Но у меня есть план. Завтра утром, когда…

Запнувшись, Присцилла испуганно посмотрела на дверь. Я тоже поднял голову. Снаружи в коридоре послышался громкий топот. Кто-то выкрикивал приказы на неизвестном мне языке.

— Некрон! — охнула Присцилла. — Он идет сюда, Роберт!

Словно в подтверждение ее слов шаги стихли, и я услышал приглушенный скрежет. Огромный засов с другой стороны двери отодвигали в сторону.

— Задержи его, Роберт, — в ужасе прошептала Присцилла. — Если он найдет меня здесь, то убьет тебя! Быстрее!

Она подтолкнула меня к двери прежде, чем я вообще понял, что происходит.

Дверь открылась до того, как я успел до нее дойти, и в комнату ворвались двое драконоборцев Некрона, одетых в черное. Оба воина сжимали в руках сабли. Один из них толкнул меня в сторону, так что я ударился о стену, второй же, осмотрев комнату, встал за моей спиной в атакующую стойку.

После этого в комнату вошел сам Некрон.

Сейчас на нем была уже другая одежда — простая черная накидка из шелка, единственным украшением которой являлась безыскусная серебряная пряжка. Он выглядел уставшим — под глазами пролегли темные круги, кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Он выглядел как человек, которого неожиданно подняли с постели. Настроение у старца было соответствующим.

Смерив меня неприветливым взглядом, Некрон прошел мимо и, остановившись в центре комнаты, повернулся. У меня ёкнуло сердце. Я заметил, как Некрон посмотрел на неубранную кровать. От Присциллы не осталось и следа, но спрятаться ей было особо негде — должно быть, она либо забралась под одеяло, лежавшее в ногах кровати, либо стояла за занавеской, закрывавшей часть стены.

Некрон вновь посмотрел на меня. Взгляд его был холодным как сталь.

— Простите за беспокойство, господин Крейвен. — Улыбка в его глазах была фарсом. — Надеюсь, я вас не разбудил.

— В общем-то, нет, — нервничая, ответил я. — Что произошло?

— Вы всегда спите в штанах? — поинтересовался Некрон.

— Иногда, — сказал я. — Признаю, это плохая привычка.

Некрон невесело улыбнулся.

— Разные бывают у людей привычки. — Он покосился на постель.

Сердце молотом стучало у меня в груди. Некрон не слепец и заметит, что тут что-то не так!

— Судя по всему, вы спите очень беспокойно, — продолжил Некрон. — Или вам не понравился ужин? Наши коронные блюда не каждому по вкусу, и я готов это признать.

Он подошел к кровати и протянул руку к одеялу, но, не закончив движения, оглянулся на меня через плечо и спросил:

— Вы позволите мне поправить ваше одеяло?

Резким движением он сбросил одеяло на пол.

Кровать была пуста.

У меня закружилась голова. Некрон, поджав губы, раздраженно посмотрел на белую простыню, а затем, внезапно повернувшись, уставился на стену, прикрытую занавеской — единственное место в комнате, где можно было спрятаться существу, чьи размеры превышали размер маленькой собаки.

Лицо Некрона исказилось в злобной ухмылке. Повернувшись, он подошел к занавеске и поднял руку.

— Некрон!

Некрон остановился, но я видел, как его левая рука продолжает двигаться. И тут я услышал за своей спиной тихие шаги.

— Да, господин Крейвен? Вы что-то хотите мне сказать? — вкрадчиво произнес старец.

У меня перехватило горло, и я нервно провел кончиком языка по губам. Я прекрасно понимал, что веду себя странно, но еще больше боялся того, что он отодвинет занавеску и увидит Присциллу.

— Что вам здесь нужно? — возмущенно спросил я. — Почему вы врываетесь среди ночи и мешаете мне спать?

— Я гостеприимный человек, господин Крейвен, очень гостеприимный, — снова улыбнулся Некрон. — Я просто лично хотел убедиться в том, что у вас все в порядке. Вот видите, например, эта занавеска. За ней с легкостью мог бы спрятаться какой-нибудь вредитель. Паук, крыса — или даже враг… — С этими словами он сорвал занавеску вместе с удерживавшим ее карнизом.

Но за занавеской никого не было. Присцилле удалось скрыться.

Все прошло даже слишком легко. Брат Хейворти, чувствуя, что его нервы напряжены до предела, с кинжалом в зубах первым залез на стену. Труп драконоборца был единственным признаком того, что тут вообще кто-то жил, ибо, несмотря на мерцающие красноватые отблески факелов в узких окошках башни, крепостное сооружение, казалось, вымерло. Вслед за Хейворти через зубцы перебрались остальные тамплиеры. Последним из них был брат фон Шмид. Двое рыцарей отправились устранять второго часового, патрулировавшего с другой стороны башни. Они еще не вернулись, но это ни о чем не говорило. Руперт Хейворти нисколько не сомневался в том, что тамплиеры выполнят свое задание. Сейчас все внимание следовало обратить на башню.

Перед ними простирался прямоугольный внутренний двор, напоминавший черную бездонную дыру. Из узких окон лился красный свет, но он казался ненастоящим, как будто ему не было места в этой части мира. Вокруг царила тишина. Только сейчас Хейворти понял, что в башне было вдвое меньше охранников, чем он предполагал.

Бото фон Шмид указал на небольшую башенку, откуда вышел часовой. Хейворти кивнул. Возможно, в ней обнаружится лесенка, по которой они смогут спуститься вниз. А если нет, то они спрячутся там, так что никто их не увидит.

Сунув кинжал в ножны, Хейворти обнажил меч и первым вошел в низкую дверь. За дверью находилась маленькая, совершенно пустая комната, где стоял один табурет. Рядом с табуретом на полу он увидел тарелку с вяленым мясом и большую кружку с водой. В противоположной стене Хейворти разглядел еще одну дверь, за которой обнаружил ступеньки, ведущие вниз. Хейворти окинул взглядом лестничный пролет, освещенный красным сиянием, и услышал тихое бормотание и гортанный смех.

— Судя по всему, они действительно не знают о том, что мы здесь, — прошептал фон Шмид, удивленно нахмурившись. — Но почему? Разведчик должен был сообщить о нас.

Хейворти задумался.

— Я тоже ничего не понимаю. — Он пожал плечами. — Если это ловушка, то она самая изощренная из всех, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться.

Но на самом деле тамплиер в это не верил. Он знал, что люди внизу лестницы чувствовали себя уверенно. Хейворти пережил слишком много сражений и научился понимать, когда его ждет западня, а когда нет. Жан Балестрано не зря сделал его магистром войны ордена.

Он жестом приказал фон Шмиду вести себя тихо и, переложив меч из правой руки в левую, подкрался к ступенькам. Бормотание и смех стали громче. Остановившись, Хейворти немного постоял, продолжая прислушиваться, а затем направился вниз, в любой момент готовый к нападению.

Но нападения не последовало. Хейворти, фон Шмид и их спутники беспрепятственно добрались до последнего лестничного пролета. Красный свет стал ярче. Теперь тамплиеры чувствовали приятное тепло и запах жареного мяса. Хейворти переглянулся с фон Шмидом. Герцог кивнул, покрепче сжав рукоять меча.

— Пленных не брать, — прошептал он, нервно проведя кончиком языка по губам.

И тамплиеры бросились в атаку.

Они ворвались в просторную комнату, занимавшую большую часть всей башни. За столом, у противоположной стены, сидели пятеро драконоборцев. Все они были в уже знакомой Хейворти одежде — черных бурнусах, закрывавших лицо так, что видны были только глаза и переносица. Драконоборцы совершенно не ожидали атаки.

Достав кинжал, Хейворти метнул его в первого воина, и тот даже не успел вскрикнуть. Лезвие серебристой молнией сверкнуло в воздухе, и кинжал по рукоять вошел в спину драконоборца, убив его на месте. Остальные воины испуганно вскочили, схватив оружие.

У них не было ни единого шанса.

Хейворти и фон Шмид беззвучно атаковали их, так что слышен был лишь свист мечей, взрезающих воздух. В первую же секунду сражения они убили двоих из четырех драконоборцев. Двое других слуг Некрона попытались отступить, но им удалось пережить своих товарищей лишь на пару секунд.

Фон Шмид встал на пути у первого и, выбив оружие у него из рук, одним ударом убил его на месте, в то время как Хейворти, уклонившись от атаки последнего драконоборца, в мгновение ока очутился у него за спиной и вонзил ему меч между лопатками по самую рукоять. Битва длилась не дольше пяти секунд. Остальные тамплиеры даже не успели поднять оружие.

Однако битва еще не закончилась.

Хейворти стоял в атакующей стойке над заколотым драконоборцем. Сжимая меч, он чувствовал, как что-то мрачное и невероятно мощное охватывает его душу. Внезапно он ощутил непреодолимое желание занести меч и ударить им по неподвижному телу, распростертому у его ног. Ему хотелось резать, кромсать, колоть его. Конечно же, Хейворти взял себя в руки, но это потребовало от него чудовищного напряжения воли. Он чувствовал, как мрачная энергия внутри него становится все сильнее и сильнее. Казалось, что какое-то чудовище, ужасное безымянное создание, таившееся в глубине его души, теперь проснулось и, отведав крови, требовало еще и еще.

Он застонал. Холодный пот покрыл его лоб. Руки задрожали. «Убей! — шептал голос в его сознании. — Убей! Убей! Убей!»

Хейворти поднял голову. Лицо фон Шмида расплывалось у него перед глазами, как будто взор ему застил туман. И все же он увидел, что с магистром животных происходит то же самое. На его лице отразился ужас.

— Что… Что это, брат Бото? — прошептал Хейворти. — Что с нами происходит?

Не ответив, фон Шмид тоже застонал. На губах немца появилась пена, а лицо свело судорогой. Хейворти понял, что его собрат переживает те же мучения, что и он сам.

Через мгновение все стало еще хуже. Тьма в душе Хейворти росла, когтями впиваясь в его сознание, отключая волю. И он не мог ей сопротивляться.

Внезапно за их спиной послышался чей-то крик. Хейворти и фон Шмид почти синхронно повернулись к двери. С другой стороны зала, у лестницы, по которой они спустились, появился еще один драконоборец. На мгновение воин замер от ужаса, увидев вместо своих товарищей пятнадцать одетых в белое тамплиеров. Рука воина потянулась к оружию. Но ему не суждено было довести движение до конца.

Все произошло невероятно быстро, и все же Руперт Хейворти с неестественной ясностью отметил каждую деталь случившегося.

Три тамплиера, стоявшие у двери, с занесенными мечами кинулись на драконоборца, но не успели до него добраться. Герцог бросил оружие и вытянул руки в сторону воина в черном. С его губ сорвался гортанный, почти нечеловеческий крик. Хейворти почувствовал поток разрушительной энергии, похожий на дуновение ада. Магистр животных швырнул сгусток этой энергии в драконоборца. Тело воина будто нагрелось, во все стороны ударил невероятно яркий свет, и его разорвало на части. Тьма в душе Хейворти издала оглушительный победный крик.

Застонав от ужаса, тамплиер отвернулся, но не сумел отогнать от себя образ взрывающегося драконоборца. Как и выражение триумфа в глазах Бото фон Шмида.

— Брат Жан, — в ужасе прошептал Хейворти, — что же ты наделал?

Но тут тьма внутри него стала сгущаться; она обволакивала его сознание, изгоняя подобные мысли.

Навсегда.

Пока мы шли в тронный зал, Некрон не сказал ни слова, но по его поведению я понял: нет никаких сомнений относительно того, что теперь я действительно являюсь его пленником.

Пару раз я попытался выяснить причину внезапной перемены в настроении колдуна, но ответа так и не получил. Не то чтобы я не знал, в чем проблема. Скорее всего, Некрон заметил исчезновение Присциллы и, недолго думая, решил, что сможет найти ее у меня. Бедняга, вероятно, был по-настоящему разочарован, когда ему не удалось поймать меня с поличным. Но почему он так отреагировал, оставалось для меня загадкой, как и бесследное исчезновение Присциллы. Признаться, я не был уверен в том, что действительно хочу знать причину. Если Присцилла сумела за одну секунду незаметно покинуть закрытую комнату, то напрашивался вполне определенный вывод: за год, проведенный здесь, она многому научилась. Научилась тому, чего боялся я сам.

Мы дошли до тронного зала, и тут к нам присоединились другие драконоборцы. Вскоре мы добрались до зала, в котором Некрон днем разбудил Присциллу и сделал мне столь странное предложение.

Зал был полон. Десятки факелов распространяли красный свет, а у подножия черного камня, где стояли два стеклянных гроба, сейчас находилось около двадцати воинов в черном. Вместе с Тенью и Сидящим Быком.

Когда элохим увидела меня, ее лицо переменилось от испуга. Да и не мудрено, ведь я был наполовину голым и меня тащили люди Некрона.

Старец махнул рукой, и один из его слуг грубо толкнул меня в спину, так что я упал прямо под ноги Тени. С трудом встав, я недовольно покосился на драконоборцев и повернулся к элохим.

— Что произошло, Роберт? — спросила Тень.

— То же самое я хотел спросить у тебя, — ответил я. — Почему вы здесь?

— Возможно, я могу ответить на этот вопрос, — вмешался Некрон.

Повернувшись, я посмотрел на него, делая вид, что разозлен.

— Это чрезвычайно мило с вашей стороны, — возмущенно заявил я. — Или вы всегда так обращаетесь с гостями?

— Вовсе нет, мой дорогой Роберт. — Некрон презрительно поджал губы. — Но обычно я не принимаю гостей, которые пытаются меня предать.

Замолчав, он обвел взглядом меня, Сидящего Быка и Тень. Я попытался заговорить, но он прервал меня раздраженным жестом.

— Не трудитесь доказывать вашу невиновность, — сурово произнес он. — Я сделал каждому из вас предложение, причем отнесся к этому со всей серьезностью. Но вы, Крейвен, или кто-то из ваших спутников предал меня. — Подойдя к Тени, он с вызовом посмотрел на нее. — Если бы слухи о том, что ангелы не лгут, не были столь распространены среди людей, я сразу предположил бы, что это вы, дорогая. Но, возможно, я ошибаюсь.

— Черт побери, что все это значит? — воскликнул я.

Я действительно был в недоумении и ясно давал понять это Некрону.

Старец вздохнул.

— Ну ладно. Если вам хочется поиграть в игры… — Он указал на стеклянные гробы и продолжил: — Ночью кто-то проник в эту комнату и освободил моего пленника.

Я лишь через мгновение понял, что имеет в виду Некрон.

— Шеннон? — пробормотал я. — Он…

— Он пришел в себя, Роберт, — тихо сказала Тень.

— Вот именно, — возмущенно подтвердил Некрон. — И я думаю, что не ошибусь, если скажу: здесь находится тот, кто за все это ответит.

— Вы с ума сошли, Некрон! — воскликнул я. — Как мы могли это сделать? Нас же заперли! И ваши мордовороты нас стерегли.

— Не надо тут дурака валять, Крейвен! — одернул меня Некрон. — Хотя… если вам так уж хочется, мы можем поиграть. Такие игры, должно быть, знакомы вам еще со школы. — Он натянуто улыбнулся. — Я хочу знать, кто разбудил Шеннона и где он сейчас. Если виновный признается, то накажут только его, а со всеми остальными ничего не случится. Если он промолчит, я убью всех троих. Вернее, четверых. — Старый колдун ухмыльнулся и, мотнув головой в мою сторону, добавил: — Не будем забывать о вашей дорогой невесте, Роберт.

— Вы не посмеете! — выдохнул я.

— Вот как? — с невинным видом произнес Некрон. — И что мне помешает? Или, вернее, кто? Я не думаю, что…

Он не успел договорить. В коридоре послышались какие-то крики и звон металла. Внезапно дверь распахнулась. Некрон, запнувшись, повернулся.

В зал влетел драконоборец и, упав в двух шагах от Некрона, склонил голову. Он так запыхался, будто целую милю бежал со всех ног.

— Да что с тобой такое, парень? — раздраженно спросил Некрон. — Кто разрешил тебе войти сюда?

— Враги, господин, — выдохнул драконоборец. — В башне враги!

Лицо воина блестело от пота, а в глазах светился животный ужас.

Некрон замер на месте. С изумлением уставившись на драконоборца, он схватил его за плечо и рывком поднял на ноги.

— Да что ты такое говоришь! — рявкнул он. — Ты что, с ума сошел? Это невозможно!

— Это правда, господин, — пролепетал воин. — Я видел собственными глазами!

— Что ты видел? — крикнул Некрон.

— Башня! — прохрипел драконоборец. Некрон так сильно сжал его горло, что он едва мог дышать. — Башня пала… Там все мертвы… Если бы меня заметили, я тоже был бы мертв, но мне удалось спрятаться. Нужно бить тревогу. На Драконий Замок напали враги!