"Крепостной художник" - читать интересную книгу автора (Прилежаева-Барская Бэла Моисеевна)

Таинственный незнакомец

Четвёртый день Тропинин не показывается в классной комнате молодых графинь, четвёртый день по утрам Василий Андреевич направляется в охотничий домик на окраине парка. Там бывает ежедневно и граф.

Последнее время Ираклий Иванович великолепно настроен, шутит с домашними, рассказывает смешные истории и расхаживает по дому с таким видом, будто знает что-то необыкновенно занятное, чего, однако, никому не желает рассказать.

Девушки бегают из парка в дом и обратно. Приносят слухи, один нелепее другого. Графини всё же дознались, — в усадьбе поселился необыкновенно красивый молодой человек.

Почему пребывание этого гостя сохраняется в тайне, почему он не показывается ни за столом, ни в саду? Василий Андреевич на все расспросы, улыбаясь, отмалчивается, а граф, когда Варвара Ираклиевна решилась, наконец, спросить у отца о незнакомце, только руками замахал и, закашлявшись, вышел из комнаты.

Какая-то тайна нависла над домом, и навязчивая мысль о странном госте всё больше волнует старших графинь.

День прошел кое-как, в обычных занятиях. Поздно вечером, отослав девушку, убиравшую её на ночь, Наталья Ираклиевна подошла к открытому окну. Крупная и стройная, она стояла неподвижно, и только глаза её искали что-то в глубине парка. Сквозь деревья и кусты светил огонёк.

Однообразные, пустые, проходят дни. Уходит молодость в глуши, без встреч, без развлечений, а здесь близко кто-то…

— Натали, ты одна?

Возбуждённая, бледная, показалась на пороге сестра Варвара.

— Наташа, я видела его! Только что мы встретились в парке.

— Ты была в парке одна?

Варвара Ираклиевна слишком взволнована, чтоб услышать зависть или укоризну в голосе сестры.

Она опустилась на стул рядом с Наташей и лепечет что-то о красоте незнакомца, о взгляде, которым они обменялись.

— Я хочу его видеть во что бы то ни стало. Мы увидимся…

— Ведь это неприлично, гадко… как ты смеешь? Я расскажу папа.

Варвара Ираклиевна глядит с изумлением на искажённое злобой лицо сестры и, очнувшись, выскальзывает тихо из комнаты.

Для Натальи и Варвары Ираклиевны потянулись монотонные, ещё более тоскливые дни. Не видно больше огонька в охотничьем домике. Стало известно: таинственный гость покинул усадьбу.

Жизнь вошла уже в свою колею, казалось, обитатели морковского дома позабыли о незнакомце, как вдруг Ираклий Иванович созвал всех своих домочадцев в белую гостиную.

Между двумя рядами выстроившихся по стенам атласных диванов, как бы в ожидании чего-то, застыл задрапированный куском цветной материи, вызолоченный тяжёлый мольберт. Врываясь в комнату сквозь тюль занавесей, солнце играло на вытканных золотом розах стенной обивки, на золоте рам и квадратиках дорогого паркета.

Граф махнул рукой, и Тропинин сдёрнул с мольберта ткань.

Он… он — тот неизвестный красавец, мысль о котором лишила сна и покоя Варвару Ираклиевну. Но кто же он? Почему так странно слились в этом лице отвага, решимость с задумчивостью и грустью?.. Почему он в подольском национальном костюме? Из-под открытого ворота красной свитки виднеется белая раскрытая сорочка. Польские шляхтичи так не одеваются, а русских вообще в крае нет.

— Кто же это, папа? — не могла больше сдержать себя Варвара Ираклиевна.

Граф приложил палец к губам и после секундного молчания произнёс торжественно:

— Кармалюк!

Словно брошенный камень, упало это слово в тишину гостиной, и тотчас же какое-то движение, смятение поднялось в комнате. Закрыв лицо руками, стремительно выбежала Варвара Ираклиевна, следом за ней, возмущённая поведением своей воспитанницы, бросилась мадам Боцигетти.

Взволнованно шушукались девочки, младшие дочери графа, и только Наталья Ираклиевна хранила молчание, загадочно и высокомерно улыбаясь. Озадаченнный граф повторял только:

— Ну и задали же мы им страху с тобой, Андреевич!

Поздно вечером Наталья Ираклиевна тихо зашла в комнату Вареньки. Теперь ей было жалко сестру. Влюбилась… в кого? в крепостного человека!

Варвара Ираклиевна, зарывшись в подушки, лежала на постели, вытянувшаяся, прямая. Наташа осторожно-уселась на краешек.

— Брось, Варенька, не думай, — никто ведь ничего не знает. А коли тебе так понравилось его лицо, выпроси у папа этот портрет, повесь у себя да любуйся, сколько тебе угодно.

Варвара Ираклиевна быстро поднялась и повернула к сестре своё заплаканное лицо.

— Да, да, ты великолепно придумала, я буду глядеть на него, буду воображать, что это не разбойник, а человек, равный мне, который мог бы быть моим женихом. . Но ведь какой волшебник наш Василий Андреевич! Благодаря ему я могу вообразить себя счастливой…

— Ну, и отлично. Ты проси у папа портрет, а я попрошу самого волшебника!

Мысль, что такое сокровище, как Тропинин, достанется сестре, показалась Варваре Ираклиевне нестерпимо досадной.

— Почему же тебе?

— Не может же он сразу двум принадлежать! Я старшая.

— Вот ещё чего захотела! Этому не бывать, не бывать!..

От гнева, от досады на сестру и её притязания Варвара Ираклиевна забыла о портрете, о своих мечтах и, слезах.