"Великолепная Ориноко" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль Габриэль)

Глава XIV ЧУБАСКО

На рассвете, когда на западе еще мерцали последние звезды, путешественники стали собираться в дорогу. До Сан-Фернандо оставалось не больше пятнадцати километров, и они надеялись преодолеть это расстояние за день. Возможность наконец-то лечь спать в настоящей комнате с настоящей кроватью казалась весьма заманчивой. С того момента, как они покинули Кайкару, прошел тридцать один день и ровно столько же ночей, в течение которых приходилось довольствоваться циновкой под навесом пироги. И разве можно сравнить ночевку в индейских хижинах Ла-Урбаны, Атурес и Майпурес с комфортом пусть даже не гостиницы, а обычного постоялого двора, если только он обставлен по-европейски. У путешественников были все основания надеяться, что в Сан-Фернандо эти их желания наконец-то исполнятся.

Господин Мигель и его спутники вышли из-под навесов; лодки, подгоняемые северо-восточным ветром, шли по середине реки, и довольно быстро. К несчастью, некоторые приметы, хорошо известные судоводителям Ориноко, говорили о том, что ветер, по всей вероятности, стихнет прежде, чем они достигнут Сан-Фернандо. Пироги шли рядом, и Жак Эллок, повернувшись к «Гальинете», спросил:

— Вы сегодня хорошо себя чувствуете, Жан?

— Благодарю вас, месье Эллок, — ответил юноша.

— А вы, сержант?

— Не хуже чем обычно, — ответил старый солдат.

— Это видно, — весело заметил Жан. — Надеюсь, что мы все прибудем сегодня вечером в Сан-Фернандо в добром здравии.

— Сегодня вечером? — повторил Вальдес, с сомнением покачав головой.

В этот момент господин Мигель, внимательно вглядывавшийся в горизонт, вмешался в разговор.

— Вы недовольны погодой, Вальдес?

— Не очень, господин Мигель... С юга идут тучи, которые не сулят ничего хорошего!

— А ветер их не разгонит?

— Может быть... Если только он не стихнет, как я этого опасаюсь. Видите, вон там, грозовые облака? Случается, что они идут против ветра.

Жак Эллок взглянул на небо и, похоже, согласился с капитаном «Гальинеты».

— Возможно, вы правы, — сказал он, — но, пока ветер не стих, надо постараться продвинуться как можно дальше.

— Мы сделаем все, что от нас зависит, господин Эллок, — ответил Вальдес.

В первой половине дня пироги не встречали на своем пути особых помех. Ветер надувал паруса, помогая преодолевать довольно быстрое в этой части реки течение. По обоим берегам тянулись обширные льяносы, монотонность которых кое-где нарушали поросшие зеленью холмы. Последние дожди сильно подняли уровень впадающих в Ориноко речек, которые через пять-шесть недель, по всей вероятности, пересохнут.

Обогнув утесы Нерикава, лодки смогли, хотя и ценой больших усилий, пройти пороги Ахи, — достаточно высокий уровень воды позволял там лавировать между рифами. А это очень непросто: одно неосторожное движение — и течение швырнет лодку на скалы и разобьет ее. Что чуть было не произошло с «Мориче». Лодку понесло течением, еще мгновение — и она бы ударилась о выступ огромной скалы. Случись такое, пассажиры «Марипаре» и «Гальинеты» конечно же бросились бы спасать и пассажиров и груз «Мориче». А затем Жак Эллок и Жермен Патерн вынуждены были бы перебраться на одну из уцелевших пирог, и естественно предположить, что, к великому неудовольствию сержанта Марсьяля, «Гальинете» пришлось бы взять на борт своих соотечественников на те несколько часов пути, которые оставались до Сан-Фернандо.

Преодолев пороги Ахи, матросы столь же благополучно провели лодки через пороги Кастильито, последние на пути к Сан-Фернандо. После обеда Жак Эллок вышел из-под навеса и устроился на носу пироги с сигарой. К своему глубочайшему сожалению, он вынужден был признать, что Вальдес прав. Ветер стихал, безвольно поникшие паруса не помогали справляться с течением. Иногда, правда, легкий порыв ветра на мгновение надувал их, и тогда пироги продвигались на несколько кабельтовых вверх по течению.

Погода менялась на глазах. Собиравшиеся на юге серо-черные тучи, напоминавшие шкуру дикого зверя, постепенно вытягивались длинными мохнатыми хвостами, готовые вот-вот скрыть стоящее в зените солнце.

— Тем лучше! — сказал Жермен Патерн, по загорелым щекам которого стекали крупные капли пота.

— Тем хуже! — ответил Жак Эллок. — Лучше уж истекать потом, чем попасть в грозу в этой части реки, где нет никакого убежища.

— Немыслимая жара, — сказал господин Фелипе своим коллегам, — если ветер стихнет, мы просто задохнемся.

— Знаете, сколько показывает термометр под навесом? — спросил господин Баринас. — Тридцать семь градусов! И если он еще немного поднимется, мы превратимся в жаркое!

 Никогда мне еще не было так жарко! — сдержанно заметил господин Мигель.

Оставаться под навесом было невыносимо. На корме можно было хотя бы вдохнуть немного воздуха, правда такого горячего, словно он вырывался из раскаленной печи. Ветер еще время от времени подгонял лодки, но интервалы между порывами угрожающе увеличивались.

Тем не менее к трем часам «Гальинета», «Марипаре» и «Мориче» достигли большого лесистого острова с обрывистыми берегами, обозначенного на картах именем Аманамени. Работая бечевой, матросы двинулись по рукаву реки, где течение было не таким быстрым, и таким образом достигли южной оконечности острова.

Солнце уже скрылось под наваливавшимися одна за другой тучами. Откуда-то с юга доносились долгие раскаты грома. Первые молнии уже прорезали готовые обрушиться ливнем тучи. Северный ветер окончательно стих. Электрические волны грозы двигались с востока на запад, черные как сажа тучи закрывали уже почти все небо, и не было ни малейшей надежды, что они рассеются, не разразившись ураганом.

Из соображений осторожности паруса были убраны, тем более что от них все равно не было никакого проку. На всякий случай убрали и мачты, положив их на дно пирог. Лодки начало сносить течением, и пришлось взяться за шесты. Так они дошли до следующего большого острова Гуайартивари. Передвигаясь при помощи бечевы и шестов вдоль его обрывистых берегов, они смогли обогнуть его и пойти вверх по течению.

— Сколько нам еще осталось до Сан-Фернандо? — спросил господин Мигель Жака Эллока.

— Три километра, — ответил Жак, глядя на карту реки.

— Ну так надо преодолеть эти три километра до вечера, — заявил он, а потом крикнул, обращаясь к матросам: — Вперед, друзья мои, последнее усилие! Вы не пожалеете, мы хорошо заплатим вам за труды. Два пиастра каждому, если вечером мы встанем на якорь в Сан-Фернандо.

Все остальные поддержали господина Мигеля. Вдохновленные обещанной наградой, матросы были готовы сделать невозможное. А в сложившейся ситуации эти дополнительные пиастры были бы всего лишь заслуженным вознаграждением за тяжелый труд.

В этот момент лодки находились на траверзе Гуавьяре, устье которой глубоким полукругом врезается в левый берег Ориноко, либо, если прав господин Баринас, Ориноко врезается глубоким полукругом в правый берег Гуавьяре.

Ничего удивительного, что господин Баринас, не отрывая бинокля от глаз, жадно вглядывался в широкое устье любимой реки, вливавшей в Ориноко свои желтовато-коричневые воды. Еще менее удивительно, что господин Фелипе, великолепно знавший, где они находятся, кинув презрительный взгляд на устье Гуавьяре, иронически спросил:

— Что это за ручеек?

Ручеек, но судоходный на протяжении тысячи километров, ручеек, притоки которого орошают территории, простирающиеся до подножия Анд, ручеек, сток которого составляет 3200 кубических метров в секунду!

Однако на презрительный вопрос господина Фелипе никто не успел ответить, а, точнее, ответом было одно-единственное слово, вырвавшееся из груди матросов всех трех лодок:

— Чубаско... чубаско!

Действительно, этим индейским словом обозначается чудовищный ураган, несшийся, как лавина, от линии горизонта по руслу Ориноко. Людям, незнакомым с венесуэльскими льяносами, должно было показаться странным, что он мчится с северо-запада. Минуту назад все было спокойно, тяжелый и густой воздух — неподвижен. Насыщенные электричеством тучи заволакивали небо. Но, вопреки всем ожиданиям, гроза разрешилась не на юге, а с противоположной стороны. Ветер, взлетевший почти к зениту, сначала развеял облака, а затем нагнал новые, насыщенные дождем и градом, и обрушил их на перекресток, где сливались воды могучей реки и двух ее крупнейших притоков.

Услышав крик «Чубаско... чубаско!», пассажиры поспешили укрыться под навесами. К счастью, словно предвидя это бедствие, матросы вовремя убрали паруса и мачты, так что «Марипаре», «Гальинета» и «Мориче» выдержали первый удар урагана. Но успокаиваться было нельзя: в любую минуту пироги могли перевернуться. Заливаемые огромными, почти океанскими волнами, они то налетали друг на друга, то неслись к прибрежным утесам, рискуя разбиться в щепки. Волны швыряли лодки, как скорлупки, и матросы тщетно пытались их удерживать, работая кормовым веслом. Лодки крутились на одном месте, а гигантские волны обрушивали на них тонны воды. И они всенепременно пошли бы ко дну, если бы матросы и пассажиры не бросались тотчас ее вычерпывать. Ни размеры, ни форма плоскодонных судов не позволяют им ходить в шторм. А поскольку чубаско не редкость в среднем течении Ориноко, то многие из этих суденышек, предназначенных для плавания по спокойным водам, гибнут.

Река в этом месте очень широка. Она начинает расширяться у южной оконечности острова Гуайартивари и там, где в нее вливается Гуавьяре, напоминает большое озеро. Здесь есть где разгуляться стихии, потому что вокруг нет ни холмов, ни лесов, которые ослабили бы порывы ураганного ветра. И если на море судно может просто отдаться на волю волн, то здесь оно неизбежно будет выброшено на берег.

Матросы это знали, но ничего не могли сделать, чтобы предотвратить катастрофу. Попытаться спастись, прежде чем лодки ударятся о скалы, можно было только вплавь. Господин Мигель, господин Фелипе и господин Баринас вышли из-под заливаемого волнами навеса; они были готовы ко всему.

— Обидно потерпеть кораблекрушение у цели! — сказал один из них.

На борту «Гальинеты» сержант Марсьяль пытался сохранять спокойствие. Если бы гибель грозила ему одному, он с невозмутимостью старого солдата, много чего повидавшего на своем веку, смирился бы со своей участью. Но Жан, сын его полковника... дитя, с которым он отправился в это опасное путешествие... как спасти его, если пирога пойдет ко дну, не достигнув берега? Сержант не умел плавать, а если бы и умел, что бы он мог сделать среди этих бушующих волн? И все-таки он бы бросился в воду, и если бы не смог спасти Жана, то погиб бы вместе с ним.

Юноша, однако, сохранял спокойствие. Он стоял на корме, крепко уцепившись за поручни. Он видел опасность и не отводил глаз... Он шептал имя своего отца.

Сначала чубаско отогнал лодки от устья Гуавьяре, а затем стал сносить их по диагонали в направлении Сан-Фернандо, так что матросам не было необходимости работать шестами. Весьма желательное направление, при условии, что лодкам не будет грозить никакая опасность. Однако рассчитывать на это было трудно: ярость чубаско не знает границ. Бешеные порывы ветра, шквал дождя и град, картечью прошивающий соломенные крыши навесов, обрушиваются на пироги.

Но кто-то был рядом с ним, кто-то незаметно для него оберегал его, в то время как лишившиеся управления пироги то шли рядом, то расходились, гонимые капризными волнами. Жак Эллок не терял юношу из виду, и, когда лодки шли борт о борт, рискуя протаранить друг друга, он думал лишь о том, как поддержать и ободрить Жана. Только нуждался ли он в этом, такой невозмутимый перед лицом смертельной опасности?

— Еще две минуты, и нас выбросит на берег, — сказал Жермен Патерн, стоя на носу «Мориче».

— Будем готовы спасать других, — коротко ответил Жак.

Левый берег Ориноко из-за дуги, которую описывает река в месте слияния с Гуавьяре, находился на расстоянии двухсот метров. Его покрытые пеной и брызгами утесы виднелись сквозь полосы дождя и града. Сила чубаско все нарастала, и через несколько мгновений заливаемые волнами пироги достигнут его.

Раздался удар. «Мориче» столкнулась с «Гальинетой». Удар был так силен, что «Гальинета» накренилась, зачерпнула воды, но, к счастью, не опрокинулась.

В этот момент сквозь оглушающий грохот бури послышался ужасный крик. Это был крик сержанта Марсьяля. В момент столкновения Жан не удержался и упал в клокочущие волны.

— Мое дитя... мое дитя, — обезумев, повторял старый солдат.

Он уже готов был броситься в воду, но что мог он сделать?

Жак Эллок удержал его и оттолкнул от борта. Минутой раньше он перескочил на борт «Гальинеты», чтобы быть рядом с юношей и, если нужно, помочь ему.

В тот момент, когда Жан скрылся в волнах, он услышал, как сержант Марсьяль выкрикнул имя — но не имя Жана!

— Пустите меня, — сказал Жак сержанту.

— Вы не можете мне помешать! — воскликнул старый солдат.

— Вы же не умеете плавать. Вы погибнете оба! А я... я спасу ваше дитя!

И Жак бросился в воду, не дожидаясь ответа.

Несколько мощных гребков, и Жак Эллок оказался рядом с Жаном, который, на мгновение показавшись на поверхности, готов был снова уйти под воду. Жак подхватил его и, поддерживая его голову над поверхностью воды, позволил волнам нести себя к берегу.

— Держись... держись, малыш! — повторял он.

Жан был без сознания и не мог ни слышать, ни понять его.

Пироги находились метрах в двадцати сзади. Вальдес с трудом удерживал обезумевшего от отчаяния сержанта. Лодки уже приближались к берегу, когда по счастливому стечению обстоятельств длинная волна, вместо того чтобы швырнуть о скалы, вынесла их, не причинив серьезных повреждений, на песчаную отмель.

Жак Эллок в этот момент также вышел из воды и вынес на берег потерявшего сознание Жана. Он уложил юношу около скалы, слегка приподняв ему голову, и попытался привести его в чувство.

К счастью, никто не погиб, ни во время столкновения лодок, ни в тот момент, когда волна вынесла их на берег.

Господин Мигель и его коллеги, выбравшись из «Марипаре», поспешили к Жаку Эллоку, стоявшему на коленях около Жана. Следом за ними прибежал Жермен Патерн, тоже целый и невредимый, а матросы пошли к лодкам, чтобы оттащить их подальше от воды.

Сержант Марсьяль подошел в тот момент, когда Жан, открыв глаза, увидел своего спасителя.

— Марсьяль... мой милый Марсьяль, — прошептал он, и глаза его, еще на одно мгновение задержавшись на том, кто ради него рисковал жизнью, снова закрылись.

В пятистах метрах слева виднелись первые дома Сан-Фернандо. Нужно было незамедлительно туда отправляться.

Жак Эллок собирался снова взять юношу на руки, но сержант Марсьяль остановил его.

— Я не умею плавать, сударь... но идти-то я могу, и у меня хватит сил нести мое дорогое дитя! — сказал старый солдат, не добавив ни единого слова благодарности.

Он поднял Жана на руки и двинулся по тропинке, ведущей к Сан-Фернандо. Следом за ним шли господин Мигель и его коллеги, Жак Эллок и Жермен Патерн.