"Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 7" - читать интересную книгу автора

Марианна Алферова Борис Стругацкий

Невеселые разговоры о невозможном

Вопрос Марианны Алферовой Борису Стругацкому в off-line интервью 26.10.2009

Борис Натанович, Вы всегда требовали от авторов достоверности в создании мира. Я попыталась представить мир, в котором действует Высокая теория воспитания. Это чудовищный мир, мне бы не хотелось там жить.

Общество, в котором все дети поголовно воспитываются в интернатах. В каком возрасте они туда попадают? Как только мать перестает кормить ребенка грудью? Матери отдают маленьких детей с удовольствием? Дети растут без материнской любви? Что за семьи, где дом пуст? Да и есть ли в этом мире семьи вообще? Людям уже не нужно видеть, как растет их ребенок? Они не получают удовольствия от общения с малышом? Отдавать в интернат в пять лет уже не имеет смысла — ребенок сформировался. И почему родители должны кому-то отдавать самое дорогое существо? Зачем вообще тогда рожать (процесс не самый приятный, смею Вас заверить). Что делают с теми, кто отказывается расставаться с ребенком? Это мир без любви, полный одиночества, где одиноки все — дети, не знающие своих родителей, взрослые и старики. Вы говорите о врачах и о том, что никто не лечится сам. Но мы же не кладем больного ОРЗ ребенка в больницу (если, конечно, нет каких-то жутких осложнений)! Врач говорит, какие лекарства принимать, назначает лечение. Больница — это экстренный случай… Так можно ведь договориться, что и секс нужен только профессиональный (если исключим чувства, так и будет). Другое дело, что нужно обучать родителей, нужны постоянные консультации психологов (как сейчас — педиатров), но родного дома и любящих родителей ни один учитель, даже самый распрекрасный, ребенку не заменит…

Ответ Бориса Стругацкого off-line интервью 26.10.2009

Дорогая Марианна!

Я уже неоднократно, как мог и умел, отбивал аналогичные атаки на свои позиции, никого, кажется, не сумел убедить, но и сам не отступил ни на шаг. Если интересно, полистайте страничку — там я ответил, кажется, на все Ваши вопросы и замечания.

Здесь же и сейчас я попробую (еще раз) обсудить только один вопрос (хотя, может быть, — из самых спорных и важных) — вопрос об интернатах. Воспользуюсь Вашей же аналогией: больной ребенок — необходимость лечения — мама или врач? — дом или больница? Давайте предположим, что у ребенка не грипп, и даже не пневмония, а серьезная (генетическая!) болезнь, разновидность аутизма, которая хоть со временем ребенка и не убьет, но сделает его слабоумным на всю жизнь. Предположим, далее (и это уже фантастика), что медицина умеет справляться с этой болезнью — но только в условиях стационара и при необходимой (пусть умеренной, но неизбежной) изоляции от родителей на протяжении ЛЕТ.

Вопрос: решение родителей? Не знаю. Но мне кажется, что большинство, все-таки, наступит на горло собственным чувствам и отдаст в чужие руки свое ненаглядное чадо, — даже с риском потери важнейшего и нужнейшего с ним контакта, но с уверенностью, что таким образом чадо получает решающие шансы вырасти здоровым и полноценным человеком. (Или я не прав?)

Аналогия почти полная. С точки зрения Высокой теории и практики воспитания каждый ребенок есть вместилище генетической болезни — он несет в себе эмбрион пресловутой «голой волосатой обезьяны», и эмбрион этот развивается в нем и крепнет ежечасно и ежедневно, пока не достигнет запрограммированной мощи и не начнет оказывать на носителя то самое влияние, которое временами прекращает в человеке нравственность и заменяет ее разными удобными качествами — ловкостью, жестокостью, беспощадностью, равнодушием (вместо доброты), хитростью (вместо ума), силой вместо честности. И если вы откажетесь от помощи профессионалов, ребенок, конечно, не умрет, но — с высокой вероятностью — со временем окажется среди маргиналов, носителей неустойчивой нравственности, граждан как бы второго сорта, которым трудно рассчитывать на «престижную» работу, на достойный (обычный!) уровень общения, и, может быть даже, обреченных на жизнь в социальном гетто, со специфическим кругом друзей и знакомых, таких же маргиналов, как и он сам (не по закону какому-нибудь, упаси бог, не по «секретному распоряжению», а потому просто, что среди «нормальных», «воспитанных» ему будет неудобно, тягостно, «тесно» — как Гекльберри Финну в чистой одежде). Хуже того, он остался лишен процедуры «оптимизации таланта», главный талант его не определен, он не знает, на каком (профессиональном) пути ждал бы его труд, субъективно наиболее увлекательный, а объективно — наиболее полезный, а значит, уважаемый. Он — «без царя в голове», он мечется в поисках оптимальной точки приложения сил, не может, как правило, найти ее и все чаще его «волосатая обезьяна» (уже вполне взрослая и в полном расцвете сил) советует ему «плюнуть и растереть», «какие там еще друзья, если есть дружки», «чего зря надрываться на скучной работе, когда так клево сидеть перед новейшим стереотактором, положив ноги на табуреточку и имея под рукой ласковый сосуд с холодненьким…»

Для родителя определенного типа такое положение дел представляется отнюдь «не самым плохим». Дитятко ненаглядное здорОво, к какому ни на есть делу — пристроено, дружки — симпатичные, с девочками, кажется, все более-менее ОК, какого рожна еще надо? Да, кое-что в процессе воспитания мы упустили, теперь это понятно, но зато — всегда были рядом и отдавали ему все, что имели… (и т. д., и т. д. — психологию такого родителя я представляю плохо, вынужден быть очень приблизительным и впадать в некий сарказм без всякой на то необходимости).

Подозреваю, что этот экскурс в педагогическую фантастику (опять же) мало кого убедит. Но задуматься же, черт побери, побудить может?! Ведь о простейших же вещах идет речь: как препоручать тончайшее, ювелирное дело «первичной шлифовки» личности людям, пусть даже исполненным наилучших намерений, пусть вполне славным, даже безукоризненно славным, людям (между прочим), которые и сами в свое время были «огранены и отшлифованы» профессионалами, но которые сами по себе «гранильщики-шлифовальщики» никакие и опаснейше рискуют алмаз в бриллиант отнюдь не превратить и даже вообще «запороть камень»?

Да, больница не способна компенсировать (по крайней мере, полностью) отсутствие материнской нежности, ласки и целебной любви, но ведь и никакая мать не способна всей своей любовью и нежностью компенсировать отсутствие профессионального медицинского вмешательства, и более того, способна («не по доброте, а по глупости») это вмешательство опасно нейтрализовать.

Dixi. Извините за повторы.

Из письма Марианны Алферовой от 27.10.2009

Спасибо Вам огромное за Ваш ответ в off-line интервью по поводу Высокого воспитания. Извините, если мой вопрос вышел резковатым или чересчур эмоциональным.

Из письма Бориса Стругацкого от 27.10.2009

Дорогая Марианна!

Я рад, если мне удалось хоть немного подвинуть Вас с Вашей жесткой позиции. Мне осталось сказать по этой теме еще довольно много, так что, если Вам интересно, разговор можно и продолжить.

Письмо Марианны Алферовой от 08.11.2009

Уважаемый Борис Натанович!

Вот кое-какие мои замечания по поводу нашего с Вами спора о теории Высокого воспитания.

Мы все мечтаем, что общество будущего — это не только какие-то невиданные высоты в технологическом или научном плане. Это общество, где люди счастливы.

Так вот, я не могу принять общество, которое может придти к счастью через принуждение и насилие. А изъятие детей в дошкольном возрасте из семьи — это, прежде всего, насилие. Даже если все члены этого общества будут считать, что именно так и надо поступать — все равно это будет самопринуждение. И я, если честно, не знаю — что страшнее, внешнее давление или вот такое самоистязание. Теперь немного о частностях.

1. Что теряют родители, разлученные с детьми?

Очень много. Прежде всего, возможность любить. Ничто не может заменить этого. Никакие радости познания мира, никакие великие произведения искусства.

Если родители потеряют возможность общаться со своим ребенком, просто поговорить с ним, погладить по голове, поиграть, ничто не заменит им образовавшуюся пустоту.

Когда прочитала Ваш ответ на очередной вопрос о ТВВ, тут же вспомнила, как я привела сына на собеседование для поступления в школу. Он заходит в класс, я остаюсь за дверью. В реальной жизни он вышел минут через двадцать, рассказал о вопросах и ответах — «мол, все ерунда, я все знал», и мы пошли домой. В Мире Полудня он бы ушел лет эдак на десять. Так вот, я тогда подумала, что в мире Полудня у меня попросту бы украли лучшую часть из этих десяти лет. Не большую, а лучшую. И еще я задала себе вопрос — чисто гипотетический — на что я согласилась бы обменять эти десять лет? Ответ: ни на что. Нет таких благ, материальных и нематериальных, на которые я соглашусь отдать эти годы.

Как-то, помнится, на Вашем семинаре зашел разговор о том, что мы не становимся счастливее, когда наши желания исполняются. Наверное, это так. За исключением одного: рождения ребенка.

2. Как итог — практически полный отказ родителей принимать участие в судьбе ребенка.

Не исключено, что возможность выращивания детей в инкубаторах появится даже раньше, чем ТВВ. В итоге дети будут расти с самого начала вообще без контакта с родителями. Инфантилизм — вот общая характеристика этого общества (общество все сделает), разрыв индивидуальных связей, отсутствие любви как таковой, поверхностность чувств. Можно внушить человеку правила поведения, можно создать гениального математика, — заставить полюбить человека, который находится неведомо где и с которым ребенок несколько лет разлучен — невозможно.

Родители, занимаясь детьми, сами взрослеют. С появлением ребенка просто меняется взгляд на жизнь, многие правила, которые прежде выглядели правильными, кажутся ерундой и нелепостью. Опыт, который нигде больше нельзя получить и который подавляющее большинство людей в новом обществе не получат.

3. Общество потеряет культурное и поведенческое многообразие.

Все семейные предания, истории, увлечения, привязанности, интересы, все это умрет вместе с предыдущим поколением, никак не повлияв на выросших в интернате детей. Все, что они получат, — это культурные и поведенческие предпочтения своих учителей.

Общение разных поколений также становится проблематичным. Дети, выросшие в интернатах, будут тянуться к учителям, а не к родителям, которых они благополучно забудут. В итоге на общество будут возложены функции, которые ему не свойственны, а единственная возможность решения любых вопросов обществом — это стандартизация. Общепит не может заменить домашней кухни, а питаться в ресторанах каждый день могут позволить себе единицы.

4. Дети потеряют любовь родителей.

Есть вообще теория, что все наши беды — от недостатка родительской любви.

Вместе с любовью ребенок лишается радости общения с самыми близкими ему людьми, их поддержки. Теряют возможность изучения общества вообще — все эти мелочи окружающего мира, на которые мы не обращаем внимания, но которые приучают маленького человека жить среди людей, а не ходить гуськом за воспитателем. У детей вообще не будет опыта общения с взрослыми, кроме как с учителями, — отсюда превратный взгляд на жизнь, искажение общей картины мира. Недостаток родительской любви приводит к появлению загнанных в подсознание комплексов. Как они проявятся в будущем, во взрослой жизни, предсказать невозможно, но появятся непременно.

К тому же, дети потеряют бинарный, объемный взгляд на жизнь. Мнение учителя не всегда совпадает с мнением родителей. Что вернее? Что важнее? Ребенку приходится оценивать, выбирать и проверять.

Родители в каких-то вопросах будут всегда более компетентными, нежели учителя, — они специалисты в своей области, у каждого есть свой уникальный жизненный опыт. Плюс дети — генетику мы отменить не можем — зачастую наследуют способности своих родителей, значит, где-то интересы родителей и ребенка непременно совпадут.

Чем больше взрослых вокруг ребенка, тем лучше он развивается, — это давно подтверждено исследованиями.

5. Мир не может быть идеальным, но создание изгоев недопустимо.

Как нет в мире идеального газа, так нет идеальных учителей и идеальных родителей.

Воспитывать детей будут не боги, а люди. Они могут ошибаться точно так же, как ошибаются врачи, инженеры, пилоты. Да, появится ТВВ. Но это только теория.

Вы пишете о каких-то удивительных, замечательных учителях и рядом с ними ставите примитивных тупых родителей, которые настолько не адекватны, что не могут воспринять советы специалиста. Если масса людей так глупа и эгоистична, откуда появятся замечательные учителя?

Вы пишете о том, что выросшие в семье дети будут чувствовать себя изгоями.

Во-первых, почему изгоями? В обычной школе им предоставят каких-то недоделанных учителей? Или их ущербность в том, что они не прервали связь с родителями? Значит общество обязано — просто обязано найти пути воспитания детей, так сказать, без отрыва от материнской груди.

Просто потому что общество не имеет право растить людей, которые заведомо ощущают себя существами второго сорта.

Допустим, что именно так все и происходит, что общество отвергает этих второсортных маменькиных сынков. Нетрудно представить, что среди тех, кто пойдет против системы, окажется достаточно много упертых родителей. Только будут они совсем не такими мягкотелыми, какими Вы их изобразили (хотя какая-то часть может быть именно таковыми). Энергичные фанатики вырастят детей агрессивными, уверенными в себе, снабдив их нужными знаниями и при этом внушив, что они лучше остальных, умнее, энергичнее, амбициознее — это будет их защита от ТВВ, если хотите. В итоге эти изгои во время первого же серьезного кризиса прорвутся к власти и покажут кузькину мать милым ребятам, воспитанным в тиши интернатов.

Примеров в истории полно — от лидеров большевиков до деятелей бурных девяностых. Пока наивные научные работники рассуждали, как им обустроить Россию, изгои (а просто-напросто воры и бандиты) прорвались если не к власти, то к собственности. Потому что большинство населения — будем честны — считало наживу делом неприличным, а эти ребята из криминала так никогда не думали. В итоге демократы и воры слились в народном сознании в некое единое существо, кентавра перестройки.

В этом плане я считаю фильм «Холодное лето пятьдесят третьего» пророчески-гениальным. Пока интеллигентный герой Папанова рассуждал о том, как ему хочется начать вновь работать, выпущенные на свободу урки пытались взять власть над маленьким поселком. В неравной схватке погибли интеллигент и ни в чем не повинная девочка. То, что перебили бандитов, — это идеализм художественного произведения. На самом деле бандиты выжили, в отличие от многих интеллигентов и наивных ребят, верящих в идеалы.

6. О чем Вы заставили меня задуматься и с чем я согласна.

У всех есть недостатки, генетические или приобретенные, не важно.

Теория и практика Высокого воспитания просто обязана предусмотреть, как ребенка оградить от такого наследства. Возможно, первым делом будет составляться карта родителей — как в больницах собирают сведения о том, чем болели родители, бабушки и дедушки. И на основании этих данных психологом совместно с родителями будет вырабатываться стратегия воспитания ребенка.

Детей надо воспитывать, и воспитывать профессионально, кто же спорит! Обычно родители успевают запастись к рождению ребенка парой-тройкой книжек, и даже несколько страниц из них прочесть, а дальше следуют шпаргалке своего инстинкта.

Мы все изучаем физику и математику, историю и много чего еще… Почему бы не пройти теоретический курс воспитания? А после появления малыша — постоянно находиться в контакте с психологом, который подскажет нам, что и как делать, проконсультирует, если появятся проблемы.

7. Родители не должны считать ребенка своей собственностью, куклой, игрушкой, пластилином, из которого они могут лепить все, что вдумается.

Если психолог увидит, что родители, вместо того чтобы думать о будущем ребенка, просто демонстрируют мускулы, компенсируя собственные проблемы, он будет обязан вмешаться и обратиться в суд, как обращается на Западе врач, если родитель отказывается лечить ребенка. Почему именно так, через суд, а не сам психолог все решает? Да потому что он тоже может быть не прав — возможно, не разобрался в ситуации. Скорее всего, суд обяжет обе стороны найти компромисс. Если компромисс невозможен, не исключаю, что ребенку в самом деле лучше перейти в интернат или в приемную семью.

Об одном таком случае рассказала преподавательница моего сына по программированию. Родители запретили сыну подходить дома к компьютеру, потому что у мальчишки были двойки по русскому языку. Ее попытки повлиять на родителей ни к чему не привели — эта парочка считала, что основа воспитания — до конца стоять на своем решении, как под Сталинградом. В итоге двойки по русскому у парня не исчезли, а кружок по программированию он забросил — без домашней практики там делать было нечего. Разумеется, родителями мальчика двигала вовсе не чрезмерная любовь, а элементарное желание показать свою власть, некий садизм, скажем так. Если бы они любили сына, то смогли бы найти компромисс, нашли бы приемлемый выход, вместо того чтобы лишать сына возможности заниматься тем, что ему нравится.

От таких родителей ребенок должен быть защищен. Как и защищен от некомпетентных учителей.

Соглашусь с Вами (хотя это мне как-то против шерсти), хорошая школа-интернат может многое дать для воспитания ребенка.

Но туда он должен попасть после начальной школы — и только по собственному желанию. Если он категорически не хочет туда поступать, никто его заставить не может, даже родители. Но если ребенок рвется в такую школу, а родители против — то выбор должен быть за ребенком (а не за родителями, как сейчас). Но чтобы школа могла сравниться с Царскосельским лицеем первых лет, необходимы гениальные учителя и талантливые ученики, а без этого, даже при наличии высокой теории, все это сизифов труд. Общество просто не сможет найти достаточное количество Учителей. Примерно три процента людей обладают способностями к математике. Наверное, примерно столько же талантов может предоставить человечество для воспитания юного поколения (именно талантов, а не средних умельцев). Согласна, талант может огранить ученика, как драгоценный камень. А средние работники станут работать по лекалам, срезая все, что выше их понимания. Так что предоставим этим уникальным учителям быть консультантами-психологами и учителями в немногочисленных лицеях — дай Бог, чтобы и на это хватило.

В чем Вам не удалось меня убедить.

Вы считаете, что человек генетически порочен и его надо кардинально исправлять.

Я же не думаю, что человека можно вообще исправить. Можно не позволить его испортить — это главная задача воспитания. Развить в нем все хорошее, не дать расцвести недостаткам, а, главное, не создать многочисленные недостатки в процессе воспитания.

Интересно, как будет чувствовать себя ребенок, который, подрастая в интернате, узнает, что его изолировали от семьи из-за того, что в нем сидит «волосатая обезьяна», что он в корне порочен. А потом годы спустя он встречает маму и папу, которые вообще не знают, как к нему подступиться — перед ними взрослый чужой человек. Они не видели, как он взрослел, они не знают о его проблемах, о его характере, о его бедах или достижениях. Думаю, и у детей, и у родителей будет такое чувство, что их обокрали.

Отдельное спасибо за Ваш семинар, Борис Натанович, — одна встреча в месяц на протяжении нескольких лет дала мне очень много — интернат был совершенно ни к чему (это шутка, в которой лишь доля шутки).

С уважением, Марианна.

Письмо Бориса Стругацкого 11.11.2009

Дорогая Марианна!

Слава богу, никаких принципиальных расхождений у нас нет. И различаемся мы с Вами, по сути, только в одном: Вы — настоящая мать и очень любите детей, я же — весьма посредственных качеств отец и к детям отношусь, главным образом, как к объекту исследования (или — к объекту повышенной ответственности, как максимум).

Разумеется, я хотел бы, при всем при том, быть понятым правильно и не попасть в ряды адептов «жесткого» воспитания, сторонников формирования из ребенка этакого супермена-фанатика-солдата, получаемого конвейерным методом по принципу минимальных отклонений от «точно выверенного» оптимального среднего.

Поэтому — несколько замечаний.

Никакого принуждения. Никакого давления на родителей и детей. Никакой обязаловки. Все абсолютно вольны в своих решениях и поступках. Не существует никаких общих законов, предписывающих заранее заданный и утвержденный порядок действий и событий, связанных с воспитанием и налагающих сколь угодно жесткие требования к родителям и, тем более, детям. ОБЩЕСТВО НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНО В ЖЕСТКОМ И ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ВОСПИТАНИИ РЕБЕНКА. Ему нужна ЛИЧНОСТЬ, вполне самостоятельная и свободная в своем понимании общечеловеческой этики и ОБЯЗАТЕЛЬНО — творческая, способная создавать новое и любящая этим заниматься более, нежели чем-то еще.

Практически. Каждая семья располагает систематическими услугами профессионального «семейного консультанта» — врача, психолога, педагога, просто славного человека. Каждый ребенок растет под внимательным наблюдением этого консультанта, главная задача которого — определить тип школы-интерната (точнее сказать — лицея), наиболее подходящий данному ребенку (по неким параметрам, которых я не знаю, а профессионал должен знать, как опытный тренер знает, чем лучше заняться подростку — прыжками в высоту или волейболом). Тот же консультант обязан определить момент, наиболее благоприятный, чтобы ребенок покинул родительский кров и начал, по сути, совсем новую жизнь. К этому моменту консультант терпеливо и умело ведет на протяжении нескольких лет всю семью: мать (которой, как правило, тяжелее прочих), отца (настроенного обычно сугубо прагматически: надо, значит, надо) и ребенка, который в ситуации разбирается хуже всех, а потому должен быть подготовлен к переходу наиболее тщательно.

Разумеется, осложнения не часты, но вполне закономерны. Консультанту приходится иногда весьма нелегко. Неизбежны какие-то компромиссы. Например, в особо тяжелых случаях придется, может быть, отказаться от идеи лицея — ограничиться (для начала?) обычной школой современного типа. В исключительных случаях — никуда не денешься — устанавливается режим чисто «домашнего» воспитания-обучения (двойная головная боль и для семьи, и, в первую очередь, для консультанта). Но НИКОГДА, ни при каких обстоятельствах (исключая случаи чистой патологии) не применяются ни сила, ни «закон», ни принуждение, чтобы «установить порядок».

В каком возрасте происходит переход в лицей, не знаю. Это ОЧЕНЬ специальный вопрос, и решение зависит от множества обстоятельств: психотип ребенка, определенность его таланта, атмосфера в семье, обстоятельства родителей, наличие «подходящего» лицея… Тут главное, чтобы переход происходил по возможности естественно, и чтобы естественность эту (полное отсутствие нравственной натуги) ощущала вся семья, и консультант, и, в первую очередь, — ребенок. «Витька, завтра уже можно будет ехать в лицей». — «Ну да! Здорово! Сразу после завтрака?» — «После завтрака не получится. После обеда. А собираться начинай прямо сейчас…»

Никакой проблемы потери контактов с родителями не существует. Родители вправе в любой день приехать в лицей и наслаждаться общением со своим отпрыском сколько угодно, — не нарушая, впрочем, «учебно-воспитательного процесса». Можно приехать на сутки, можно — на неделю, и только Учитель вправе определить, продолжить общение или пора, пожалуй, всем восвояси. Соответственно, своеобычными будут и регулярные каникулы с возвращением лицеиста к пенатам. Всё, опять же, естественно и без никакой натуги.

Я, конечно, понимаю, что главная задача Высокого воспитания, — «прервать связь времен, создать поколение с новым менталитетом и даже с новой практической нравственностью» — задача эта играет первостепенную роль только в начале пути, когда «поколение ПАСТ» не может еще не оказывать подавляющего влияния на «поколение НЕКСТ». Через два-три поколения ситуация (при прочих равных условиях) может поменяться радикально. Вполне возможно, новые поколения ПАСТ перестанут уже представлять прямую «педагогическую угрозу» для своих детей, но дилетантизм их, или явное неумение, или даже просто чрезмерная увлеченность своими собственными делами не позволят обществу отказаться от системы лицеев. Ибо среди прочего лицеи исполняют две фундаментальные задачи: они ищут в человеческом детеныше его «Главный талант», и они ПОСТОЯННО держат его в сфере благожелательного внимания. Ни на то, ни на другое родители не способны. «Найти и воспитать в ребенке Главный талант» способны только профессионалы. А обеспечить ребенку ПОСТОЯННОЕ внимание могут разве что единицы: большинство же занято реализацией собственного Главного таланта и лишить себя этого увлекательнейшего занятия (на сколько-нибудь продолжительное время) они не сумеют да и не захотят.

Вопрос вопросов: кто такие Учителя? Не знаю! Ну, конечно же, не знаю! Точно знаю, что Учитель — это очень хороший человек, терпимый, добрый, умный, знающий, способный быть бесконечно мягким, когда это необходимо, и сколь угодно твердым, когда необходима твердость (и, безусловно, умеющий точно определять требуемую меру того и другого)… Он должен уметь также любить детей, причем так, как любят лучших друзей, то есть ЗА ВСЁ. Это главное его умение, но всех прочих его умений не перечесть, потому что в добавок ко всему он еще умеет УЧИТЬСЯ. И учит этому умению своих воспитанников… Очень важно, чтобы воспитанники его были его миром, его вселенной, если угодно, — чтобы они были для него ВСЕМ. Друзья его могут быть его друзьями, только если они сумели стать частью этой вселенной. Любовь — тоже. Наука, исследования, художественные поиски — тем более. Он Учитель только до тех пор, пока он ТОЛЬКО УЧИТЕЛЬ И НИКТО БОЛЬШЕ. Ни одна профессия в мире не требует от человека такой самоотдачи, как профессия Учителя. Даже профессия врача. Даже профессия Вершителя Судеб (если она, такая, существует). Учитель, позволивший себе хоть маленькую свободу от своего мира, — учитель с червоточинкой, он на грани потери себя, он рискует потерять все, что у него есть, и навсегда… Иногда мне кажется, что таким был Януш Корчак. Именно такого АБС тщились написать в своем ОЗ. И я совершенно не представляю, откуда возьмутся такие (сотни тысяч, десятки миллионов таких) на нашей грешной. Наверное, они выйдут из первых лицеев, когда человечество допрет, наконец, что никакого другого пути ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВПЕРЕД И ВВЕРХ у него нет.

Если мне удалось еще хоть немного прояснить картинку, я буду счастлив.

Всегда Ваш, БНС.

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Не знаю, почему Вам кажется такой непомерно сложной задачей найти в ребенке «Главный талант». По-моему, если не давить на ребенка, внушая с детства, что он должен идти по проторенной дорожке к выбранной кем-то другим цели, а дать ему возможность свободно развиваться как личности, то заметить этот Главный талант не составит особого труда — и самому ребенку, и его родителям, и учителям, которые далеко не все так уж слепы, как нам иногда кажется.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Это утверждение кажется мне совершенно неправдоподобным. Предоставленный самому себе ребенок никаких имманентных ему талантов проявлять не станет. В лучшем случае посвятит он себя каким-нибудь «очаровательным глупостям» (вроде бесконечного и совершенно бесцельного разрисовывания географических карт), в худшем — употребит себя на глупости опасные или сугубо вредные (на конструирование боевых рогаток или химию взрывчатых веществ). Впрочем, все это — достояние меньшинства. Большинство же останется вполне пассивно и станет просто повторять действия своих более предприимчивых, «пассионарных», товарищей. Обнаружение же в себе УСТОЙЧИВОГО таланта (не распадающегося со временем, способного превратиться из таланта ребенка в талант хотя бы подростка) — ТАЛАНТА НАВСЕГДА — есть явление редкое и даже редчайшее, достойное стать (и становящееся) семейной легендой.

Именно поэтому умение «установить», «проявить», «сделать имманентным» Главный талант ребенка представляется мне ЗАДАЧЕЙ № 1 всякого настоящего Учителя. Причем задача эта — высочайшей сложности, она требует совершенно специфических усилий и «своего» весьма специфического таланта. Я не уверен даже, что эта задача вполне алгоритмизуема — совершенно не исключено, что решение здесь лежит на грани искусства (а может быть, иногда — и за этой гранью).

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Вы пишете: «среди прочего лицеи исполняют две фундаментальные задачи: они ищут в человеческом детеныше его „Главный талант“, и они ПОСТОЯННО держат его в сфере благожелательного внимания. Ни на то, ни на другое родители не способны».

Да в том-то и дело, что любая женщина в какой-то мере Юлий Цезарь. Не в том плане, что умеет командовать армиями и занимается политическими интригами, а в том, что может делать два или три дела сразу. И как раз ребенок — в первую очередь — будет всегда в сфере ее внимания. Это такая постоянно работающая программа, она всегда включена — с первой минуты и уже до конца жизни. Разумеется, есть люди, у которых она не включается. Думаю, такие женщины — исключение. Но у тех, у кого она включилась, остановить ее практически невозможно, можно замкнуть саму на себя — она все равно будет занимать немало места, просто работать впустую.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Вот тут мы расходимся с Вами решительно. Женщины, у которых «программа» не включается, составляют, увы, большинство. Или плохо отлажена. Или нацелена на совсем другие задачи. Или непрерывно сбоит под воздействием многочисленных посторонних факторов. Короче говоря, большинство женщин не способно сосредоточиться на Главной задаче (не умеют, не хотят, не понимают, как). А если и сосредотачиваются, то ничего у них не получается, ибо у них нет Таланта, нет знания даже самых обыкновенных азов высокого искусства «находить и укреплять». В лучшем случае они исполнены добрыми намерениями, годными только, чтобы мостить ими дорогу в Ад, а дети их (окруженные любовью, безукоризненно защищенные от ударов судьбы) растут, по сути, предоставленные всем мыслимым влияниям среды, «растут из сора» бытия, и что из них вырастет — бог весть.

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Вы пишете: «Большинство же занято реализацией собственного Главного таланта, и лишить себя этого увлекательнейшего занятия… они не сумеют, да и не захотят».

Мне кажется, это чисто мужской взгляд. Если честно, я не люблю все эти вопросы, связанные с войной полов. Не люблю выбора или — или и, если такая необходимость встает, вижу в ней ошибки системы. Но я сомневаюсь, что для большинства женщин любимое дело настолько архиважно, что они не готовы посвятить часть своего времени ребенку, как бы велика эта часть ни была. Тем более что прерывать работу все равно придется — ради рождения и первых лет жизни ребенка.

В нашей теперешней жизни речь идет не о том, что женщине выбрать — любимое дело или воспитание ребенка, а о том, что перерыв в работе фатально скажется на карьере, потом будет не устроиться на работу, а главное: не хватает денег, ребенок болеет; от матери с малышом пытаются избавиться всеми правдами и неправдами, на няню нет средств, и так далее, так далее… То есть речь идет совсем не о высоких материях, а о примитивных бытовых проблемах, и только.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Во-первых, речь идет не только и не столько о «высоких материях», сколько о вещах как раз вполне «низменных», предельно «житейских», но (а поэтому) важнейших: «нападающая из-за угла» любовь, флирт разной степени легкости, отчаянная борьба за поддержание формы, отчаянное стремление ухватить за хвост ускользающую молодость… Именно это и составляет ГЛАВНОЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ в жизни современной женщины, семья же, дети — это в лучшем случае обязанность, необходимость, долг, приносящие да, удовлетворение, но отнюдь не живую радость (за исключением редких в быту минут теплоты и счастья).

В Мире же Полудня (по идее) все чрезвычайно осложняется для женщины «фактором собственного Главного таланта». Ведь человек может быть по-настоящему счастлив только тогда, когда реализуется его Главный талант, а это совсем не обязательно талант учителя. И (в частности) женщина вынуждена будет следовать не таланту своему, а своему (в конечном счете) социальному инстинкту, — долгу своему, а не воле, а отсюда — неизбежная ущербность, потеря качества жизни, да еще, вдобавок ко всему, весьма сомнительные результаты в «самопальном» своем воспитании ребенка.

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Теперь про выбор или — или.

Как только вопрос заходит о таком выборе, я сразу начинаю подозревать, что речь идет либо о плохой организации, либо о технологической отсталости. Посему я против жертв в любой форме. Если для воспитания творческой личности ребенка надо запирать в лицее, значит, вместе с теорией не были созданы технологии ее внедрения. Иными словами, Ада Лавлейс заложила основания программирования как науки, но ЭВМ пока что не появились, а разностная машина Чарльза Бэббиджа так и не заработала.

С ТВВ должны быть созданы и технологии внедрения этого воспитания в жизнь. Но основаны они, как мне кажется, будут отнюдь не на изоляции индивидуумов, не на дрессуре и увеличении учебного дня до четырнадцати часов в сутки. Наверное, они должны учитывать особенности человеческого мышления — учат же сейчас читать совсем не так, как учили прежде.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Бесспорно. Никаких «или — или». Я уже писал об этом: полная добровольность; никакого принуждения; никакой дрессуры в грубом смысле этого слова («в тонком смысле» — воспитание ВСЕГДА дрессура). На самом деле мы не можем сейчас представить себе этот процесс. Как не могли (Вы правы) средневековые монахи представить себе нынешнюю процедуру обучения грамоте. Ясно только, что отличие процесса Высокого воспитания от нынешних педагогических упражнений будет принципиальным и, при этом, элементы дрессуры сведены будут не то чтобы к минимуму — они будут преобразованы неузнаваемо. И важнейшим из факторов здесь будет то обстоятельство, что для любого из учителей дело его будет ЛЮБИМЫМ ДЕЛОМ, СЧАСТЬЕМ, НАСЛАЖДЕНИЕМ, как это всегда бывает, когда Главный талант реализуется в сфере успешного творческого труда.

(Этого я тоже не в силах представить себе сколько-нибудь конкретно, ничего не понимаю в педагогике, но зато имею серьезный опыт в СИСТЕМАТИЧЕСКИХ ЗАНЯТИЯХ ЛЮБИМЫМ И УСПЕШНЫМ ДЕЛОМ СОЗДАНИЯ НОВОГО).

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Жизнь человека не какой-то непрерывный процесс — закончил школу, институт и пошел дальше «арбайтен», «арбайтен унд арбайтен». В какой-то период совсем даже неплохо посвятить большую часть времени семейным делам.

Я не отношусь к тем женщинам, которые видят себя исключительно в роли домохозяйки, сказать больше, любимая работа мне в принципе интереснее всех домашних дел. Но дети — это особая радость — та радость, которую братья Стругацкие почему-то не включили в свою формулу, ограничившись лишь тремя составляющими: дружба, любовь и работа.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Никак не берусь спорить с Вами. Но в жизни я встречался с женщинами по крайней мере двух (как Вы и говорите) типов. Замечательно, что женщины-Матери (в первую очередь Матери, а потом уж учителя-словесники, врачи или астрономы) чаще всего встречались мне в поколении наших мам (наша с АНС мама, моя теща, многие мамы моих друзей), второй же тип превалирует в мамах моего поколения и, тем более, в поколении-некст. Тенденция? Щупальца будущего?

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Теперь вернемся к нашему Учителю. Именно к Учителю, а не психологу. Тому Учителю, который поможет ребенку понять, что значит его будущая профессия. Тут я полностью с Вами согласна: встреча с таким Учителем во многом, если не во всем, определит будущую судьбу дара. Я за то, чтобы у ребенка непременно был такой Учитель с большей буквы. Правда, в отличие от Вас, я не вижу необходимости, чтобы этот Учитель брал на себя полностью ответственность за ребенка.

Мне кажется, Учитель, который станет готовить детей к будущей профессии, должен быть прежде всего Мастером в своей области. Не школьным учителем, который учит литературе, информатике или рисованию. А сам — писатель, программист, художник. Ученик должен увидеть в нем Мастера, должен почувствовать, что такое профессия, а не просто учеба. Для меня всегда была загадкой эпоха Возрождения. Как в раздробленной и терзаемой междоусобицами Италии с нескончаемыми войнами гибеллинов с гвельфами было создано искусство Ренессанса. Речь даже не о титанах Возрождения — появление трех-четырех гениев по теории вероятности всегда возможно, — речь о целой плеяде художников. Не причина ли в том — кто знает, — что именно в мастерскую Учителя приходил перенимать искусство ученик — из рук в руки.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Тут у нас нет принципиальных разногласий. Я только хотел бы подчеркнуть, что наш Учитель — не есть учитель в обычном современном смысле этого слова. Он не учит. Не «дает образования». Не в этом главное его назначение. Он ВОСПИТЫВАЕТ, причем в очень широком смысле этого слова: он ОТЕЦ, он ДРУГ, он ПЕДАГОГ. Он архитектор живых, саморазвивающихся, обладающих начатками разума и морали «структур». Он — Творец, по сути, Демиург. Только цель его не сказать в самом конце: «Это хорошо!» — одобрительно и слегка снисходительно. Цель его — сказать: «Это хорошо, и такого больше нет!» С неуверенным восхищением и надеждой.

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Что же касается изоляции, необходимости прервать связь поколений, то я-то как раз против прерывания связей. В поголовном создании закрытых школ или лицеев я вижу прежде всего одну цель: не раскрытие дара, а воспитание людей, для которых интересы группы всегда будут выше интересов личных и семейных. Человеческие взаимоотношения очень хрупки. Если немного изменить ориентиры, человек научится автоматически делать выбор в пользу своей корпоративной группы, успеха, а не в пользу личного и частного.

Примечательно, что подобные программы существовали в Англии — почти на протяжении столетия детей изымали из бедных семей и отправляли в приюты, обычно в колонии (Австралию или Канаду). Не знаю, чего достигли в жизни эти люди — быть может, куда больших успехов, нежели могли рассчитывать, оставшись дома. Но теперь они предъявляют иски государству и требуют компенсаций и извинений. Приюты — по их словам — были казармами, где их истязали морально и физически, где подвергали насилию, в том числе и сексуальному. Установить спустя пятьдесят лет, сколь правдивы эти рассказы, проблематично. Тут важно другое: эти дети, выросшие в приютах, до сих пор чувствуют свою ущербность, обделенность любовью, они ТАК видят свое детство. И, значит, глубоко несчастны.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Это, безусловно, одна из самых болезненных точек программы. Безусловно, лицей СЕГОДНЯ — это, прежде всего, инструмент «разрыва цепи времен». Самый действенный способ прервать убийственную для будущего бесконечную «волчью систему обучения»: думай, как я, делай, как я, будь, как я. Реально существующая школа практически бессильна против этой системы; реально существующие семейно-дворовые группы дают иногда замечательные результаты, но — нисколько не реже — результаты чудовищные, полупреступные и преступные; к счастью, всегда обнаруживаются в джунглях любого поколения свои Багиры, Балу и Каа, Учителя-от-Природы, но они редки, как любые редкости, они суть носители надежды, но не более того.

Лицей ЗАВТРА — это нечто иное. Это не просто Страна Воспитания поколения-некст. Это еще гарант свободного существования «поколения-паст», которое ведь тоже имеет (неотъемлемое!) право на полнокровную, счастливую, исполненную радости творчества жизнь. Ибо каждый из родителей несет в себе свой Главный талант, и так редко этот Главный талант оказывается талантом Учителя! Здесь источник сложнейших коллизий и, может быть, даже трагедий эпохи Высокого воспитания. Может быть, даже источник социально-педагогических переворотов в Мире Полудня?!

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Вы требуете от Учителя подвижничества.

А мне кажется сомнительным утверждение, что какая-либо система может быть построена на энтузиазме и подвижничестве.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

— Не больше подвижничества, чем требуется (кстати — кем требуется?) от художника, от изобретателя, от ученого — от любого человека, увлеченного созданием Нового. С точки зрения любого хомо сапиенса, занятого, главным образом, тем, что он называет БЛАГОПОЛУЧИЕМ, творец Нового — всегда подвижник, ибо интенсивность и результативность его (подвижника) труда очень редко соответствует общепринятым понятиям благополучия и удовлетворенности.

Вся многовековая система познания и образования построена на энтузиазме и подвижничестве, и если бы эта система вдруг, в одночасье, исчезла из истории, человечество мгновенно очутилось бы в пещерах у костров.

Из письма Марианны Алферовой от 26.11.2009

Настоящие природные подвижники, способные на бескорыстное служение в течение многих лет, всегда исключения. Единицы на тысячи и миллионы. А искусственно созданные — обычно фанатики, фарисеи, карьеристы, ханжи. С другой стороны, любовь может человека на время сделать подвижником — и, если честно, почему бы и нет? Может быть, напротив, это совсем не жертва, а необходимый человеку опыт, от которого Вы почему-то предлагаете отказаться.

Из письма Бориса Стругацкого от 16.12.2009

Святые слова! Любовь МОЖЕТ сделать человека подвижником. Истинно так! А Талант? Талант Учителя — имею я в виду совершенно конкретно. Вопрос ведь только в том, достаточно ли это распространенный талант? Талантливых словесников — обучить писать-читать 5 миллиардов человек, — хватило ведь, а кто поверил бы в это всего лишь четыре сотни лет назад?

Письмо Марианны Алферовой от 28.12.2009

Добрый день, уважаемый Борис Натанович!

Сначала разъяснение по поводу предыдущего письма.

Это касается моего утверждения «дать ребенку свободно развиваться как личности». Вы неправильно меня поняли. Свободно развиваться — совсем не означает: не уделять ребенку внимания. Мол, играй сам, только мне не мешай. Напротив, позволить развиваться ребенку свободно гораздо труднее, чем обучать его по заранее выбранной программе. Не нужно навязывать ребенку свои интересы, надо позволить ему делать именно то, что он сам желает, но при этом внести в его игры элементы творчества, иногда помочь закончить начатую игру, чтобы приучить завершать дело. При этом руководство взрослого остается незаметным, у малыша сохраняется ощущение свободы.

Перечислять все этапы долго, результат будет виден не сразу, но если провести кропотливую подготовительную работу, то мое утверждение: «заметить главный талант не составит особенного труда» — не покажется таким уж диким.

Обычно у нас две крайности: либо ребенком никто не занимается, либо на него излишне давят родители и учителя. В первом случае у него просто нет почвы для развития, во втором он сопротивляется давлению — один хулиганит, другой становится покорным, подлаживаясь под каждого взрослого. В любом случае ему очень трудно определиться с выбором призвания, ибо, годами сопротивляясь давлению, он давно позабыл о своих желаниях, и теперь его никто не может понять, в том числе он сам.

Теперь собственно само письмо.

1. Попробовала для себя сформулировать некие промежуточные тезисы ТВВ:

Родители имеют право выбирать, кто и как воспитывает ребенка.

Вы допускаете, что родители могут отказаться от интерната и оставить ребенка дома, если им так захочется. Я же полагаю, что родители обязаны делать выбор не тогда, когда ребенка надо отправлять в некое учебное заведение, а гораздо раньше.

Каков же выбор?

Вариант первый: родители хотят ребенка и готовы его воспитывать сами. Тогда им придется пройти необходимый курс обучения и обеспечить все для того, чтобы ребенок воспитывался правильно.

Вариант второй: они хотят ребенка, но не готовы его воспитывать — для них это в принципе сложно или пока слишком сложно.

В этом случае им придется сразу после рождения отдать малыша в приемную семью, где дети воспитываются профессионально обученными родителями наравне со своими детьми (подчеркиваю, семья, а не лицей). У такого ребенка будут две пары родителей. Одни приемные, его воспитатели, другие биологические — которые вынуждены были отказаться от доминирующей роли в жизни ребенка, потому что или посчитали себя не готовыми к роли воспитателя, или они полностью поглощены собственной реализацией. Ребенок не будет чувствовать себя обделенным — у него есть семья, в которой его любят. И есть биологические родители, которых он знает и любит, но они заняты очень важным замечательным делом, поэтому выбрали для ребенка новую семью.

При этом я не исключаю вариант, что ребенок с 8 или с 11–13 лет может воспитываться в лицее — но только если этот тип образования ему подходит.

Воспитание должно быть профессиональным.

Дело в том, что воспитание начинается не в тот момент, когда мальчишка из предыдущего Вашего письма скажет: «Витька, поехали в интернат», а с первого дня жизни. Природой в маленьком человеке заложен определенный темперамент, это особенность его нервной системы. В зависимости от того, насколько ответственно подошли родители к воспитанию малыша, будет сформирован его характер. Речь идет о первых месяцах и первых годах жизни, когда ребенок только играет, учится говорить, одеваться… Если в этот момент не учитывать его особенности, допустим, относиться к меланхолику как к холерику, то можно попросту изувечить психику человека. Старый анекдот: ребенка можно воспитывать до той поры пока он лежит поперек кровати, а не вдоль, на самом деле вовсе не анекдот.

Вариант: что-то почитать в Интернете, а потом обратиться к психологу, — не прокатит. Нужно хорошо понимать, что делать в каждом конкретном случае, плюс знать свои собственные фобии и недостатки. Поэтому речь идет о том, что нужными знаниями воспитатели ребенка должны обладать с первого дня его жизни. Передать его в лицей сразу после рождения нельзя, если мы не хотим получить миллионы детдомовских детей с задержкой в развитии. К тому же большинство родителей не согласятся отдавать детей куда-либо сразу после их рождения.

С другой стороны, мы не можем ждать: ну вот, сейчас ребенок подрастет, и мы начнем его воспитывать, его уже не нужно убаюкивать, петь колыбельные, менять подгузники, носить на руках, вот сейчас мы и приступим… Увы, его уже частично воспитали и, возможно, непоправимо изуродовали. Что прикажете делать Вашему замечательному учителю, если ОСОБЕННОСТИ характера ребенка уже превратились в НЕДОСТАТКИ? Зачем открывать талант, если у одного медлительность стала ленью, а в другом при всех его способностях развился стойкий негативизм, или, напротив, в нем убили всякую инициативу. Характер сформирован в те, казалось бы, незначительные моменты, когда малыша торопили одеваться… Или кричали на него за то, что он не прибрал игрушки. Или обзывали тупицей, потому что он не желает учить стишок… Или распекали за разбитую чашку, доводя до истерики… Или еще что-то делали не так. Что характер — это судьба, истина тоже далеко не новая.

Посему психология для родителей должна стать обязательным курсом в обучении (в институте или колледже, наравне с получением профессии). Я не знаю, как будет выглядеть этот курс, его объем и сопутствующие ему предметы. Возможно, это будет примерно то же, что анатомия для художников — предмет серьезный, но совсем не то, что анатомия для врача. К тому же всегда можно прибегнуть к услугам психолога. Но в этом случае то, что говорит психолог, не будет для родителей непонятной абракадаброй.

Воспитание ребенка не должно быть пущено на самотек. Интересы ребенка являются приоритетными.

Родитель не имеет права задействовать принцип: ребенка буду воспитывать как Бог на душу положит. Я как-то вырос (выросла), ну и он не пропадет. При такой постановке дела родитель отнесется к ребенку как к игрушке, с которой можно баловаться довольно долго — аж до самой пенсии (его пенсии). Авторитарный родитель может к годам семи-десяти так «задолбать» своего ребенка, что навеки впечатает ему в мозг невидимого стража, перед которым ребенок будет трепетать всю жизнь.

Принцип «мой ребенок, что хочу, то и ворочу», недопустим.

Такой позиции вообще быть не должно. Ребенок — личность, он не чей-то раб. Хочешь воспитывать ребенка — пройди курс психологии, сдай экзамен, подготовься и тогда уж берись за дело. (Такой вариант, кстати, предлагал Станислав Лем в романе «Возвращение со звезд».) Не могут сдать экзамен оба родителя, пусть сдаст хотя бы один. Не могут оба (случай исключительный) — значит, придется определить семье опекуна, чтобы наблюдал за тем, как они воспитывают ребенка. Не хотят сдавать — или, сдав, начинают отрабатывать на детях свои экспериментальные теории: пожалуйте с вещами на выход.

Как видите, я тут куда менее либеральна, чем Вы.

В итоге я вижу при воспитании личности ребенка взаимодействие трех сил:

Семья, в которой родители достаточно подготовлены к тому, чтобы растить свое чадо, не допуская серьезных ошибок.

Школа, где ребенок получает все необходимые знания, опять же у компетентных профессиональных и неравнодушных учителей.

Мастерская, или научный центр, куда ребенок приходит вне школы к педагогу-Мастеру, и где определяется с выбором профессии.

Лицей здесь выступает как вариант совмещения мастерской и школы.

2. Еще немного о лицеях (это не рассуждения, а краткая информация).

Возможно, моделью, которую мы можем использовать как некий прототип, может служить английская школа-пансион закрытого типа. Одним из источников информации послужила «Автобиография» Стивена Фрая (бесподобный Дживс в сериале «Дживс и Вустер», знаменитый писатель, эрудит).

Подготовка к начальной школе — 5–8 лет (иногда с 4-х).

Начальная школа — 8-11 лет.

Средняя школа — 11–16 (возраст колеблется).

С 14 лет ученик выбирает для себя направление и готовится по определенным предметам к получению аттестата.

16-18 лет двухгодичный курс A-level для тех, кто идет в Университет.

В закрытую школу поступают либо в 8 лет (бывают, правда, исключения, куда же без них!), либо в 11–13, либо в 16 — на двухгодичный курс подготовки в Университет.

Прежде в интернатах мальчики и девочки учились отдельно, во многих школах это сохраняется и сейчас, но уже существует достаточно много смешанных школ. Однако проживание девочек и мальчиков всегда отдельное. Дисциплина очень строгая. Мальчикам запрещено заходить к девочкам и наоборот. После определенного времени покидать свои комнаты запрещено. Наказание — дополнительные занятия по субботам. Соблюдение дисциплины неукоснительное. За серьезное нарушение грозит исключение. Число учащихся в классе в среднем — десять человек. Идеальные условия для занятий спортом — плавание, гребля, верховая езда, гольф. Дух захватывает, когда читаешь о пятидесятиметровых бассейнах, театре стоимостью в 2,3 миллиона фунтов, помещениях для выступлений ансамблей, художественных мастерских. И это все в школе!

Ребенка, который не готов заниматься спортом, в школу могут взять, но как исключение. То же самое касается и диеты — все ученики должны есть то, что приготовят (хотя некоторые отклонения возможны). Кормят хорошо, кто бы сомневался! На время каникул все дети покидают интернат в обязательном порядке. Летние каникулы — летние 1,5 месяца, есть еще каникулы между триместрами и отдельные выходные в течение учебного года.

Из всех детей Британии в таких школах обучается примерно 7 процентов (!!!).

Стоимость обучения 15–45 тысяч фунтов в год. Сюда не входит стоимость формы, одежды, спортивных костюмов, экскурсий и т. д.

Эти школы окончили дедушки и бабушки, отцы и матери нынешних учеников. Иногда создается впечатление, что вся Англия учится в таких школах. Это далеко не так, семь процентов — отнюдь не все. Но выпускники поддерживают дружбу всю жизнь, у них общие интересы и общие знакомые, неистребимый дух корпоративности пропитывает все общество.

Все ограничения в школах очень понятны и рациональны.

Жесткая дисциплина и раздельное проживание — для того чтобы на корню пресечь пьянки, наркотики и необходимость строить рядом со школой приют для подкидышей.

Обязательные занятия спортом — для того чтобы все дети были примерно физически равны (снизить вред от непременной «дедовщины»), к тому же такая школа обязана занять их практически с утра до вечера, и спорт дает эту возможность.

Утверждается, что английская система образования умеет заинтересовать школьника буквально за пару недель и объяснить ребенку, зачем и для чего учиться. Но такая школа, увы, страдает казарменными пороками — к младшим детям старшие относятся свысока, как к грязи. Их не бьют, но унизительные шутки и оскорбления в порядке вещей. Фрая за нарушение режима (толкался в буфете, шептался с соседом после отбоя) пороли (а это шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века). Кстати, порка отменена в Англии не так давно. Так что «первое непоротое поколение» — это о молодых британцах тридцати лет.

Но что-то неуловимо притягательное в такой школе есть. У описанных закрытых школ одно неоспоримое достоинство — это ощущение некоей избранности, обособленности и одновременно — не нарушаемой традиции. Общеобразовательная школа может дать не худшие знания, но нигде ребенок не получит такого ощущения принадлежности к определенному кругу, как в закрытой школе. Выпускник входит в особый круг — в круг Черчилля и Маргарет Тэтчер.

Когда я начала читать «Автобиографию» Стивена Фрая, то не могла избавиться от некоего чувства дежа вю. Впрочем, я очень быстро поняла, в чем дело. Многие детали жизни: поездка на поезде в школу, сама школа, деревенька близ нее, игры и занятия спортом — все это эпизоды романов Джоан Роуллинг о Гарри Поттере, причем один в один. Она ничего не выдумывала, просто добавила в английское образование волшебные палочки и немного заклинаний на латыни, которую, кстати, в этих школах проходят.

Кто знает, может, сказка не так далеко, как нам кажется?

3. О поколении паст.

На мой взгляд, сейчас среди молодых родителей достаточно много тех, кто подходит к воспитанию ребенка с хорошим прагматизмом. Они заранее готовятся к рождению малыша, изучают литературу, посвящают первые три года ребенку полностью, затем выбирают хороший сад, присматриваются к воспитателям, в случае проблем обращаются к специалистам-психологам, причем родители объединяются в группы, вместе устраивают детям праздники, дни рождения, водят их в театры и на прогулки. Я не утверждаю, что все такие. Я даже не говорю, что таких большинство. Но, на мой взгляд, это некая тенденция, и мне эта тенденция очень нравится.

4. Еще несколько замечаний об Учителе:

Вы пишете об учителе: «Он Отец, он Друг, он Педагог».

Разве эти роли взаимозаменяемые? Когда нужна защита, ребенок бежит прежде всего к родителям, а не к учителю. Учитель стоит в иерархии куда выше, чем родитель, он — хранитель некоего тайного знания, которое передает только посвященному — ученику.

Папа с мамой не оценивают своего ребенка, им не нужно доказывать, что ты самый лучший, ты уже есть самый лучший. Тогда как учитель обязан никого не принижать в своей группе и никого не выделять. А ребенку надо, чтобы его хвалили и выделяли. И еще ему хочется хвалиться своими успехами. Пусть очень маленькими, но успехами. Так что родитель восполняет нехватку эмоционального общения между Учителем и ребенком, это тоже очень важно.

И еще малышу необходим тактильный контакт. Кто будет гладить по голове ребенка в лицее? Учитель? Вы скажете: ребенок уже стал достаточно взрослым, когда поехал в лицей. Ну, тогда и воспитывать его поздно. К тому моменту, когда встретятся ученик и Ваш замечательный учитель, у ребенка уже будет сформирован характер, он будет раскрыт для дальнейшего обучения (или, наоборот, закрыт). Так что демиургу придется либо переделывать чужую работу, либо доделывать начатое другими.

Педагог и отец — большая разница, хотя в какой-то степени Учитель воспринимается как отец не только ребенком, но и его родителями, которые к оценкам и похвалам их чаду относятся как к своим собственным. И уж конечно отец — не демиург по отношению к своему чаду. Это как раз одна из самых распространенных ошибок современного воспитания — попытка из отпрыска сделать свое подобие, чтобы он исполнил то, что не удалось самому.

Так что мне по-прежнему видится оптимальным разделение обязанностей — педагог, мастер, учитель в одной сфере жизни ребенка, отец и мать, помогающие человеку сделать первые шаги в жизни, в другой. Научить любить, показать, как вести себя в семье, не сможет ни один учитель, будь он хоть трижды демиург. Это просто практический пример, который не заменит теория. Родители и Учитель не конкурируют друг с другом, а сотрудничают. Почему Учитель должен, как Гамельнский крысолов, уводить детей из города? Помнится, мести страшнее тот борец с крысами не смог придумать для своих обидчиков.

5. Насколько я помню, Вы уже писали в своих off-line интервью, что обществу должен зачем-то понадобиться человек воспитанный.

Согласна, без этого ничего не получится. Если такие люди в принципе не нужны, то ради абстрактной идеи никто не будет тратить массу средств, чтобы воспитывать в очень дорогих интернатах не поймешь кому и зачем необходимых творцов. Напротив, интернаты будут создавать людей, готовых обслуживать систему, повиноваться в любых ситуациях беспрекословно и выполнять данные установки.

Но если появится потребность в творцах, когда наука начнет развиваться такими темпами, что за ее локомотивом придется бежать со всех ног и только специально подготовленные люди смогут выдержать темп, тогда общество мгновенно озаботится вопросами ТВВ. Причем такой прорыв произойдет не в одной области, а сразу в нескольких. И у меня почему-то смутное предчувствие, что мы как раз находимся накануне этого нового прорыва. Во всяком случае, если судить по тому, сколь много говорят об инновациях.

Из письма Марианны Алферовой от 29.12.2010

Чем можно еще «купить» ребенка, которому желательно обучаться в лицее? Наверное, даже не возможностью получить какое-то суперобразование, а прежде всего дружбой. Тем, что в такой школе ребенок найдет друзей на всю жизнь. Если ребенок увидит, что его отец сохранил друзей со школьной скамьи, а возможно, с кем-то до сих пор работает (это как раз оттуда, из английской школы), — это станет огромным стимулом для поступления в лицей. А если добавить, что этот лицей окончил какой-то известный ученый, а еще лучше — целая плеяда известных имен может быть высечена на бронзовой доске у входа, к тому же имена этих людей для ребенка не пустой звук, то стимулов добавится еще больше.

В тезисе: надо непременно оторвать ребенка от семьи — мне видится нечто бесчеловечное, мечта коммунистов всех эпох: уничтожить индивидуальность как таковую. А вот в такой семейной традиции — поступать в ту же школу, что и родители — мне слышится очень симпатичная нотка. Забавно… Вы предлагаете с помощью лицея рвать традиции, я — их поддерживать.

Но ни ребенок, ни его родители не должны выбирать лицей лишь потому, что без подготовки в стенах закрытой школы нельзя раскрыть талант. Потому что, стремясь к своей цели, юный человек будет вынужден учиться там, где ему учиться неприятно и некомфортно. Одному легче раскрыться в лицее, а другому — в школе или мастерской Учителя, тут все зависит от личности ученика. Главное: чтобы ребенку хотелось учиться, и чтобы его личность не уродовалась в результате обучения, что сейчас происходит сплошь и рядом.

Так что я бы сформулировала еще один обязательный пункт для ТВВ: независимо от выбранной формы обучения каждый ребенок имеет право получить образование в соответствии со своими наклонностями и способностями.

Тут дело за взрослыми, перед ними поставлена задача, извольте решить.

У лицея есть один непреодолимый недостаток: он сжимает личное пространство. Для индивидуалиста это совершенно нестерпимое чувство. Как ни верти, но в бытовом плане лицей как был, так и останется искусственным образованием, казармой, которая берет свое начало в охотничьем доме первобытного племени, куда поступали все мальчики, чтобы подготовиться к взрослой жизни и создать некую боевую группу для охоты и войны.

Из письма Бориса Стругацкого от 26.03.2010

Последние письма Ваши висят дамокловым мечом над моею бедной совестью, но никак не могу собраться и продолжить наш обмен мнениями. Тем более что добавить по большому счету мне, пожалуй, нечего.

Из письма Марианны Алферовой от 27.03.2010

Мне в общем-то тоже особенно сказать по данному вопросу больше нечего.

Разве что пару замечаний.

Замечание 1-е. Аргумент: «Пусть всем занимаются профессионалы» всегда выдвигают сторонники авторитарной власти. «Вы, братцы, сидите тихо, а мы знаем, что делать», — твердят они. Но почему-то эта система не работает — как только непрофессионалы перестают контролировать профессионалов и постоянно с ними общаться, те начинают ломать дрова в таких количествах, что бедные непрофессионалы хватаются за голову.

Так что придется оставить дилетантам право голосовать на избирательных участках, проводить референдумы, надзирать за работой политиков, чиновников, учителей, врачей и так далее, то есть тех, кто в силу своей профессии наделен властью над людьми.

Из письма Бориса Стругацкого от 27.03.2010

Опыт как раз показывает, что «ломать дрова в количествах» склонны именно НЕпрофессионалы (когда и если удается им дорваться до права разрешать и вязать). Профессионалы тем от прочих и отличаются, что способны видеть последствия и всегда стремятся не совершать необратимых поступков. Что же касается права дилетантов «голосовать и надзирать», то на это право никто в ясном уме и трезвой памяти и не покушается. Вокс попули, как всегда, вокс Деи. Но есть дела, которые дилетантам лучше не доверять — в первую очередь: здоровье (воспитанность тела) и воспитание (здоровье духа).

Из письма Марианны Алферовой от 28.03.2010

Да как раз именно на это право «голосовать и надзирать» покушаются. Есть масса людей, которые считают, что давать людям право выбирать и контролировать — это плодить охлократию, профессионалы, мол, и так все знают, нечего нам, таким умным, указывать.

Что касается ответственности профессионалов, то многим из них я бы не доверила даже воспитание кошки, не то что ребенка. Чем слабее и беззащитнее существо, тем больше соблазн у нашего профессионала показать свою власть. Самое страшное издевательство, какое я наблюдала в жизни, происходило в больнице, на отделении, где лежали одни старики. Описать то, что там вытворял персонал, у меня не хватает слов. Мои слабые попытки призвать их к порядку натыкались на полное непонимание и круговую поруку. У большинства несчастных стариков не было родственников, за них некому было заступиться.

За границей каждый уважающий себя человек имеет своего адвоката — чтобы бороться именно с таким «профессионализмом». Потому что вести в одиночку с профессионалом разговор о том, что он что-то делает не так, — дело абсолютно бесперспективное.

Из письма Бориса Стругацкого от 28.03.2010

Господи! Но мы же говорим не о «плохих» и «хороших» людях. Мы говорим о профессионалах и дилетантах. Профессионал (так же, как и любой дилетант) может быть и плохим, и хорошим человеком, он может быть жестоким, добрым, умным, дураком, злобной сволочью и «князем Мышкиным», — не эти же качества определяют его профессионализм — его способность «знать свое дело туго»; умение его и знание; его умение предвидеть и выбирать самый эффективный образ действий. Описанный Вами «персонал» был типичной шайкой совков и подонков, и именно это их прежде всего в данной ситуации характеризует. А вовсе не их профессионализм. И сам по себе профессионализм (в любой области!) вовсе не повод «показать свою власть», скорее уж это свойство дилетанта, от беспомощности и неумения бросающегося в крайности.

Бесспорно! Для борьбы с любым профессионализмом необходим хороший ВЫСОКОПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ (а то ведь проиграете!) адвокат. В борьбе с дилетантами он тоже не помешает.

Из письма Марианны Алферовой от 28.03.2010

Для подавляющего большинства профессионалов выбор между моей жизнью и его карьерой будет в пользу его карьеры (многочисленные примеры опускаю).

Из письма Бориса Стругацкого от 28.03.2010

Извините, но, к сожалению, этот выбор характерен для ЛЮБОГО «среднего» человека. «Своя рубашка ближе к телу» — это ведь не только о профессионалах сказано. И разделение здесь опять же проходит не по линии «профессионал-дилетант», а по сугубо личностным качествам.

Из письма Марианны Алферовой от 27.03.2010

Замечание 2-е. Третий год езжу от Союза писателей выступать по области. Случается проводить встречи в школах и в интернатах (или детских домах). Так вот — разница сразу бросается в глаза. При этом отличие прежде всего в манере поведения. Многие дети из интернатов зажаты так, будто на них надеты вериги.

Разумеется, я понимаю, что Ваш идеальный интернат не тот, что нынешний. Но сейчас учебный процесс примерно один и тот же и в школе, и в интернате, учителя и там, и там одного уровня, но без родителей дети выглядят совсем иначе…

Из письма Бориса Стругацкого от 27.03.2010

Да в том-то и дело, что «иначе»! О том и речь: оградить ребенка от систематического влияния родителей, прервать «цепь времен», остановить процесс бесконечного «повторения ошибок». Мы никак не договоримся с Вами потому только, что при слове «родители» Вы видите перед собою одних людей (внимательных, добрых, честных, совершенно «человекообразных»), а я — совсем других (озлобленных, неумных, порочных, нравственно уродливых). Вы могли бы привести множество примеров того, как у «плохих» родителей вырастают прекрасные дети, а у «хороших» — сущие подонки. Но это происходит потому ведь, что и «хорошие», и «плохие» суть дилетанты и воспитывать детей просто не умеют. И тем не менее, с «моими», я полагаю, все ясно. «Ваши» же, разумеется, тоже не умеют «воспитывать», но они хотя бы не заражают воспитуемых своими пороками.

Из письма Марианны Алферовой от 28.03.2010

В итоге мы с Вами приходим к тому, с чего начали: нужна Теория высокого воспитания. Только Вы предлагаете сделать ее достоянием избранных, я же — всеобщим достоянием.

Из письма Бориса Стругацкого от 28.03.2010

Да кто же с этим будет спорить! Конечно, быть богатым и здоровым лучше, чем бедным и больным. Но, согласитесь, это уже ГИПЕРУТОПИЯ: мир, населенный ГИПЕРСАПИЕНСАМИ, каждый из которых и профессиональный ученый (космолетчик, прогрессор, писатель, генетик-монтажник — необходимое вписать), и профессиональный врач, он же Учитель. Такие гиперы, я думаю, возможны, но никогда они не будут составлять сколько-нибудь существенное большинство. Без массовой узкой профессионализации никак не обойтись.

Из письма Марианны Алферовой от 29.02.2010

У каждого своя утопия. Не без этого. Ну а если серьезно — то я двумя руками за узких специалистов — особенно в науке — куда же без них! Но не все хотят жить, как анахореты, пусть даже при этом им удастся решить задачу тысячелетия.

Большинство волне могут получать второе образование (сейчас это распространенное явление) и не посвящать работе двадцать четыре часа в сутки. Насчет того, что каждый сам себе врач — это Вы утрируете. Хотя в некоторых случаях дополнительное медицинское образование полезно и даже необходимо. Моя подруга после того как ее мать попала в больницу с инсультом, пошла на занятия по уходу за лежачими больными, и ей это очень пригодилось в последующие шесть лет.

Выходит, по-моему, не слишком сложно: четыре года основного высшего образования, и надстраивайте на него все, что душе угодно по два-три года. Собираешься завести детей — изволь учиться.

Если при этом образование будет модернизировано так, как изменилась математика после того как римскую систему заменили арабскими цифрами с нулем и позиционной системой счисления, — то вообще все будет классно, можно и в год уложиться.

Так что, на мой взгляд, моя утопия ничем не утопичнее Вашей.

Письмо Бориса Стругацкого 29.03.2010

Ваша утопия — прекрасна. Трудность в том, что если вам нужен по-настоящему хороший Учитель (или врач), одного образования (тем более всего лишь 2-3-годичного) мало. Нужно еще призвание. И талант. Наш матмех ежегодно кончают 100–150 человек, из них настоящими профессионалами становятся человек двадцать. А ведь это пять лет учебы. И всего лишь подготовка профессионального математика (механика). Впрочем, повторяю, я ЗА. Для начала надо пробовать хоть такой путь, это лучше, чем нынешнее ничего.

Ваш БНС.