Полдень, XXI век СОЛЬ ЗЕМЛИ

Колонка дежурного по номеру

Поздравляю себя! — написал Иосиф Бродский. — Сколько лет проживу, ничего мне не надо. Сколько лет проживу, столько дам за стакан лимонада.

Получилось — 56. И счетчик сразу раскрутился обратно: вот уже натикал 14 сдачи. Так дешев лимонад. Все литераторы в подлунной завидуют Иосифу Бродскому. Особенно — поэты. Некоторые — до потери лица. Не из-за Нобелевской, конечно, куда она денется — и не нужна на фиг. А — как свалил. По-быстрому. По-американски. Успев сказать, что нельзя его больше любить, — и не дав ответить. А также никому не доставив долгожданного праздника носоглотки — с улыбкой искреннего прискорбия вздохнуть: увы! у нас непобедимых нет! Ушел, как пришел, — последним гением. Что бы ни значило это слово, больше не нужное.

Самое главное — прежде, чем позабыл код доступа к тому участку мозга, где мысль иногда вдруг идет, как игроку — карта, и требует от внутреннего голоса неиспользованных частот. И теперь ему даже юбилей не страшен. Пускай изучают, на здоровье, — с кем спал и какие применял средства стиля.

Кстати о средствах: он был наш, он писал фантастику. (Между прочим — самую настоящую: «Post aetatem nostram», «Мрамор», «Демократия!») Вот только догмат о множественности миров не был для него лит. приемом: Бродский чувствовал единственность мира как его роковой изъян. И как залог неизбежно горестной участи человека.

Вечно мы ставим на комплексное число вида х + iy — и вечно проигрываем, потому что в реальности — не как в математике — у, увы, всегда = 0, и т. н. мнимая единица (i) не пляшет. Некоторым умам это причиняет боль. Бродский описывал мир как боль и представление. Не как то, что есть. А как то, что нам остается. Если из всего вычесть всё, чего нет, останется только то, что есть, — и это всё. За каждой вещью тянется подобный тени темный след одного из модусов ее небытия.

Я думаю, с Бродским случилось вот что. Всю жизнь он наугад набирал номер Создателя Вселенной. После стотысячного гудка раздался щелчок, и автоответчик сказал: меня нет. А жизнь превратилась в фантастический роман и скоро кончилась.

Как странно — только сейчас вспомнил — первое прочитанное мною (в 1960-м) стихотворение Бродского:

…полудетективный сюжет, именуемый — жизнь.

Пришлите мне эту книгу со счастливым концом!

Ему прислали.

Самуил Лурье. 24 мая