"Меч Владигора" - читать интересную книгу автора (Бутяков Леонид)

4. В подземном святилище

В каменных чертогах святилища было неспокойно. Жрецы Рогатой Волчицы, тревожившиеся о своем Бессмертном Брате, впавшем в необъяснимое забытье, нынче всполошились пуще прежнего.

Вчера к ним явился Черный колдун, который представил известные ближайшим советникам Патолуса знаки Великого Господина и потребовал оставить его наедине с потерявшим память предводителем Волчьего Братства. Никто не знал, что вершил в покоях Патолуса Черный колдун, однако сегодня верховный жрец впервые за время болезни открыл глаза и самолично приказал подать вино и угощение для знатного гостя.

Все бы хорошо — ведь налицо явные признаки выздоровления, — да кое-что в поведении Патолуса смутило жрецов. Слуги, подававшие яства, были поражены странным видом своего хозяина. По их словам, он, хотя уже мог шевелиться и разговаривать, напоминал скорее тряпичную куклу, нежели живого человека. Жесты его были вялыми и неловкими, а произносимые им слова не соответствовали движению воспаленных губ.

Сначала это не слишком обеспокоило серых братьев — всякое случается после тяжелой хворобы. Но когда спустя некоторое время колдун заявил, что намерен перенести Патолуса к Черному озеру и велел приготовить носилки, они заволновались всерьез. Можно ли верховному жрецу, ослабленному и беспомощному, покидать свою опочивальню? Не навредит ли ему холодный и сырой воздух глубокого подземелья? И что собирается с ним делать колдун на берегу озера?

Арес ничего не объяснял, а лишь требовал. Он был явно не в настроении: ругался на чем свет стоит и брызгал слюной, заподозрив, что жрецы сознательно не спешат исполнять его приказы. Хорг, один из первых советников Бессмертного Брата, попытался растолковать колдуну, что в святилище нет ничего похожего на носилки (тем более — достойные жреца) и надобно время, чтобы оные изготовить. Нести же Патолуса на руках никто из братьев не осмелится, ибо подобное будет приравнено к осквернению любимого супруга Рогатой Волчицы.

В ответ Черный колдун едва не вышиб из Хорга душу. Этим он, конечно, своего не добился и вынужден был вновь удалиться в опочивальню больного — ждать, когда слуги сделают и доставят к нему ложе, пригодное для Бессмертного Брата.

…Аресу было от чего злиться и буйствовать. То, что он вытянул из помутненного разума Патолуса, поразило бы и самого Великого Господина.

При первом же взгляде на беспамятного и обездвиженного предводителя Волчьего Братства колдуну стало ясно, что причина его состояния — не обычная земная хвороба, а последствие яростного противоборства магических сил — Белых и Черных. Но как и когда это могло случиться, если Патолус, по заверению жрецов, не покидал святилища?

Прибегнув к самым действенным заклинаниям, Арес попытался проникнуть в его сознание, да не тут-то было: незримая, но прочная стена отгораживала верховного жреца от внешнего мира.

Тут Арес вспомнил, что рассказывали ему иллирийские колдуны о защитных свойствах нетленных шкур мужей Рогатой Волчицы. Ведь именно в эти шкуры обряжен сейчас Патолус! Цедя сквозь зубы ругательства, Арес торопливо содрал с Патолуса всю верхнюю одежку, оставив только подштанники и нательную рубаху. После этого дела пошли лучше.

Он без труда одолел первые уровни подсознания, которые оказались почти полностью разрушенными в недавней схватке с могучим противником. Позднее можно будет здесь кое-что восстановить, наращивая утраченные связи разума с реальностью, дабы хоть частично вернуть Бессмертному Брату язык и зрение. Однако сейчас это не имело особого значения: миновав первые уровни, колдун мог заставить Патолуса говорить без посредничества языка — нутряным голосом, идущим «из живота».

Средние уровни подсознания открыли Аресу загадку внезапной болезни жреца. Он увидел расплывчатые тени, насмерть схватившиеся в поединке среди сиреневых туч и ярких грозовых молний, услышал обрывки фраз, смысл которых, впрочем, был ему не совсем ясен, ощутил огромное внутреннее напряжение Патолуса, а главное — его странную, мучительную тревогу. Жрец словно тщился припомнить нечто очень важное, напрямую связанное с его противником… Похоже, во время схватки ему это не удалось — не было ни сил, ни времени. Разгадка по-прежнему хранилась где-то в завалах разрушенной памяти, не давая жрецу покоя.

Тяжело вздохнув, колдун погрузился в самые глубинные дебри подсознания верховного жреца. Проникновение в них потребовало от Ареса не только всех сил, но и ледяного хладнокровия, ибо риск был чрезвычайно велик. Запросто можно было потерять собственный разум в лабиринтах чужого естества и никогда уже не вернуться к действительности. Случись такое, серые братья нашли бы в опочивальне своего предводителя еще одного рехнувшегося, беспомощного калеку, некогда прозванного Черным колдуном…

Осторожно нащупывая дорогу, Арес внимательно и быстро разглядывал вьющиеся вокруг него туманные образы. Они дробились на части или наслаивались друг на друга, сплетались в разноцветный вихрь или выстраивали замысловатые цепочки, иногда агрессивно наскакивали на чужака и тут же в испуге отлетали прочь… Арес, не встречая ничего, имеющего отношение к поднебесному поединку, чувствовал, что его терпение готово иссякнуть.

И вдруг рядом мелькнуло нечто знакомое, уже виденное им на средних уровнях подсознания Патолуса: белая тень его соперника! Колдун торопливо ухватился за этот нечеткий образ и, сдерживая возбуждение, стал продвигаться по его следам. Почти сразу возле белой тени возникла еще одна. Распознать ее было нетрудно — Азарг из клана Даргозенгов, Мстящий Волчар, отправленный Патолусом на поиски серебряного Браслета Власти. Какая связь существует между ним и таинственной белой тенью?

Теперь Арес был уверен, что эта связь гораздо прочнее, чем казалось верховному жрецу. Он ощущал крепкую жилу, протянувшуюся между ними, и, ухватившись за нее, скользнул вперед.

Белая тень обрела наконец телесную оболочку и явила колдуну свой человеческий лик. Это был охотник-синегорец, голубоглазый и темнобровый, с волнистыми, ниспадающими почти до плеч русыми волосами. Усы и небольшая бородка делали его старше своих лет, однако порывистые движения и дерзкий огонь в глазах свидетельствовали о молодости синегорца. Из разрушенной памяти жреца медленно всплыло его имя — Владий.

— Владий?!

В тот же миг разрозненные звенья малопонятных образов сложились в яркую и прозрачную цепь. Два главных образа выделялись особо, поскольку они безукоризненно совпадали друг с другом. Нет, не два, а единый образ:

     Владий-Владигор!

Арес понял, что ему удалось не только раскопать истинную причину недуга Патолуса, но и узнать нечто большее. Ему стало не по себе. Тщательно выбирая направление и соизмеряя усилия, он двинулся в обратный путь.

Он восстановил кое-какие внутренние перемычки в подсознании верховного жреца и даже вернул ему зрение. Однако для более серьезного лечения требовалось время, которого как раз и не было. Обнаруженные им сведения слишком тревожны, их нужно без промедления доставить Великому Господину!

Вернувшись из лабиринтов мутного разума в материальный мир, Арес с огромным облегчением перевел дух и буквально свалился в кресло Патолуса. Его била крупная дрожь, руки не слушались, и он никак не мог налить вина в серебряный кубок. В конце концов он сделал несколько жадных глотков прямо из кувшина. Жреческое вино показалось ему чрезмерно кислым. Обозленный Арес швырнул кувшин на покрытый дорогими коврами пол и разразился проклятиями.

Лишь после этого ему немного полегчало. Пожалуй, даже в лучшие свои годы он не погружался столь глубоко в чужой разум. И ведь сейчас пришлось копаться в мозгах не какого-нибудь там рыбака или туповатого землепашца, а в большом подсознании самого хитрого и опасного жреца Волчьего Братства. Хвала Триглаву за то, что не дал сгинуть под этими жуткими руинами!.. В честь такого события надо обязательно выпить — только не этой кислятины, а добротного старого вина.

Арес оглядел распластанного на постели Патолуса и для пробы произнес одно из несложных заклинаний. Руки жреца шевельнулись, затем резко вскинулись вверх. Замечательно. Отныне «Бессмертный Брат» будет находиться в полной зависимости от своего лекаря!

Колдун мысленно приказал Патолусу сесть и вызвать в опочивальню слугу. Вместо одного на зов своего хозяина вбежали сразу трое, и Арес «нутряным» голосом жреца велел немедленно принести хорошего вина и угощения для знатного гостя. Когда приказание было исполнено и они вновь остались вдвоем, колдун осушил полный бокал (на сей раз вино было довольно-таки сносным) и позволил себе небольшую передышку.

Ему необходимо было тщательно обдумать свои ближайшие действия, ибо от них во многом зависела вся его будущая судьба.

Сперва он хотел немедленно броситься к трону Великого Господина, чтобы лично рассказать ему о своем поразительном открытии. Награда за такое известие должна быть весомой. Однако не будет ли она еще весомее, если Аресу удастся преподнести Триглаву некоторые дополнительные сведения о неугомонном князе?

Перед мысленным взором Черного колдуна вновь возник двуединый образ-символ, хранящийся на вязком дне мрачного подсознания верховного жреца:

     Владий-Владигор.

Теперь не было ни малейших сомнений, что именно это неосознанное воспоминание терзало мозг Патолуса в последние мгновения его поединка с безвестным охотником!

Верховный жрец, никогда не встречавшийся с Владигором, не мог знать, что человек, завладевший левым Браслетом, и молодой князь Синегорья — одно и то же лицо. Об этом было известно от Азарга серому брату Гуннару, чьим естеством в нужный момент воспользовался Патолус. Но жрец пятой ступени не поверил одуревшему от жажды мести Азаргу, отбросил его слова, как бесполезный мусор. Соответственно и верховный жрец, тайно контролирующий все помыслы Гуннара, не обратил внимания на удивительное открытие своего слуги. И только схватившись с «охотником Владием» в смертельном бою, он, потрясенный неожиданным могуществом противника, вдруг вспомнил, кто несколько лет назад носил это имя — Владий.

Вероятно, Патолус даже не успел до конца осмыслить свою догадку, иначе бы она не прозябала в глубине его памяти, а находилась бы в срединных уровнях подсознания.

Сейчас, впрочем, это не имело значения.

Важнейшая суть всего, что раскопал в мозгах верховного жреца Арес, заключалась в ином: князь Владигор под личиной простого охотника направляется — один, без дружины! — к вольному граду Преславу.

Сразу возникает множество вопросов. Почему он один? Зачем выдает себя за кого-то другого? Что понадобилось ему в Преславе? Да и Преслав ли его конечная цель?!

Черного колдуна охватил азарт преследователя. Он вдруг увидел реальную возможность расправиться с ненавистным юнцом, по вине которого он испытал столько бед и унижений!..

Пришлось выпить еще бокал вина, дабы взять себя в руки. После недолгого раздумья он пришел к выводу, что его личная месть Владигору может не понравиться Великому Господину. Ведь не исключено, что у Триглава совсем иные планы в отношении синегорца. Поэтому разумнее будет, если он, Арес, доподлинно узнает нынешнее местонахождение князя и сообщит обо всем своему Господину.

И сделать это можно прямо сейчас, не выходя из святилища, ибо в его распоряжении Патолус, который умеет с помощью отвратительного подводного зверя отыскивать место, где скрывается владелец левого Браслета Власти!

Колдун даже подпрыгнул от радости и несколько раз хлопнул себя по бедрам. Уж теперь-то высокая и заслуженная награда ему наверняка обеспечена.

Впрочем, весьма скоро его чувства сменились на противоположные, поскольку пришлось дожидаться, когда дубоголовые серые братья соизволят изготовить носилки для своего обожаемого предводителя. Черный колдун исходил желчью, однако вынужден был усмирить гнев. Верховный жрец, за время болезни отощавший от голода, едва держался на ногах. Спуститься к озеру самостоятельно — по крутым каменным ступеням, при свете чадящих факелов — ему было бы не под силу.

Когда носилки были доставлены в опочивальню, выяснилось, что их намерены сопровождать не менее дюжины жрецов. То ли опасались за жизнь Патолуса, то ли — наивные! — жаждали присутствовать при окончательном исцелении Бессмертного Брата.

Арес не мог этого разрешить. Зачем ему лишние свидетели? Не известно еще, как дело обернется… Сговорились на том, что к озеру отправятся двое жрецов, они же понесут носилки. Лишь после всех этих обсуждений и препирательств двинулись наконец-то к узкой галерее, ведущей на берег Черного озера.

Нечто странное творилось с Патолусом во время их недолгого пути. Он явно выказывал беспокойство — дико таращил глаза, хлюпал носом, испуганно скреб пальцами, словно пытаясь содрать с себя укрывавшее его тщедушное тело бархатное облачение.

Сначала Аресу удалось успокоить его коротким мысленным окриком, но чем ближе они подходили к озеру, тем настойчивей сопротивлялся Патолус колдовским приказам. В присутствии жрецов Арес не хотел применять более жесткие меры воздействия, поэтому делал вид, что ничего особенного не происходит.

Хвала Триглаву, очень скоро они вышли на мрачный гранитный берег и верховный жрец перестал дергаться. Серые братья водрузили носилки на невысокий постамент возле жертвенного камня, зажгли масляные светильники на треногах и молча замерли, ожидая дальнейших распоряжений.

Арес внимательно оглядел пещеру. Ее своды, озаряемые неяркими бликами, беспорядочно разбросанные по берегу каменные глыбы и неподвижная озерная гладь, казалось, источают мертвящий ужас. Однако за этой волной ужаса (колдун без труда защитил себя от ее воздействия) Арес на миг ощутил присутствие какой-то другой опасности.

Не обнаружив ничего определенного, он решил не отвлекаться на пустяки и обернулся к носилкам. К его немалому удивлению, верховный жрец без какого-либо приказа встал на ноги и, слабоумно пуская слюни, невразумительно залопотал:

— Фет… ва… Нуна фетва… Ом фтот фетвы!

Арес торопливо пробормотал заклинание, открывая «нутряной» голос Патолуса.

— Чудищу нужна жертва. Он давно ждет… Ты забыл принести жертву, — повторил Патолус. — Надо уходить!.. Мне страшно!

Уходить, когда цель так близка? Ну нет! Арес злобно сверкнул глазами. Если подводному зверю нужна человеческая жертва, он ее сейчас получит.

Встретив его сумасшедший взгляд, жрецы отпрянули. Они угадали, что задумал Черный колдун, и руки их безотчетно потянулись к мечам, укрытым под серыми плащами.

— Разве не знаете, что меч против Черной магии бессилен? — прозвучал вдруг под сводами пещеры громкий голос. — Вы естеством, а он — колдовством. Да еще коварством и подлостью. Уж такова натура…

Арес замер, будто пораженный молнией. Он узнал этот голос. Так вот какую опасность он чувствовал, входя в пещеру! Медленно обернувшись, он увидел высокую фигуру старца в торжественно-белом одеянии. Чародей, скрестив руки на груди, стоял на гранитной глыбе и казался величественным изваянием, олицетворяющим само Возмездие.

Однако Черный колдун не собирался сдаваться. В следующее мгновение он схватил Патолуса за плечи и, прикрываясь им как щитом, крикнул оторопевшим жрецам:

— Рубите чародея! Он хочет убить Патолуса!

Жрецы не знали, что и подумать. От кого теперь исходит большая угроза? Как вообще появился здесь седовласый незнакомец? Неужели Арес прав и этот старик — чародей, пришедший погубить их предводителя?!

Словно подтверждая слова Черного колдуна, из-за каменных валунов выскочили еще двое: один — худощавый, с горбатым носом, похожим на клюв, и с большими круглыми глазами, другой — совсем коротышка, но злобный и кряжистый. В руке горбоносого сверкнул обнаженный меч.

Серые братья, отбросив сомнения, выступили вперед. В результате они невольно освободили Аресу путь в галерею, и он тут же поспешил этим воспользоваться. Не выпуская из рук свой «живой щит», колдун резко попятился к выходу из пещеры.

Еще немного — и уловка могла бы сработать. Но чародей, хладнокровно наблюдавший за его действиями, вскинул вверх десницу — и путь к отступлению был отрезан: за спиной колдуна вспыхнуло яркое голубое пламя!

Оно не обжигало, однако Арес шарахнулся в сторону и на миг растерялся. Голубой — небесный! — свет всегда был мучителен для него. В это время Патолус ощутил некоторую свободу — железная хватка Черного колдуна ослабла и верховный жрец, упав на колени, выскользнул из объятий Ареса.

— Ко мне, братья! Ко мне!.. — завопил он истошно.

Его крик стал полной неожиданностью для Ареса, который был уверен в абсолютной беспомощности Патолуса. Откуда у немощного слабоумного старикашки взялись силы и прорезался такой голос? Раздумывать было некогда. Он попытался вновь ухватить Патолуса, но помешали жрецы. Только что готовые сразиться с Филимоном и Чучей, они рванулись на зов своего предводителя, и Арес, изрыгая проклятья, был вынужден отступить за гранитные валуны в глубину пещеры.

На крошечной площадке возле жертвенного камня воцарился полный кавардак. Один из серых братьев, споткнувшись, упал прямо на верховного жреца, едва не поранив его своим мечом. Другой совсем ошалел при виде стены голубого огня, и лишь окрик Филимона, не желавшего бить противника в спину, заставил его очухаться. Парируя удары, он не помышлял уже ни о чем, кроме собственного спасения, и готов был искать его где угодно, даже среди опасных прибрежных камней. Во всяком случае, именно туда он отодвигался шаг за шагом.

Тем временем Чуча просто ждал, когда встанут с земли Патолус и его защитник. Коротышке подобное развитие схватки казалось очень забавным, — правда, лишь до того момента, пока меч жреца не рассек воздух у самой его груди. Тогда стало не до веселья. Отклонившись в сторону, он встретил новый удар меча крепким клинком своего кинжала. Клинок синегорской закалки не подкачал — борейский меч скользнул по нему, высекая искры, но перерубить не смог. В тот же миг Чуча нырнул под руку нападавшего и что было силы въехал ему головой в живот. Жрец, потеряв равновесие, вновь свалился на камни. Однако с удивительным проворством вскочил на ноги, наглядно подтверждая хорошую боевую выучку серых братьев.

Меч в его руке замелькал подобно крыльям ветряной мельницы. Чуча бросился на одно колено, не позволяя себя обезглавить, а затем сделал стремительный выпад, который достиг цели: кинжал вонзился в незащищенный пах противника. В горячке боя жрец не сразу понял, что произошло. Он даже успел занести меч над нахальным недоростком, но мгновение спустя волна нестерпимой боли захлестнула его тело и разум. Жрец пошатнулся, жуткая судорога исказила его лицо, меч со звоном упал на жертвенный камень.

Чуча, зная убийственный результат своего выпада, с жалостью заглянул в помутившиеся от боли глаза врага и коротким ударом оборвал его мучения. Поверженный враг заслуживает последнего милосердия…

Пока Чуча разбирался со своим соперником, Филимон продолжал теснить второго жреца к узенькой кромке берега. Он теперь на деле убедился в справедливости слов подземельщика о малой пользе мечей в схватке среди каменных глыб. Рубящие удары не приносили особого толку, ибо только серым камням они и доставались. От прямых же выпадов опытный боец может увертываться весьма продолжительное время — пока есть силы и место для медленного отступления. Силенок у жреца оказалось достаточно, а вот свободное пространство за его спиной почти иссякло. Всего несколько шагов — и он будет вынужден замочить ноги в темной воде Черного озера.

Патолус, изловчившийся перебраться за спину своего телохранителя, сковывал тому свободу действий. Верховный жрец больше не кричал. Он безумно вращал глазами и скрюченными руками цеплялся за пояс телохранителя, стараясь не подпустить его к воде. Краем глаза Филька заметил — Черный колдун, проскочив между гранитными обломками, скрылся во мраке. Однако спокойствие, с которым по-прежнему возвышался над схваткой Белун, внушало уверенность: никуда Арес не денется, не избегнет скорого и справедливого возмездия.

Он продолжал — выпад за выпадом — теснить обоих жрецов, как вдруг озерная гладь покрылась крупной рябью и под сводами пещеры пронесся чей-то тяжелый вздох. Случись это среди океанских просторов, птицечеловек не сомневался бы, что из пучины всплыла глотнуть свежего воздуха гигантская рыба-кит. Но здесь?

Разгадка явилась вслед за новыми воплями верховного жреца. Патолус и его защитник хорошо знали причину, по которой взволновалось озеро, и страшились того, что должно было сейчас произойти. Они разом отпрянули в сторону и с такой силой вжались в прибрежные валуны, словно хотели врасти в них. Глаза обоих были устремлены у центру озера. Филимон проследил за их испуганными взглядами — и замер.

Из черной воды, слегка покачиваясь на толстой складчатой шее, торчала кошмарная морда чудовища. Своими размерами владыка озера вряд ли уступал киту, а внешним видом мог сравниться лишь со Злыднем-Триглавом. Распахнулась усыпанная острыми зубами пасть, и на сей раз не тяжелый вздох, а грозный рев потряс пещеру.

Слепые, подернутые белесой пленкой глаза монстра будто притягивали к себе взгляды людей. Даже птицечеловек был не в силах противиться этому непостижимому воздействию; он чувствовал, как проникает в него чужая воля, заставляя самоубийственно двигаться навстречу жуткому зверю. Сознание раздвоилось, и одна его часть, покорившись владыке озера, с неестественным спокойствием наблюдала за иступленным сопротивлением другой половины.

Внезапно Филька наткнулся на прозрачную, но чрезвычайно крепкую стену. Он постарался проломить ее и даже несколько раз рубанул мечом. Стена — да славятся боги! — не дрогнула. Он увидел, что неподалеку о такую же незримую преграду бьется Чуча, и тоже безуспешно. А вот верховный жрец и его серый брат покорно идут к воде… В последний момент верный слуга Патолуса, вскинув меч, бросился в озеро, будто надеясь одолеть монстра.

С удивительной ловкостью чудище изогнулось, в воздухе мелькнул его длинный и мощный хвост, одним ударом подхватил жреца и направил прямиком в разверстую пасть. Жуткие клыки с хрустом перекусили человеческое тело. Жабья морда окрасилась кровью.

После этого зверь мотнул головой и неторопливо погрузился в пучину. Но одновременно с ним в бурлящую черную бездну скользнул обессиленный предводитель Волчьего Братства, земной избранник Рогатой Волчицы, верховный жрец Патолус. Сознание Филимона прояснилось, как только чудовище исчезло под водой. Он протер ладонью глаза, словно желая окончательно очистить их от увиденного, а затем осторожно ощупал пространство перед собой. Стены больше не было.

Впрочем, он уже догадался, кто и зачем воздвиг на его пути спасительную преграду. Однако, повертев головой, Филька почему-то нигде не обнаружил чародея. Не случилось ли беды?

— Чего крутишься? Топай сюда! — услышал он за спиной голос Чучи. — Старик вон за теми глыбами, где Арес укрылся.

Коротышка стоял на гранитном валуне — когда только взобраться успел? — и указывал направление обагренным кровью кинжалом. Филимон быстро поднялся к нему. В глубине пещеры в полной тишине сверкали зеленые, розовые и голубые всполохи.

Не сговариваясь, Чуча и Филька бросились туда. Оба прекрасно понимали, что помощи от них чародею с гулькин нос, но оставаться безучастными тоже не могли.

Еще до того, как они, миновав узкую расщелину среди скальных обломков, выбрались на ровную площадку, у края которой молча стоял Белун, разноцветные всполохи погасли. В двух шагах от чародея они увидели большую черную кобру, изготовившуюся к атаке. Сверкающие рубиновые глазки на плоской голове источали злобу и ненависть, на желтых зубах застыли мутные капли смертельного яда, лиловый язык торчал из широко распахнутой пасти подобием надвое расщепленного лезвия борейского стилета. Вся поза гадины выражала яростную жажду боя, однако была в ней и какая-то странная неестественность. Только внимательно приглядевшись, друзья поняли причину: змея оказалась каменной!

— Это Арес? — негромко спросил Чуча.

— Да, — подтвердил Белун. — Сам избрал свою последнюю ипостась… Рассчитывал, обернувшись в змею, ускользнуть от возмездия. Теперь до скончания веков будет стоять здесь каменным истуканом.

— Не оживет? — опасливо поинтересовался Филька, по птичьей своей натуре не переносивший змей любого вида.

— Я наложил заклятье такой силы, что даже Триглав, если когда-либо и отыщет его, вряд ли сумеет освободить.

— Верно, — глубокомысленно заметил подземельщик. — Пусть мучается в каменных тисках. Обычная и быстрая смерть была бы для него слишком легкой карой.

— Не в этом дело, — ответил чародей. — Я бы очень хотел навсегда лишить Ареса жизни — во всех ее проявлениях. К сожалению, это невозможно… Проклятый колдун, как повествуется в «Серебряной книге Перуна», изначально обладал девятью жизнями. Сколько из них он утратил до появления в Синегорье, сколько осталось в его распоряжении? Никто не ведает. Поэтому слишком велика опасность его посмертного возрождения в новом облике. Пока же Арес заточен в камне и крохи нынешней жизни теплятся в нем, возрождение не наступит.

— Будем надеяться, — вздохнул Чуча.

Филимон, кивнув, молчаливо с ним согласился.

Поединок с Черным колдуном изрядно утомил чародея. Присев на камень возле самой воды, он прикрыл глаза, восстанавливая силы.

— А здесь не опасно задерживаться? — Филька бросил взгляд на озеро и поежился. — Вдруг эта подводная тварь опять вынырнет? Да и слуги Патолуса набежать могут…

— Если б могли, давно бы сюда заявились, — успокоил его Белун. — Голубой огонь не впускает. Они, кстати, наверняка считают, что Арес зажег его для своих колдовских надобностей. Вот и толпятся сейчас в галерее, а ничего поделать не могут. Огонь лишь тогда погаснет, когда мы уйдем из пещеры. И жаба эта зубастая не скоро вылезет: она ведь сегодня пообедала, верно?

— Ничего не скажешь, сытную трапезу мы ей устроили! — поддакнул Чуча. — Правда, если бы не твоя защита, Белун, ее обед мог стать вдвое сытнее… Спасибо тебе, чародей, за выручку.

— Мы все друг друга сегодня выручили, а главное — Поднебесный мир от двух злодеев избавили. А вот Филька наш по-прежнему озабочен. О чем задумался, дружок?

— Не могу понять, почему чудовище не пожрало еще раньше всех здешних жрецов? Они сюда много раз приходили, приносили кровавую жертву и спокойно убирались восвояси. Неужто не могло чудовище подчинить их своей воле и утянуть на дно, как сегодня?

— Могло, конечно, да особой нужды не было, — ответил Белун. — Жрецы всегда подманивали владыку озера свежей кровью и тут же, не мешкая, бросали ему жертву. Получив свое, чудище возвращалось на глубину. Сегодня вышло немного по-другому. Чуча сразил борейца у жертвенного камня, крови было предостаточно, она с камня потекла прямиком в озеро. Зверь ее учуял, всплыл на поверхность, но обычного жертвоприношения не дождался. Тогда он и применил свои удивительные способности — потянул в воду всех, кто был на берегу. Пришлось выставлять магический щит, чтобы не подпустить вас к озеру.

— А все-таки хорошо, что именно зверюга утащила Патолуса, — сказал Чуча. — Противно убивать немощного.

— Это сперва его на носилках принесли, — возразил Филька. — Под конец он не казался таким уж немощным, чтобы за себя не постоять.

— Верно, — согласился чародей. — Здесь и мне кое-что не ясно. Откуда вдруг у верховного жреца силы взялись? Я успел наскоро заглянуть в его помраченный разум: бездна отчаяния, дикого страха и жажды убийства. В душе Патолуса не оставалось ничего человеческого, однако ею владело нечто, и это нечто постепенно возвращало ему утраченные силы. Может быть, воздействовал Браслет Власти? Не знаю.

Старик вздохнул и поднялся на ноги.

— Жаль, что вместе с Патолусом пропал один из Браслетов. В «Серебряной книге» говорится о нем весьма туманно, и мне очень хотелось бы изучить его удивительные возможности. Теперь ничего не поделаешь… Ну, пора по домам?

Чуча и Филька быстро переглянулись. Их занимал сейчас один и тот же вопрос, но они не осмеливались задать его Белуну. Чародей сам развеял их сомнения:

— Знаю, о чем помышляете. Запрещать не стану, но хочу предупредить — из Мертвого города почти никто не возвращался живым и здравым. К сожалению, другой дороги на юг ни для вас, ни для Владигора уже не осталось… Решайте сами.

Он посмотрел на них и печально улыбнулся. Было ясно, что свое решение они уже приняли.