"Сталин. Детство и отрочество" - читать интересную книгу автора (Леонидзе Георгий)

ГОРИ — ПРЕДВОДИТЕЛЬ КАРТЛИ

О, город, где зыблются тени Под зеленью шумных раин, Колеблемых ветром весенним, Слетевшим со снежных вершин! Повисли балконы с резьбою, Обвитые тонкой лозой; Дома — с черепицей простою, С щербатою, дряхлой стеной. Над городом ломанной глыбой Твердыня стоит у воды, А дальше, на рынке — и рыба, И в грузных корзинах — плоды. Мужали в труде палаваны, По праздникам игры вели, И в Индию шли караваны, Как к югу летят журавли. * * * Отсюда жемчуг шел в палаты Рима, А в Азию — паласы и шелка. На масляной кулак неутомимый Сшибался грозно с мощью кулака. Скрипит арба, сверкают фаэтоны, Мацонщики теснятся, как всегда. С утра у лавок не смолкает гомон, А ввечеру в пыли бредут стада. От века здесь щедры земные блага, Здесь на плоту поет ущелий сын, И дремлет город, освеженный влагой, Одетый в тень трепещущих раин. * * * Но он не спит, вскипеть готовый, — Котел над пышущим костром; Он разорвет свои оковы, Едва с нагорий грянет гром. Как отзвук неуемной боли, Сердца разящий вдовий крик: — Зураб, тебе страдать доколе?! — О, мать, все ближе смертный миг! И словно груз неся столетий, О сыновьях скорбит она: Один — в хрустальном Базалети, Другого погребла стена. Ужели даль не прояснится, Чтоб журавли могли лететь? Пусть станет вновь крепка десница, Чтоб строить, и писать, и петь! Давно кирка лежит без дела, Ржавеет в поле праздный плуг, Забыт клинок, в пыли кольчуга, Умолк чонгури нежный звук, А древний край простерт в бессилье, Пронзен копьем нещадных мук. Ответа нет! С ярмом скрипучим Звучит «Урмули» в лунный час, И ночь неодолимый сумрак На башни льет из черных глаз. И тьмы не сдвинуть ураганам Иль трубам, что к боям зовут. Лишь базалетские свирели Об уповании поют. Вершин седые веретена Мотают клочья дымных туч, Тая грома и пряжу молний Меж истомленных жаждой туч. * * * Издавна был опорой жизни Картлийский крепкий земледел, Но он забыл, с дороги согнан, Как в люди выбиться хотел. Он может дуб взвалить на плечи, С нагорий сбросить валуны, Но свергнуть не решится князя — Душителя его страны. Он слышит: «Мужичье — как свиньи! Лентяй валяется в грязи. Возьмешь за шиворот — заплачет, А волю дашь — уже грозит! Оборван весь, в лохмотьях жалких, — Но спорить он готов с тобой, А мы ведь с розовою кровью И даже с кровью голубой!» Его пинают беспощадно, Бьют по зубам — кому не лень. Под свист кнута несется ропот: «Как тяжек, господи, мой день!» * * * Над пыльным верстаком склоненный, Измучен люд палящим жаром, И ветер с гор не льнет прохладой К изнемогающим амкарам. Проходят дни в труде всегдашнем, Чтоб без забот гуляли баре; В дому — ни лишней корки хлеба, В деревне — ни зерна в амбаре. Хоть тяжко, быть покорным надо, Строгать и шить рукой усталой. Ручьи должны вливаться в море, Чтоб море вечно грохотало. Когда ж рассвет раскроет двери? Когда весна дохнет прохладой, Чтобы спасти людей из пекла Неугасаемого ада?! * * * Богатей прибрал умело, Льстиво княжий нрав хваля, И господские поместья, И дворянские поля. Он прижал к прилавку пузо, Ястребиный косит глаз, Очаги крушит и губит, А спросить — спасает вас. Златоуст — послушать только! На прицел карман берет. Пусть святым Христом клянется, Пусть хоть братом назовет, — Он петлю накинет ловко, Присосется, как паук, В паутину селянина Завлекает, будто друг. «День иной дороже года, Год иной лишь дню подстать». Хочет он, — мертвеет город, Хочет, — оживёт опять. Дань повсюду собирает, Простодушие хваля, Как пожар, он пожирает Вместе с лозами поля. * * * Призрак ночи тает в поле, Уступает свету мгла, А с горийских колоколен Уж звонят колокола. И гремят, готовясь к строю, У казарм ряды солдат, И над древнею землею На заре штыки блестят.

В грудь бия со скорбью ложной, Негодует «патриот», Озирается тревожно И в душе шпика клянет. Тьма еще объемлет землю, И легко ли света ждать?! Задыхаясь, время дремлет, Обращая взоры вспять. Где желанная свобода? Царь в ночи нам не дал дня; Спас от льва, но волкам отдал, Крестным знаменьем маня. Мы, закованные, пляшем, На лице — тоски печать: Угрожают стягом нашим Балаганы увенчать. Нас лишив родного слова, Сыт захваченной землей, Торжествует царь, готовый Всех живых душить петлей. Но во тьме сквозит пыланье, Разгораясь горячей; На клинках у нас сиянье От прадедовских мечей. Свет с гробниц восходит к выси, — То взывает предков прах: И Аспиндза, и Крцаниси Оживают вновь в боях. * * * В час утра тиховейный Народ дома покинет, Цветком оранжерейным Проследует княгиня. И семеня вослед ей, В лечаке, с новой сплетней, Стремится в городок — Не женщина, понятно, Скорей скоропечатня И уличный листок. * * * Крик князя: «Прочь с дороги!» Такого вы видали? Грядет помещик строгий При шашке и кинжале. То — ураган всесильный, Чья злоба всем страшна, Коль нет еды обильной И рогами — вина. Дед отражал когда-то Азийский ятаган, А этот — завсегдатай Духанов, бич крестьян. Заносчивый вития, Он — «соль» своей страны. На деньги ль трудовые Он пьет под визг зурны? С зурначами он непрочь Прокутить и день, и ночь. Угрожает он расправой, Поклонись не так хоть раз, Даже конь с холеной гривой На дыбы встает тотчас. Со стрекозьим тонким станом Дворянин спешит, пыля, С князем свой досуг деля, И кичится буйным нравом, Месть кровавую хваля. Витязь сей с пустым карманом И с пустою головой Дом давно уж пропил свой. Сей любитель полной чаши И не сеял, и не жал, Но вгонял до рукояти В тело ближнего кинжал. Пусть судьба его слиняла, Пусть кафтан его не нов, — Проколоть и муху может Острием своих усов. — Налей! Я пью до дна! Налей еще вина! Ликуй, наш кров! Сразим врагов! * * * Проходит переулком Народник космоглавый, Глася: «Осилив козни, Восторжествует право!» Твердит: «В былое канут И цепи, и заботы, Как учат по брошюрам Нас Бюхнер с Молешотом». У них друзей немало, Кому в ночах не спится, В чьих бородах и космах Гнездо свила бы птица. О жизни селянина Они толкуют много И слезы льют над хатой, А хата — как берлога. Оплакивают нивы И к грозным дням боев Цырюльников готовят И франтов-поваров! Ночами строят планы, Что совершат свой суд; Депешу Гарибальди Восторженную шлют: «С победой, лев! Целуем! И мы хотим восстать!» Ему же и Лиахвы На карте не сыскать! * * * Народ в библиотеке, А шпик дозор несет. Не закоулок Гори — Он Картли в бой ведет! Опасную крамолу Таят страницы книг; Готовит новь к посеву Таинственный сошник. И вот раздался голос, И слушает народ: — Всю мразь и грязь эпохи Лиахва унесет! Уж порохом запахло… «Как ласточка средь нив, Весна, весна мелькнула, Надежды разбудив!»[1]