"Похищение Черного Квадрата" - читать интересную книгу автора (Гусев Валерий)Глава V АУКЦИОНЗа завтраком мама объявила: — Папа звонил. Сегодня приедет. Вечером. Быстренько он смотался. Туда и обратно. По семье соскучился, наверное. Все-таки два дня нас не видел. Мы должны порадовать папу! — решила мама. — Он приедет из командировки усталый, замученный — а дома его ждет такой сюрприз! Какой сюрприз? — насторожился Алешка. Как какой? — мама всплеснула руками. — Чистота, уют и порядок! Ну да… — завял Алешка. — Родимое гнездо. — И он начал потихоньку соскальзывать с табуретки и перемещаться поближе к входной двери — он раньше меня сообразил, чем дело пахнет. …Мы приберемся, — мечтала мама с горящими глазами, — все-все пропылесосим, везде-везде сотрем пыль. Книги на полках поровнее расставим… Цветы польем… А ты куда, Алексей? А… это… цветы поливать. Молодец! — похвалила его мама. — Дима, доставай пылесос! А ты куда, Алексей? — Он уже у дверей топтался. — Как куда? Цветы поливать, в школе. Мама на секунду замерла, потом взорвалась: — Дома польешь! Тебя исключили, а ты им цветы поливать собрался? Никакой гордости! Ни капли самолюбия! Папа приедет, а в горшках — засуха. Не стыдно? Можно подумать… В этих горшках — круглый год засуха. Алешка меня поддержал. Не надо их поливать, мам, — сказал он тревожно. — Они привыкли к засухе. Им плохо от воды станет. Не выживут. Все! — сказала мама железным голосом. — Я на минутку к соседке — за дрожжами. Буду пирожки печь. А вам — произвести уборку! Генеральную! К соседке, за дрожжами, на минутку… Мы тайком переглянулись — значит, два часа у нас точно есть. Мама накрасила глаза и хлопнула дверью. Мы быстренько соорудили себе по стакану «так-то», вытащили в прихожую пылесос, Алешка прихватил метелочку для пыли, и мы уселись перед телевизором, воткнули приставку и погрузились в автогонки. …Два часа пролетели незаметно. Звонок в дверь. Телевизор — щелк! Пылесос в моих руках. Пылевая метелка — в Алешкиных. Входит мама. Алешка грустно вытирает пот со лба. Я устало закатываю пылесос на его законное место — в шкафчик возле дверей. Мы оба такие грустные, измученные. Как папа после командировки. Что за молодцы! — искренне похвалила нас мама. — Квартиру не узнать! Все прямо блестит и сияет!.. Ой! А дрожжи-то! Забыла… Я сейчас! — и она снова исчезает за дверью. Надо линять, — сказал Алешка. — А то в магазин пошлет. Не успели. Ворвалась мама — и сразу к плите. Пирожки буду печь. Слетайте за мукой и маслом. Деньги в прихожей, на столике. И ведро помойное захватите. Потом, — сказал Алешка. — С ведром в магазин не пустят. Но мы все-таки захватили мусор, зашли на помойку, а потом отправились в магазин. Я остался с ведром снаружи, а Лешка пошел за покупками. Возле магазина, как всегда, тусовались стайки машин, детских колясок и бабулек. Бабульки с интересом заглядывали друг другу в сумки, обсуждали покупки и ужасались растущим ценам. У самого входа сидели две собаки. Одна, как вкопанная, терпеливо дожидалась хозяина, а другая нервничала, переступала лапками и тоненько поскуливала. Видно, не очень доверяла своему владельцу. Тут из-за угла с ревом, лязганьем и черной выхлопной вонью выполз заляпанный грязью экскаватор, остановился. Из его кабины спустился по железной лесенке молодой парень в оранжевом комбинезоне с белыми буквами «Жилстрой» на спине. Он огляделся, будто кого-то ждал, закурил. И почти сразу возле него притормозила мятая «Ауди». Опустилось в дверце водителя стекло, и появилось наружу не очень бритое лицо. Как у некоторых наших телеведущих: еще не борода, но уже не щетина. Парень в комбинезоне шагнул поближе, наклонился к этому заросшему лицу и что-то вполголоса сказал. Интересно. Я сделал несколько рассеянных шагов и стал с тупым любопытством разглядывать собачек у дверей. А уши настроил на прием информации. За пропитанием? — с усмешкой спросил наполовину бородатый водитель и подмигнул. Ну. Надо же подкормить нашего помощника. Чипсами и чупсами. Они оба засмеялись. Особо не старайся, — опять подмигнул заросший дядька, — а то не поместится. Не, он худеет — по бабке скучает. Ты, Игоряха, бабку-то из-под колпака не выпускай, понял? Игоряха? Да не Петелин ли? Тот самый… «Двоюрный». Стало еще интереснее. Нормально, шеф. У нее вообще-то крыша от него едет. Она рада, что я над ним шефство взял. Гляди, к телефону его не подпускай. И из дома чтоб ни ногой. Ясно, шеф. Про телефон не беспокойся. Я из трубки всякий раз микрофон вынимаю. Ну, валяй, закупай рацион. Они опять посмеялись, и Игоряшка исчез в магазине. И довольно быстро появился снова, забросил в ковш пластиковый пакет с покупками и забрался в кабину. У меня, конечно, созрело решение. Но вот Алешки-то все нет. (Потом он объяснил, что никак муку не мог найти. Потому что на стеллажах ее не было. Он устроил небольшой шум, и ему сказали, что муку как раз разгружают, вот-вот ее вынесут в торговый зал, извините, придется немного подождать.) А экскаватор тронулся. Ясно, что далеко он не поедет — не та машина. Значит, можно за ним проследить и кое-что выяснить. А ведро куда? Это же особая примета. Любой экскаваторщик обратит внимание, что за ним шлепает какой-то пацан с дырявым помойным ведром. А Лешки все нет! Но тут к магазину подрулил «жигуленок» с прицепом, забитым каким-то хламом: доски старые, ломаные стулья и — что характерно — несколько ведер, бывших долгое время в употреблении. Ясно — на дачу едет, будет много продуктов покупать — значит, долго простоит. И я, больше не задумываясь, поставил ведро в прицеп — оно хорошо вписалось в этот интерьер — и дунул догонять экскаватор, который уже сворачивал за угол, к школьному стадиону. За стадионом он выехал на стройку, пересек ее и свернул во двор между двумя домами — голубым и бледно-розовым. Остановился у бледно-розового. Игоряшка заглушил двигатель, забрал из ковша сумку и скрылся в подъезде. На всякий случай я немного подождал и нырнул следом. Взбежал по ступенькам к лифту и уставился на табло над его дверьми. Лифт остановился на четвертом этаже. Порядок! А номер квартиры мы уж как-нибудь вычислим. Не маленькие. И я помчался к магазину, за Алешкой и ведром. У магазина почему-то разгорелся небольшой скандал. В международном масштабе. В центре скандала — сердитый Алешка и смущенный дядька в очках. Алешка размахивает нашим помойным ведром и вовсю митингует. Смущенный дядька все время поправляет на носу очки и робко оправдывается. Перевес явно на Алешкиной стороне, и я не стал пока вмешиваться. Да и обстановку не мешало бы изучить. У вас своего ведра нет, да? — вопил Алешка. — Так и скажите! Я вам подарю на день рожденья. Действительно, гражданин, — поддержала Алешку какая-то грузная дама. — Некрасиво отбирать у ребенка последнее ведро. Да я не отбирал, — мужчина то хватался за очки, то прижимал руку к сердцу. — Я на дачу еду. Вот! — провозгласила дама, будто уличила мужчину в краже банковского сейфа. И даже пальцем в него ткнула. — Вот! У него на даче помойного ведра нет. Ему чужое подавай. Обобрал младенца! Я понял: дядьку надо выручать. Да и «младенца» заодно. Я протолкался к спорщикам, взял ведро у Алешки и сказал: — Это мое ведро. Вот особые приметы — дырка в боку и изоляция на дужке. Наконец-то нашлось. Спасибо. До свидания. Эти аргументы подействовали. Не устояли перед ними поборники истины в виде помойного ведра. Смущенный мужчина еще раз поправил на носу очки и юркнул в машину. — Благодарю за внимание, — сказал Алешка и догнал меня, когда мы скрылись за углом. И сразу начал оправдываться: — А что, Дим, я не прав, да? Выхожу — тебя нет, а наше ведро уезжает. В чужой машине. Ну я и вступился за него. Постепенно картина прояснилась. Алешка вышел из магазина и увидел в прицепе отъезжающей машины наше приметное, с дыркой в боку, ведро. Ужасная мысль мелькнула у него в голове: брата тоже похитили. Диму — в машину, ведро — в прицеп. В два прыжка Алешка догнал похитителя и выхватил ведро из прицепа. Водитель затормозил. — Эй! Мальчик! Ты что у меня взял? Ну тут и началось… Я не знал — сердиться или смеяться. А с другой стороны — был полон гордости из-за того, что у меня такой преданный и отважный брат. …Когда мы пришли домой, мама, во-первых, сказала: — Зря я вас за мукой посылала, оказывается, ее дома полно. А во-вторых: — А зачем вы ведро притащили? Я же сказала вам: выбросить его вместе с мусором. Я новое ведро купила. Какими ушами вы слушаете? Чего вы хохочете? В доме приятно пахло подгоревшими пирогами. Мама закончила готовить праздничный ужин и снова послала нас вынести мусор: — Запомните: вот это ведро оставите на помойке. Вот это вернете в дом. Все ясно? Как только мы оказались на улице, я рассказал Алешке о своем открытии. Он сразу все понял. — Они там Ростика прячут! Это ему Игоряшка продукты покупал. А в каком доме, Дим? В бледно-розовом, за стройкой. Четвертый этаж. А вот какая квартира… Запросто, — сказал Алешка. И объяснил мне. Мне понравилось. Естественно, не подозрительно и не опасно. Чтобы не перепутать ведра, новое мы оставили у подъезда, а старое вместе с мусором отправили на помойку. Вернулись домой. Мама взяла у нас ведро, посмотрела в него и вздохнула: Какими ушами вы слушали? Своими. Мама молча вернула мне ведро: Вы его обратно принесли… Ты же сама сказала! Но не с мусором же! Чего вы хохочете? Папа прилетел прямо к ужину. Вовсе не измученный и не усталый. Он поставил свой «дипломат» на пол, огляделся. — Что это у вас такой беспорядок? Мама от радости его не расслышала и гордо похвалилась: Ребята постарались! Тебя ждали. Ну-ну, — только и сказал папа. — Поменьше бы старались. Он умылся с дороги и раздал нам сувениры. Маме — какую-то крохотную коробочку с пузырьком внутри, а нам — небольшой фотоаппарат типа «Полароид». В пузырьке оказались духи, а в фотокамере — фотобумага. И Алешка тут же щелкнул маму, как она, вся из себя счастливая, этот пузырек обнюхивает. Но снимок маме не понравился: Я тут какая-то глупая, да? Это от счастья, — успокоил ее папа. За ужином папа немного рассказал нам об этом аукционе, куда он ездил. Он должен был там проследить, не появится ли в продаже украденный в посольстве старинный серебряный подсвечник. По преданию — не то Наполеона, не то наоборот — Кутузова. Пап, — спросил Алешка, — аукцион — это что? Рынок такой? Что-то вроде, — объяснил папа. — Такой временный торговый центр. Там выставляют на продажу всякие интересные вещи. Чаще всего предметы старины или, положим, рукописи великих писателей, картины великих художников. Письма великих людей. И можно их покупать? Да. Назначается первоначальная цена, а потом покупатели соревнуются. И кто больше заплатит — тот и покупает то, что ему понравилось. Это вроде лохотронщиков у метро? Похоже, — усмехнувшись, кивнул папа. А давай в следующий раз мы тоже какую-нибудь старинную вещь продадим. У нас только одна старинная вещь, — вмешалась мама. — Наш пылесос. Да кому он нужен? А вот пылесос бы я продал, мелькнула у меня мысль. Даже даром отдал бы. А папина кружка? — напомнил Алешка. — С отколотой ручкой? В которой мама соль держит. Отколотая ручка, — сказал папа, — еще не делает вещь старинной. Она делает ее непригодной, — вставила мама. — Давайте лучше какую-нибудь Лешкину картину на аукцион выставим. А подсвечник свой ты увидел? — спросил Алешка, пропустив мамин укол мимо ушей. Не всплыл пока. Зато я познакомился с одним интересным коллекционером. Он живет в Германии, но он русский. И очень любит русскую живопись. Особенно Малевича и Матвеева, кажется. Малевича? — удивилась мама. — Это который черную дыру нарисовал? «Черный квадрат», — уточнил папа. Тоже мне искусство! — фыркнула мама. — Я этих квадратов хоть сто штук нарисую. Нарисуй. — Папа пожал плечами. И маму это обидело. Мне некогда! Мне надо делами заниматься, а не морочить людям голову черными дырками. — Ну… Не знаю… — Папа не любил с мамой спорить. Мне кажется, побаивался. — Ну… Свой «Черный квадрат» Малевич создал почти сто лет назад. И люди до сих пор стоят перед этой картиной, задумавшись. Мама расхохоталась, от души. Бред какой-то! Алексей! Ты задумываешься, когда на черный квадрат смотришь? А чего я там не видел? — уклончиво ответил Алешка. Вывернулся, — усмехнулся папа. — На вот, полюбуйся. — И он достал из «дипломата» толстый красивый альбом. — Это те предметы, которые на аукционе выставлялись. Мы забрали каталог к себе, уселись рядышком на тахту и стали его рассматривать. Папа оказался прав — на аукционе было очень много абстрактной живописи. Кляксы, загогулины, кривули всякие. Ничего интересного. Алешке понравилось только одно размазанное пятно в нежных тонах разного цвета. Как будто хорошее настроение, — сказал он, разглядывая эту мазню. Ты угадал, — сказал папа. — Эта композиция так и называется. Дальше пошли вещи поинтереснее — двуручный меч с извилистым лезвием, настоящие рыцарские доспехи в полный рост, коллекция оловянных солдатиков всех армий — они были крохотные, но как живые. А одна штука — просто кайф. Старинный пистолет в виде настольного прибора. Он стоял на кривых крокодильих лапах и совмещал в себе ствол, подсвечник, две чернильницы и рожки для гусиного пера. Да, и еще пепельница. — Очень удобно, — усмехнулся Алешка. — Сиди себе при свечах, покуривай, пиши роман и в окошки постреливай. Он перевернул страницу. А там на развороте были напечатаны шесть картин. Городской такой пейзаж. Чем-то они показались мне странными. Вроде все похожи друг на друга, но в то же время разные. И общий фон — голубое небо и силуэт церкви. Что-то очень знакомое. Но и нельзя сказать, что я их видел. — Это работы непризнанного ранее художника. Как его… — Папа стал припоминать. — Матвеев, что ли? Нет, не Матвеев. — Он перевернул страницу и прочитал на обороте: — «Автор картин В. Малеев. Россия. Произведения разных лет». — И добавил довольно-таки равнодушно: — Долгое время они считались утраченными. Но вот всплыли… Их купил тот самый бизнесмен. За миллион долларов. |
||
|