"Дело о волшебном снадобье" - читать интересную книгу автора (Кузнецова Наталия)

Глава IV НЕПОНЯТНЫЙ ВЗРЫВ

Когда Ромка проснулся, девчонки еще спали, а обеих мам уже давно и след простыл. Александра Юрьевна ушла в университет, а Валерия Михайловна в магазин или еще куда-нибудь.

Ромка вскочил, быстро оделся, умылся, растолкал Катьку и, не дав ей опомниться после сна, заставил разыскивать самую большую сумку, которая только могла найтись в их доме.

— Ищи ненужную, — приказал он, — чтобы мы насыпали в нее амарант и насовсем отдали Серафиме Ивановне, а потом, с пустыми руками, смогли спокойно идти в парк.

После долгих и упорных поисков такая сумка отыскалась в чулане. Сдунув с нее пыль, Ромка с сожалением посмотрел на толстые стены обложенного кирпичом старого деревянного дома. Жаль, что здесь тоже, как и у Серафимы Ивановны, нет никаких кладов, с сожалением подумал он. В этом он убедился еще осенью, тщательно обследовав в этом доме все кладовки, чуланы, комнаты и даже чердак. Впрочем, довольно с него кладов, вампиров, инопланетян и преступников! Отдыхать так отдыхать!

Позавтракав, друзья отправились в университетскую лабораторию.

Переступив порог знакомого кабинета, Лешка непроизвольно застыла на месте. Она увидела Сергея Васильевича, то есть того самого ветеринара, который ехал с ними в одном вагоне, а ночью, думая, что никто его не видит, зачем-то тайком лазил в портфель Алексея Борисовича.

Он тоже был с сумкой и укладывал в нее пузырьки с маслом, которые вынимал из шкафа и подавал ему Владимир Степанович.

Привет, друзья, — широко улыбнулся ветеринар, узнав своих попутчиков и не подозревая о том, что Лешка знает его тайну. — Тоже за маслом пожаловали?

За амарантом, — ответила девочка и отвела от него глаза, чтобы ненароком не выдать своих чувств. — Собаку кормить.

Здрасьте, — Ромка потряс сумкой и подошел к Владимиру Степановичу. — Вы нам амарант обещали.

Привет всем, — оглядел компанию Владимир Степанович. — Я помню.

Он взял из Ромкиных рук сумку и вышел с ней в коридор. Там он открыл один из стоявших на полу больших мешков и с помощью огромной кружки стал насыпать в сумку зерно. Ромка взял в руку горсточку сыпучих желтых зернышек. Так вот они, оказывается, какие, эти амарантовые семена! Смешные, чуть приплюснутые, с какой-то чуть заметной перепонкой, совсем малюсенькие. Каждое зернышко чуть больше макового.

А что с ними делать? — спросила Лешка, тоже разглядывая невиданные прежде зерна. — Кашу из них варить?

Да, и не менее получаса, — ответил Владимир Михайлович. — Причем, не забудьте сказать своей старушке, что в трехлитровую кастрюлю следует насыпать всего одну вот такую кружку амаранта, так как он при варке разбухает в пять раз. А вообще-то его лучше смешивать с другими крупами в пропорции один к трем. Именно так кормят пушных зверей на звероферме, куда мы поставляем зерно и масло. Соболям и лисицам достаточно и этого количества, так как в амарантовых зернах гораздо больше белка, чем в сое, даже в молоке, не говоря уж о пшенице и других злаках.

Как это интересно! — раздался вдруг знакомый восторженный голос.

Лешка подняла голову и увидела журналиста из местной газеты по имени Стае. Очевидно, ее подруга заметила его гораздо раньше, так как отскочила в угол, достала из кармана маленькое зеркальце и стала незаметно смотреться в него и поправлять челку.

Здравствуйте, — радостно улыбнулся корреспондент и обратился к Владимиру Степановичу. — А я как раз собирался вас еще кое о чем расспросить.

Ну что ж, спрашивай, — ответил тот, возвращаясь в свой кабинет и оставляя открытой дверь. Стае пошел за ним, следом потащилась Катька. Лешке тоже стало интересно послушать, о чем они будут разговаривать, и к ней присоединился Ромка, оставив в коридоре доверху наполненную сумку.

Сергея Васильевича в кабинете не было, но Лешка услышала его голос в соседней комнате. Он рассказывал женщинам какую-то историю, а они весело смеялись.

— Я вот думал, думал, — снова извлекая из своей сумки диктофон с блокнотом, заговорил настырный журналист. — Если, как я понял, вы изобрели такую уникальную технологию изготовления масла из семян амаранта, то не боитесь ли теперь, что ее похитят ваши конкуренты?

Как они это сделают? Здесь посторонних не бывает, — ответил Владимир Степанович. — К тому же все важные документы у нас хранятся в сейфе. А кстати, — вдруг вспомнил он и громко крикнул, — Илья, ты у Алексея Борисовича утром регламент взял?

Взял, — отозвался Илья. — Я только что его к нему в стол положил.

Владимир Степанович полез в ящик письменного стола, за которым вчера сидел Алексей Борисович, достал из него старую картонную папочку и развязал тесемки. В папочке лежали странички отпечатанного на машинке текста и записка. Он прочитал ее и вместе с текстом в развернутом виде оставил на столе. Записку написал Алексей Борисович, чью подпись, как и сам текст, Лешка, вытянув шею, разобрала безо всякого труда.

«Володя, не забудь отдать регламент на компьютер и срочно подготовь остальные документы», — еще раз напоминал он в ней своему заместителю.

А что это? — спросил Стае, указывая на отпечатанные странички.

Это? Это и есть наш новый технологический регламент, — просто ответил Владимир Степанович.

То есть ваше ноу-хау, особенный способ получения масла, да?

Ну, в общем-то, да. Алексей Борисович внес в наш прежний регламент некоторые изменения и дополнения, и теперь это ни на что не похожая технология. — Он перелистал странички, а затем поднялся с места и, открыв сейф, вынул из него еще одну дешевую папочку. Из нее он достал неотличимые от новых, тоже отпечатанные на допотопной машинке странички. На первом листе текста выделялся точно такой же заголовок: «Технологический регламент». Владимир Степанович бросил старые листки на стол, а на их место положил новые, которые передал Илье Алексей Борисович.

А старый пора отправлять в архив, — сказал он об извлеченном из сейфа документе. Затем подошел к видавшему виды шкафу со стеклянными дверцами и вытащил из него еще одну потрепанную дешевую, но очень толстую папку, на которой от руки, большими синими печатными буквами было выведено: «Архив».

Но только-только он собрался положить в «Архив» извлеченные из сейфа листки, как вдруг в дальнем конце коридора что-то со страшной силой бабахнуло. Грохот был такой силы, что Катька от испуга выронила свое зеркальце, Лешка вздрогнула, а Ромка подлетел к окну, вообразив, что студенты переместили одну из своих мишеней на стену лаборатории и пальнули в нее из противотанкового гранатомета.

Один только Владимир Степанович, очевидно, понял, в чем дело.

Этого мне еще не хватало! — воскликнул он и, оставив все, как есть, на столе, выскочил за дверь. Стае, Ромка и Лешка побежали за ним, а Катька полезла под стол за своим зеркальцем. Оно закатилось куда-то вглубь, и девочка полностью скрылась под столом.

Она с трудом нашарила свое зеркальце в самом дальнем углу и уже собралась было вылезти обратно, как вдруг в кабинете раздались чьи-то осторожные шаги. Катька непроизвольно затаилась, боясь пошевелиться, и услышала, как над ее головой тихо заскрипел выдвигаемый ящик. По шороху девочка догадалась, что вошедший что-то ищет в письменном столе Алексея Борисовича. С огромными предосторожностями она повернула голову и по серым брюкам узнала того человека, которому Владимир Степанович перед их приходом давал пузырьки с маслом.

Скрипнула, приоткрывшись, дверь, кто-то заглянул в кабинет. Катька вновь втянула голову в плечи и замерла. Человек же быстро задвинул ящик письменного стола и пошел к выходу.

Через пару секунд в кабинет вбежал Ромка и, увидев появившуюся из-под стола девчонку, с удивлением на нее воззрился:

А ты что тут делаешь? Из-за взрыва, что ли, под стол забралась? Неужели так сильно испугалась?

Катька с достоинством выпрямилась.

Ничего я не испугалась. Просто зеркало у меня случайно упало и закатилось под стол, пришлось его доставать. Рома, а что там стряслось?

Ротационный испаритель взорвался вместе с отгонной колбой, — ответил Ромка и со знанием дела пояснил, — это самая главная часть изобретенной ими установки, которая производит масло из амаранта.

Катька ахнула.

— Да ты что! И что теперь будет? Ромка махнул рукой.

По большому счету, ничего страшного. Владимир Степанович говорит, что по какой-то причине отгонная колба прохудилась, оттого и взорвалась. Но это все исправимо, и установку можно починить за несколько дней. Только ему теперь придется все эти колбы и испарители на одном из заводов заказывать. А это даром потерянное время — раз, приостановка производства масла — два, короче, куча хлопот и неприятностей. — Он покачал головой. — И вообще это как-то странно. Вчера установка работала себе и работала, а сегодня, как только ее включили, взяла и взорвалась. С чего эта колба вдруг могла прохудиться?

Может быть, старая была? — предположила Катька и огляделась вокруг. — Рома, да ты посмотри, какая у них здесь бедность! Даже компьютера своего нет, на древней машинке все тексты печатают. А шкафы и столы какие древние! И папочки у них как при царе Горохе, у нас в школе такими давно никто не пользуется. — Она посмотрела на стол и, спохватившись, прошептала:

А ты знаешь, что я видела, когда под столом сидела? Сюда человек заходил и что-то в столе искал, в верхнем его ящике.

Какой еще человек?

Ну, тот, которому Владимир Степанович, перед тем как мы пришли, масло давал. Он что-то хотел из стола взять или взял, я не знаю.

Ромка нахмурился.

Так, — протянул он. — А почему же ты его не задержала?

Катька виновато заморгала:

Он меня не видел, а я почему-то побоялась из-под стола вылезти. Да, а потом кто-то сюда заглянул, он и ушел.

Кто заглянул?

А вот этого я не увидела. Я спиной к двери сидела.

Значит, тот, кто заглянул, его спугнул?

Ну-да, наверное.

Это стол Алексея Борисовича, — сказал Ромка, внимательно осматривая оставшиеся на нем документы: новый и старый регламенты. Затем он перевел глаза на открытый сейф и почему-то заволновался.

— А эти бумаги никто не трогал? Катька пожала плечами:

Не знаю, я же внизу была.

Снова скрипнула дверь, и в кабинете появился Владимир Степанович.

От греха подальше все это надо спрятать, — озабоченно сказал он, взял папку и новый регламент, быстро сунул их назад в сейф, закрыл на ключ, ключ положил в ящик своего собственного письменного стола и тут же вышел обратно.

Ну и конспиратор! — покрутил головой Ромка. — А если мы сейчас залезем в сейф и украдем его регламент?

Запросто, — подтвердила Катька. — И никто нам не помешает.

В кабинет влетела Лешка.

Вы почему здесь? А мне Илья сказал, что там ничего страшного не произошло, все можно исправить. Если очень постараться, то дня через три. Только с маслом теперь задержка будет, — сообщила она то же самое, что уже знали и Ромка, и Катька. — А не хотите ли вы взглянуть на снимки амаранта? Стае, покажи еще раз, — крикнула она и потянула подругу за руку. Катька, забыв обо всем, помчалась в коридор.

А Ромка задержался. То и дело озираясь, он выдвинул ящик из стола Владимира Степановича, вынул из него ключ, открыл им сейф, достал из него новый регламент и заменил его старым, извлеченным из «Архива». Новый же, который на первый взгляд и, судя по первым страничкам, ничем не отличался от старого, разве что малюсеньким черным пятнышком в правом верхнем углу титульного листа, он положил в толстую папку, которую быстро спрятал обратно в ветхий шкаф со стеклянными дверцами.

«Так-то будет спокойней, — сказал он сам себе. — Кто-то должен о них побеспокоиться, если они сами не умеют этого делать».

С чувством облегчения и хорошо исполненного долга он выскочил в коридор и присоединился к девчонкам. Лешка держала в руках большую цветную фотографию. Как неведомые джунгли, вдаль уходило огромное поле, раскрашенное почти во все цвета радуги. Блестящие листья заполнивших поле растений отливали изумрудом, сверкали золотом, притягивали рубиновым светом. Свисавшие с растений соцветия были багряными, словно заходящее солнце.

Красиво-то как, — прошептала Катька, взяв у Лешки из рук снимок.

На метелки похожи, — прокомментировал Ромка, ткнув пальцем в соцветия.

А они, кстати, так и называются: соргообразные метелки, и длиной бывают шестьдесят сантиметров и больше, — проявил свою осведомленность Стае. — А сам амарант дорастает до двух с половиной метров и выше. Здорово, да? Представляете, сколько из него всякого силоса для животных можно наделать, если с одного гектара выходит до полутораста тонн зеленой массы, а зерна — от двух до десяти тонн? Только комбайна, к сожалению, у нас для его уборки пока нет, семена собирают вручную, потому они и стоят очень дорого. И масло дорогое по той же причине.

Замечательно, — Катька вернула Стасу фотографии и, посмотревшись, как в зеркало, в оконное стекло, воскликнула:

А зеркальце-то свое я так и не нашла! Подождите меня здесь, пожалуйста, — и кинулась обратно в кабинет, где только что сидела под столом.

Через некоторое время она оттуда вышла. В руках у нее была старая толстая газета «Совершенно секретно».

Она у вас на окне лежала, можно я возьму почитать? — обратилась Катька к Владимиру Степановичу, все с тем же озабоченным лицом пробегавшему мимо них.

А? — недоуменно посмотрел он на девочку, и, когда она повторила свой вопрос, отмахнулся. — Конечно, можешь взять ее насовсем.

Больше на них никто не обращал внимания. Авария выбила из колеи всю лабораторию. Мимо ребят много раз пробежал Илья, прошла, недовольно на них покосившись, Елена Федоровна, проплыла в своей яркой шали Ираида Григорьевна. Проследовал к пострадавшей от взрыва установке и Сергей Васильевич.

Почувствовав, что теперь они здесь только мешают, Ромка подхватил тяжелую сумку и направился к выходу. Девчонки вместе со Стасом двинулись за ним.

Я прямо сейчас отвезу эти снимки в редакцию, — все с тем же восторгом сказал корреспондент, укладывая их в свою сумку. — Жаль только, что у нас газета не в цвете выходит, и наши читатели не сумеют в полной мере оценить красоту амарантового поля.

Помахав своим новым знакомым рукой, Стае пошел к троллейбусной остановке. А трое друзей направились в другую сторону — относить амарант Серафиме Ивановне.

Ромка подумал-подумал и решил пока не говорить девчонкам о подмене регламента, чтобы они не стали его пилить за то, что он лезет не в свои дела. Лучше уж он дождется, когда появится Алексей Борисович, и попеняет ему на его нерадивых подчиненных, которые почем зря разбрасывают секретные документы и ключи от сейфа, а также на неосмотрительный выбор приятелей, которые в отсутствие хозяев шарят по ящикам их столов.

Отдуваясь, Ромка втащил сумку в домик Серафимы Ивановны. Альма восторженным лаем приветствовала гостей. Ее хозяйка тоже была рада своим юным друзьям.

Смотри, Рома! — воскликнула Лешка. — У собаки бровь почти прошла.

И бока стали куда лучше, — подтвердила старушка. — Я все ее болячки уже три раза вашим маслом мазала. Вчера дважды и один раз сегодня с утра. Мне кажется, еще раза два помажу, и все заживет окончательно.

Я же вам говорил, что это чудесное масло. — Ромка присел на стул, и, оперируя полученными за пару дней знаниями, принялся с ученым видом объяснять ей, что из себя представляет амарант и как из него надо варить Альме кашу.

Сколько вы уже для меня хорошего сделали, — внимательно выслушав все Ромкины наставления, с благодарностью сказала Серафима Ивановна. Она с любовью оглядела детей, а потом перевела глаза на свою собаку. — А мне с ней веселее стало. Гуляет Альма сама, а когда возвращается, то тихонько так в дверь поскребется, и я ее в дом и впускаю. Так что никаких особых хлопот у меня с ней нет. А теперь вот и еда у нее будет, а сварить кашу мне нетрудно. А когда я с ней разговариваю, она все понимает.

Мой Дик тоже, — кивнула Лешка.

Только ваши собаки не разговаривают, а мой Попка мне еще и отвечает, — похвалился Ромка. — Потому что он у меня умнее всех собак на свете.

Ты так считаешь, потому что он повторяет за тобой твои же слова и никогда тебе ни в чем не перечит, — поставила брата на место Лешка и обратилась к Серафиме Ивановне: — А если вы зимой в Москву соберетесь, то и Альму сможете с собой взять. Я уверена, что Дарья Кирилловна не станет против нее возражать, да и Андрей тоже.

Дашенька — она замечательная, — кивнула старушка. — Я знаю, что она меня никогда не бросит, и Альму приютит, если надо будет. Когда кругом столько хороших людей, насколько легче жить на свете.

Порадовавшись, что у Серафимы Ивановны жизнь стала веселее, друзья отправились домой. А старушка с Альмой вышли их провожать, и собачья шерсть на весеннем солнышке ярко засверкала желтым цветом. Серафима Ивановна долго махала им вслед рукой, а Альма лаяла и виляла хвостом.

Что же он все-таки там искал? — вдруг, наморщив лоб, ни с того ни сего сказала Катька.

Кто? Где? — удивилась Лешка. — Ты это о чем?

Она говорит о Сергее Васильевиче, — догадался Ромка. — Катька его засекла, когда он зачем-то в стол Алексея Борисовича лазил.

Опять! — воскликнула Лешка.

Почему опять? — покосился на нее брат.

А потому что, когда мы в поезде ехали, он в наше купе ночью заходил. Ты спал, а Алексея Борисовича и мамы не было, и он подумал, что я тоже сплю. А я не спала и прекрасно видела, как он что-то искал в портфеле Алексея Борисовича.

И ты ничего никому не сказала? — возмутился Ромка.

А что было говорить, если Алексей Борисович не обнаружил утром никакой пропажи? И этот тип никуда не прячется, видишь, снова объявился.

Как все это странно, — протянула Катька, прижимая к себе старую газету. — Вам не кажется?

Еще бы не казалось! — хмыкнул Ромка. — Нутром чую, что все это как-то между собой связано: и взрыв, и то, как подозрительно ведет себя этот Сергей Васильевич.

Ой, Рома, — дернула брата за руку Лешка, — что я еще вспомнила! Когда ты ушел из кабинета, где взрыв был, Владимир Степанович сказал, что достаточно на отгонной колбе сделать маленький надпил, и она через какое-то время взорвется, потому что в ней давление повышенное, и никто никогда не узнает, отчего это случилось.

Ромка нахмурил брови:

Должно быть, кто-то этот надпил сделал. Только как это доказать?

Никак ты это не докажешь, — сказала Лешка.

С улицы имени Сакко и Ванцетти, близ которой ютился домик Серафимы Ивановны, ребята поднялись на широкую, полную машин магистраль.

Теперь в парк? — спросила Катька, направляясь к остановке, от которой только что отъехала маршрутка.

Ромка нерешительно посмотрел ей вслед, поежился от неожиданно подувшего со стороны парка резкого и холодного ветра и сказал жалобным голосом:

Может быть, сначала сходим домой пообедать?

Лично мне все равно. Ты сам хотел скакать верхом по диким прериям, — пожала плечами Лешка.

Кто ж знал, что мы столько времени в лаборатории потеряем.

Ну и пошли домой, — решила за всех Катька. — А на лошадях мы и завтра покатаемся. Времени у нас еще навалом.

И где вас только носит! — встретила детей у порога Валерия Михайловна.

Нас нигде не носит, — обиделась Лешка. — Мы полезное дело делаем: собаку Серафимы Ивановны лечим. И знаешь чем? Маслом из амаранта, о котором нам в поезде Алексей Борисович рассказывал. Помнишь, мы с ним в одном купе ехали? И вообще я не понимаю, в чем ты нас упрекаешь. Мы же с тобой сегодня не договаривались точно к двум часам домой являться.

Настенные часы, на которые взглянула Лешка, показывали третий час.

Не договаривались, — признала свою неправоту Валерия Михайловна. — Просто я уже давно приготовила обед и не хотела, чтобы он остыл. К тому же мне очень нужна Катя по одному делу.

По какому еще делу? — спросил Ромка.

Но Валерия Михайловна обратилась прямо к Катьке:

Ты не сможешь после обеда проводить меня в университет к своей маме? Мы договорились с ней там встретиться и навестить одну нашу общую знакомую. Она мне хоть и объяснила, где ее там искать, но я бы предпочла пойти вместе с тобой.

Конечно, провожу, — кивнула Катька.

А далеко это? — садясь за стол и намазывая маслом хлеб, спросил Ромка.

Совсем рядом, — ответила девочка. — Помнишь нашу главную площадь, где ты цветочный горшок, который в театре стащил, Виталию отдавал, когда он к тебе на «Жигулях» подъехал? С этой площади главный корпус университета отлично виден, оттуда до него минуты три всего ходьбы.

Значит, мустанги из вашего парка сегодня отпали для нас окончательно и бесповоротно, — сделал вывод Ромка, а потом воодушевился. — А ведь где-то там, рядом с площадью, Олежка живет, да? Мы к нему потом зайдем, ладно? Может быть, он что-нибудь новенькое изобрел? Я ему до сих пор за его металлоискатель благодарен.