"Дружба творит чудеса. Мост между мирами" - читать интересную книгу автора (W.I.T.C.H, Коморн Джули)Глава 3«Фру-у-ушшш», — шумел ливень. По крайней мере, шумел в воображении Элион… и на листе пергамента, расстеленном на ее резном золоченом столике. Водя по листу большим сучковатым карандашом в виде веточки, Элион рисовала дождевые капли, ручейками стекающие по городским улицам, рассыпающиеся на брызги от ударов по мостовой и сверкающие в свете фонарей. На рисунке был изображен не Меридиан. В этом мире — мире, который оказался ее родиной и судьбой, — погода всегда была одинаковой. Здесь никогда не дождило. Но и солнце тут не светило. Листья никогда не вяли, а цветы распускались лишь в колдовском саду принца Фобоса, братца Элион. Сад, защищенный густой порослью ядовитых черных роз, был великолепен. Однако еще поразительнее выглядела тайная рощица, где обитали Шептуны. Кожа этих созданий, словно бутоны цветов, была самых необыкновенных оттенков: от голубого и фиолетового до радужно-розового. Волосы Шептунов волочились за ними по земле, колышась, словно водоросли. Они всегда говорили шепотом и служили Фобосу глазами и ушами. Все, что видели Шептуны, видел и Фобос. Все, что слышали Шептуны, слышал и Фобос. Все, что Фобос хотел узнать, ему сообщали Шептуны. Они докладывали ему, что видели и слышали на улицах Меридиана, в домах простых граждан и даже в собственном замке Фобоса. Шептуны фактически были частью личности Фобоса. Когда Элион только-только прибыла в Меридиан, Седрик, правая рука ее брата, растолковал ей все это. Он поведал ей об опасностях и тяготах королевской жизни. Тогда это казалось ей вполне разумным и логичным, и она испытывала злость, растерянность и боль из-за того, что родители всю жизнь лгали ей. «Мои приемные родители, — поправила себя Элион. — Те, кто выкрали меня из дома и столько лет скрывали от меня, кто я есть». Заштриховывая очередную покрытую рябью лужу, Элион погрузилась в размышления. Может, они забрали меня отсюда, чтобы моя жизнь сложилась лучше — там, в Хитерфилде? — смутно вертелось в голове у Элион. — В мире с солнечным светом и дождем, с домом и школой… вместо этой мрачной пустой крепости… Элион попыталась отогнать от себя эти мысли. «Думать о прошлом — напрасная трата времени, — пожурила она себя. — Теперь моя жизнь — это Меридиан. Я сама ее выбрала… ведь правда же?» Но в голове всплывало все больше и больше вопросов, и, видимо, от этого та начала болеть. Перед внутренним взором Элион возникали жители Меридиана с их грустными лицами, опущенными плечами и грубыми коричневыми накидками, так непохожими на льдисто-голубое шелковое одеяние Элион. Она думала о своих приемных родителях, томившихся в темнице. Они содержались совсем рядом, в здании тюрьмы, и одновременно так далеко… Элион почувствовала знакомое ощущение — уголки рта помимо воли опустились книзу, делая лицо недоуменно-мрачным. Девочка наклонилась ближе к бумаге, стараясь найти успокоение в привычных движениях карандаша. На рисунке обретали жизнь ее воспоминания. — Что ты рисуешь, Элион? По позвоночнику словно ток пробежал. Элион напряглась. «Как ему удается так незаметно подкрадываться?» — подумала девочка. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы взглянуть, кто стоит в дверях. Она и так это знала. «Седрик будто чует, когда я мечтаю о доме или тоскую по своей прежней жизни, — мысленно посетовала Элион. — Именно в эти моменты он появляется, чтобы силком тащить меня в Меридиан и в новую жизнь». — Я рисую дождь, Седрик, — неохотно ответила Элион, по-прежнему не глядя на собеседника. — Он напоминает мне о днях, проведенных в Хитерфилде. — Но ты ведь больше не какая-то глупая земная девчонка! — упрекнул ее Седрик. Он вошел в комнату. Элион чувствовала, как он приблизился, встал у нее за стулом и глянул на ее набросок. По мягкому звучанию голоса Элион определила, что Седрик сейчас в человеческом, а не в змеином облике. Ей вспомнилось, что когда-то она находила его точеные скулы, острый подбородок и длинные светлые волосы совершенно неотразимыми. Но то было словно целую жизнь назад. Сейчас Седрик с каждой их встречей казался Элион все менее привлекательным, и каждый раз он изводил ее — вот как сейчас. — Ты властительница Меридиана, — объявил Седрик. — Да! — усмехнулась Элион. — Всё как в причудливой сказке, конца которой я пока не знаю. — Кому нужны сказки, от них никакого толку! — не терпящим возражений тоном произнес Седрик. Элион с бессильным вздохом бросила карандаш на мраморную поверхность стола. Когда Седрик стоял над душой, рисовать было невозможно. Она резко поднялась со стула, кинула на Седрика сердитый взгляд и вышла на балкон. Тот представлял собой широкую полукруглую площадку, с которой открывался вид почти на всю огромную долину Меридиана. По бокам пейзаж обрамляли горы. Дым, поднимавшийся из труб домов, делал небо над средневековыми улицами мутным и серым. — Значит, ты думаешь, сказки не нужны? — холодно процедила Элион через плечо. Ответа не спиной. Разглядывая потрепанный войной, разрушенный во многих местах город, она произнесла: — А вот родители часто рассказывали мне сказки. Они рассказывали, а я рисовала. «Давным-давно жила-была маленькая принцесса, которая правила печальным и темным миром…» Седрик среагировал немедленно — он метнулся к Элион, длинные голубые одеяния так и хлопали по ногам. — Твои родители?! — презрительно прошипел он. — Ты имеешь в виду изменников, которые похитили тебя? — Седрик! Довольно! — крикнула Элион. Она пыталась придать своему голосу гнева и внушительности, но он предательски задрожал и прозвучал жалобно, как у маленькой девочки. Знала Элион, и что на лице ее отразилась боль. Ей страшно не хотелось, чтобы Седрик видел ее в минуту слабости, поэтому она опустила голову и, оттолкнув его, вернулась в комнату. Элион вовсе не чувствовала себя принцессой. Она была смущена и растеряна, и с каждым днем пребывания в этом холодном замке растерянность только росла. — Ты ведь знаешь, как много зла причинили тебе эти негодяи! — воскликнул Седрик. «Ничего я не знаю! — внутренне вскричала Элион. — это ты все решаешь за меня! А я уже не знаю, чему верить». — Прекрати! — прохрипела она, избегая взгляда Седрика. Но он, разумеется, не подчинился. — Это по вине твоих так называемых «родителей» твой брат, принц Фобос, так долго страдал, — не унимался Седрик. — Народ утратил надежду, а земля — свой свет, поэтому… Напыщенные речи давили на Элион, а изнутри ее терзали сотни вопросов, на которые она пока не нашла ответа. Она почувствовала, как напряглись плечи. Гнев и пыл жарким румянцем прилили к обычно бледным щекам. На кончиках пальцев заиграли искорки белой магической энергии. Она не могла больше выносить разглагольствования Седрика ни секунды! Глаза от злости застелило красной пеленой. — Я сказала — прекрати! — вскричала Элион. Потом резко развернулась и глянула Седрику в глаза. Ее длинные косички, закрепленные на концах двумя тяжелыми деревянными кольцами, просвистели мимо лица. Под ногами ощущалось слабое гудение. И всё это из-за ее гнева. Девочка не смогла сдержать рвущихся наружу слов. — Не смей так говорить о моих родителях! — завопила она на Седрика. — Ты совсем их не знаешь! Руум-бум-бум! Седрик вдруг отступил назад, а потом и вовсе рухнул на пол. Элион удивленно заморгала. «Постойте-ка! — подумала она. — Земля действительно содрогается и шевелится. И Седрик до смерти боится этого!» Такой поворот событий не мог не вызвать у Элион чувства удовлетворения. Холодное, гладкое лицо Седрика застыло в гримасе ужаса. Пытаясь подняться на ноги, он поглядывал на Элион со смесью изумления и страха. Если бы девочка не была так возмущена, она бы рассмеялась. «Он думает, это сотворила я? — фыркнула про себя она, напружинив ноги и обхватив себя руками, чтобы не потерять равновесия. — Но это же смешно! Он ничего не знает. А еще он считает, что мои родители — зло. Он набивал мне голову всякими дурными мыслями, всякой гадостью. Не могу больше это терпеть!» Ррум-бум-бум-бум!!! Пол снова встряхнуло, и Седрик опять упал. Сжавшись, он отполз назад, а с потолка посыпались куски штукатурки. С негромким стуком падали они на мраморный пол. — Я… Я… — заплетающимся языком обратился Седрик к Элион. — П-прошу прощения! — Прощения? — рявкнула Элион. — Ты? Но я до сих пор не знаю, кто ты все-таки такой! — Ты обижаешь меня, Элион! — ответил припавший к полу Седрик. — Я единственный, на кого ты можешь полностью положиться! Внезапно гнев Элион испарился. Вместо него разум девочки заволокло тяжелыми тучами уныния. Одновременно она краешком сознания заметила, что снизу перестал доноситься грохот. Пол больше не ходил ходуном. Землетрясение прекратилось. Элион снова вышла на балкон. Прислонившись к дверному косяку, она обвела взглядом затянутый дымом пейзаж. — Неужели? — вяло парировала она. — Значит, я могу тебе доверять, да? Прекрасно! Тогда скажи мне, где мой дом. Ведь не тот же, где я сейчас нахожусь! Элион стиснула пальцами портьеру. В душе нарастали скорбь и тоска. Слезинка задрожала на ресницах, а в следующий миг упала на голубое одеяние. — Прежде у меня были отец и мать, — прошептала девочка. — Были подруги и… — И не было королевства, о котором ты должна заботиться. Элион глянула через плечо. Седрик молчал. В комнату вошел еще кто-то. И этим кем-то был ее брат Фобос. Он с царственным видом стоял в дверях ее покоев. Его длинный наряд был ярко-бирюзового цвета с белоснежной бархатной отделкой. За спиной у него парили два Шептуна, поддерживавших длинный шлейф и следивших, чтобы тот ненароком не коснулся пола. Длинные волосы Фобоса были скручены в похожие на лозы бесконечные лоснящиеся косы. Они расходились от его гордо поднятой головы в разных направлениях, выгибаясь и раскачиваясь, словно веревочные мосты в джунглях. — Не волнуйся, Элион, — продолжал Фобос успокаивающим тоном. Седрик бросился к его ногам, бормоча раболепные приветствия, однако принц не обратил на него внимания. Его взгляд был сосредоточен на Элион. — Я всегда рядом с тобой. Нет на свете уз, крепче братских! Элион печально кивнула. Голубые глаза Фобоса, разделенные низко опускающимся выступом усеянной бирюзой короны, сузились. Он перевел взгляд со своей хрупкой сестры на распростершегося перед ним Седрика. — Хочешь, чтобы Седрик ушел отсюда навсегда, моя дорогая сестренка? — спросил принц, сверху вниз посматривая на своего прихвостня. — Н-нет, — выдавила Элион. Она ненавидела это слово— «навсегда». Это было слово, которое она произнесла, когда перебралась в Меридиан. «Прощайте навсегда!» — думала она, покидая дом и глядя, как ее родителей волокут в тюрьму. — На меня просто затмение нашло, — сказала Элион. — А с Седриком я потом поговорю. Она с облегчением вздохнула, когда Фобос склонил голову и что-то прошипел Седрику. Вид у принца был свирепый. — Слушаюсь, мой господин, — шепнул Седрик и торопливо покинул комнату. Элион повернулась к окну. Она снова устремила взгляд на крыши домов и ветви деревьев. Но теперь она сосредоточила все внимание на мрачном строении, возвышавшемся на вершине горы примерно в миле от дворца. При виде этого здания в животе у Элион все болезненно скрутилось от чувства вины. Это была меридианская тюрьма. Тюрьма, где содержались ее родители. Брат медленно подплыл к ней сзади. Двигался он в полной тишине, поэтому Элион скорее почувствовала, чем услышала его приближение. Девочка склонила голову. — Фобос, — произнесла она, — я Свет Меридиана, так ведь? — Это титул ожидает тебя, — подтвердил ее брат. Он говорил глубоким, убаюкивающим голосом. — И вскоре ты его обретешь. — Я разговаривала со своими родителями, — призналась Элион. — С приемными родителями, томящимися в тюрьме. Я хочу вернуть им свободу! — А, — только и вымолвил Фобос. Элион вскинула голову и навострила уши. Не почудилось ли ей напряжение, прозвучавшее в голосе брата? — Ответственное решение, — произнес принц. После этих слов Элион наконец расслабилась. Она даже отвернулась от окна, чтобы посмотреть на Фобоса. Тот улыбался ей, разведя руки в стороны и словно приглашая в дружеские объятия. — Только тебе придется немного подождать, — продолжал Фобос. — Власть в нашей династии передается по женской линии, и я с превеликой радостью уступлю корону со всеми ее тяготами и славой тебе. «А это означает, — внутренне возликовала Элион, — что я смогу делать все что пожелаю! В том числе и освободить своих родителей, не спрашивая у Фобоса позволения!» Она чуть не прыгала от радости, но присутствие величественного братца сдерживало ее. Трудно было себе представить, чтобы горделивый властный Фобос хоть когда-нибудь прыгал от радости. Или раскачивался на ветке. Или вообще играл в детские игры. «Должно быть, поэтому он и стал таким мудрым, — решила Элион. — И надменным». Фобос решил, что пора удалиться, и плавно заскользил к выходу. Шептуны порхнули вперед, чтобы раскрыть перед своим повелителем двери. Уже выходя, Фобос бросил через плечо: — К сожалению, все важные решения ты сможешь принимать только после официальной церемонии коронации. Понимаешь? — Коронация? — повторила Элион. — А когда она состоится? — Скоро, моя дорогая сестренка, — ответил Фобос. — Очень скоро. С этими словами он выплыл в коридор, снова оставив Элион в одиночестве. Бум! Затейливые стеклянные двери с шумом захлопнулись. «Коронация решит все проблемы, — подумала Элион. — Пусть они и не настоящие мои родители, я все равно должна о них позаботиться. Здорово, что скоро я смогу все исправить». Погрузившись в мечты, она опустилась на край своей огромной золоченой кровати. Как и вся обстановка в ее покоях, кровать подавляла своими размерами. Она была полной противоположностью кровати из ее хитерфилдской жизни — детской тахты с пушистым розовым покрывалом и маленькими подушками с рюшечками по краям. Элион представляла себе эту кровать куда ярче, чем ту, на которой сейчас сидела. В фантазиях Элион на детской кроватке сидела ее мама — женщина с мягким добрым лицом и рыжими волосами. Она уютно устроилась среди старых плюшевых игрушек дочери. Внезапно Элион с головой нырнула в воспоминания. Она больше не была принцессой Элион, девочкой-подростком, наследницей трона. Она стала пятилетней Элион, ползавшей по полу в] своем любимом оранжевом комбинезончике. В каждой руке она держала по толстому восковому мелку. Вот она оторвалась от рисования и посмотрела на маму. Мама разглядывала последний рисунок своего чада — картинку, над которой Элион трудилась все утро. Почему-то ей никак не удавалось изобразить все правильно. Видимо, это беспокоило не только саму Элион. Изучив рисунок повнимательнее, мама нахмурилась. — Почему ты такая грустная, мамочка? — встревоженно пискнула Элион. — Тебе не нравится город, который я нарисовала? Элион подобралась к маме поближе и вместе с ей посмотрела на каменные башенки и крытые соломой невысокие дома. На крышах развевались флаги всех цветов радуги, а надо всем эти парила крылатая девочка в короне, но без лица. — Я вовсе не грустная, Элион, — сказала мама. — Просто твой рисунок напоминает мне город, в котором я когда-то жила. Это было давным-давно. И девочка, которая летает… — Я знаю, — вздохнула Элион, скрестив руки на груди, — она некрасивая. Мне хотелось, чтобы она освещала все небо, как солнышко. Но я напутала с цветами… И не знаю, как нарисовать лицо! Элион почувствовала, как к горлу подкатился комок. Нижняя губа мелко задрожала. Мама наклонилась и подхватила ластик. Элион обожала этот розовый ластик — он был ее любимого цвета и к тому же пах, как жвачка. — Если не нравится, возьми и сотри, — сказала мама, с улыбкой показывая дочке розовую резинку. — Видишь, это ластик! Элион кивнула. Шурх-шурх-шурх… Мама быстрыми уверенными движениями потерла бумагу ластиком. Некрасивое недорисованное лицо принцессы исчезло! Теперь посреди рисунка появилось белое пятно — прекрасный шанс попытаться снова. — Попробуй сама, — посоветовала мама, вкладывая ластик в неуклюжие короткие пальчики Элион. — Исправить любую ошибку несложно — стирай, и всё! Элион помахала рукой в воздухе, репетируя стирающие движения. …И недоуменно заморгала. Ее рука больше не была маленькой и пухлой, залитой льющимся из окна светом хитерфилдского солнца. Рука была тонкой. Более взрослой. Кисть высовывалась из расклешенного рукава меридианского платья. Фантазия испарилась так же быстро, как и ее детские горести. Элион снова была будущей королевой. От грез осталось только одно — прилив надежды. «Мама все мне объяснит, — прошептала Элион себе под нос, снова глядя в окно на здание тюрьмы. — Она всегда так хорошо могла все мне растолковать! Тут ей нет равных…» Повинуясь минутному порыву, Элион обхватила себя руками, обвила ими свое тело, как всегда делала в детстве, когда была чем-то довольна — когда ей удавалось сделать неплохой рисунок, когда на десерт ей давали шоколадное мороженое, когда они целый день играли с Корнелией. «Помни, Элион, — снова услышала она мягкий и нежный мамин голос, долетевший из детства. — Ты можешь исправить любую ошибку!» |
||
|